Дети дармоеды

Ой-ой, он как-то странно посмотрел, будто бы раскрыл страшную тайну, касающуюся всего человечества, набрал воздуха и как закашляет. Блять, он подавился. И весь покраснел. Нет, не от ИНТИМА с моим пальцем, просто Джер начал задыхаться. Я ему отомстил, хотя планировал совсем не это. Да Господи, Айеро, да вынь ты уже свой палец, его щас откусят. Я его вынул, и он оказался весь в слюнях и в шоколаде, а Джерард кашлял и смотрел на дорогу. Может, по спине ему постучать… Ой, нет. ОЙ, ДА, слюнявым и липким пальцем по чистому костюму. Блин, чего я веселюсь, он умирает. - Сзади… вода, - УХ ТЫ Ж, БЛЯТЬ, МЕНЯ ПОСАДЯТ. Я реально запаниковал, руками затряс, зачем-то повернулся направо, посмотрел в окно и только потом полез назад.

Отрыв бутылку под кучей всякого разного барахла, я быстро сунул её этому умирающему. Он вцепился в неё и вынул из бедной бутылки полжизни. Вот водохлёб, а. А я смотрел на это с лицом нагадившей собаки. Я иногда такой тупой, вот просто предельно тупой. Но ему же стыдно не было. За галстук. А почему мне тогда должно быть стыдно. Хотя, он же не специально, а я всё спланировал, какой я ужасный. Теперь зовите меня Фрэнк-каменное сердце.

- Ты щас лопнешь. Надулся так, - мне не хотелось на него смотреть, стыдно как-то было, ещё этот палец. Крышу что ли у меня сносит. Но по голосу у него уже всё было хорошо. - О, смотри какая курочка идёт. Вон-вон, смотри, - а мы уже ухмыляемся,- Ну, Фрэнк, щас всё пропустишь. Кстати, я не очень хорошо помню, как туда ехать.

- Куда?

- Молли. Я примерно знаю, где это, но как туда ехать… Ты упустил свою курочку, Фрэнки, - какую ещё курочку?

- Что ты думаешь о мужиках в чулках? - опа, вот это вопрос. А мне интересно просто.

- Ну… наверное, не всем идёт. Тебе бы пошло, на голову, - иди ты в жопу. Это был серьёзный вопрос. И я обиделся, отвернулся и стал смотреть в окно, разглядывая проносящихся мимо людей. На задницу бы тебе этот чулок. - А я завтра уеду, - ну и вали ты куда хочешь. Ну, конечно. Да куда он опять собрался. Конфеты, я весь в конфетах. А когда приедет? А хрен я что спрошу. - И не приеду больше, - а?!

- Чего? - я повернулся, чувствуя, что меня разводят. Знаете, как лучшие подружки: «Я к тебе больше не приеду, потому что ты плохая, и я с тобой больше не дружу. И рву наш браслетик дружбы». Порви член дружбы, ушлёпок.

- Да нихрена.

- Ну и иди в зад.

- Сам иди, - отлично поговорили. Я показал ему средний палец и тоже стал смотреть на дорогу. Солнце, кстати, вышло, а я говорил, что сегодня будет дождь. Но он вроде бы был, когда я ещё собирался. А, ладно. Мы же забыли галстук, или он взял? А хуй ему, но точнее мне.

И мы молчали, я только слышал пару фраз в сторону «тупого барана», который по версии придурка слева от меня, не умеет водить. А сам-то, ты вообще баранище. Упёртый гондон. Мы ещё ездили около двадцати минут, а то и больше. Просто этот умный не мог сообразить, куда нужно ехать. Сука, это твой родной город, хер ли ты не знаешь. Да, он сука и он меня бесит. Но мы нашли. Дом был на окраине города, небольшой, похож чем-то на мой, но он был одноэтажный. И меня обрадовала Молли, она выбежала, улыбаясь, в синем маленьком платье, а ещё у неё были красные волосы. Я даже рот открыл. За ней вышла Эрин и помахала мне, и я тоже ей в ответ. Палец, у меня слюнявый палец, но он уже высох и стал просто липкий.

- Ну, у тебя и развалюшка, - она была такая довольная и счастливая, дала Хреноджерарду «пять», а со мной решила поступить иначе. Она схватила меня за шею и начала трясти. Но сильно у неё не получилось, ручки маленькие. - Как дела у вас?

- У меня всё отлично, а вот у этого не знаю, - а что тут смешного? Что он смеётся? Давай едь уже.

- А что с ним? - она попыталась заглянуть мне в лицо, а мне в глаза сразу бросились её волосы. Он что-то говорил о красном ирокезе, может?.. Может, пойдёт? - У малыша Фрэнки что-то случилось?

- Член ему пососать не дали, - он чего, охренел вконец? Он и тогда за ужином всякую хрень при ребёнке нёс. Опять границы ломаем? Какие на это раз? Моральные? Членные? Сосально-членные?

- А он их любит? - Молли, конец нашей дружбе.

- О, да-а-а. Ему только таким способом и можно рот заткнуть, - да что мы говорим? Неужели? А ОН ПРОБОВАЛ?

- Ну, у вас и шуточки. Вы как два этих… - ты почти угадала, два этих. Хотя, почему почти.

- Так он и есть… этот, - вот тут я закипел, да, блять, как чайник. - Мистер гомосексуал, сделайте лицо попроще, - хотелось чем-нибудь в него кинуться и я ничего другого не нашёл кроме конфет. А он только заржал. Я попал ему одной в рожу и ещё одной в руку, а ещё две улетели в окно. А сейчас где-то в Африке голодают дети. А мы разбрасываемся конфетами, кидая их под колёса машин, на верную смерть. Молли сзади ржала и заткнулась только, когда я кинул ей назад конфету. Я всё смотрел на довольную рожу этого, того, что слева, на рожу этого пафосного красавчика без нижнего зуба, шестого по счёту, если считать от центра. Зуб отсутствовал с левой стороны, и сейчас я этого не видел, но прекрасно помнил. Крути баранку, гомофоб беззубый. Да, я сегодня буду грубить и обзываться.- Молли, тебе нравятся мужики в чулках?

- Фрэнк носит чулки? - естественно.

- Фрэнк, вы носите чулки? - я сказал, крути баранку. И отвернись лучше. У него вообще такое лицо, будто он меня в них представил. Эм… Мне точно не пойдёт. Не надо. Да хватит пялиться. Эй, Хреноджерард. - Нам долго ехать, можете поспать, особенно ты. Любитель, - на дорогу лучше смотри. Я чуть кивнул на неё, он только заулыбался и потом смешно поморщился от солнца. - Часа два, - два грёбаных часа, точно спать надо.

- А давайте в города? И дай мне ещё конфету, - щас она все твои конфеты сожрёт, шофёр.

- Я согласен, но потом я буду спать.

- О, злобный Фрэнки подал голос, - а ты заткнись.

***

 

Я проснулся, и солнце было уже не такое яркое. Сел по-нормальному, а то съехал так прилично, развалился тут. Дорога была пустая, такая солнечная что ли, если можно так сказать. Одни сплошные деревья и поля, дома редко и такие маленькие, белые, с аккуратными заборчиками. Место красивое. Да меня послушать, у меня всё красивое. Нет, на самом деле красиво. Вечно бы так ехать с этими двумя, непонятно куда, спокойно так, тихо, молчаливо. И здорово я поспал, долго там эта красота ещё будет… О, галстук и он уже на мне. А Джи был такой сонный. И пиджак снял. Он, кстати, отлично в города играет, придумывает сам что-то типа «Ай-Франциско», а потом начинает втирать, что такой город есть, просто, мы не знаем. И рожу сделает такую серьёзную. Уже сам начинаешь верить, что такой город существует. Молли, она спала, притом на дверце щекой. Я даже поморщился, если бы я так спал, у меня бы щека отвалилась.

- Всех педиков, с добрым вечером, - он так зевает… Бывали случаи, когда человек так широко зевал, что у него вывихивалась челюсть. Вот ничего смешного. Пришлось вправлять обратно. Процедура не из приятных. Нет, у меня такого не было. А вот у него вполне возможно будет, в будущем. И кто это из нас ещё педик. Я целоваться ни к кому тогда не лез, это всё он. И если бы он не полез, ничего этого вообще не было. А я бы хотел этого? Наверное, не стоит думать о том, что было. Сейчас всё есть и надо отталкиваться от этого. - Ну, ладно. С добрым вас вечером, Фрэнк. Как вам спалось? Так тебя устроит? - как хорошо, что он тихо говорит, я ещё не проснулся и ор слушать не особо хочется.

- Я задумался.

- То есть, первая фраза тебе больше по душе?

- А как ты думаешь?

- Мне кажется, тебе нравится больше, как я тебя будил вчера, перед пляжем, помнишь? - если бы я ел, я бы подавился. Откровенный и вежливый. Уэй, ты так сильно спать хочешь, наездился? - Я бы и щас так сделал.

- Говори больше, - и я это сказал, не подумав. Зря сказал, зря, потому что он стал смотреть то на дорогу, то на меня, что-то замышляя, потом потянулся уже ко мне, НО У НАС ЖЕ МОЛЛИ. - Не-не-не, потом не остановлюсь, - я спиной прижался к двери и руками остановил его. Этот лихач такое лицо сделал, я прям и не знаю, что такого и сказал.

- Не остановишься? Я так хорош?

- Говори тише.

- Да она нормальная, - я правильно его понял?

- Может моя мать тоже «нормальная»? Пошли завтра ей всё расскажем? Она же нормальная. А можно и сегодня, если ты так хочешь.

- Бла-бла-бла. Я Фрэнк Айеро и я люблю бубнить.

- Ты пил вчера? - я забубню тебя.

- Нет, только вечером.

- И утром, - я всё помню.

- Ну… - не-е-е, он не пил, что вы.

- Совсем ты не пил.

- Чуть-чуть, - утром, вечером, можно сказать, весь день – это «чуть-чуть». Он что там, по два глотка что ли? Каждые два часа. С секундомером бегал.

- Так это ты бухаешь по-чёрному? - Молли, какая ты внезапная. И твои слова, они так красочно описывают то, что он делает. Прям в десяточку. - Слышишь, Джерард, это плохо, не пей, - словами бесполезно, да и делом тоже. А я ведь ничего и не делал. Ну, а что я могу сделать с человеком старше меня на пять лет. Это немалая разница в нашем возрасте. Я, можно сказать, только со школьной скамьи, а этот уже мог что-нибудь закончить и работать. А может и закончил, я и не знаю. Хотя, он придурок такой, по нему и не скажешь, что взрослый. Взрослый. Это не про него. Джерард у нас таких слов не знает ещё. После наставлений Молли он как специально достал сигареты. Не будет он никого слушать, говорю же, баранище. Ладно, у меня появилась миссия. А если он влюбится. Он будет слушать того человека, или он всегда будет у самого себя на первом месте? Иногда так глубоко запирается в себе, не обращая внимания на окружающий мир, любит себя, только собой и живёт. А что, не так что ли? Это эгоизм чистой воды. Нет, человек должен анализировать всё, исправлять ошибки, не повторять их в будущем, но это разные вещи. Хотя, чёрт его знает, о чём он там думает. И он стал такой мрачный, весь нахмурился и стал медленно курить. Молли ещё что-то сказала, я как-то не вникал, и у Джерарда настала минутка игнорщика. И она всё-таки замолчала, поняв, что ему не нравятся такие разговоры и больше рот не открывала. Тоже надулась вся и чуть не заплакала. Но она не рыдала, не визжала, она тихая такая вообще, сама по себе. Я её успокаивал, успокаивал, а потом случайно посмотрел в окно. Никаких полей, никаких маленьких домов. Одни сплошные сады и огромные дома, больше похожие на дворцы. Тут точно какие-нибудь королевы живут. Я такое только по ящику видел. Ну, хотя бы на счёт красивого места не соврал. А сады сначала такие простые, а потом появились такие огромные, как целые аэродромы пространства с такими ровно подстриженными кустами, дорожками, фонтанами. Я, короче, офигел. Он не мог сказать, что мы едем в ТАКОЕ место? Я же как недоделанный панк-подросток выгляжу. Мне бы ещё его этот ирокез. Красный. И всё отлично. Я пихнул Молли, и она перестала дуться, когда всё это увидела. Потом повернулась и так на меня посмотрела, вцепилась в дверцу и тихо сказала: «Спасибо». Но настроение у меня всё равно испортилось, я увидел лицо этого, всем понятно кого. Опять эта его безысходность. С ним иногда что-то происходит, и я его не узнаю. Будто у него каждое утро умирает хомячок, и тем же вечером он опять идёт за новым. И так каждый день, это как День сурка. Он был не уставший, не обиженный, не злой, он был никакой. Я рассматривал его минут пять, пока мы не остановились. И только тогда я увидел, куда мы приехали. Домина. Садина, в смысле сад огромный, как же я люблю выдумывать идиотские слова. Тоже с фонтанами. Пафосное всё такое, типичное. Аккуратное, богатое, но чересчур уж это всё. Выхоленное такое, аж противно. Слишком ровное, однообразное. Но всё равно красиво, не поспоришь. И мы такие, на прекрасной машине. Но у меня отпустило, когда я увидел компанию таких же как мы. Они бегали между этих ровненьких зелёных кустов и орали. И тут я увидел ужас всей своей жизнь. Клара. Э-э, Кайла. Она была в КОРОНЕ? Уэй ты изменяешь принцессе с простым смертным.

- У неё день рождения, - он специально меня взял? ОН ИЗДЕВАЕТСЯ НАДО МНОЙ? - Тебе нравится тут? - да ты скотина бездушная. О чём ты. - Если хочешь, можем уехать, - да ну нафиг? А нахера мы тогда два часа ехали? Или ты для приличия спросил? Всё равно ослу понятно, что мы обратно не поедем. Я же не какая-нибудь девка-истеричка без мозговой жидкости. А вот щас как возьму и скажу, чтоб ехал обратно.

- Давайте вылезать. Круто тут, не поеду обратно, - Молли, ты просто не знаешь всего. МНЕ ВОТ ХОЧЕТСЯ ЕГО ПНУТЬ. Ладно, буду тупо улыбаться и делать вид, что мне весело. Не буду портить ПРАЗДНИК. - Я погнала, вы, как хотите,- и она так шибанула дверью, что мы подскочили.

- Давай просто тут побесимся, классно же. Я не специально. Я хотел тебе место показать. И там вообще лес, как сказочный. Тебе понравится, - жопа у тебя сказочная, ты же ей думаешь? Боги, я, похоже, нагнал чего-то. Фу, как девка. Тупая девка. Самому противно. И правда, что нам мешает тут просто отдохнуть. БОШКА ТУПАЯ МОЯ МЕШАЕТ. Мне после вчерашнего вообще блювать хочется, когда я эту блондинку вижу. Так, заткнись, Фрэнк.

- Пошли, - да я прекрасно вижу, что он не специально. Ему действительно хотелось показать мне это место. Спасибо и на этом.

Оказалось, что где-то через час приедут её родители и там будет что-то такое… приём государственной важности. Это я про её день рождения. У неё отец крутой какой-то. И я понял, почему она Уэю краски привозила. Они действительно были дорогие, а ей было несложно. Может они и из золота, на самом деле. Я же тогда так и подумал. В общем, это пока что были только сборы, поэтому знакомые мне рожи и бегали по саду. А потом уже будет нельзя, потом всё будет серьёзно. Молли долго не терялась, она бегала с ними и ржала громче, чем умеет Джи. И Джи, безысходность с его лица не пропадала. Он мило улыбался, но я ловил его взгляд и видел, что ему не хорошо как-то, притом не физически. Он не говорил почти, со мной дак вообще не говорил, только смотрел. Иногда мы так засматривались друг на друга, что у меня глаза начинали слезиться, от того, что я не моргаю.

Кто-то уже устал носиться и теперь стоял с нами. Некоторых я не знал, а мистер печаль знал, видимо, всех. Когда со мной знакомились, он кивал и вяло говорил что-то типа «привет, всё отлично», отвечая сразу на вопрос «как дела». Кайла. Он ей улыбнулся, как и всем и поздравил. А потом она на нём повисла. Они нажрались уже просто, бегали с бутылками и орали, что надо быстрей всё выпить пока «эти» не приехали. А она как виновник торжества должна была быть самой нажравщейся за сегодняшний вечер. Мне естественно не нравилось, что он был такой грустный, будто сдохнет завтра. И когда мы опять пялились друг на друга, пиная хуи под ногами, ну там всякие камушки, я улыбался. После чего он ухмылялся и смотрел на эти камушки-хуи и тоже, в конце концов, улыбался. Мне кто-то пихнул бутылку ВИНА, меня постоянно хотят напоить именно вином. Оно уже везде. Я пью одно вино. И я так подумал… А ничего страшного, мы не много выпьем. Я проконтролирую. Контролёр хренов.

- Сегодня праздник, давай, - я поднял её и замахал ей как флагом. Бутылкой в смысле.

- Щас уронишь, и будет тебе «давай», - слава Богу, мы улыбаемся. Честно говоря, он уже казался мне пьяным, и теперь почему-то счастливым. Я бы вас щас так поцеловал, Джерард. Вы бы умерли. Всё как-то моментально восстановилось, и мы тупо лыбились смотря то на друг друга, то на всё, что вокруг происходило. Да, сейчас мир так и делился. Хуйню сказал. Он косился на меня, я это замечал и тоже начинал коситься, но тут же отворачивался, делая вид, что это вообще не я.

- Не-не, я не смотрю.

- Да ладно? - он так сильно тыкается, синяк ещё оставит, ещё одна память. Ногу мне ещё оторви, на память. - Знаешь, чего я хочу?

- Украсть у всех кошельки.

- Да какие кошельки, тут и покруче, я думаю, чего найдётся, - почему я думаю о резиновой кукле. РЕЗИНОВЫЕ ПАЛЬЦЫ. Подсознание, я знаю, к чему ты меня ведёшь. - Когда солнце такое… тут так лучше, - я поржал оттого, как это было сказано. Но я всё понял. Солнце действительно стало не такое яркое, сейчас уже около восьми должно быть, поэтому всё такое уже вечернее, особенное, так лучше, согласен. Да я уже задрал всех со своим солнцем. А ещё тут в дождь хорошо будет. Всё это однообразие нужно разбавлять или вечером, вот таким как сейчас, или дождливой такой погодой, а без всего этого тут слишком просто. Да, именно просто. Даже у меня в доме, есть какой-то уют, а тут его не было. Был шаблон. Шаблон. Блять, Айеро. Что ты опять упоролся что ли.

- Вот вы где, - ну, мы тут и стояли вообще-то, - пошлите, там жрать щас будут все.

- Ты конфетами в машине не нажралась?

- Ой, иди в письку, карлик-переросток, - эй, я же не зло это, со всей душой можно сказать, а она так со мной. Дятел Вуди с красной головой. Кстати, Джи так загорелся, когда услышал слово «жрать». Сейчас, похоже, пизда, простите, будет. Пришёл конец запасам еды этого дома. И этот конец величают Джерардом Уэем. Запомните это имя.

- Щас мы придём, - чего… мне стало страшно. Он спровадил её? Что ты замышляешь, хулиган. Молли, блин, не уходи, нет-нет, стой. Стерва красноволосая. - Дай сюда, - это моя бутылка, мне её дали, куда, алкашам нельзя. - И ты иди сюда, - меня схватили за рукав рубашки и потащили к машине. Ау, я не хочу уже домой.

- Что ты делаешь?

- Тише, - было чувство, что он что-то крадёт, может, МЕНЯ? Невестушка. Бутылка вина, я в роли девушки… А, ну стоп.

- Да чего ты творишь?

- Я тебе говорю, ты такого вина в жизни не пил, а у них там ещё столько всего, обопьются, - Господибоже, хулиган настоящий. И он с таким энтузиазмом шептал… А, он, наверное, захотел в воров поиграть. Не кошельки дак вино. - А они так просто бегают с этими бутылками по саду, разливают налево-направо. Мне в жизни на такое не накопить, даже если я дом продам, - он серьёзно это?

- А ты откуда знаешь?

- А вот знаю.

- Его из бриллиантов делают?

- Из мочи голубых кабанчиков, - после этой фразы нам обоим стало как-то весело, потому что это было сказано таким таинственным шепотком, достаточно серьёзно. На этот раз он у нас сначала сказал, а потом подумал.

- Из спермы.

- Что? Извращуга, - а сам лыбится, самому нравится.

Мы сначала нормально пытались идти, но в итоге всё равно начинали ржать и толкаться. Он меня чуть не уронил. Размахался тут руками своими. Бутылку вина спиздил, всё, счастье на неделю поселится в этом теле. И я задолбался по этой лестнице подниматься. Я же люблю всё считать. Короче, там было ступенек семьдесят, но я сбился, поэтому это число – примерно. Ну, это вместе семьдесят, вместе с крыльцом. Хотя, это крыльцом и не назовёшь. Такая хреновина с весь мой дом. Одно, сука, крыльцо. Это я ещё молчу про то место, где нам полагалось «жрать». Это слово тут неуместно, скажу я вам. Тут можно только «отведывать шедевры кулинарного мира». Но шпицу было вообще на это насрать, он жевал, при этом что-то напевая, чуть-чуть чавкал, интеллигентно так, слегка, и вообще был очень даже в неплохом расположении духа. Он ещё и на стуле прыгал. Там, в общем-то, пока что никого и не было, ещё никто не приехал, можно было и так кушать, особенно ему. И они уже много чего съели. Ну, вы представляете, наверное, какой тут стол. В смысле, что на нём и сколько этого всего. Я иногда косился на эту Клару, она симпатичная, даже красивая. Глаза большие, голубые. Такая принцесса. И корона ей эта идёт. Джер, ты реально идиот. Джер, почему я назвал его «Джер». Да какая разница. Не вижу Каролину, может, приедет ещё.

Все они уже бегали вокруг стола и ловили Молли и ещё кого-то, хрен знает, что за человек. Странный такой парень. Дреды до задницы, и голос у него такой нудный какой-то, как у меня. Ну, у меня есть такое, а если нудить начну, дак это хоть вешайся.

- У меня нудный голос?

- Сексуальный, - ну да, секс прям так и прёт, сквозит через все щели. - Я пиджак забыл в машине, - да сиди, ешь, а то вдруг кто-нибудь всё это сожрёт, пока ты ходишь. - Стонешь вообще отлично, у меня с утра иногда так… Знаешь, как у других звенит, а у меня ты стонешь.

- Заткнись.

- Ох, как бы я тебя нагнул… - он сделал такое мечтательное лицо и поднял вилку вверх, перестав жевать. И я уже хотел треснуть ему, но меня отвлекли дети, которые забежали как легализированные тараканы на кухню. - Это что за дармоеды? - дети дармоеды. Все дети – дармоеды. - Чего их так много, - и, правда, говорю же.

- Да перестань ты жрать, - я вспомнил про это чудовище и всё-таки треснул ему и за «нагнул» и за то, что жрал. Много жрёт больно. И тут все сели и вдруг стали такие лапочки послушные, а ДЖЕРАРД ВСЁ ЖРАЛ. - Да прекрати ты, - я начал тихо беситься, смотря на то, как он довольно склонился над тарелкой, поставив локти на стол. Какой же ты невоспитанный. Опа, я случайно опять попал глазами на эту блондинку Клару. Да реально случайно, и она смотрела на этого невоспитанного. И смотрела как-то по-проститутски.

- Фрэнки, - я повернулся на голос Молли, она перевешивалась через стол, насколько это было возможно, ибо стол этот огромен. Они с этим парнем с дредами сидели напротив нас, и он мне помахал и улыбнулся. Прикольный такой. А потом он кивнул на едуна рядом со мной и начал показывать, как он ест. Сделал такое удачное лицо, какого-нибудь там зомби и начал быстро махать руками, как бы сметая на своём пути всю воображаемую жратву и пихать её себе в рот. Я пытался не заржать, даже отвернулся подальше, но этот парень так смеётся, как подавился.

- Он просто покушать любит, - ну, должен же я просветить его, ввести в курс дела. Парень закивал, смотря то на Джи, то на меня, а Молли издала странный звук, похожий на смех. И я уже поуспокоился, но тут Уэй, видимо, сообразил, что мы про него говорим и резко посмотрел на меня. У него на носу какая-то белая херня, испачкался, МАЛЕНЬКИЙ. А ЖРАТЬ НАДО АККУРАТНЕЙ. Он сообразил, что с его носом что-то не так и вытер его, уставившись на теперь уже грязный палец. Где там салфетки… Блин, как далеко. - Молли, дай, - я кивнул на них, заметив, что парень всё смеялся над этим пожирателем. На нас особо никто не смотрел, все до этого минут пять сидели тихо, а сейчас разговорились опять – ждать надоело. Там же должны были приехать большие дяденьки и тётеньки, но вместо них сюда забежала эта орава «деток». Да и кому мы вообще были нужны. Два каких-то мутных типа. Такого позора с салфетками как тогда у меня дома быть не должно, потому что тогда он был увлечён и не специально захапал мою руку в свои лапища, а сейчас он смотрел на меня, как бы уже говоря, чтоб я дал ему эти салфетки тупые. Просто Уэй мне показался сейчас каким-то… да понравился он мне. Что-то я не то сказал. Нет, он мне нравится и так. Короче, сейчас на Фрэнка спустилось прозрение. Он мне показался красивым, скорее всего. Просто я даже не знаю, на что я так пялился, вернее, почему. Почему-почему, да всё тут понятно почему. И хорошо, что он у меня их выхватил, а не стал также как я сидеть и залипать, на нас смотрели эти двое: дредопарень и Дятел Вуди. И я тоже решил чего-нибудь поесть, только не так как этот, я буду аккуратно. И я посмотрел на всё это и мне как-то расхотелось. Есть что-нибудь без мяса? По сути, должно быть, но я не вижу. Да какой я вегетарианец после поцелуев с курицей.

Справа от меня сидела девушка, она вяло ковыряла в тарелке, мне даже показалось, что она уснула. Ну, конечно, я бы тоже уснул, если бы не этот кошмар слева. Но у каждого должен быть свой кошмар, с которым ты не будешь засыпать. Не будешь засыпать. Ну да. Она такая грустная, у неё щас очки в тарелку упадут. Я щас кое-кого убью, нахера так стучать вилкой, ну твою мать… Я только повернулся и тут с воплями «с днём рождения» и с огромным тортом влетают, видимо, те, кого мы ждали. Джи даже есть перестал. А потом повернулся ко мне и тихо выдал:

- Щас оттуда стриптизёр вылезет, - кто из нас ещё и «извращуга».

- Почему не стриптизёрша?

- Зачем Кайле тёлка? - ну, блин, как я промахнулся. Хотел подловить его на мыслях о мужиках, а вместо этого сам попался. Или не попался. Просто он так внимательно изучал, происходящие в метрах десяти от нас, что на какие-то другие мысли у него мозгов не хватало. Маленький собачий мозг, он такой.

- А сколько ей лет исполняется?

- Ты думаешь, я помню? - а сколько мне лет, он помнит?

- Вот это любовь, - на это он, не поворачиваясь, покрутил пальцем у виска и хотел меня пихнуть ногой, но у него получилось только по стулу, но, возможно, что так и было задумано. Все начали хлопать, и я быстро сообразил, что Клара уже задула свечи и тоже начал хлопать, смотря, как это делает Джерард. Честно говоря, я даже не совсем успевал за этими руками, такое ощущение, что его на перемотку поставили. Как можно так быстро хлопать? О, вижу эту девушку, которая тогда в парке начала приставать ко мне, с тем, что ей не нравится Джерард. Да мне насрать, что тебе не нравится. Мне твой жёлтый бант на платье не нравится, он блять, больше твоей головы. Нездоровая конкуренция. Плохо, когда у девушки две головы.

Место отличное, да, не спорю, но как-то не хочется мне весь вечер просидеть за столом и жрать. Тем более и жрать мне тоже не хочется. Можно выпить, конечно, но всё равно скучно. Опять весь вечер пропью. Ну что, раз нечего делать, будем разглядывать всех подряд. Что может броситься первым делом в глаза, если народу много, и все они сливаются в одну большую кашу нарядности и блестючек? Красное платье. Вот это нарядилась. Ничего не имею против цвета, но против природы не попрёшь. Мадам в этом платье было лет так за шестьдесят, но это ещё ничего. А страшно было то, что она была как… как три Уэя. Господи, он опять жрёт. О, там ещё такая тётя есть, только платье у неё зелёное. Какие яркие они тут все, однако. А бы украл пару-тройку шляп, они прикольные такие. Мы бы гоняли в них. Одну маме, другую Молли, можно ещё парочку прихватить на всякий случай. Ну и, конечно же, Джи. Ему бы красная подошла, она такая большая с сеточкой или чем-то таким, понять не могу. Прихожу к нему, а он там в трусах и в шляпе, в красной. Секс. Какое хорошее слово. Кстати ему идёт красный, очень даже. Да, ему определенно этот цвет идёт.

Когда мне надоело смотреть на незнакомых мне людей, я стал наблюдать за Молли и тем парнем. Он такой чудной, как по башке с утра шарахнули. Ямайский мальчик, такой фанат Боба Марли. Но Молли он нравился, да и мне он нравился. Хоть какое-то разнообразие, в смысле дреды эти, ведёт себя интересно, даже ест как-то… Такой весёлый чувак. В общем, мимо я бы просто так не прошёл. Есть же такие люди, которые не смотря ни на что всегда чувствуют себя как в своей тарелке. И они так хорошо смотрятся друг с другом. Ржут, сидят,

Через бокалов шесть шампанского, у меня стало немного кружиться всё, на что я ни смотрел. С приходом уже достаточно позднего вечера здесь стало намного лучше, темнее и вместе с этим спокойней. А ещё все были пьяные такие, но совсем немного и, скорее всего, далеко не все. Подливал мне понятно кто, и сам он был уже такой пьяносчастливый, улыбался, даже к руке моей под столом полез, но я её специально вытащил и потянулся за конфетами. Я кроме конфет сегодня ничего не ел. В машине конфеты, здесь конфеты. Я даже не попробовал ничего. Джи пытался меня пару раз накормить, и даже какой-то хрени положил и вроде без мяса, но она так и лежала в тарелке до сих пор нетронутая. Эти «взрослые» оказались самыми обычными людьми, например, как моя мать. Также смеялись и рассказывали какие-то странные истории, случайно что-нибудь опрокидывали или проливали. Было немного шумно и чем дальше шло время, тем становилось всё лучше и лучше. Атмосфера стала такая домашняя, простая. Детей уже домой развозили, все начали куда-то бегать, потом опять прибегать. Этот парень с дредами, они с Молли напились. Ну, конечно, в них болталась разная доза алкоголя. Кстати, в Молли она вообще не должна была быть, но ДЖЕРАРД сказал, что чуть-чуть можно, и ей этого чуть-чуть хватило. А сам Джерард потом вообще головой на стол лёг, убрал волосы за ухо, они сегодня были чистые, мне на радость, и начал лыбиться и смотреть на меня. Как ни повернусь, всё смотрит. И в какой-то момент я решил с ним поговорить, потому что после стриптизёрш и стриптизёров мы ни о чём не говорили, но не потому что что-то случилось или кому-то было хреново, просто не хотелось. Он просто молчал и улыбался, мне этого было достаточно. О, нет, только не щас. Куда полез опять. Поговорили. Наелся, а теперь полапать дайте?

- Ты достал.

- Да мне руку.

- Может ногу ещё?

- Не вырывайся только, - да тут же всё видно, чего творит, придурок. Я опять руку убрал подальше от него, на это раз просто поставив локоть на стол, и стал опять рассматривать людей. Они были уже совсем другие, ну, конечно, привет, алкоголь. И вели они себя по-другому и выглядели более просто, без своих шляп и всякой лишней дребедени. Пьяный смотрит на пьяных. - Мне приснилось, что мы попали на необитаемый остов, - лучше бы я руку оставил, потому что тогда бы он полез к ней, а теперь он лез к моей коленке. Но голову от стола не оторвал, и я мог насладиться моментом и смотреть на него сверху. Да не потому что он так красивее или ещё что-нибудь тому подобное. Потому что, обычно наоборот, просто я Наполеончик. Как он вообще так шею повернул, или у него шея такая же резиновая как пальцы?

- Ты больше не пьёшь.

- Ты затрахал мне весь мозг, - убери руку, а. В каком смысле затрахал? - Там такая вода чистая, голубая.

- Как ты, - чистый, голубой. Чисто голубой.

- Как ты, - оригинально. - Я соскучился, - до этого он смотрел куда-то за меня, и вяло открывал рот, а теперь посмотрел на мою руку, которой я медленно, но верно отрывал маленькие кусочки от белой салфетки, это была его салфетка. Этот весь шум, он отходит на второй план, ты его почти не слышишь. Сосредотачиваешься на алкоголе внутри, салфетке и голосе, и почему-то только одном голосе.

- По кому?

- По тебе, - а я думал по Кларе. Какая у него рука тёплая, через джинсы чувствую. - Ты каждый день говорил мне, что тебя уже тошнит от кокосов.

- Я тут, - соскучился? А как это, я же здесь, с ним. - И я тебя так достал, что ты меня решил съесть.

- Нет, - что «нет»? Не съел меня на острове? Рука на моей коленке, она вся в венах. Я посмотрел на неё, когда оторвался от потрошения салфетки. Они по всей тыльной стороне ладони, у меня тоже такие. Но всё равно не такие. Отлично сказал. Вчера я их не заметил, видел только Анну. Прекрасная Анна проходит от запястья до локтя. Господи, привет, шизофрения уже тут. - У тебя спина чувствительная, - только не трогай.

- Громче ори, - почему я только сейчас начал обращать внимание на какие-то его особенности. Хотя, раньше тоже такое было, а как же глаза. Но сейчас это как-то по другому, мне не объяснить.

- Я так соскучился.

- О чём вы? - я тупой? Нет, я не тупой. Я прекрасно понял, что ничего не понял. Да, что за бред я сегодня несу. По спине соскучился?

- Покушай. Я щас, - если он ссать, я тоже хочу ссать. Если он курить, я тоже хочу курить. Не буду я есть, тошнит уже от еды. Дома закормят, в гостях закормят… Потом Джерард панна-хуётой накормит. Хотя, сегодня я и не ел ничего почти. Зато шампанского на пустой желудок нахлестался, так и надо. Эй, Клара, аккуратнее со взглядами, я всё вижу. Глаза на моём беззубом шофёре не оставь. Боже, что они все так говорят громко, чего их вообще так много. Так, почему у меня стоит три почти целых бокала. Это судьба. Я посмотрел на Молли, которая уже швырялась едой в своего нового друга. Она перепачкала себе платье, и дёргала его за дреду. Пьянку такую устроили. Даже дети напились. Я-то думал, тут так по-крутому всё будет, у богатых же свои причуды, а тут такое месиво непонятного говора, оров, кидания едой и алкоголя. О, у меня и тортик ещё. Так, берём всё и идём за шофёром. Самое главное не уронить три бокала и тарелку и себя тоже надо не уронить. И я выполз со всем этим добром и как только можно аккуратно прошёл мимо очень активно жестикулирующего мужика, он ещё и орал вдобавок. Это Уэй у меня ещё тихий оказывается. Мужик, ты такой нехороший, и так большой, да ещё и руками своими тут размахался. Вот будешь дальше так делать, лысина ещё больше станет. Ух ты, шляпа. На полу. Это тоже судьба. Да они все пьяные никто и не заметит. Эта та самая, красная, которая бы подошла Джерарду. Щас я тихонько её подниму…

Ой, лестница. Я ей улыбнулся и сообразил, что мне нужны перила, ибо все помнят, наверное, сколько там ступенек. Руки две, и они заняты. Голова тоже занята, шляпой. Из-за неё ещё плохо видно, у неё края большие такие и спадают, закрывая мне половину обзора. Так, ладно, пока я думаю, уже бы прошёл половину. Всё, пошёл. Нет, не пошёл. Блять, кто-нибудь помогите инвалиду. А ну, нытик и тряпка, собрался быстро. Нахера я этот торт взял. Ступенька, иди сюда. О, какая молодец. Нет, я не упаду. Если я грохнусь с этой лестницы… Я, когда вышел сюда, то не сразу заметил, что тут окна, не какие-нибудь там окошечки, а окна, такие, проще говоря, здоровые. И за этими окнами всё было сине-чёрное. Время, сколько щас времени. И почему я думаю, что пончик на улицу пошёл. Тут немного осталось ступенек, ещё чуть-чуть И БУДЕТ КРЫЛЬЦО и ещё ступеньки. Так, а как дверь я открою. Представляю, как я выгляжу в этой шляпе. Она, кстати, хорошо на голове держится и не сваливается, будто она моя.

Да всё я открыл. Поставил тарелку на пол, правда, разлил шампанское, но немного совсем. А потом я встретился с новой проблемой: поднять тарелку. Ох, как же меня это достало. И я уже просто выбежал на улицу, быстро спустился с этого грёбаного крыльца и стал осматриваться, пытаясь удержать, пищу богатеев в руках. Темно тут было, и я столько звёзд никогда не видел. Они сплошняком. Вот ночью тут действительно красиво. Даже немного страшно. Такое ощущение, что сад этот бесконечный. А с утра тут всё в тумане, наверное, такое всё серо-зелёное. Но я этого никогда не увижу, если только Уэй женится на этой Кларе. Ну и мысль. Да какой женится, вы посмотрите на него. Кстати, там или приведение дымит или как раз он. Хреново видно вообще, не упасть бы тут.

И пока я шёл, то заметил, что этот сад или похож на лабиринт или так оно и есть и это лабиринт. Забредёшь и сдохнешь. Вот я щас и забреду. Да ладно, не забреду, я тут бегать и не собирался. Да, это Уэй стоит, хотя тогда на пляже мне тоже казалось, что там был он, а там его не было. Не факт, что сейчас меня опять не глючит. Ну, потрогаем, посмотрим.

- Эй, девушка, - он испугался, а я подошёл поближе. Курит тут в одиночестве, ночью, под звёздами. ДУМАЕТ О НЁМ.

- Я же сказал, щас приду. Нафига тебе три бокала, - говорит про бокалы, а сам смотрит на шляпу. Ему нравится, вижу.

- Не знаю, это у меня стояло, - и я подумал, что это всё судьба. - Возьми, я щас уроню, - и я ему торт отдал. А что, ему пить больше нельзя, поэтому именно его. Да ему и есть больше нельзя. - Почему у нас столько звёзд нету, - я задрал голову, думая, что шляпа вот щас точно слетит, но она держалась, будто её на клей посадили.

- Что у тебя стояло? Потому что загородом их всегда больше.

- А то я без тебя не знал. Нас за Молли убьют, - стояло? Да ничего у меня не стояло.

- Нам ещё два часа ехать. Может, домой? Но они тут ещё долго будут, можем и остаться.

- Я не хочу,- вот только чего я не хочу. Остаться или уехать. - Ты вчера говорил во сне. Только я не понял по-итальянски или по-испански.

- По-итальянски, - он достал из кармана уже вторую сигарету, а я решил, что нужно хотя бы один бокал опустошить. Я не знал, о чём говорить, вообще спать хочется. И больше нихера не хочется. Он так всё и стоял с этим тортом, молчал. И я стоял с этими бокалами, тоже молчал. Потом потихоньку начал пить, небольшими глотками, чтобы больше меня не разносило. Ну, мы так и простояли, пока на улицу уже ни начали выходить люди, которые, видимо, собирались уезжать. И нам надо было. - О чём думаешь? - а о чём я думаю, ни о чём я не думаю. Думаю, что ты надымил тут. - Такой красивый сегодня, я тебя даже трогать боюсь, - а ты не бойся. КРАСИВЫЙ? Опять до меня доходит, как до самого последнего в живой очереди. Джерард, вы какой-то гей. - Ты сильно устал?

- Да я вообще не устал, - он повернулся, осмотрелся и посмотрел на меня. Ну что ещё. А я ведь устал, очень даже устал. Щас бы завалиться на кровать, а не бегать куда-то. А вы посмотрите на его рожу, он куда-то собрался. А потом как рванул вперёд, я сначала не понял, что это было, но когда он повернулся и кивнул, я понял, что нужно идти за ним. Чувствую, заведут меня в лесок.

Он откуда-то знает ВЕСЬ этот странный лабиринт, ибо по нему мы шли долго, даже торт успели сожрать и выпить те два бокала, а третий я выпил ещё там, когда он курил. И тарелки-бокалы мы оставили на этих кустах, правда они высокие и пончик начал прыгать, чтоб закинуть это всё и один бокал мы разбили. Ну и чёрт с ним. Что я там говорил про лесок? И Джи мне говорил что-то про «волшебный лес». Ну, вот мы и вышли из этого лабиринта. Угадайте куда. И я лично устал идти по этому лесу, и вообще чуть не ебанулся, когда туман увидел. Густой, аж какой-то белый, будто бы весь собрался в од