СОЦИОЛОГИЧЕСКОГО ОБРАЗОВАНИЯ В РОССИИ

Социологическое образование в России прошло в своем развитии очень непростой путь, несравненно более труд­ный, прерывистый и драматичный, чем тот, который мы наблю­даем во многих других странах. Российское социологическое об­разование разделило судьбу самой науки: с ней оно зарождалось, с ней переживало все тяготы недоверия и запретов, с ней преры­валось на долгие годы, чтобы затем возродиться вновь. Попытки наладить социологическое образование не жаловали разные ре­жимы, и лишь стараниями энтузиастов, вопреки всем препятст­виям были созданы и российская социологическая наука, и сис­тема подготовки профессионалов-социологов.

«Преподавание социологии в учебных заведениях России в целом складывалось так же, как и в других странах, будучи вы­звано к жизни успехами самой науки и необходимостью придать ей институциональные формы. Этот процесс сопровождался дис­куссиями - прежде всего в среде университетской профессуры -о том, как лучше организовать обучение социологии, какие знания и в каком объеме необходимы учащимся школ разных уровней или студентам разных факультетов. Но была у русской социоло­гии и своя особая специфика, свои, только ей присущие черты, которые в сфере образования преломились в виде особой глуби­ны духовно-нравственного обоснования его начал. И эта сторона представляет интерес не только для решения сегодняшних задач университетской подготовки социологов и не только для разра­ботки системы социологического образования в других вузах и школах разных профилей, но еще и как фактор приобщения че­ловека к культуре, к непреходящим духовным ценностям. Изучая

опыт прошлого, мы тем самым получаем возможность опереться на мощный потенциал отечественной науки, возрождая и разви­вая дальше гуманистические традиции научной и культурной жизни России»¹.

Первые русские социологи были школьными учителями, про­фессорами университетов и писателями, государственными дея­телями, учеными-гуманитариями и естествоиспытателями, воен­ными, лидерами общественных движений. Они закладывали тра­диции служения высшим идеалам человечности вопреки тем стеснениям, которые выпали на долю этой науки в нашей стране. А.И. Стронин, Н.И. Ножин, П.Ф. Лилиенфельд, Н.И. Кареев, Е.В. де Роберти, П.Л. Лавров, Г.Н. Вырубов, Н.К. Михайлов­ский, М.М. Ковалевский, Н.И. Кареев, П.А. Сорокин - они сто­яли у истоков социологии России.

Мировой опыт систематической подготовки профессиональ­ных социологов и учреждение с этой целью необходимых инсти­тутов восходят к концу XIX в. В это время в Европе и Северной Америке, набирая темп, входит в завершающую стадию процесс институционализации социологии. К этому моменту завершалось самоопределение социологии как самостоятельной науки и начи­нала воплощаться в реальность идея создания международных организаций, научных центров, обществ, проведения научных конгрессов и т.д. Потребность социологов разных стран в живых контактах с коллегами, в соединении усилий для решения обще­значимых научных задач, в укреплении связей между научными школами становится велением времени. Все отчетливей ощуща­лась и потребность в продуманной, целенаправленной подго­товке образованных специалистов. Обсуждение проблем социо­логического образования не только способствовало уточнению одной из важнейших сторон процесса институционализации, но и превратилось в мощный стимул развития всех других его сто­рон.

Кукушкина Е.И. Социологическое образование в России XIX- начала XX в. М, 1994. С. 4.

К концу XIX в. Европа - от Парижа и Лондона до Берлина, Вены и Рима - покрылась сетью социологических обществ. По традиции, ли­дером оставалась Франция. В Париже открылся Международный со­циологический институт, наметивший проводить регулярно, каждые три года, всемирные социологические конгрессы. Основанное в Пари­же Социологическое общество проводит свои ежемесячные заседания. «Социологические ежегодники», редактируемые Э. Дюркгеймом, пуб­ликуют научные обозрения из разных стран мира. В течение первого десятилетия было учреждено множество социологических журналов. Налаживается выпуск монографий по социологии. Процесс институцио-нализации набирает силу в США. Профессор А. Смолл в Чикаго начи­нает издавать «Американский социологический журнал».

Конец XIX- начало XX в. можно считать периодом первых обобщений и попыток ввести официальное систематизированное преподавание социологии в университетах и других учебных за­ведениях стран Европы и Америки. Мировая научная обществен­ность хорошо понимала, какое важное значение не только для развития науки и культуры, но и для будущего цивилизации имеет изучение социологии как можно большим числом людей. Французские ученые настойчиво боролись за права гражданства социологии как университетской науки. Русские профессора на­чинают включать социологический материал в свои лекции по самым разным дисциплинам (в том числе и естественным на­укам), когда социология еще не стала предметом учебного плана. Этот путь проникновения новой науки в университетское об­разование Н.И. Кареев иллюстрирует примерами из практики из­вестных ученых.

Свои первые заметные шаги социологическое образование начинает делать в конце 1880-х гг., когда в Сорбонне открыли кафедру педагогики и социологии, которую возглавил Э. Дюрк-гейм. В 1889 г. в другом учебном заведении Франции - Высшей школе общественных наук - приступил к чтению лекций по со­циологии А. Бертран.

В последние полтора десятилетия XIX в. социология посте­пенно приобретает статус обязательной учебной дисциплины как элемент учебных программ в ряде университетов, специализиро­ванных высших учебных заведений*. Систематическое преподава-

ние социологии налаживается в Парижской школе права, в Выс­шей школе общественных наук (Париж). В университетах Бордо, Тулузы и др. социология вводится в качестве самостоятельного предмета преподавания. Впоследствии известный бельгийский социолог Г. де Грееф, обобщив свой 25-летний опыт, написал учебник, ставший популярным пособием для изучающих социо­логию в университетах США. В начале 1890-гг. на филологичес­ком факультете в Монпелье начинает чтение лекций В. Ляпуж, которого в 1894 г. сменил М. Берне. В 1895 г. профессор Ш. Ле-турно объявил свой курс лекций в Парижской школе антрополо­гии; в 1995/96 уч. г. профессор Г. Тард приступил к чтению лек­ций по политической социологии в Свободной школе политичес­ких наук в Париже.

В 1890-е гг. преподавание социологии вводится и в других странах. К изучению социологии приступают сразу в двух уни­верситетах Бельгии. Здесь с 1893 г. были введены ученые степени лиценциата и доктора социальных наук, получение которых предполагало сдачу ряда экзаменов: по экономической истории, сравнительному изучению гражданских учреждений, сравнитель­ному законодательству о труде, политэкономии, финансовой науке и по двум вопросам из других дисциплин - по выбору пре­тендента. Для получения степени доктора требовалось также представить диссертацию по одному из этих предметов с ее пуб­личной защитой. Социология начинает преподаваться в Герма­нии (Г. Зиммель), Австрии (Л. Гумплович), Финляндии (Е. Вес-термарков), Швеции (Штейнмец), Дании (Сарке). Первые курсы социологии начинают читать в Токио. Большим энтузиастом со­циологического образования в США был Ф. Гиддингс, изложив­ший свои взгляды по этому вопросу в «Принципах социологии»

(1891).

Характерные черты российской науки об обществе и тех форм, в которых получали свою реализацию идеи социологичес­кого образования, обусловлены спецификой социально-культур­ных факторов, национальных традиций, характера политики го­сударства в области культуры и просвещения, отношения к об­щественным наукам. Известный русский педагог П.Ф. Каптерев, говоря об условиях развития культуры и образования в России,

обращал внимание на огромную разницу в культурных уровнях разных групп населения, создававшую, казалось, непреодолимые трудности в реализации любых мер в области просвещения и об­разования. Он писал: «Прекрасно образованные верхние слои и невежественные народные массы - обманчивое просвещение, не могущее оздоровить народную жизнь, придать силу народному творчеству, увеличить производительность труда народа. Это -неисчерпаемый источник зоологического национализма, стрем­ление давить и угнетать все чужое, обвинять во всем других, а не себя - это источник народной бедности и народного бесси­лия»'. Статистика народных школ 1910-х гг. подтвердила правоту этих слов, показав, что «сильнейший враг России - не внешний, а внутренний, и этот враг - народное невежество»².

Разрыв между образованными слоями и основной массой населения был прямым следствием проводившейся в стране официальной поли­тики. В XIX- начале XX вв. имело место резкое несовпадение взглядов передовой общественности и правящих сил на развитие грамотности и культуры населения России. Многие деятели русской культуры остави­ли свидетельства того плачевного состояния, в котором находилась в России система народного образования. Далеко не все правители Рос­сии были достойны называться просвещенными монархами, те, кто смог сделать значительные шаги в области культуры и образования, были не всегда последовательны и оказывались не в состоянии нала­дить дело просвещения должным образом. С восшествием на престол Николая I, как отмечает замечательный историк С.М. Соловьев, «про­свещение перестало быть заслугой, напротив, оно стало преступлением в глазах правительства; университеты подвергались опале... Начали прямо развращать людей, отвлекать их от серьезных занятий, внушать, чтобы они поменьше думали, побольше развлекались, побольше на­слаждались жизнью: такие внушения делались воспитанникам училища правоведения; то же толковалось в университетах».

В течение первой трети XIX в. в университетах России еще не было отчетливого деления на специальности. В Петербургском

Цит. по: Кукушкина Е.И. Указ соч. С. 24.

" Там же. Там же. С. 25.

университете в 1820 г. была введена специализация всего лишь по двум разделам (отделениям): 1) физико-математическая и ес-тествоиспытательная; 2) историко-филологическая. Вторая со­стояла из трех специальностей - истории, филологии, востокове­дения. Гуманитарные факультеты занимали весьма скромное место в общем объеме университетского образования, серьезно уступая по численности студентов и по царившей в них атмосфе­ре более многолюдным и демократичным медицинским факуль­тетам. Выпуски историко-филологических факультетов иногда были просто мизерными - не более 1-3 человек (исключение со­ставляли юристы, успешно конкурировавшие с медиками). Но даже при столь малом числе выпускников эти факультеты играли значительную роль в научной и общественной жизни страны. Ис­торико-филологический факультет давал хорошую научную под­готовку тем, кто готовился к занятию учительской должности по предмету истории. К середине 1880-х гг. отделения ликвидирова­ли и лишь к концу 1990-х гг. восстановили. Уровень преподава­ния не всегда был достаточно высок. Так, на юридических фа­культетах лекции, будучи подчинены нуждам российского судо­производства, нередко сводились к зачитыванию текста Свода законов. Однако среди профессоров всегда были яркие, творчес­кие личности, выдающиеся ученые и педагоги. По воспоминани­ям М.М. Ковалевского, один из его учителей Д.И Каченовский в своих лекциях «по целым месяцам излагал историю отмены торга неграми, а сотни слушателей в его прозрачных намеках справедливо видели атаку против крепостного права».

С середины 1850-х гг. наблюдается заметное расширение социаль­ной проблематики, что выразилось, в частности, в развитии статистики. Оживление в области преподавания обществоведческих дисциплин со­впало с утверждением составленной И.В. Вернадским программы политэкономии и статистики для Московского университета. В это же время известный экономист профессор Киевского университета Н.Х. Бунте наста­ивал на переносе в статистике акцента с изучения государства на изу­чение общества. Именно тогда начинается чтение лекционных курсов по истории политических учений (в конце 1857 г. к чтению такого курса в Московском университете приступил Б.Н. Чичерин, в Киевском -А.В. Романович-Славатинский).

Социологическое образование в России начиналось с включе­ния в университетские курсы по другим дисциплинам социоло­гического материала - от отдельных фрагментов и примеров до целых лекций. Интерес к социологии проявляли те обществове­ды, которые сделали много полезного для развития и пропаганды социологических знаний. Среди них профессор Киевского уни­верситета историк И.В. Лучицкий, которому принадлежит пере­вод на русский язык фундаментального труда Г. Спенсера, вели­кий химик Д.И. Менделеев, работы которого о хозяйственном развитии России содержат много полезного для социолога. Социо­логическая тематика в курсах по истории, правоведению, статис­тике и политической экономии появилась в российских универ­ситетах задолго до того, как интерес к преподаванию социологии в других странах приобрел отчетливые очертания. Н.И. Кареев отмечает, что к концу 1870-х гг. профессора Московского универ­ситета настойчиво прививали своим слушателям вкус к социологи­ческим знаниям. Это можно сказать прежде всего о М.М. Кова­левском с его лекциями об эволюции общественных форм, о Н.М. Коркунове, который включал психологический и социоло­гический материал в свой курс энциклопедии права. К 1890-м гг. отмечаются спорадически читаемые курсы социологии в Гель­сингфорсе, Петербурге, Москве, Харькове. В некоторых универ­ситетах вводились спецкурсы по социологии в виде факульта­тивов.

Преподавание социологии в российских учебных заведениях с на­чальных шагов строилось почти исключительно на изучении основ по­зитивизма. Содержание программ и учебных пособий, выбор тем лек­ций, объем материала определялись в первую очередь тем, что позити­визм был самым влиятельным течением, имел хорошо разработанные принципы и методы, и подавляющее большинство профессоров были его представителями. Один из лучших университетов России - Харь­ковский - в 1870-е гг. в период студенчества М.М. Ковалевского был средоточием высокообразованных специалистов в области как естест­венных наук, так и гуманитарного знания. И те, и другие были хорошо знакомы с социологической доктриной О. Конта и раскрывали ее со­держание в курсах лекций. Экономист Н.А. Милютин, профессор химии П. Цитович, филолог А.А. Поте^ня и др. знакомили студентов с

доктриной Конта, взглядами Дж. Ст. Милля и Г. Спенсера. По словам Ковалевского, который усваивал идеи классического позитивизма прежде всего из курсов своих харьковских учителей, именно благодаря им он приехал в Европу уже не новичком. Н.И. Кареев по этому поводу заметил, что это помогло Ковалевскому овладеть основами социологии, минуя ее российскую журналистскую стадию.

В Московском университете к концу XIX в. преподавала блестящая плеяда ученых-позитивистов, представляющих не только обществен­ные науки: математик Н.В. Бугаев, правоведы Ю.С. Гамбаров и С.А. Муромцев, историк Н.Н. Иванюков, филолог В.Ф. Миллер, биолог К.А. Тимирязев и др.

Особую роль в развитии мировой и отечественной социологии и со­циологического образования сыграли те русские ученые, которые были тесно связаны с Западом. Г.Н. Вырубов, химик-минералог, философ-по­зитивист, долгие годы жил и работал во Франции, занимался пропаган­дой и критикой учения Конта, редактировал совместно с Литтре журнал «La philosophic positive», где в числе прочих публиковались материалы о развитии социальных наук в России, о событиях в русской культуре и общественной жизни. Несмотря на запрет, журнал удавалось ввозить в Россию, и читатели знакомились с материалами, публикация которых на родине была невозможной. Разносторонне одаренный человек, Г.Н. Вырубов стал первым русским ученым, который возглавил за ру­бежом кафедру всеобщей истории наук (College de France), сменив на этом посту П. Лафита, ученика Конта.

Другой известный ученый, основатель географического направ­ления в русской социологии Л.И. Мечников, в 1874-1876 гг., находясь в Японии с чтением лекций (Токийский университет), организовал там несколько русских школ. Тесно связанный с. учеными других стран, он принимал непосредственное участие в преподавательской и издатель­ской деятельности, близкой по содержанию к социологии. В 1883-1888 гг. он занимает кафедру сравнительной статистики и географии в Невшательской академии наук (Швейцария), в это же время тесно со­трудничает с французским географом и социологом Э. Реклю в журна­ле «Всеобщая география», в котором давалась широкая картина разви­тия человечества. Труд Л.И. Мечникова «Цивилизация и великие исто­рические реки» был задуман как введение к фундаментальной работе по социологии и истории мировой культуры.

На кафедре общей социологии и этики Нового Брюссельского уни­верситета в 1894 г. читал курс лекций Е.В. де Роберти. Университеты Парижа, Лондона, Оксфорда, Брюсселя постоянно приглашали Кова-

левского, жившего длительное время за границей, для чтения курсов по истории и социологии. В качестве специалиста по русским проблемам он был приглашен в США, где сочетал чтение лекций с изучением опыта американских университетов в области организации социологи­ческого образования.

В конце XIX- начале XX в. из-за жалоб на многопредметность и излишнюю разносторонность факультетских дисциплин уси­лился интерес к междисциплинарным областям, что требовало от социологов уточнения статуса своей науки. На этот вопрос каж­дый социолог находил свой ответ. Для Н.И. Кареева социология -«не социальная философия, не довесок к биологии или психоло­гии, а особая наука, которая находится в тесном союзе с исто­рией, социальной психологией, политэкономией, антропологией и другими науками о человеке, обладая при этом теоретико-ме­тодологическим приоритетом»¹. Историк социологии, обращаясь к конкретным фактам, подводит под наметившееся общее пред­ставление о предмете социологии прочный теоретический фун­дамент. Эту работу, начатую Н.И. Кареевым, продолжили М.М. Ковалевский, П.А. Сорокин, Н.С. Тимашев и др. Особое значение их историко-научных трудов для России состоит в том, что в условиях, когда социология не могла преподаваться в учеб­ных заведениях, они были формой пропаганды этой науки, уско­ряя ее теоретическую легализацию². Подавляющая часть моно­графий Кареева, Ковалевского, Тахтарева, позднее Сорокина и Тимашева служила подлинными учебниками социологии.

Преподавание социологии начиналось на юридических фа­культетах. Из курсов теоретических дисциплин, которые читали в университетах, ближе других к социологии была политическая экономия. По мысли Н.И. Кареева, именно поэтому О. Конт на­зывал в качестве одного из своих предшественников Адама Смита. Политэкономия всегда выражала позитивную точку зре­ния в объяснении законов хозяйственной жизни. Если правоведе­ние в своей разработке проблемы должного было далеко от на-

Цит. по: Кукушкина Е.И. Указ. соч. С. 39.

Голосенка И.А. Основоположник русской традиции историко-критического анализа социологических знаний // Социологические исследования. 1985. № 3.

учного объяснения социальных законов, то политическая эконо­мия имела дело с самими явлениями.

В самом начале XX в. в Париже была открыта Высшая русская школа общественных наук. К сожалению, создать такое учебное заведение удалось лишь за пределами России. Эта школа была задумана как своего рода просветительное учреждение - как группа специалистов при русском отделе Всемирной выставки.

Страноведческие группы выставки объединялись в Международную школу (их было пять: французская, русская, немецкая, английская и американская). Ее директором был министр просвещения Франции Леон Буржуа, администраторами и лекторами - известные ученые, ли­тераторы и общественные деятели. Одним из директоров Международ­ной школы был М.М. Ковалевский, а Л.И. Мечников - председателем русской секции, которая в 1901 г. преобразовалась в Высшую русскую школу общественных наук. Задача русской школы, как ее определил Ковалевский, состояла в ознакомлении посетителей выставки не только с историей материальной культуры России, но и со всем умственным и нравственным обликом народов, участвующих в выставке стран¹.

Основание Высшей русской школы было подготовлено собы­тиями осени 1900 г. После закрытия выставки русская группа вместе с Русским студенческим обществом в Париже продолжала проводить ежедневные публичные лекции. Аудитория будущей Школы складывалась в большой мере за счет молодежи, не на­ходившей себе места на родине. Легальные условия делали Школу доступной для всех желающих, а связи ее организаторов с профессурой России обеспечивали стабильность, высокий уро­вень и систематический характер преподавания.

Открытие Школы стало крупным событием в жизни русского общества. Его горячо приветствовали пресса, учащие и учащиеся. Велика была ее популярность на родине. О ней рассказывали ле­генды. Говорили об одном вятском учителе, который пришел в Париж пешком; о трех учительницах из Владивостока, которым для того, чтобы прибыть в Париж, пришлось совершить круго­светное путешествие. Организаторы Школы ставили своей зада­чей объединить разные дисциплины таким образом, чтобы дать

Цит. по: Кукушкина Е.И. Указ. соч. С. 52.

слушателям целостное представление об обществе, его истории, культуре, государственных институтах. Высшими принципами преподавания были провозглашены научность и свободный обмен идеями, одним из главных требований - систематический характер преподавания. Так называемые прикладные отрасли об-ществознания были отнесены к компетенции высших профессио­нальных школ (юридических факультетов, школ архивистов, журналистов, дипломатов, промышленных и торговых школ). Программы всех дисциплин строились таким образом, чтобы по­мимо объявленных курсов слушатели имели возможность посе­щать отдельные лекции по наиболее важным проблемам (обычно в вечерние часы).

Обширный перечень дисциплин, лекции по которым читались в Школе в 1901/1902 уч. г., включили «Курс общей социологии» Е.В. де Роберти, курсы «Социология в России» Н.И. Кареева, «Роль личности в истории» (его же), «История социальных классов в России» М.М. Ко­валевского; среди систематических курсов - «Философия и методоло­гия естественных и общественных наук», «Всеобщая история и описа­тельная социология», «Антропология», «Этнография», «История поли­тических теорий и учреждений», «История права», «Социальная криминология», «Эволюция метафизических и моральных идей», «Ис­тория литературы и изящных искусств»; в качестве дополнительных предлагались более узкие темы: «Самоуправление в России», «Эволю­ция романа во Франции», «Феминизм в Европе», «Иван Грозный» и др.

Высшая русская школа общественных наук в Париже была самым тесным образом связана с жизнью России, что приковы­вало к ней внимание и доброжелателей, и недругов. Тогдашнему министру внутренних дел России принадлежит известная ее оценка как «школы революции». По-видимому, именно этот факт имел в виду Ковалевский, когда говорил: в некоторых кругах нас называют «университет социалистический» или даже «анархи­ческий». Организаторы Школы исходили из убеждения, что «союз умов более прочен, чем преходящая политика преходящих министров...».

Голосенка И.А. Указ. соч. С. 52.

Создание первого русского социологического учреждения за рубе­жами России было обусловлено прежде всего политическими причина­ми: царское правительство запретило преподавание социологии в стра­не. Негативно оно относилось и к самой Школе, и было за что. Школа возникла как протест против «гнусного политического классицизма гг. Катковых и Леонтьевых». Ее преподаватели прямо заявляли, что со­бираются готовить новое, вольнолюбивое поколение молодых интел­лектуалов, которое придет на смену старой управленческой элите. В ответ Николай II признал деятельность Школы «вредной». Поэтому в конце 1905 г. были предприняты полицейские акции, в результате ко­торых Школу закрыли, а ее основателям настоятельно рекомендовали вернуться на родину под страхом лишения русского подданства.

Профессура Школы, быть может, была бы рада основать свое учреж­дение в России, где и аудитория у нее была шире, и пользу своей отчизне принесли бы гораздо большую. Однако препятствием служили не только политические факторы, но и то, что материальное обеспечение было сла­бым. Система частных пожертвований в России еще не была развита, и Школа существовала главным образом на добровольные взносы слушате­лей и самих лекторов. От правительства, которое считало Школу источ­ником социалистических идей, ждать помощи и вовсе не приходилось. Русскую школу в Париже, говорил Ковалевский, назьюают «университе­том в изгнании». По этому поводу Л.И. Мечников сказал: «Чтобы восполь­зоваться правом говорить, мне нужно было оставить родину».

Недолгий опыт Высшей русской школы общественных наук продемонстрировал модель социологического образования, кото­рую вполне могло бы реализовать социологическое сообщество при легальных условиях своего действия в России. Вернувшись в 1905 г. из эмиграции, М.М. Ковалевский совместно с П.Ф. Лес-гафтом создали в Петербурге Высшую вольную школу, которая должна была продолжить традиции Парижской Высшей русской школы общественных наук. Демократически настроенные рус­ские ученые возлагали на нее большие надежды. В этой школе впервые в России было введено преподавание социологии как обязательного предмета. Но это продолжалось недолго. Царское правительство, справившись с Первой русской революцией 1905 г., поспешило сразу закрыть это частное учебное заведение. И только в 1908 г. после длительной борьбы по личному разре­шению Николая II был открыт частный Психоневрологический

институт во главе с академиком В.М. Бехтеревым, где была ут­верждена первая в России кафедра социологии.

При учреждении кафедры социологии при Психоневрологическом институте в 1908 г. министр народного просвещения Шварц заявил на приеме, что социология - предмет, который компрометирует учебное заведение, и отказывается удовлетворять соответствующее ходатайство Совета института. Термин «социология» не принято было использовать в преподавании этой дисциплины, поэтому подыскивались разного рода синонимы, что позволяло избежать запрета властей на введение в программы учебных заведений этой дисциплины. Ее преподавали под другими названиями: «Философия истории», «Введение в общую тео­рию права», «Социальные основы экономики», «Социальная психоло­гия» и т.д.

В 1910-1911 гг. при Психоневрологическом институте в Петербурге профессор Е.В. де Роберти организовал социологический семинар, на занятиях которого обсуждались доклады по самым разным вопросам. В 1911 г. здесь была учреждена первая русская кафедра социологии; в течение первых двух лет ее возглавлял М.М. Ковалевский, затем Е.В. де Роберти, П.А. Сорокин и К.М. Тахтарев. Студенты Психонев­рологического института, начиная с первых курсов, вели активную на­учную деятельность, работали в педагогическом кружке, имевшем свой устав. Кафедра социологии с момента учреждения развернула большую работу по созданию программ социологических дисциплин, привлече­нию лучших специалистов для преподавания. В журнале «Вопросы психологии» печатались труды членов кафедры. Курс общей социоло­гии для общеобразовательного факультета в течение двух семестров по два часа в неделю читал Е.В. де Роберти; «Общую психологию» -С.Л. Франк для юридического, естественно-исторического и словесно-исторического отделений педагогического факультета.

За 1908-1916 гг. институт воспитал более 6 тыс. выпускников и попал под полицейский контроль. М.М. Ковалевский в 1910 г. издал курс лекций, прочитанный в Психоневрологическом инсти­туте, в двухтомнике «Социология»; К.М. Тахтарев в 1916 г. издал введение к общему курсу социологии, который он читал в Пси­хоневрологическом институте и на Высших курсах П.Ф. Лесгаф-

Голосенко И.А. Указ. соч. С. 59.

та, а также книгу «Социология как наука о закономерности об­щественной жизни».

Большая работа проводилась профессорами и студентами Московского университета, где доклады по социологии регуляр­но заслушивались на заседаниях студенческих научных кружков и общества им. А.П. Чупрова. В 1913-1914 гг. под редакцией М.М. Ковалевского и Е. В. де Роберти были напечатаны четыре выпуска сборника «Новые идеи в социологии», где публикова­лись труды крупнейших русских и западных социологов по раз­ным проблемам социологии. Данный сборник стал основой для создания профессионального журнала русских социологов. Кроме того, было выпущено пять выпусков серии «Родоначаль­ники позитивизма» (СПб., 1910-1913).

В последнее десятилетие перед Революцией 1917 г. лекции по социологии читали в Психоневрологическом институте (М.М. Ковалевский, Е.В. де Роберти, К.М. Тахтарев), на Высших женских курсах (где лектором и первым директором был М.М. Ковалевский), в биологической лаборатории П.Ф. Лесгафта (М.М. Ковалевский, К.М. Тахтарев), а также некоторыми профес­сорами в высших коммерческих институтах и одно полугодие (1916) в Народном университете им. А.И. Лагутина. В дореволю­ционной России это были единственные систематические лекци­онные курсы по социологии. До Февральской революции 1917 г. в государственных университетах не были организованы кафед­ры социологии и не читались обязательные лекции.

В 1912г. при Историческом обществе Петербургского университета, председателем которого был М.М. Ковалевский, открывается секция по социологии. Это была первая попытка объединить разрозненные силы российских социологов. В том же году М.М. Ковалевский, Е.В. де Ро­берти, Н.И. Кареев, К.М. Тахтарев и другие ученые предприняли пер­вую попытку создать в Санкт-Петербурге русское научное социологи­ческое общество. Было проведено учредительное собрание и еще одно-два собрания, на этом все и закончилось, и это объясняется и отсутствием помещения (собрания проводились на квартире М.М. Ко­валевского), и подозрительным отношением правительства к этому на­чинанию, и тем, что студенты университета не заинтересовались этим обществом.

Вторая попытка создать русское социологическое общество была
предпринята в Петрограде в марте 1916 г. Сразу на другой день после
смерти «отца русской социологии» М.М. Ковалевского. (23 марта)
К.М. Тахтарев у гроба покойного предложил его ученикам П.А. Соро­
кину и Я.М. Магазинеру основать совместно с другими социологами
социологическое общество для увековечения памяти покойного учите­
ля и его заслуг в деле развития социологии в России. Вечером 26 марта
состоялось первое собрание фактических учредителей общества, на ко­
тором присутствовали «молодые социологи» Н.Д. Кондратьев,
П.И. Люблинский, П.А. Сорокин, К.М. Тахтарев, Я. М. Магазинер,
С.И. Солнцев и др. На втором предварительном собрании, проходив­
шем через несколько дней после первого на квартире П.И. Люблинско­
го, присутствовали и старые, заслуженные петроградские ученые, пред­
ставители различных общественных наук. Весной 1916 г. на третьем
учредительном собрании общества был принят устав Общества и из­
бран его председатель - академик А.С. Лаппо-Данилевский. В этом об­
ществе были объединены представители общественной науки столицы.
Русское социологическое общество, созданное при активном участии
П.А. Сорокина, ученика М.М. Ковалевского, объединило более 70 уче­
ных - практически всех ведущих обществоведов страны. Но деятель­
ность Общества, едва начавшись (состоялись только два заседания),
прервалась событиями 1917-1918 гг. В 1919 г. после регистрации Нар-
компросом Русское социологическое общество им. М.М. Ковалевского
возобновило свою работу. Тогда же оно получило помещение на Уни­
верситетской набережной, и его ряды пополнились новыми членами.
После смерти А.С. Лаппо-Данилевского председателем был избран
Н.И. Кареев. На заседаниях общества обсуждались доклады: П.А. Со­
рокина «Социологические взгляды Парето» и «О социальном взаимо­
действии и социальных группировках», К.М. Тахтарева «О системе со­
циологии», Н.Д. Гредескула «О преподавании социологии в американ­
ских университетах», М.И. Кулишера «О причинах германо-европейской
войны» и др. Наибольшую активность в Русском социологическом об­
ществе проявлял Сорокин, выступивший против марксистской теории
классов и классовой борьбы. В 1920 г. работа Общества была прервана
и частично стала осуществляться в Социологическом институте. Из-за
открытой враждебности марксизму и власти большевиков Общество
продержалось лишь до 1922 г. Только через 70 лет в 1993 г. Социоло­
гическое общество имени М.М. Ковалевского возродилось при факуль­
тете социологии СПбГУ (его председателем стал декан факультета
проф. А.О. Бороноев). ^

В 1917 г. вводится ученая степень по социологии, учреждают­ся кафедры социологии в Петроградском и Ярославском универ­ситетах.

В октябре 1918 г. был организован Социо-Библиографический ин­ститут (сокращенно его называли Инсоцбибл), который в 1919г. после годичного существования, приняв в свои ряды известных социологов (К.М. Тахтарева, Н.Л. Гредескула и П.А. Сорокина), был преобразован в Социологический институт. Идеологически он представлял разно­шерстное объединение из марксистов (М. Серебряков, С. Оранский, Е. Энгель, И. Чернышев и др.) и немарксистов (Н. Кареев, П. Сорокин и др.). Впрочем, подобным качеством в те годы, как и в любой другой переходный период, отличались многие научные центры. По своему ор­ганизационно-правовому статусу Институт являлся профессиональной ассоциацией ученых, которая ставила перед собой следующие задачи: «1) популяризацию социологических знаний и 2) библиографизацию: а) всех новых явлений в области изучения социальных наук; б) всех правительственных и важнейших общественных мероприятий в соци­альной жизни, поскольку таковые находят отражение в печати, и в) главнейших, представляющих общий интерес явлений в области со­циальной жизни, отражаемой современной печатью... Одновременно с этим Институт задается целью помочь всем желающим в ознакомлении с литературой по теории социальных наук и по практическим способам решения социальных проблем. С этой целью Институт собирает библио­теку специально по общественным наукам и устраивает публичные лек­ции и чтения».

Обсуждение фундаментальных вопросов социологической науки Институт проводил на совместных заседаниях Русского социологичес­кого общества им. М.М. Ковалевского. Наряду с переводческой, лекци-онно-пропагандистской и научно-библиографической деятельностью Институт вел исследовательскую работу, в первую очередь сбор эмпи­рических данных о самых разных сторонах жизнедеятельности обще­ства, в частности по инициативе П.А. Сорокина были проведены анкет­ные обследования уровня жизни и социально-экономического положе­ния населения Петрограда в годы революции и Гражданской войны.

Научные планы Социологического института простирались дальше. Так, К.М. Тахтарев, возглавивший Институт в 1920 г., обратился в Нар-

' Добренькое В.И., Кравченко А.И. Фундаментальная социология. М., 2003. Т. 1.С. 677.

компрос с проектом создания Российского социологического институ­та. Планировалось, что он развернет свою деятельность по следующим направлениям: «1) научная разработка социологии и других теорети­ческих и прикладных общественных наук; 2) обеспечение надлежащего научного уровня высшего социологического образования в России; 3) распространение социологических знаний в народных массах». На будущее учреждение возлагались задачи подготовки профессиональ­ных исследователей-эмпириков, специалистов-теоретиков по разным отраслям социологии, преподавателей высшей школы, а также обуче­ния советских работников и общественно-политических деятелей. К со­жалению, предложение о создании более крупного, чем Социологичес­кий институт, учреждения не встретило поддержки у руководства Нар-компроса. А в