Стихотворения художника. Последнее лето Клингзора».

1922 – «Сиддхартха»: роман на основе древнеиндийской легенды о Гаутаме Будде, попытка синтеза восточного и западного мышления.

1925 – «Курортник»: курортные зарисовки бытии в сочетании с размышлениями о конфликте личности и внешнего мира.

1927 – «Степной волк»

1932 – «Паломничество в Страну Востока»: художественное воплощение внутреннего мира писателя в магическом образе Братства – тайного общества единомышленников, стремящихся достичь вершин духа и проникнуть в тайну бытия. Повесть близка по жанру к романтической сказке, содержит сложную систему символов и реминисценций.

Т.о., налицо «путь к себе» как уход от реального мира в некую «сверхреальность».

Какова эта сверхреальность? В «Волке» это – собственный внутренний мир, содержащий неисчерпаемые глубины и возможности для развития личности. Это почти магия – суметь преодолеть негативное влияние внешнего мира с помощью того, что перестаешь этот мир считать единственно наличествующим; в результате самоанализа и соотв. духовных упражнений и практик (например, испытания в «магическом театре» как упражнения – работа с собств. личностью) (аналогия – духовные практики дзен-буддизма; «учение Дона Хуана», т.д.)

Позже Гессе изобразит «путь в глубины собственного “я”» как путь опасных заблуждений. См. «Игру в бисер»: «Один из высших принципов нашей духовной жизни – стирание индивидуальности, как можно более полное подчинение отдельного лица иерархии Педагогического ведомства и наук». См. далее:«Наше сегодняшнее понимание личности весьма отлично от того, что подразумевали под этим биографы и историки прежних времен Для них… самым существенным в той ли иной личности были, пожалуй, отклонение от нормы, уникальность, даже патология, а сегодня мы говорим о выдающихся личностях вообще только тогда, когда перед нами люди, которым, независимо от всяких оригинальностей и странностей, удалось как можно полнее подчиниться общему порядку, как можно совершеннее служить сверхличным задачам… Для нас герой и достоин особого интереса лишь тот, кто благодаря природе и воспитанию дошел до почти полного растворения своей личности в ее иерархической функции, не утратив, однако, того сильного, свежего обаяния, в котором и состоят ценность и аромат индивидуума».

1943 – «Игра в бисер»: искомая сверхреальность = реальность культуры. В романе присутствуют два мира: расположенная высоко в горах Касталия, или Педагогическая провинция (ср. Ницше, «Заратустра»!) – духовная утопия – и «мир долины», мир обыденности, кот. почти не присутствует в романе. К слову сказать, напоминает ситуацию с Академгородком и «городом»: Академгородок в свое время создавался как аналог Касталии и в 1950-х – 1960-х гг. играл заметную роль как источник инновационных научных идей на общесоюзном уровне. В романах бр. Стругацких ученые Академгородка выступают то как создатели новых принципов космических путешествий, то как авторы других революционных открытий….В наше время, как мне кажется, Городок и Город не понимают и недолюбливают друг друга («этот ваш аквариум» – пренебрежительное высказывание «горожанина» о Городке). Смысл Касталии – «освобождение людей высокодуховных от мирских дел». Спасение человечества от вырождения Гессе представляет как совершенствование и упражнение в Игре в Бисер – «игра со всем содержанием и всеми ценностями нашей культуры». «Весь духовный универсум» сведен к некой системе знаков, иероглифов, представлен как особый язык, в основе которого лежат законы математики и музыки как двух высших видов духовной деятельности. Метафора культуры как игры имеет довольно давнюю историю. На вскидку: Шиллер, «Письма об эстетическом воспитании человека» (1795); нем. и англ. романтики; Ницше (образ играющего ребенка как «высшего» человека), Джойс и Ко: «мир может быть оправдан только как эстетический феномен», т.е. как объект ЭСТЕТИЧЕСКОГО СОЗЕРЦАНИЯ, кот. есть созерцание бескорыстное – любование художника прекрасным. Й. Хейзинга, «Homo Ludens» (1938): игра – этот как раз деятельность, с одной стороны, созидательная (творчество – выдумывание нового мира, новых правил); с другой стороны, не имеет голого практического смысла. Самое главное, игра есть деятельность АБСОЛЮТНО СВОБОДНАЯ: «Игра по приказу уже больше не игра» (Хейзинга). Он же: определение человека как animal ridens («животное смеющееся») Аристотеля в гораздо большей степени характеризует отличие человека от прочих живых существ, чем классическое homo sapiens. По Хейзинга, человек, в первую очередь, – homo ludens, «человек играющий». Культура как игра, т.е. как «побочный» (незапланированно-бескорыстный) продукт человеческой деятельности.

Игра в бисер, придуманная Гессе, – возможность пересоздания культуры на основе уже имеющихся в распоряжении человечества ее творений. Герои романа стоически принимают тот факт, что культура Западной Европы переживает время своего «заката» (О. Шпенглер), что творческий силы культуры иссякли, – но это отнюдь не должно означать, что можно расслабленно отдаться деструктивным тенденциям и «плыть по течению», неумолимо несущему человечество к гибели. В романе предлагается путь создания духовной утопии как способ отсрочить гибель культуры. Хотя, конечно, это напоминает затянувшуюся агонию: в Касталии ЗАПРЕЩЕНО создание новых произведений искусства, касталийцы посвящают себя изучению наследия прошлого и кропотливому воспроизведению рецептов старинных лаков и красок, музыкальных произведений, собиранию рукописей, книг, крупиц сведений о прошлом и т.д. Касталийцы – библиотекари и архивариусы, а не творцы. Для того, чтобы творить, необходимо осмелиться нарушить правила. А по мнению героев романа Гессе, освобождение духа из-под власти правил (например, утрата религиозной веры; пренебрежение авторитетами) может привести к плачевным результатам, кот мы и наблюдаем в ХХ веке – см. «Игра в бисер»: «В развитии духовной жизни Европы было с конца средневековья.. две важные тенденции: освобождение мысли и веры от какого-либо авторитарного влияния, то есть борьба разума, чувствующего свою суверенность и зрелость, против господства Римской церкви, и – с другой стороны – тайные, но страстные поиски узаконения этой его свободы, поиски нового авторитета, вытекающего из него самого и ему адекватного… Бои за «свободу» духа… привели к тому, что дух действительно обрел неслыханную и невыносимую уже для него самого свободу, преодолев церковную опеку полностью, а государственную частично, но все еще не найдя настоящего закона, сформулированного и чтимого им самим, настоящего нового авторитета и законопорядка…». В результате – разлад и хаос. Потом эта же тема – у Т. Манна, «Доктор Фаустус».

Путь одиночки = прямая дорога к хаосу и безумию, если одиночка не найдет тот авторитет, которому он согласен будет починиться. По Гессе, основа жизнеспособного общества и жизнеспособного индивидуума – все же порядок и структура. Проблема ХХ в. в том, что прежние порядки отвергнуты, прежние структуры разрушены, а новые пока не созданы. См. об этом «Степной Волк».

*КАСТА́ЛИЯ, КАСТА́ЛЬСКИЙ ИСТО́ЧНИК (лат., из греч. Castalia, от Caste — "чисто, невинно, непорочно") — в древнегреческой мифологии Касталия — нимфа, дочь речного бога Ахелоя. Спасаясь от преследований Аполлона, нимфа Касталия бросилась в ручей у горы Парнас, близ г. Дельфы. Так ручей превратился в Кастальский источник, из которого жрицы храма Аполлона в Дельфах брали воду для окропления посетителей храма, там же они омывали свои волосы. Поэтому "Кастальский ключ" стал считаться обиталищем муз, спутниц бога гармонии Аполлона, символом поэтического вдохновения. Новая этимология и символика Кастальского источника сложились в древнеримской поэзии. Музы, олицетворяющие разные виды искусства у римских поэтов именовались "касталидами" и "касталидскими сестрами"

У Гессе Касталия – идеальная страна, где, как уже было сказано, ученые, мудрецы растворяют свою индивидуальность в системе духовной иерархии. Ницше, «Рождение трагедии…»: противопоставление двух божеств – Аполлона (порядок, гармония, свет – культура как здание, как созидание, как вызов хаосу) и Диониса (хаос, стихийность, мрак, безумие). Касталия Гессе: Аполлон восторжествовал? Структура, порядки и обычаи Касталии – дань Аполлону; однако объекты исследования касталийских мудрецов – произведения культуры – зачастую порождение стихии Диониса. Хотя в романе говориться, что касталийцы предпочитают средневековое искусство и музыку, а XVII–XVIII вв. названы веками «начала упадка»….