КПП Козьмесчик – г. Говерла – оз. Несамовите – оз. Бребенескул – полонина Туркульска – пос. Говерла - г. Рахов.

В 6:30 мы уже были в пути. До Козьмесчика нас докинул дядя Вася. Скрипя сердце оставили у него просто безразмерный тент вместимостью на 10 человек, который мы пожалели, что не оставили еще на вокзале Сереге в Питере. Но ничего, не стоит заниматься вещизмом. Из будки выползли заспанные инспекторы в форме. Стоимость нахождения на территории Черногорского хребта – 3 гривны в сутки. (Говорят, если обойти КПП на входе, то все буде хорошо). Нам выдали квиток. Тут же получали пропуска ребята из Ивано-Франковского университета нефти и газа. Беседуя, мы шли к подножью г. Говерла. Один – Сергей, приколист. Другой – Толя, как назвал его Эдик турист-неудачник. Почему? Несколько раз он пытался штурмовать г. Петрос и каждый раз он терпел неудачу вследствие разных причин, в т.ч. плохих погодных условий. Он в красках рассказывал свое очередное восхождение, закончившееся м. в ста от вершины поражением вследствие насевшего тумана и ливня, от которого он вымок и промерз до нитки, что я проникся предстоящими трудностями. Из-за этого Толя считал Петрос мистической горой. Так и сейчас их целью были Петрос и Говерла. «Вот заберусь на Петрос я, наконец, и насру ему прямо на макушку!!!»,- говорил он, полный решимости.

Вскоре добрались до тур. кемпингов. Толя не преминул возможностью рассказать, историю о том, как они однажды воспользовались «услугами» кемпингов и спали всю ночь, клацая зубами. «Теплее спать на улице у костра»,- уверял он. Действительно, приют организован по-идиотски. Для того, чтобы переночевать, необходимо заплатить на КПП и взять ключи. Тот факт, что на следующий день надо идти около часа, относить ключи обратно, похоже волнует мало кого. Чтож, везде свои дурацкие приколы. Главное, не становиться их объектом. Перекусив и посидев у костра, мы с Эдиком двинулись в путь, желая сегодня подобраться к зоне альпийских лугов, минуя лесную. Погода начинала портиться и где-то, в глубине души, я догадывался почему…. Я не без улыбки подумал о ребятах, оставшихся у кемпинга. Они для ночлега взяли лишь внутреннюю часть палатки, которая вмиг промокла под дождем и сложилась бы пополам при сильном ветре. Гораздо эффективнее было бы просто лечь под ель и захрапеть.

От Козьмесчика на Говерлу есть 3-и пути. Первый: после моста по дороге, затем через г. Петрос на г. Говерлу. Другой – по дороге, отворачивающей налево, не переходя моста, и не доходя нескольких километров до турбазы «Заросляк», тропа уходит на Говерлу. Мы выбрали наикратчайший путь – от разбитого кирпичного здания вверх на склон по дороге. Лесовозная дорога часто разветвляется среди молодых елей. Мы придерживались ответвлений в лево до тех пор, пока не перевалили гребень и перед нами открылся хребет. Далее мы свернули направо, придерживаясь осевой части хребта. Вскоре дорога углубляется в лес, пока не выходит прямо к большой поляне со старым сараем. Здесь тропа на Говерлу отходит от основной резко вправо и карабкается вверх по склону вдоль лесной опушки. От кемпинга до поляны около 1.5 часов хода.

Побродив по полонине, нашли место для палатки немного выше пастушеских домиков. Не успели собрать дров, как пошел дождь. Впрочем, мы только радовались тому, что он нам позволил добраться до места и поставить лагерь. Еду аккуратно сварили в тамбуре палатки на газе. Сегодня туристская кухня предоставила нам спагетти со специями. Варили тоже хитро – в бидоне из-под чая. Ели с упоением, а, закончив, забрались в спальники. Помню, как я сказал: «Вот как странно, сегодня так рано встали, а не хочу спать». Затем повторил опять, но уже в полголоса: «… не хочу спать». Проснулись мы часа через три. Эдик зажигательно смеялся над фразами, произнесенными мной ранее.

Дождь шел почти три дня большую часть суток. Но скучать не приходилось…. Сначала мы оставались в стенах нашей непоколебимой крепости. Я читал книгу, Эдик сначала тоже, затем ему надоело, и он начал петь оперным голосом. Мои просьбы петь шепотом были безрезультатны. Тогда вылез побегать под дождем. Правда, ничего, кроме окрестных елок я не увидел – была смесь тумана с мелкой моросью, которая отдельными плотными

«кусками» налетала на поляну и врезалась в меня. Чего-то это меня не особо прикололо, и я залез обратно в оперный театр. По часам наступило время ужина и, хотя есть не хотелось, мы стали аккуратно готовить макароны на газу. Вообще, вполне понятно, что потребность человека в питании резко сокращается, если он не двигается. Но кто же ответит на вопрос – почему в поезд люди каждый раз берут целый чемодан еды? Так вот, пока я сосредоточенно варил макароны, не сводя глаз с горелки, с пастбища стали возвращаться коровы, мыча и гремя копытами. Мы переглянулись, представив, чем это может обернуться для нас и нашего ужина. Спать в сырой прожженной палатке никак не хотелось. Затем началось нечто – коровы слегка задевали палатку, нюхали ее, мычали и «шипели», выдыхая воздух. Мы изнутри наблюдали лишь движущиеся тени морд и тел. Одна, явно почуяв запах еды, стала обнюхивать тамбур. Можно было выйти и разогнать их, но кто знает, может пара из них ломанулась бы через палатку или еще чего с перепугу не наделали бы? Все эти мысли веселили нас, пока палатку не тряхнуло как следует, и мое терпение лопнуло. Я начал вылезать, размахивая руками и крича. Коровы же сначала удивленно смотрели на наш говорящий зеленый объект, а затем стали неспешно оттягиваться. Закончилось все порванной стропой и пожеванным краем палатки, который я так и не сумел отстирать даже с мылом.

Вечером познакомились с пастухами. Иван – общительный мужичок лет 40 и Рома, парень лет 20-ти. Дядя Ваня – приземистый, коренастый мужичок, немного похожий на быка из-за мощной шеи, широких скул и миндалевидных глаз. Первый очень хорошо по-русски говорил. Объяснял тем, что все поколение его возраста и старше так говорит оттого, что язык еще в школе учили. Сидели у них вечерами, пили чай, молоко, беседовали у огня. Эдька страдал своей быстрорастущей бородой. Будучи в пос. Ясиня, пытался сбрить, стоя в одних трусах по щиколотку в реке. Бритва не брила, а просто рвала, и он, ругаясь, опять и опять подносил инструмент к поврежденному лицу. В итоге, замерз так, что вечером его отогревали горилкой с салом. Здесь же дядя Ваня дал совет. Необходимо распарить кожу, растереть в порошок канифоль, насыпать на волосатое место и приложить горячий компресс. Через минут 20-30 можно погладить по голове, (если на голову насыпали) и весь чупрун останется на ладони. И никогда больше волосы беспокоить вас не будут! Ржали мы долго, но Эдик испробовать народное средство так и не решился. Ну, разве что на брате обещал потренироваться – у него схожая проблема.

Этой ночью я едва засыпал, как что-то стало слегка тереться об палатку. Я сказал Эдгару, чтобы он не тер ноги и дал спокойно заснуть, на что он ответил мне полудиким шепотом: «Это не я-я-я!» Все наше внимание мгновенно переключилось на уши. Было довольно тихо – только в дали тихонько булькал ручей. Вдруг послышался звук, будто кто-то мягко примял траву. Это был точно не ветер – были бы повторные шуршания травы о палатку. Мы опять напряглись. Через некоторое время послышалось, как кто-то нюхает уже другой край палатки. Затем мягкие шаги обошли наше жилище и были слышны с моей стороны. От окружающей тишины было слышно, как бьется сердце и его удары отдавались у меня в нижней губе. Признаться честно, всякого себе можно нафантазировать, но чтобы столько разных звуков за один сеанс…для меня это было впервые. Кто это был? Хрен знает, да и вылезать проверять как-то не хотелось. Так или иначе, у нас невольно возникали в голове картины худшего исхода, когда под когтистой лапой рвется наш палатка, как туалетная бумага и … хищный зверь съедает пару аппетитных гусениц в спальниках. Достали фонарь и стали шуметь, рассчитывая, что это все же не динозавры. Ох, как долго я иска свой нож, оставленный где-то рядом на случай опасности…. В итоге, в голову пришла замечательная мысль. Эдик сказал: «Были бы сейчас спас средства, взорвали бы что-нибудь, отпугнули огнем». Я, не говоря ни слова, достал новогодние петарды из рюкзака, поджег и с дьявольской улыбкой на лице выбросил из палатки. Через несколько секунд раздался приличный взрыв, и эхо разнесло звук по долине. Я глянул на Эдика и спросил: «Ну? Ты счастлив?» Ответа не требовалось – его лицо сияло улыбкой. Мы лежа прислушивались еще какое-то время, но чьего-то присутствия больше не ощущалось, и сон, наконец, спустился на нас.

Вот уже третий день мы ждем хорошей погоды, льет дождь. Газ мы экономим, благо пастухи позволяли нам готовить у них в колибе. Дядя Ваня все слушал наши рассказы из России и рассказывал свои, угощал нас свежим молоком. В эти дни проходили нашу стоянку три группы безумных туристов. Одна из них мне особо приглянулась. Это была группа из самоотверженных ребят лет 25, мускулистого телосложения. Был понятно, что они поднимались с турбазы. Я заценил их прикид - почти все в шортах и футболках. Особенно меня порадовал у одного фирменный козырек от солнца, который держался на голове за счет резинки. Этакий вызов погод. Рослый парень, явно главный затейник, спросил: «Хлопцы, як до Говерлы добратыся?». При этом я, высунувшись из палатки, не мог ничего видеть дальше 50 м. из-за тумана и дождя, объяснял им необдуманность их действий в горах, в непогоду, да и еще в незнакомой местности. Узнав от нас направление, они решительно двинулись в клубы тумана по направлению к лесу. Кто знает, подумал я, может, они только и ждали такой погоды?

К вечеру очередного дня после изнурительного чтения книг в палатке пришло время подкрепиться, и мы сварили ужин в большом котле, который оно охарактеризовать одним емким словом – «Еда». Данным блюдом на нашем языке называется некое месиво из всего подряд (крупа, макароны, горох, специи) и по консистенции напоминающее не то суп, не то рагу. Его единственная заслуга (неизвестно, плюс или минус) – безумная сытость. Так и в этот раз, сварили горох, добавили спагетти, но слишком много – получилось несколько гигантских порций. Мой живот переваривал это, наверное, сутки. Он стонал, но переваривал. Пастуху Роме понравилось это слово – «еда», и он частенько в шутку вставлял его в речь, посмеиваясь.

Я и Эдгар с пастухом Ромой.

Дядя Ваня настолько привык разговаривать с нами по-русски, что приехавшие туристы - студенты из киевского медуниверситета - никак не могли изъясниться с ним по-украински, как ни старались. Позже делились с нами впечатлением: «Мы уже думали, может, после оранжевой революции что-то действительно серьезное в стране произошло». Их было трое – Саша, Максим и его девушка Лена. Вернее, осталось трое. Как говорил Саша, руководитель группы, готовились они к мероприятию за несколько месяцев, включая физподготовку, но четверо простыли в походе и их отправили во Львов. Это была единственная благоразумная тройка, которая осталась в непогоду у пастухов. Вечером следующего дня распогодилось, над Говерлой висело лишь безобидное, на первый взгляд, светло облачко, закрывая ее макушку. Внезапно родилась мысль подняться на заветную вершину, и мы в составе киевской, мурманской и западноукраинской в лице пастуха Ромы двинулись налегке.

Чем выше поднимались, тем более красивые виды открывались нам. Легкий насыщенный пар рваными кусками поднимался из долин, затянутых легкой дымкой. Заходящее солнце далеко освещало неровные хребты Карпат в пастельные тона, чуть ближе, они приобретали яркие краски. Были видны различные яруса облаков. Кучевые лежали прямо на склонах гор, описывая их контуры и образуя сглаженные своды.

Подъем занял 1.5 часа. На склонах полонин поднимался сильный ветер. В этих районах основной перенос воздушных масс – северо-западный, поэтому лагерь на ночь советуют ставить на северо-восточных, иначе проснуться можно будет уже в долине. Но то, что мы видели с вершины Говерлы, вряд ли можно забыть. Из долины налетел туман, который, достигнув вершины, образовывал облака. Видимость была 20-30 м. Дул сильный ветер. Затем густые облака развеялись, оставляя небольшие прослойки. Сквозь них стал побиваться солнечный свет, окрашивая все вокруг и нас в красные тона и, казалось, сам воздух из-за тумана становился красно розовым. Затем стало видно красный диск заходящего солнца, окружающие хребты и долины. Также, можно было видеть ярусы облаков, как слоеный пирог. Туман же переваливал через хребет столь быстро, постоянно меняя красное освещение, что создавалось впечатление полета на самолете. Мы просто кричали и улюлюкали от переполнявших нас эмоций. Максим же сказал Елене, взяв ее за руки: «Ну, все дорогая. Мы на облаках». Затем последовали романтические поцелуи. Сделав фотосъемку, мы спустились в лагерь, когда было уже совсем темно.

На следующий день состоялся подъем на Говерлу с рюкзаками. Светило солнце и настроение обещало быть хорошим, несмотря на ворчание Эдика на непривычную ношу за спиной. Вдруг из-за моей спины стала доноситься отборная брань – это сломалась пряжка на плечевом ремне Эдика.

Он матерился так, будто бы сломалась его ключица. Я бросился его успокаивать по-мужски. Тут пригодились цветастые шнурки в полоску, купленные мною год назад для другого похода. Пригодились они, к счастью, не для усмирения моего спутника. закрепив новую пряжку шнурками, зашагали дальше. На вершине было много мусора и его источника – людей. Черногорский хребет очень популярный среди туристов Восточной Европы, в частности, только особая категория «туристов-патриотов» этого не осознает.

Каждый такой турист забирается сюда пожарить и съесть шашлык с водочкой считает себя альпинистом. Обидно. На южном склоне Черногоры есть мобильная связь, но плохая. Погода менялась несколько раз, и мы даже разобрали авралом палатку, боясь попасть под ливень, но, в итоге, дождь нас все равно обманул и замочил. Часам к 16:00 спустились к озеру Несамовите.

Здесь ежедневно останавливается до 30-40 туристов. Здесь мы познакомились с ребятами из Польши – Лукашем и … забыл. Гостям из Польши было предложено остановиться на ночлег в нашем дворце, дабы не утруждать себя разбором палатки. Вокруг – красота, озеро отражало в своих водах окружающие его склоны горного карра, украшенного сверху снежной каймой. От него веяло спокойствием и безмятежностью. Вечером я искупался. Было нежарко, поэтому поляки решили, то я сделал это исключительно потому, что из Мурманска. Потом мы наслушались баек о том, как ребят угощали водкой местные, как они добирались до лагеря пару дней назад, катясь со склона и т.д. Кончилось все тем, что они предложили нам водки «на ночь». Мы отказались, да и какой прикол пить, кода уже в спальнике лежишь. Они хлопнули по кружке, запили зелье такой же кружкой растворимых витаминов (в качестве закрепителя, что-ль или нейтрализовать побочный эффект?) и легли спать. Узнав, однако, что у меня завтра – день рождения, захотелось повеселиться. Лагерь из множества палаток уже затих. Недолго думая, достали петарды и, запалив тройку штук, кинули на улицу…

Следующий день был великолепен. Солнце радовало утренними лучами, придавая всему вокруг яркие, красочные тона. Попрощавшись с ребятами из Польши, я отправился бродить по хребту и ответвлениям. Эдик остался внизу – лечить колено для последующего перехода.

С вершины гребня была видна оставшаяся часть хребта, заканчивающаяся средневековой обсерваторией – своеобразным замком на г. Поп-Иван. Неплохо сохранилась до наших дней. Горы постоянно менялись, затягиваемые иссиня-серыми облаками, менявшими освещение склонов. Так, я забрел на отрог хребта и сел над обрывом, свесив ноги. Дул теплый ветер. Внизу, метрах в трехстах, поблескивало синее горное озеро Бребенескул. От него вверх о склону ползли барашки горной сосны. Чуть поодаль, на полянке были видны пятнышки палаток. На юге были видны хребты горной Румынии. Я сидел и слушал голос ветра, вглядываясь в даль. Это был подарок природы на мой день рождения.

Черногорский и хребет Свидовец можно пройти за три дня, практически налегке.

Первый – подъем из поселка, второй – переход по всему хребту, третий – спуск в поселок, к р. Тиса. Но всегда приятно остановиться на озерах. Не знаю, когда точно пришла нам дерзкая мысль, но мы решили не спускаться к п. Ворохте, на север, а на юг и по Белой Тисе в г. Рахов к тете Руслане в гости. Мысль