Языковая игра и метафора как элементы эстетической функции языка

Для дальнейшего рассмотрения метафоры как элемента эстетической функции языка, необходимо дать определение этому понятию. Метафора-перенесение свойств одного предмета (явления) на другой на основании признака, общего для обоих сопоставляемых членов [3].

Н.Д. Арутюнова отмечает следующие характерные черты художественной метафоры:

· слияние в ней образа и смысла;

· категориальный сдвиг;

· актуализация«случайных связей»;

· несводимость к буквальному смыслу фразы;

· двоякое значения;

· допущение разных интерпретаций;

· отсутствие или необязательность мотивации;

· апелляция к воображению, а не к знанию;

· выбор кратчайшего пути к сущности объекта [4].

Что касается языковой метафоры, то она представляет собой готовый элемент лексики: такую метафору не надо каждый раз создавать, она воспроизводима в речи зачастую без осознания говорящим фигурального смысла первичных слов.

С помощью использования метафоры, речь приобретает не информационно- коммуникативный характер, а эстетически привлекательный. В этом заключается основной смысл употребления этого выразительного средства для реализации эстетической функции языка.

Определение же понятия «языковая игра» звучит так: придание слову (словосочетанию) многозначности, двоякости смысла с использованием полных или частичных омонимов.

Понятие «языковая игра»введено Витгенштейном, являясь одной из важнейших структур в его поздних произведениях. Языковая игра является наиболее существенной формой презентации языка как в процессе овладения им:

· обучения языку, осуществляемое посредством включения субъекта в определенные нормативные системы речевых коммуникаций; так и в процессе ставшей языковой динамики:

· усложнение словоупотреблений в речевых коммуникациях.

Идея языковой игры, по Витгенштейну, лежит в самой основе постмодернистической концепции читателя как источника смысла, ибо в процессе чтения «все трое» (т.е. читатель, текст и автор) «являют собою единое и бесконечное поле для игры письма» (Л.Перрон-Муазес). [2].

С помощью языковой игры меняется смысл слова, фразы. Речь начинает восприниматься как эстетическая ценность. Люди начинают обращать внимание не на информацию, а на способ ее презентации, что является проявлением эстетической функции языка.

В.З.Санников выделяет важную функцию языковой игры – языкотворческую. «В этой связи представляет интерес следующее недоуменное высказывание З.Фрейда: «Какую экономию выгадывает остроумие благодаря своей технике? Произнесение нескольких новых слов, которые можно было в большинстве случаев найти без труда. Вместо этого острота из кожи лезет вон, чтобы найти одно слово, сразу покрывающее смысл обеих мыслей.<...> Не проще ли, легче и, собственно, экономнее было бы выразить обе мысли так, как это именно нужно? <...> Не будет ли больше чем уничтожена экономия, добытая выраженными словами, излишней тратой интеллектуальной энергии?» [] (Фрейд 1925: 58–59)*. Фрейд не учитывает одно важное обстоятельство: интеллектуальные затраты не пропадают бесследно: найденное в акте индивидуального творчества нередко закрепляется в языке как новый, более яркий(и экономный!) способ выражения мысли. Языковая игра – один из путей обогащения языка. Имеется много явлений, которые можно квалифицировать как игру, переставшую быть игрой, например, «формульные выражения» – сравнения (злой, как собака), метафоры (свежий ветер, железная воля), генитивные конструкции (реки крови), сочинительные конструкции (золото, а не человек) и т.д., которые стали уже общеязыковыми. Долго не осознавалось (и не полностью осознается до сих пор), что языковая игра, может быть бессознательно, преследует не только сиюминутные интересы (заинтриговать, заставить слушать), но она призвана выполнять и другую цель – развивать мышление и язык. Полностью освоено мышлением то, что освоено языком. Мысль, для которой язык нашел краткое и четкое выражение, становится достоянием народа и народного мышления, и это мышление может подниматься на следующую, высшую ступень. Язык закрепляет достижения мышления.

Среди других функций языковой игры указывают обычно стремление развлечь себя и собеседника, а также стремление к самоутверждению – «триумф из-за исправности собственного интеллекта или же обнаружение у других отрицательной черты, от которой сам наблюдатель свободен, что пробуждает в нем фарисейское довольство собой» [] (Buttler 1968: 12).

Самоутверждение путем осмеивания окружающего становится оправданной необходимостью в некоторых особых условиях общественной жизни, например, в условиях советского тоталитаризма, когда мы остро чувствовали, что «все в бедной отчизне преступно иль глупо», и ничего не могли изменить, когда смех оставался единственным общедоступным способом борьбы с окружающим злом. Не случайно анекдот, занимающий весьма скромное место в нашей современной бурной общественной жизни, был любимым, чуть ли не единственным способом «отвести душу» в предшествующий семидесятилетний период нашей истории. «Юмор – это убежище, в которое прячутся умные люди от мрачности и грязи», – писал А.Вампилов в записных книжках (цит. по карт. БАС). «Новая острота обладает таким же действием, как событие, к которому проявляют величайший интерес; она передается от одного к другому, как только что полученное известие о победе» [7]. Не правда ли, эти слова сказаны как будто о нас, о нашей недавней жизни?

Итак, языковая игра – это и замечательный учитель словесности, и забавный собеседник, и великий утешитель-психотерапевт» [8].

 

Глава 2. Эстетика в произведениях и дифференциальная психология.

В связи с тем, что данная работа выполняется нами в рамках такой дисциплины как психолингвистика, нам представилось интересным в большей мере обратиться к психологии, а именно к вопросам психологических особенностей личности и взглянуть на них через призму эстетических категорий в структуре социальной и дифференциальной психологии (безусловно включающая и психолингвистику), которая в свою очередь, может включать в себя и эстетическое воспитание, развитие, восприятие и пр.

Начать данную проблематику хотелось с бы с анализа работ В.П.Белянина, в частности «Психологическое литературоведение». В ней автор исследует проблему типологии личности, которая имеет не только теоретическое, но и практическое значение. Автор пишет, что сегодня трудно представить себе область человеческих взаимо­действий, где вопрос о типе личности не представлял бы интерес — идет ли речь о непосредственном (ли­цом к лицу), опосредованном (письменном, аудио-визу-ильном), личностно или социально ориентированном (профессиональном, деловом) общении.

В повседневной жизни люди пытаются идентифицировать личностные черты и прогнозировать поведе­ние других, используя для этого всевозможные средства, включая тесты и даже гороскопы. Психологи же используют при разработке подобных прогнозов науч­ные критерии, хотя и предлагают самые разные основания.

Данная авторская работа дает такому прогнозу еще одно основание — психолингвистическое. Речь пойдет о выявлении особенностей личности через определение типов создаваемых или предпочитаемых ею текстов. Подобного рода исследования в значительной степе­ни стимулированы разработками в области диагности­ки личности, воздействия рекламных и политических текстов, юриспруденции (определение авторства тек­ста, а также правдивости намерений автора) и, в свою очередь, служат мощным стимулом для их развития.

Возможность выявления личностных особеннос­тей автора по тексту привлекает не только психологов, литературоведов и лингвистов, но также криминалис­тов, журналистов, кибернетиков, специалистов по ло­гике, этнографии, искусствоведению, герменевтике и философии, не говоря уже о психиатрах. Что обуславливает практическую значимость рассматриваемой тематики.

Сочетание психолингвистического, семантическо­го, психопатологического подходов с исследованиями в области психологии личности делает возможным построение операциональной типологии личности,вклю­ченной в знаковую культуру.

В основе этого принципиально нового подхода к типологии личности лежат следующие положения, сформулированные в результате анализа исследований, проведенных отечественными и зарубежными учены­ми — психологами, психиатрами, искусствоведами, лин­гвистами, — а также собственных исследований и раз­мышлений:

· каждый языковой элемент обусловлен не только
лингвистическими, но и психологическими зако­номерностями;

· за разными текстами стоит разная по типу психо­логия личности: разнообразие психологических ти­пов людей рождает разнообразие текстов;

· по созданному личностью тексту можно выявить тип ее акцентуации;

· художественный текст в ряде случаев порожден акцентуированным сознанием;

· организующим центром художественного текста яв­ляется его эмоционально-смысловая доминанта, от­ражающая определенный тип акцентуации и вли­яющая на семантику, морфологию, синтаксис истиль художественного текста.

Не следует забывать и о том, что восприятие худо­жественного текста, его интерпретация во многом обус­ловлены личностными особенностями читателя: он более адекватно интерпретирует психологически близ­кие ему тексты.
Для обыденного сознания характерна не столько научная картина мира, сколько «модель мира», «образ мира», «миросозерцание», «мировосприятие», «мирови-демис», «миропредставление» и др. Текст — это эле­мент системы «действительность — сознание — мо­дель мира — язык — автор — текст — читатель — про­екция. И тут, эстетические функции выражения языка играют весьма значимую роль, ведь разнообразие форм эстетического выражения в литературе и позволяет создать ту почву для дифференциации особенностей проявления психологических отличительных черт как читателей (их предпочтения, настроения, акцентуации и много другое), так и самих авторов.

 

Владимир Солоухин, сравнивая художника и уче­ного, писал, что если бы ученый не сделал какое-то открытие, то это бы сделали другие. «Картину же, кото­рую напишет художник, стихотворение, которое напишет поэт, сонату, которую пишет композитор, никто за него никогда не написал бы, пройди хоть тысяча лет».

То же можно сказать и о различии между художе­ственным и нехудожественным текстами. Это принци­пиальное различие — основное препятствие на пути к психологическому анализу литературы. Такое положение дает нам понять, что для реализации необходимого нам анализа личности основанное на его художественных предпочтениях, главенствующую роль играют именно применимые в том или ином произведение эстетические формы и способы выражения.

В рассматриваемой работе В.П. Белянина показана возможность иден­тификации типологических черт личности с помощью методов психолингвистики. Категориальные схемы про­иллюстрированы художественными текстами и зримы­ми образами их авторов, органично вплетенными в ткань текста.

А в задачах своей книги автор не выделял обзор многочис­ленных типологий личности, существующих в психологии, хотя они и учитывались при разработки определенные концепции. Из психологических понятий для ис­следования наиболее значимыми представлялись такие необходимые категории как: акцентуация, доминанта, бессознательное, значение, смысл и ряд других. Даже такие понятия как «лич­ность» и «характер» в работе использовались В.П.Беляниным как синонимы, что иллюстрирует нам первостепенное значение именно психолингвистических методов для анализа проблематики и решения задач.

 

Б.М. Теплов писал: «Художественная литература содержит неисчерпаемые запасы материалов, без которых не может обойтись научная психология».

 

Обычно художественное произведение определя­ют как текст, который использует языковые средства в их эстетической функции в целях передачи эмоцио­нального и социально значимого содержания. Счита­ется, что он представляет собой не только отражение действительности, но и выражение средствами есте­ственного языка человеческого отношения к миру [5]. Вот что писал М.М. Бахтин: «Мир художественного произведения есть мир организованный, упорядоченный и завершенный <...> вокруг данного человека как его ценностное окруже­ние».

Коль скоро речь идет об отношении и эмоциях, не удивительно, что исследования осуществляются в рам­ках психологии. А когда речь идет о творчестве, то обычно это оказывается сферой психологии искусства. Однако потенциал содержания художественного произведения гораздо выше. В частности, в художественном тексте имеется информация, представляющая исключительную ценность для анализа психологии личности.
Автор соглашает с утверждениями многих ис­следователей относительно того, что лишь комплекс­ный и многоаспектный подход, интегрирующий мно­гие научные дисциплины, может дать целостное пред­ставление о таком сложном и многоплановом явлении, как художественный текст. Оговаривается, что в даль­нейшем в его работе термин «художественный текст» будет исполь­зоваться как менее связанный с литературоведчески­ми и эстетическими концепциями, чем термин «худо­жественное произведение».

Исключительно разнообразными являются функ­циихудожественного текста. Он выступает в качестве:

· формы существования культуры,

· способа хранения и передачи информации,

· продукта определенной исторической эпохи,

· единицы коммуникации,

· отражения жизни индивида и т.п.

Именно подобная полифункциональность служит основой интереса к тексту со стороны различных дис­циплин, приводит к обогащению их понятийного ап­парата и методологических оснований, что, в свою оче­редь, создает возможности для дальнейшего уточнения и развития психологических представлений. Поэтому, прежде чем обращаться непосредственно к этой теме, рассмотрим, какие дисциплины и направления иссле­дований подводят научную базу под это утверждение, отражение каких отношений они усматривают в худо­жественном тексте.

 

Раскрытие специфики текста происходит на ос­нове «внутренних резервов» текста. Анализируется эпо­ха, история создания произведения. Текст не всегда соотносится с автором, а тем более с читателем. А помогает в этом именно анализ применимого в произведении языка в его эстетической функции. Тем самым литературоведческий подход к тексту предполагает рассмотрение его как некоторой имманентной сущности, замкнутой на себя системы.

Вместе с тем литературоведческий подход может предполагать и определенный психологизм. Так, при интерпретационном анализе текста выделяется «ин­дивидуально-авторская парадигма, которая объединя­ет все произведения одного автора. Интегрирующим признаком — своего рода архисемой — этой текстовой парадигмы является творческий метод автора, реали­зуемый в структуре его произведений» ( Кухаренко,1988).

 

В психолингвистике за интересом к тексту скры­вается интерес к проблемам речевого сознания, представляющего собой внутренний процесс планирования. А функции эстетического выражения помогают раскрыть примерно с какова ракурса раскрывается особенности проявления сознания.

 

Иными словами, филологический анализ может предполагать обращение к тому, что стоит за словом. «Частные акты речи <...> в той мере, в какой они поддаются наблюдению, <...> могут дать исследовате­лю возможность проникнуть в душевное состояние писателя, угадать его настроение, почувствовать, с пе­чалью или радостью он говорит свое слово, с сочув­ствием или безразличием он рассказывает о событиях и жизни своих героев и т.д.; причем все это может находиться в том или ином соответствии с прямым смыслом текста» (Кухаренко 1998).

Наличие разных типов построения текста, по его мнению, «не может не заинтересовать того, кто хочет увидеть в языке писателя отражение его внутреннего мира, так как разные построения <...> могут оказаться связанными с разнымипсихологиями».

Тем самым прослеживается тенденция рассматривать текст не как высшую единицу языка, а как выс­шую единицу человеческого мышления. Так, Л. С. Вы-готский писал: «Везде — в фонетике, в морфологии, и лексике и семантике, даже в ритмике, метрике и музыке — за грамматическими и формальными катего­риями скрываются психологические» (Выготский, 1956, с. 334).

Чья же психология выражается, отражается или рас­крывается в тексте? Очевидно, что в первую очередь на умприходит психология автора. Подобный ответ рож­дает новые вопросы — в какой мере она отражается? Насколько точно? Не является ли лирический герой (рассказчик, повествователь) лишь маской для автора подобно актеру, играющему разные роли? Считаем, что на такие важные для науки вопросы поможет анализ прежде текста в том числе и используемого языка автора в его эстетической функции.

Думается, что в любом случае текст, являясь про­дутом речемыслительной и психической деятельности автора, соотносится не только с системой языка или с другими текстами, но и с психологией его созда­теля-автора, которая позже в своем анализе позволяет выйти и на уровень психологических особенностей читателей.

Вот почему нам представилось настолько интересным и, на наш взгляд, практикоориентированным рассмотреть концепцию А.В.Белянина и разобрать его научный труд.

 

Ориентируясь подобным образом в русле практического применения способов анализа языка в его эстетической функции в контексте психологии, нам так же представилось важным обратиться и к теории Теодора Липпса, которая позволит нам лучше ощутить ту связь психологии и эстетической функции языка, специфики.
Липпс внёс существенный вклад в немецкую психологию в качестве ее систематизатора и автора собственной теории. Согласно его воззрениям, психология является основой всех философских наук – логики, этики, эстетики. Утверждать это ему позволяла уверенность в том, что исходным понятием философии является непосредственный психический опыт.

Эстетическая теория Липпса была подчинена его убеждениям о главенстве психологии, вследствие чего получила название «психологической эстетики». Представителями этого направления называют также Г.Т.Фехнер и И.Фолькельта. Кроме того, Липпс выдвинул теорию эмпатии, являющей собой особого рода психический акт, состоящий в том, что, воспринимая предмет, субъект проецирует на него свои чувства, свое эмоциональное состояние. Таким образом, возникающие эстетические переживания привносятся в произведение искусства самим воспринимающим субъектом. Так, например, при восприятии романтической поэмы объектов возникает ощущение одухотворенности воспринимаемого. Определенная стихотворная манера и речь, конструкции предложения посредством «одухотворения» обретают смысл и содержание, начинают опознаваться человеком как уникальные, единственные в своем роде. Это происходит за счет «вчувствования» человека в созерцаемые формы, то есть за счет проекции возвышенных чувств на предмет эстетического восприятия. Данная теория является прямо противоположной установкам «формальной эстетики», согласно которой красота заключается в формальных законах организации объекта. «Психологическая эстетика», напротив, акцентируется на субъективности, на индивидуальных переживаниях личности, непосредственно влияющих на финальное восприятие объекта эстетической оценки.
Данная теория иллюстрирует то самое отражение и проявление психологической связи личности и эстетических функций языка, позволяет лучше понять природу эстетических функций языка и их отражение в среде социальной.

 

Заключение:

В конце работы можно сделать вывод, что поставленные изначально цель и задачи достигнуты. Мы выяснили, чем занимается эстетическая функция языка, определили ее основные понятия, выделили существующие задачи и методы воздействия, т.е. раскрыли все основные теоретические понятия данной темы.

Что же касается практического аспекта, то основная часть работы по исследованию применения эстетической функции на практике была также осуществлена. Проанализировав собранный материал, мы пришли к выводу, что знание методов применения эстетической функции языка необходимо для эффективной работы в области социальной и дифференциальной психологии.

На сегодняшний день, для того чтобы эффективно воздействовать на аудиторию, необходимо максимальное знание искусства речи и умение правильно владеть им. Не зная общих и частных тенденций, невозможно получить успешные результаты. Это актуально каждому современному человеку. Современный мир предлагает нам множество возможностей. И только интегрируя общие способности человечества, специалисты смогут продвинуться на новый, более эффективный уровень. Более богатая личность сможет шире смотреть на мир, воспринимать его и реализовывать значимую практическую деятельность, делая свой мир красивым.

 

 

Список литературы:

1. Потебня А.А. Мысль и язык. // ПотебняА.А. Слово и миф.-М.: Правда, 1989.

2. Новейший философский словарь[Электронный ресурс].-Режим доступа: slovari.yandex.ru/dict/phil_dict.

3. Советский энциклопедический словарь.//Прохоров А.М [и др.].-М., 1983.

4. Бахтин, М. М. Вопросы литературы и эстетики: исследования разных лет - М.: Худож. литература, 1975. - 564 с.

 

5. Сте­панов Г.В. Конференция, посвященная национальным традициям русской литературы XVIII века // Русская литература. 1965. № 2. С. 294—298.

6. Руднев Ю. Концепции дискурса какэлемента литературоведческого метаязыка [Электронный ресурс].- Режим доступа: shelty-dom.ru/literature/txt/dicsours.

7. Фрейд З. Остроумие и его отношение к бессознательному. Страх. Тотем и табу. – Минск, 1998

8. Санников В.З. Русский язык взеркале языковой игры [Электронный ресурс].-Режим доступа:rus.1september.ru/articlef.php.

9.Арутюнова Н.Д.Метафора.//Лингвистический энциклопедический словарь.-М., 2000.

10. Арутюнова Н.Д.Дискурс.//Лингвистический энциклопедический словарь.-М., 2000.

11. Курилович Н.В. Реализация эстетической функции языка в рекламе / Н.В. Курилович// Бодуэновские чтения: Бодуэн де Куртенэ и современная лингвистика: Междунар.науч. конф. (Казань, 11-13 дек. 2001 г.): Труды и материалы: В 2 т. / Под общ.ред. К.Р.Галиуллина, Г.А.Николаева.- Казань: Изд-во Казан. ун-та, 2001.– Т. 1.-С.29-30.

11. Белянин В.П. «Психологическое литературоведение» - М.:Генезис, 2006.

12. Арнхейм Р. «Искусство и визуальное восприятие» - М.: Прогресс, 1997.

13. Кривцун О.А. «Психология искусства» - М.: Высшая школа, 2010.

14. Эмухвари В.С. «Связь эстетических предпочтений различных типов литературных текстов и акцентуаций личности» - Сборник международных студенческих работ VII Международной научно-студенческой конференции, 2012

15. Leder H., Belke B., Oeberst A., Augustin D. “A model of aesthetic appreciation and aesthetic judgments” – British journal of Psychology, 2004,№95.