Полоски на его трусах

Фу, блин, кто с утра курит-то там, у меня же внутри маленький человек. У кого это нет совести. У кого ещё кроме Уэя отсутствует совесть. Нет, она у многих отсутствует, но в разной степени, но у него зашкаливает. Он сидел спиной ко мне и смотрел на море, если вообще не спал. Ну, конечно, у меня всё может быть. Я осмотрел место нашего веселья, которое с утра было как после войны. Все спали, но было такое ощущение, что они все умерли, а не спали. Сейчас, наверное, ещё очень рано, потому что солнце выходит часов в шесть, а то и в пять. И хрен ли мы встали, и хрен ли мы курим тут в такую рань. Ну и срач мы тут развели, но вместе быстро всё это соберём. Небо заволокло, вчера погода такая хорошая была, а сегодня опять дождь будет, уверен.

- Говно тупое, - НУ, СПАСИБО. Он повернулся, видимо, услышав, что я тут вожусь и сказал ЭТО.

- И тебя с добрым утром, - я подполз и присел рядом, тоже уставившись на воду. Она была серая, а вчера красная, а ночью была чёрная вообще. А сегодня серая. Противная такая. И погода говно. Я немного зависим от погоды. Да, мне кажется, все мы зависимы. Как же достали эти дожди. Это хорошо, когда они редко, это даже отлично, но вот когда на неделе они идут дней пять, ебанись, простите. Ой, он носом шмыгает. Наша девочка плачет или просто замёрзла? Я сидел и, если честно, стеснялся повернуться, потому что я идиот. А он всё курил и шмыгал и шмыгал. Уже раз десять. Я всё-таки собрал свои силёнки в свою шею и повернул её. Но хрен я чего увидел. Он весь своими волосами сосульчатыми увесился. Весь в чёрном, волосы чёрные. Людей в чёрном что ли пересмотрел. Да мне нравится. И чего он меня игнорит, я же повернулся, я же смотрю, он же чувствует, я знаю. Да там и чувствовать не надо и так ясно. Может потрогать его? ОН ВООБЩЕ ЖИВОЙ? Нет, он мёртвый курит. Леопардовые лосины нам, а не рассвет, солнце вообще зашло за эти «тучки-вонючки». Не успело выйти. Блин, он так резко встал. Как вампиры, знаете, в этом фильме… не помню как его. Фига у него глаза красные. Я даже как-то проснулся. И стал пялиться. А он не смотрел на меня, просто зажигалка валялась рядом со мной, и он повернулся, чтобы забрать её, и я всё увидел. Что случилось, твою мать. Я такие лица только в кино видел. Такие обычно бывают, когда теряешь что-то важное. И это всё глупости. Но у меня появилось такое чувство, что он действительно что-то потерял. И у меня нос защипало, давай разревись ещё. Я же говорил про энергетику. Да я вообще хорошо людей чувствую, если они мне нравятся, а тут я вообще молчу. Надеюсь, это не связанно со мной никакой жопой. Но я об этом и не узнаю, даже если и связанно. Он бы сроду не стал показывать, что что-то случилось. В себе всё держать будет, я уже понял. Он вообще далеко не всё говорит, я в этом смысле более открытый, но это все так думают. За открытостью тоже есть масса всего, что известно далеко не всем. У каждого есть какое-то дно. А люди без дна, они очень непосредственные и вообще без этого «дна» жить сложно. Такие люди редкость. На дне Уэя плавает спирт, пара сигарет и пончики. А у меня, да нихера у меня не плавает, тухлые яйца и психбольница. Я думаю о каком-то бреде. Хотя, я всегда о нём думаю. Хочу Кошмар перед Рождеством посмотреть. Джи вчера сказал про это Рождество, и я вспомнил. И я думал, всё нормально, потому что утро началось с «говно тупое», но сейчас он пытался завести свою машину и уехать. Наверное, уехать, я же не читаю его мысли, правильно. И он уехал, всё-таки. Я ещё минут двадцать сидел, пока все потихоньку не начали воскресать. Сегодня воскресенье, мама дома. Надо было вчера ей позвонить. А, она же звонила вчера, просто взял не я.

Времени было всего около полдевятого. Но они орали на весь пляж, и им ещё приспичило купаться. Каролина домой не собиралась, да там мало кто вообще собирался. Но мне тут делать было больше нечего, что я тут вообще забыл. Ну, я и поехал домой, попрощавшись со всеми: кого знал, кого не знал. Зато меня все знали.

Ребята с которыми я ехал были спокойные, потому что им было плохо, всем пятерым. Они вообще были какие-то сине-зелёные. А я всю дорогу думал. Называется «угадай о ком». Слава Богу, они развозили всех по домам, и мой оказался самым близким, ну меня и подбросили сразу. Щас засяду на неделю дома, пересмотрю все фильмы и сожру все чипсы. Они у меня даже в толчке валяются. Разжирею и отпущу бороду. Вот и посмотрим, сколько человек будут любить меня таким, какой я есть.

Маман в такое время, да ещё и в выходной спала – очевидно. И я старался быть потише. Тихо закрыл дверь и прокрался на второй этаж, к себе. У меня даже помыться получилось. Вода, она была ТЁПЛАЯ. Я победитель. Сперма грёбаная. Побуду стиральной машинкой. Дак спалит же эта ведьма. А мне такого счастья не надо. Да кому такое «счастье» вообще надо. Делать я сегодня ничего не собирался, и видеть мне никого особо не хотелось. Я на ментальном уровне плавал в яме депрессии вместе с… опять играем в игру «угадай с кем». Но когда я уже валялся на кровати и пытался засунуться под одеяло с головой, чтобы нахрен этот свет не видеть, то услышал, как в дверь постучали. Не в мою, во входную. Но Джерард так не стучится, он же долбится как слон. Хотя это может послышалось. Хотя, нет. Пойду, посмотрю. Футболка наизнанку.

Пока я спускался, у меня почему-то заболели глаза и голова. Я на выдохе открываю дверь и вижу одни только красные глаза и нос, зелёный цвет кожи и окончательно запутавшиеся волосы. Мисс зомбачность года перед вами, Фрэнки. Что же вы так тихо стучитесь, я же даже уже подумал, что это и не вы вовсе.

- Я ключи забыл, - у него вся кожа под глазами была содрана, я только заметил. Господи, Джерард, вы излучаете безысходность. Ключи, блять, я же закрывал дверь. А у него же второй есть. Вы не просто так значит зашли. Схитрили типа, да?

- А, щас, у меня там… наверху, - я сделал лицо невинного мальчика, покачал головой и побежал как бы уже, но я чего-то испугался, когда он меня за руку схватил. И я затормозил и повернулся, а он пошёл на меня как танк и, блин, врезался. И он такой серьёзный, взрослый, мама. И он был в пальто и в своих ботинках, я кончил. Это образно. И так близко, БЛЯТЬ. Это странно всё очень. Щас он точно не походил на мальчика, а на девочку тем более. В смысле, я чувствовал какую-то силу что ли – это бывает редко, и сейчас этот редкий случай. Что же ты со мной делаешь. У меня, наверное, сейчас глаза с ручку на двери. Две ручки вместо глаз. Что-то меня как-то тряхануло, он так смотрел просто. Просто дырявил, как он умеет. Да блин, не сжигаюсь я от взгляда, не сжигаюсь. Хватит уже. А он же выше меня ещё, ох, блин, какой же это «блин». Кстати, может он не это имел в виду, может он, просто, за ключом зашёл, вдруг куда уезжает. Просто, если бы передо мной разыгрывали картину «ты не отдал мне ключ, и я не могу попасть домой», то он бы не приходил переодетый, да и пришёл бы сразу, а тут уже около часа прошло. - Мама дома, - я сказал это совсем тихо, а после у меня вырвался какой-то непонятный вздох. ДА Я ТАМ ЧУТЬ НЕ ЗАДОХНУЛСЯ, потому что выдохнуть получилось, только когда он чуть подтолкнул меня назад, тем самым между нами появилось хоть какое-то расстояние. Чего он вообще молчит. Меня подтолкнули ещё раз с таким каменным лицом. Там же лестница, я на неё так не поднимусь. У меня же нет глаз на заднице. Да я даже с глазами на заднице не совсем уверен, что на неё нормально поднимусь. И я упёрся и встал, вылупившись на него. Джерард, от вас чем-то несёт, пафосом, например. Артист хренов, решил в мачо поиграть. Но когда он опять врезался в меня и повернул голову, как-то странно уткнувшись мне в ухо, я понял, что мы, похоже, не играем. Что он там делает, блин, когда он что-то делает с моей головой… Блять-блять, я быстро развернулся и рванул сам, схватившись за перила. И проскакал всю лестницу с лицом «сзади маньяк, но он мне нравится». Такое смешанное чувство, да. Сука, он так своими ботинками гремит. Решил побегать, НЕНАВИЖУ. Я как-то влетел в комнату, развернулся, и ЭТО влетело тут же, прикрыв дверь. ЕЁ ЗАКРЫТЬ НАДО, А НЕ ПРИКРЫТЬ. - Ты долбан, у меня миссис сковородка дома, - я проснулся, вспомнив, что это Джерард и стал огрызаться и шипеть как кот на собаку. На собаку необязательно, если бы кот увидел Уэя, он бы тоже зашипел, подумав, что Джерард большая, чёрная собака. А, он же шпиц. Тогда ты мелкая тявкалка.

- Я знаю. Сегодня выходной у неё, - он повернулся к двери и, видимо, стал искать замок. Господи, ты его никогда не найдёшь. Он специально сделан так, чтобы такие как ты его не находили и не запирали тут меня. - Где он, я знаю, что у тебя дверь закрывается, - тупая мудила, посмотри наверх. И ОН ПОСМОТРЕЛ. Я ЖЕ ГОВОРЮ, ОН ЧИТАЕТ МОИ МЫСЛИ. - Ты бы его ещё с другой стороны двери сделал и вылезал через окно, чтобы его открыть, - он потянулся и начал вертеть этим замком. Я понимаю, что он немного ебанутый, замок в смысле, хотя не только замок. В общем, он закрывается странно и расположен странно, да он вообще весь какой-то странный, и закрывать его я научился всего неделю назад. И вообще-то его делал не я, если что. Так что претензии не ко мне. Опа, он опять сказал что-то на этом своём языке, видимо, ругается. Что вообще это за язык. Итальянский или испанский? - Это замок вообще, а? ОН ЗАКРЫВАЕТСЯ? - да закрывается-закрывается, просто слушается только меня. - Ладно, - наш мачо вздохнул, оставив мой супер-замок в покое. - Короче, - да не цокай ты, Господи, - сегодня мы кое-куда поедем, - отличная фраза, можно ещё было добавить «может быть». И вообще такое чувство, что я просто обязан, ДА МЕНЯ ДАЖЕ НЕ СПРОСИЛИ. Просто поставили перед фактом, отлично. Ну и что мы молчим, СЮРПРИЗ, БЛЯТЬ, ЧТО ЛИ. - Ты чё?

- Я ничё, - я пожал плечами и уселся на кровать, сделав надменную рожу. Я же говорю, его нельзя баловать.

- У тебя есть рубашка? - странный вопрос.

- М-м… Надо у мамы спросить, - он скатился по двери и присел. Сколько же грязи от его ботинок. По какому говну мы на этот раз ходили?

- Какой у тебя размер?

- Размер чего?

- Не делай такое ехидное лицо. Размер одежды, - а лицо у меня и действительно изменилось. Ну, мало ли что он там надумал.

- А я по чём знаю.

- Ты не знаешь, какой у тебя размер одежды?

- НЕТ, - эй, куда мы поползли с такой грязью. - А ну стой, - да кого я могу остановить, даже если бы я сказал это более серьёзно, да даже бы собака не остановилась, куда уж там такой ДЖЕРАРД.

- Значит, ты пойдёшь голый, - куда я пойду? Нет, куда я пойду ГОЛЫЙ? Он заулыбался, и я пополз к подушке, подальше от такого ужасного лица. Но, честно говоря, было приятно, что он радуется. Правда, это не радость больше, а какая-то ПОХОТЬ. О, ещё одно тупое слово. Мистер, что вы делайте. Это реально было странно. Он полз на четвереньках по полу и смотрел на меня как на еду. В БОТИНКАХ НА КРОВАТЬ ОФИГЕЛ СОВСЕМ. Да-да, он забрался на кровать в одежде, в смысле в пальто. Нет, он должен был раздеться, Фрэнк. ДА Я НЕ ПРО ЭТО, Я ПРО БОТИНКИ, ОНИ ГРЯЗНЫЕ. - А ну-ка, - он дёрнул мою лодыжку и быстро уселся на меня. Гори всё, я неравнодушен к таким штучкам. К такому решительному Джерарду. Почему-то захотелось проорать «ИГРА-А-АТЬ». Но это выглядело бы, ну ясно. Оседлал, чёрный всадник, блять. Я что конь что ли? - Ты сегодня поедешь со мной в одно очень красивое место, - это радует, и радует то, как он достаточно ощутимо проводит вверх по моим рёбрам. Пальцами, притом сначала только указательными, но чем выше он поднимался, тем пальцев становилось всё больше. И я смотрел на них, уже дыша намного глубже. Если бы он касался кожи, я бы уже задыхался, но он пожалел меня, и это было через футболку, но она задиралась. - Я сейчас поеду, - куда мы вообще поедем, мы только приехали. Господи, я тараторю у себя в голове. - Какой галстук купить? - какой галстук, я возбудился. Просто он стал так сильно давить своими пальцами, которые оттопыривались, он щас дойдёт до груди. А я так волнуюсь, будто бы у меня там сиськи, четвёртый размер. И дверь, она не закрыта. Мам, прошу, спи.

- Чёрный, - я как-то громко это сказал, надо потише.

- И тебе чёрный..? - когда он медленно дополз до моей груди, я почувствовал как напряглись его руки, пальцы все выгнулись и он медленно стал проводить одними ладонями. Там какой-то ток, наверное, образовался. У меня зажгло не только под горячими ладонями, у меня зажгло лопатки, будто издевались именно над ними. Это место между лопаток. Такое ощущение, что там собирается что-то тёплое и так хочется, чтобы это место потрогали, потрогали эти пальцы. Ну можно и не пальцами, чем-нибудь… НЕТ, НИЧЕМ. Я поднял глаза, и всё это тепло пошло вниз, что щас будет. Он ловил такое удовольствие от простых прикосновений. Будто мы занимались сексом. Это я красивый, когда возбуждаюсь? Он мне вчера так сказал. А Уэй себя видел? Я знаю, что он не специально так рот приоткрывает, прикрывает глаза, и у него дрожали ресницы. И что-то случилось, все веки красные, ну я говорил.

- Что у тебя с глазами? - у меня в штанах всё зашевелилось, он просто медленно потёрся и упёрся в меня руками. А он не заметил, что немного не в том месте сидит? Он потёрся ещё раз, и сел ещё хреновее, ещё ближе мне на живот, на шизанутый его низ. Или он правильно сел. Там же получается его задница. О, БЛЯТЬ. Ты правильно всё делаешь, давай ещё раз. Ну, Джи… Он провёл руками вниз, теперь касаясь меня только средними пальцами, потому что они самые длинные и сел нормально, откинув голову назад, чуть простонав. Он сегодня, даже стонет тихо. Атмосфера вязкая какая-то, как ореховая паста. На меня накатывает всё больше и больше. Я много раз слышал про эти «искры» и, если честно, думал, что это так просто говорят красиво. Я не понимал, как это. Но тут действительно были эти искры, так резко, что у меня закатывались глаза, и дёргалась коленка. Я нашёл свои руки и потянулся к ремню.

- Фрэнк, не надо, мне ехать щас, - мой член запаниковал, когда эта задница он него оторвалась. Он хотел уже встать, но я быстро пропустил ему руки под пальто и усадил обратно, немного не рассчитав силу. Я так возбудился, что уже не соображаю. И я могу быть грубым и настойчивым, когда чего-то хочу. - Только ведь помылся, - глаза, наверное, нужно видеть их, чтобы понимать, о чём я. Он одними глазами может сказать мне столько, сколько не каждый может сказать словами. О, пафос потёк. Я вдавил ему пальцы в живот, а второй рукой полез дальше разбираться с ремнём. Никуда он не пойдёт, я его щас так заведу. - Так, всё, мистер, спокойно, - он, блин, улыбнулся и поцеловал меня в лоб. Как покойника. А я его опять двумя руками сжал, как у него там мягко. - Да отпусти ты, - что ты ржёшь-то, козлина. Он так развеселился, что начал прыгать, закусил губу и затряс руками у меня перед лицом. Что так весело-то у нас. - Эй, чучело, - ну, конечно, кто же я ещё. - Найдёшь белую рубашку, джинсы чёрные у тебя есть, - он облизался, завозился и провёл передо мной указательным пальцем, к чему бы это, - встречаемся в четыре, - потом сделал второй рукой кружок… а потом ПАЛЕЦ В НЕГО ЗАСУНУЛ. О, это лицо. Он прищурился и заулыбался, а потом вообще поморщился. - Если я не приду, зайдёшь сам, - И СЛЕЗ. И я ничего не смог сделать, даже руки не помогли. Он их вообще, поди, под своим ЖИРОМ не почувствовал. Меня так это взбесило, что пихнул его под зад, когда этот пончик уже встал. У меня встало всё, а он просто вот так уходит. Что я с ЭТИМ делать буду. - Да что ты такой непослушный, - какой? КАКОЙ, БЛЯТЬ? У меня обида, иди в жопу. - Эй, - сам «эй». Я скрестил руки на груди и недовольно уставился на стену напротив. Да ещё этот ужас, рвущий мои джинсы. - Ну, вы и говнюк, Фрэнк.

- Идите.

- Посмотри, - я покосился, а он откинул пальто. И что я должен увидеть? - Видишь его? Вчера ночью он мне сказал, что ему нравится один мальчик. У него огромные карие глаза. И когда он видит эти глаза, то тут же просыпается и меня слушаться перестаёт, говорит, хочет к нему, - да вижу я, что у тебя стояк. Можно было бы и попроще как-то. А потом он схватился за НЕГО. Ну, давай, ещё джинсы так сними, как стриптизёр. Потянул за то место, и они сами слетят. Удиви меня.

- Что с глазами?

- Аллергия.

- Ой, да не пизди. Ты с утра уехал не просто так ведь, - с чего я взял, что это как-то связанно. Просто это моя логика.

- В четыре. И, кстати, если хочешь, можно взять Молли. И ещё башку вымой, - мы что, на приём к королеве едем? И я его всё равно достану с этими глазами. Не сейчас дак потом. - Только ей скажи, чтобы в платье и… ну, понял. Слушай, если у тебя нет рубашки, возьми у мамы платье.

- Уйди, а.

- Да что ты такой грубиян-то.

- Я зомби, и я съем вашего дружка, - я сделал лицо типа как зомби, ну, это я так думал, и потянулся за его ногой. А Джи тихо завизжал и затряс руками, побежав к двери со словами: «Помоги-и-те, зомби, зомби». Ещё побежал так… коленочка к коленочке, как ходят пятиклассницы на высоких каблуках. И я остался наедине с его грязью от ботинок. Как я понял, сегодня мне следует выглядеть прилично. Но вот зачем. И, кстати, кеды. О да, Джерард, я буду в этих кедах просто сногсшибательным, во всех смыслах. Вымыть их что ли. Там, похоже, встретились две подружки – моя мать и девочка с членом. Я слышал, как она радостно вскрикивает, нет, не девочка с членом. Радостно вскрикивала ведьма. Хорошо, что он пораньше ушёл, а то мы тут дверь-то не закрыли. Я особо не слышал, о чём они там говорили, да это и не так важно. Интересно, а Уэю не влетит за грязные ботинки? Скорее всего, нет, у неё, то есть у него особые привилегии, и у мамы ломается поручень с надписью «негатив», когда она его видит. «ОН ЖЕ ТАКОЙ ОБАЯТЕЛЬНЫЙ». Был бы я девкой, она бы замуж меня выдала за него. Чего ей в нём и нравится. Она просто не знает, как он надо мной издевается. И ведь не нажаловаться. А ключи мы не взяли, значит напиздели. Он мне всю кровать испачкал, тут песок и пыль и вообще говно какое-то. Где ходил, реально. Где он такую ГРЯЗЬ нашёл. Ну его в жопу, надо рубашку найти. Сейчас около одиннадцати, а встречаемся в четыре. А Молли можно взять, он прав, правда я даже предположить не могу, куда он хочет меня затащить, но с ней будет безопасней. И его это «красивое место» вполне может оказаться каким-нибудь притоном на окраине города с множеством сухих деревьев и жутковатых тётенек. Или жутковатых деревьев и сухих тётенек. О, ведьма идёт. Стояк-стояк, что… что-о-о, что с ним… одеяло. Типа холодно стало. Она резко влетела, но от неё не стреляло каким-либо злом или чем-то подобным. И она была в пижаме и с чашкой и такая довольная. Фу, мам, только не говори, что это всё Уэй. У него в голове один сплошной траходром. И он заразил этим меня, аккуратней с ним. Она присела на кровать, а я натянул одеяло на голову, когда увидел, как она лыбится.

- Куда вы вчера ездили? - она там что, зубами по чашке стучит? Когда она так делает – это значит, что всё совсем очень хорошо и жизнь прекрасна. В такие моменты, она впадает в детство и начинает везде сеять свои семена добра.

- У нас есть белая рубашка?

- Чего? Я не слышу, что ты там бубнишь, - она стянула мое одеяло, а я его быстро назад. Надеюсь, не заметила. - Что это у тебя… - она издала какой-то странный, радостный звук и потянулась К МОЕЙ ЩЕКЕ. Блять, что там у меня, ПОМАДА ДЖЕРАРДА? Он же… он же вчера меня кусал. За щеку. Ой, попал. Дундук тупой… - Тебя кто-то пытался съесть? - ага, и не только съесть. И не «кто-то».

- У нас есть рубашка?

- Какая рубашка?

- Человеческая.

- Должна быть. Тебе моя не подойдёт? Есть с жабо, а есть прозрачная, - они с «кое-кем» мыслят одинаково, и это уже не первый раз. То в платье, то в блузку, то в лифчик. - Дак куда ездили? И почему ты мне не позвонил.

- Я забыл.

- Куда ездили забыл? - шутница.

- Позвонить. Рубашку мне.

- Поищу. Дак куда? - достанет. Да развлекаться мы ездили. У него вкусная шея, и я назову его вену на руке Анной.

- Ты видела, как он натоптал там?

- Всё равно убираться сегодня надо. Помоешь посуду? - ну, коне-е-ечно. Подними больше пальцы вверх и улыбнись как Джерард.

- У тебя есть номер Эрин?- имена людей, которые мне нравятся, я запоминаю сразу.

- Фрэнк, я, конечно, всё понимаю, но она замужем, и у неё есть ребёнок.

- Мне Молли нужна.

- А она ещё маленькая, - она подползла поближе и сказала это шёпотом. Я посмотрел на неё с лицом «мам, ты тупая», а она передразнила меня. - Зануда, - да-да, я помню. - Ладно, я пойду убираться. А ты иди, поешь.

И я поел, ну как сказать, так, за щекой подержал. О, подержал за щекой. ЕДУ-ЕДУ. Бутербродики там, они такие маленькие были, поэтому их было много и их можно было запихивать целиком. А когда я нажрался, я погнал мыть посуду. Но жрал я всё равно долго. Мне было всё лень, делать всё лень. И посуду я мыл также, как ел, как-то всё не спеша. Не люблю я ждать. Вот бесит, каждая минута растягивается, и время становится каким-то резиновым. Это чувство знакомо каждому, я думаю. Потом мне приспичило покурить, и ведьма это унюхала, прилетела и надавала мне пиздюлей. Самое страшное, что она была со шваброй, но, видимо, не додумалась использовать её в качестве наказания. Но, знаете, её рука деревянной палке нисколько не уступает. И всё это время у меня из головы не выходила шея Джерарда, о которой я случайно вспомнил, когда говорил с мамой ещё у себя в комнате. Устроил эротику мозга. Она, то есть шея, прям так и стояла у меня перед глазами, и даже когда я продолжил мыть посуду, мне казалось, что воняет не этим средством или как это назвать-то вообще, а им, Джерардом. Я запомнил этот странный запах. Но утром, когда он пришёл, я ничего не унюхал. Поиграем в парфюмера. В Жанна-Батиста Гренуя. Я сдеру с Уэя платье и всего его обнюхаю, правда придётся его убить. Ну, это так по книге. Блять, я опять возбудился что ли. Да что такое, он мне даст вообще жить нормально. Меня уже бесит это чувство, тошнит уже. Реально тошнит. Нет, это не токсикоз. Действительно бывает такое, когда долго находишься в ТАКОМ состоянии, и уже начитает тошнить от этого. Особенно, когда ничего с этим сделать не можешь. Просто ходишь весь день возбуждённый и не знаешь, куда себя деть. Я знаю, про что вы подумали, но в таком случае ты сам себе не поможешь, хочется тела, чужого. Поуправлять человеческим удовольствием и получить его самому. Это совсем разные вещи и другие ощущения. Особенно когда тебе нравится этот человек. И тогда ты забываешь про себя, потому что появляется кто-то, к кому ты неравнодушен. Ладно, это всё понятно и без моих ля-ля. Ненавижу говорить, об очевидных вещах, но я уже не могу. У меня уже искры из глаз вылетают, когда я вижу этот чёрный ходячий ужас. И сегодня я убедился, что они всё-таки вылетают, на самом деле. И не только из глаз. Иногда хочется не только получить ведро прикосновений, но и вылить его на кого-то. Словить момент, что кому-то нравится это также как тебе, а возможно ещё и похлеще. Связаться с кем-то. Немного потеряться во времени на короткий срок. Короткий. Но этих двух часов будет достаточно. Но думаю, я не смогу уложиться в пару часов. Я затрахаю его. УЙДИ ИЗ МОЕЙ ГОЛОВЫ. Кого-то, кого-то, я называю Уэя «кем-то» всё чаще. Мне уже на диафрагму что-то давит, ЭТО СПЕРМА. Мне бы с ним вообще сегодня не видеться, со мной что-то не то.

- Фрэнк, - я подпрыгнул и понял, что выпал из реальности, в которой я сейчас был в роли посудомойки. Капитально так выпал. - Давай поактивней-поактивней, - я уставился на тарелку в руках и на воду. От неё пар идёт, кипяток. Щас бы обжёгся. Ожоги, укусы. ВЕЗДЕ СЕКС, - Ты что, руки решил сварить? - нет, просто я сейчас трахаюсь с Джерардом, мам. За что мне это, где я так нагрешил. - А ты чего не поел? - как не поел, поел. Она выключила воду, а я всё стоял в полнейшем залипоне с тарелкой. Нет, я так-то вышел уже из своего этого взаимодействия, но ещё как-то не очень. У меня точно спермотоксикоз. - Эй, принцесса меньше стресса, - ну и фразочка.

- Сколько… сколько времени?

- Ты куда собрался? Я нашла рубашку, погладить надо. Кстати, - она побежала в коридор и стала там греметь чем-то, вроде, ящиками, - номер Эрин. И уже третий час, - да что ты орёшь, как с соседнего района. Я же не глухой. СКОЛЬКО ВРЕМЕНИ? - Я тут на комод положу, - щас я быстро домою и пойду, позвоню. Да, в себя приду только.

Я редко пользуюсь домашним телефоном, я вообще телефоном редко пользуюсь. Но сейчас почему-то захотелось почувствовать у своего уха именно этого старичка, который был куплен тогда ещё молодой бабушкой, лет пятьдесят назад, ну, чуть поменьше. У них не брали трубку, и я уже думал, позвонить может попозже, крутя шнур на пальце. С меня только картины рисовать, «Девочка, телефон, пальчик». Джерард бы нарисовал. Художник.

- Алло.

- Молли?

- Мудак, это ты? - я ведь даже не знаю, куда мы поедем. Как объяснить…

- Ты не хочешь сегодня со мной и с Джерардом съездить… короче, я сам не понял куда, - мастер объяснений. - Там только… в общем, у тебя есть платье там или что-нибудь такое?

- Да, мам, это Фрэнк! Да, есть вроде. Типа нарядиться?

- Ну, да-да, поедешь? - мимо пронеслась ведьма, посмотрела на меня бешеными глазами и понеслась дальше.

- А во сколько? Да Фрэнк это, уйди!

- В четыре, мы можем заехать за тобой, только тогда получится пораньше.

- Ладно, я щас у мамы спрошу, подожди, - она убрала трубку подальше и начала орать, прям как моя ведьма или как чайник Джи, а его чайник орёт как ведьма на костре. Но при этом меня это совсем не бесило, не бесил её ор. Дело, наверное, в том, что Молли была ребёнком, но я как таковую её не воспринимал. Она была идеальной в плане человека. Потому что в ней ещё не было чего-то взрослого, в плохом смысле, ненужного взрослого, но у неё был зрелый разум. И мы с ней были чем-то похожи, на некоторые вещи мы старались не обращать внимания и относиться ко всему чуть проще, чем остальные. - Ты здесь? Отпустила. Ладно, она тут орёт на меня. Около четырёх жду. Ты знаешь адрес наш?

- Да я у мамы попрошу, она напишет, - тем более, ехать не мне, а пончику, он-то знает город. А мне вообще без толку адреса говорить.

- Давай, беременный, - давай. Она повесила трубку, а я ещё пару минут наматывал на палец провод и слушал гудки. Мне так нравится это делать, как-то странно.

Я отмыл один кед, и он теперь стал похож на такую хрень в стиле гранж. Всё по моде. Курт перевернулся в гробу. И я их сравнил, в смысле, чистый и грязный. И нашёл, что они очень хорошо дополняют друг друга. Так, всё, мне плохо. Тот, что чистый был как я – рваный, но аккуратный. А тот, что убитый был похож на мистера «кое-кто» – просто мрачный, грязный, рваный похуист. Нет, один вымыл, надо и второй. Бля-я-ять, мне же башку мыть.

Было уже три, а у меня не высохла башка и кеды. Я не домыл посуду, не нашёл джинсы. Плюс мне надо было зайти пораньше к Джи. Я не звонил ему и не предупреждал, что нам надо за Молли ещё заехать. Зато я бегал в белой, выглаженной рубашке. Она была такая чистая, что когда мама стала ей трясти передо мной, меня ослепило. Она напоминала мне морг. Траурные какие-то мысли.

- Мам! - я носился по лестнице туда-сюда, и был похож на тёлку перед свиданием. - Мам, где мои джинсы чёрные? - я забежал в гостиную, она смотрела какой-то бред, годов 80-х. А бред, потому что баба на экране тупая какая-то, мне не нравится. На мужика накрашенного похожа. Это мужик что ли… Фига я. Это мужик. Мам, что ты смотришь. Надеюсь, это комедия. А то накрашенный мужик в чулках – это совсем не норм. Ну, а если это комедия… Хотя, это прикольно.

- Посмотри у меня в шкафу, там что-то твоё валялось, - я пошёл к ней, не отрываясь от этого мужика по телеку, да так ЗАСМОТРЕЛСЯ, что долбанулся об дверь. Я тут две недели не был, в её комнате. Когда мы только приехали, я, конечно, сюда зашёл, и мы кое-что тут передвигали, но после этого я сюда не заходил. Она была небольшая, квадратная и светлая. Похожа на рамку, которую мы купили с Молли. Да, вот такая ассоциация. Я тоже такую кровать хочу. Да я все кровати хочу, ПЕРЕТРАХАТЬ ВСЕ КРОВАТИ. Так, джинсы. Шкаф, она же сказала в шкафу. Да.

Обрыв десяток полок, я всё-таки их нашёл. Правда, меня убьют за то, что я сделал в ведьминском шкафу революцию. «Переставил все зелья». А башкой надо потрясти, чтобы высохла. Похедбэнить под какую-нибудь тяжеляночку, типа блэк-метала или дум. Но под дум-метал там, если только очень медленно.

- Нашёл?

- Ага, щас оденусь и пойду уже. Блин, что ты смотришь.

- Куда поедите? Ты мне так и не сказал.

- Попробуй вытянуть из фразы «Мы поедем сегодня в одно красивое место» что-нибудь, что могло бы тебе помочь.

- Ясно, - они даже цокают одинаково. Ладно, не буду мешать смотреть на накрашенных мужиков. Я удаляюсь, мадам. - Ты может, поешь уже?

- Да я поел.

- Точно? - можно было не отвечать, а просто что-нибудь пробубнить, она всё равно слушать не будет, пока я при ней годовой запал жратвы не сожру. Бесполезно.

Ну, что, очень даже неплохо я выгляжу, в три зеркала смотрелся. Да я раз пять по лестнице пробегал. И в коридоре посмотрелся, и в толчке и у лестницы ещё зеркало было, такое во весь рост, ну для кого как конечно, кто-то в него полностью и не влезет. А я влез, я даже в шкафчики в школе влезал, не сгибаясь. Башка недосохла, ну время ещё есть в запасе, высохнет. А к сырым кедам мне вообще не привыкать. Ключ надо ему отдать будет. И я в шестой раз побежал по лестнице. И так увлёкся этими сборами, что даже не замечал как скачу по ней. Адрес. Адрес, ключ. Блять, щас всё забуду. Где этот ключ был, в толстовке, а нет, в чем это я к нему утром ходил вчера. Не помню я. А-а, в шортах. Дак я в них и туда ездил, просрал, поди. И шорты просрал. Нет, их я потерять не мог. КУДА Я ИХ КИНУЛ. А, насрать, потом отдам. Теперь адрес.

- Вау, - не надо меня отвлекать, когда я взаимодействую с лестницей. «Вау», щас начнётся. - Иди сюда, - она стояла в коридоре, и я старался на неё не смотреть. Лучше уж на лестницу смотреть, раз я про неё вспомнил. - Ты пуговицу пропустил, и вообще как ты её напялил, всю измял уже, джентльмен называется.

- Напиши мне адрес их.

- Дай мне ручку.

- Мам, я опаздываю, - ага, мне лень просто. Обманщик. Она вздохнула и сняла свои очки. Она их редко носит, да они ей и не нужны, это она просто так развлекается. Мама в образе.

- Джерард, наверное, тоже такой весь… - а ты его не увидишь, облом, маман. - Молли поедет тоже?

- Ну, а чей ты мне адрес пишешь.

- Да, что-то я тупанула. Ты поел? - МАМ, Я ПОЕЛ, ПОЕЛ Я. - А приедешь во сколько?

- Не знаю, ничего не знаю. Позвоню, если не забуду.

- Я сама позвоню. Джерарду, - ну естественно. - Да иди ты сюда, я поправлю, - я нехотя к ней подполз, и она меня всего облапала, поправила ВСЁ. Всё, что можно. - Держи, - мне пихнули адрес, и мне надо его не потерять и донести в сохранности до этого красавчика. - Да застегнись ты.

- Так, я пошёл, отпусти уже.

- Подожди, - мам, ну не надо… Она отошла, прищурилась и стала меня разглядывать, крутя очки в руке. Может мне ещё покрутиться? Всё, достала.

- Давай, я пошёл.

- Удачи. Вы смотрите там недолго, или Молли завезите домой, - а потом можно гулять, сколько хочется? ВСЁ, Я ПОШЁЛ.

Я отрыл жвачку у себя в кармане, и это была находка дня прям, я так обрадовался. Она была почти целая. А ведьма мне все волосы прилизала, НАХРЕНА? И я когда уже поворачивал, взъерошился весь, вот теперь всё отлично. Телефон забыл.

Я сначала постучался, но когда дверь сама открылась, ну, логически я больше стучаться не стал. Чего он двери не закрывает. А Я ЗНАЮ, ЕГО УБИЛИ. Захожу в коридор, закрываю дверь, улыбаюсь, поднимаю глаза и… блин. Он был в пене для бритья и с бритвой в руках. В рубашке, в галстуке и в трусах, в семейниках В ПОЛОСОЧКУ. А вчера были красные боксеры. Какой размах. Он остановился, уставился на меня и почесал щёку, забыв, что она в той белой, вонючей фигне.

- Ты рано, я ещё не готов, - ДА Я ВИЖУ. - Может, рубашку заправишь? - куда? ТЕБЕ В РОТ?

- Тебе? - в рот. Чего он так пялится? - Нам за Молли надо заехать.

- Ну, можно и мне, - он подвигал бровями. Потому что он идиот. - Тебе очень идёт, - мама 2. - Щас я, поделай чего-нибудь, - ну, хорошо, пойду поделаю.

И я решил походить по этому дому, я соскучился. Начну с кухни. И как только я зашёл, в глаза сразу бросилась эта его «пропасть», и я заулыбался, как будто бы увидел родственника, хорошего родственника. Доски. Мы хотели сделать сегодня, и я бы сделал ему ручку, а что, иногда можно и побаловать. Кнут и пряник, я, блять, дрессировщик. Следующая на очереди была гостиная. И мне приспичило потанцевать вокруг торшера, провести некий обряд, и я случайно задел его своей граблей, и красный абажур чуть так в бок… ещё с таким звуком, будто я дерево снёс. Снёс, как про яйцо. Снёс не яйцо, а дерево. Так, спокойно. Какие у него висюльки прикольные на абажуре. Да, потрогай их, Фрэнк, и они отвалятся. Красный карлик? Он смотрит Красного карлика? Просто телевизор так орал, и я решил посмотреть, что там или кто так орёт. А там это…

- Фрэнк.

- Да? - я продолжал смотреть на эту ерундистику и жевать жвачку, она такая мятная, аж зубы сводит.

- Знаешь, я передумал насчёт виска. Я хочу типа такой ирокез, ну у тебя не особо тут получится и в красный его или в светлый какой-нибудь.

- А давай мы тебя налысо? - эта ерундистика втягивает.

- Мне подстричься надо. Куда я там твой галстук засунул… - да мам, Джерард выглядит отлично. Особенно впечатляет сочетания верха и низа. Я на него покосился, он так и не оделся. Подстричься? Я ЕМУ ПОДСТРИГУСЬ. Я ЕМУ ТАК ПОДСТРИГУСЬ. - Вот скажи мне.

- Чего?

- Вот с какого члена у тебя такие большие глаза.

- С какого ещё члена.

- Хотя, нет. Висок. Но я ещё подумаю, - а меня спрашивать не надо? Как мне нравится непонятный комок его мыслей. Он очень бледный. И эти ранки под глазами не прошли. Аллергия, ну да. - Аж сюда твоей жвачкой несёт, мне-то дай.

- Штаны иди одень.

- Тебе не нравится? Жвачку дай мне, говорю.

- Обойдёшься.

- Щас схватишь, - я уставился на него с лицом «да ладно?», потом тупо улыбнулся и стал дальше сверлить взглядом Красного карлика, перемалывая жвачку. И куда он пошёл, что-то я оборзел совсем. Да что он мне сделает. На несколько минут я даже перестал жвачку жевать и стал слушать, как он топает и чем-то грохочет. Щас достанет какой-нибудь аппарат и хана мне. Так, ладно. Красный карлик. Посидеть что ли. Не, лучше пойду, посмотрю, что он там делает. Надо быть начеку. Вот бывает так, что вроде бы и нравится нечему, вроде бы нет ничего в этом человеке, но порой откапываешь ТАКОЕ. Как я откопал сексуальность в далеко неидеальном Уэе. Хотя понятие сексуальности, как и все подобные ему понятия и черты, достаточно растяжимое. И это ещё смотря, кому что нравится. И он перестал греметь. Пойду, посмотрю. Хотелось крикнуть его, потому что я не мог его нигде найти. Я даже на второй этаж сгонял. У него точно потайные ходы есть. Я вас раскусил, мистер.

- Я нашёл его, - БЛЯТЬ, ОН ЧТО, МЕНЯ ГАЛСТУКОМ РЕШИЛ ЗАДУШИТЬ? ОПЯТЬ ЭТИ ЕГО ХИХИКАНЬЯ. Я ЩАС ЗАДОХНУСЬ. Эй, не надо так прижиматься. Джерард, вы в одних трусах рядом с возбужденным Фрэнком. Советую таких глупостей не делать. Но больше меня волновала сила, с которой он сдавил моё горло галстуком. Какая романтика. Хотя, мне нравится как он там сзади прижался, но этот галстук…

- У тебя горит что-то, - а у меня горит шея. ПОТОМУ ЧТО МЕНЯ ДУШАТ.

- Да это соседи жгут хрень какую-то, - запах, мать твою. Нет, не костра, ЕГО, блять. Почему я опять его чувствую. Феромоны стоит тут свои распространяет. А мужские на мужские не действуют? А вот и не правда, я вам отвечаю, всё действует. И, кстати, духи с ними – это всё херня. Туда если и херачат, то точно не человеческие, а каких-нибудь бобров. А феромоны бобров действуют только на бобров. Улавливаете? Надушился, пошёл на свидание, вместо двух красоток подцепил десяток бобрих. Мама не поймёт.

- Так жгут, что в доме у тебя воняет? Джи, это не смешно, я задыхаюсь, - у меня аж в горле запершило, я реально сейчас умру.

- И вот зачем они третий день жгут мебель, скажи же, нелюди какие-то, - да не могу я тебе ничего сказать, потому что уже дышать не получается. Я ему хотел пинка дать, но запаниковал и вместо этого начал кашлять, и он наконец-то ослабил. Это не галстук, это убийца. - Я увлёкся, - не то слово, у меня след на всю жизнь останется. Теперь я его никогда не забуду, вечная память. Стоять было невозможно, и моя задница приземлилась на пол, рядом с плитой. Воздух, никогда не думал, что он может быть так важен. Джи, ты заставляешь задумываться о том, насколько важна жизнь. Смешно, блять. - Ты весь красный.

- Хорошо, что не синий.

- А тебе бы пошло. С цветом рубашки сочетается, - на самом деле, это нихера не смешно. Границу надо знать. А, он же у нас их ломает. И когда он присел, мне захотелось, чтобы он снёс собой стол, стул, поцарапался об сломанные доски на полу и влетел в холодильник. И чтобы больше не вылезал. - Сам завяжешь? - да я даже на тебя смотреть не хочу и на твой галстук. Они так и нависали над моей душой ОБА. Шея сгорит сейчас просто. Я начал её тереть и разглядывать полоски на его трусах. Жёлтые, зелёные, оранжевые… - Ладно, завяжешь, - эй, я разглядываю твои трусы, куд