Воспоминания иеродиакона Селафиила

Первый раз я увидел нашего батюшку в сонном виде­нии. Как будто стоит множество народу, и среди них я. Перед нами белая стена, а посреди стены врата. К этим вратам идут два схимника: один молодой, а другой уже весь седой. Я говорю:

— Такой молодой, а уже схимник.

Тот, что старый, строго взглянул на меня, но ничего не сказал. Потом я видел также во сне, что приехал я куда-то и стою перед какими-то зелеными дверями. И еще мне было одно видение. Вижу большое здание, а перед ним стоит высокая лестница. Какие-то люди забираются и спускаются по этой лестнице. Больше мне таких снов не снилось.

В то время я работал в воскресной школе при храме. На паперти в храме стоял Ваня на костылях и собирал "копеечку", а также вещи для строящейся обители. От не­го я много слышал про прозорливого старца отца Михаи­ла. Однажды Ваня попросил меня помочь перевезти веши в обитель. Я согласился и таким образом попал в Пензу.

Когда я первый раз увидел нашего батюшку, то сразу узнал в нем того седого схимника. Но тогда он шел своими ножками, а тут он был на колясочке. Батюшка нас радушно принял, благословил и отправил на послушание в Победу.

Когда мы приехали в обитель и зашли во двор, то я сразу узнал этот вход и зеленые двери, которые видел во сне. Приехали мы в зимнее время, и мне дали послушание убирать снег. Вот я его и возил целыми днями.

Однажды после трапезы я зашел в молитвенную комнату, чтобы почитать какую-нибудь духовную книгу, и увидел нашего батюшку. Он сидел в своей колясочке и смотрел на всех, находившихся в комнате. Но кроме меня, его никто не видел, ведь батюшка в это время находился в Пензе.

Кончился мой отпуск. Я уехал в Тюмень, но батюшку уже не смог забыть. И через некоторое время я вновь приехал, чтобы остаться уже навсегда. Батюшка меня принял и оставил в своей обители. Через некоторое время батюшка взял меня к себе жить, в Пензу.

Недалеко от заднего двора батюшкиного дома нахо­дится пожарная часть, а за пожарной частью — строящее­ся здание. И вот однажды я увидел, как тренируются по­жарники. Они лазили по своей лестнице вверх и вниз, и я вспомнил третий сон, который видел еще в Тюмени. Вот, за сколько лет, Господь мне открыл, где я должен быть.

Батюшка знал каждого человека больше, чем тот сам о себе знал. Ему были открыты все наши мысли.

Однажды мы с Иваном после вечерних молитв сидели в келье и разговаривали. Я ему рассказал, что мне очень хотелось бы съездить домой, попроведовать родных. Ут­ром не успел я еще благословиться у батюшки, а он мне говорит:

— Что, домой собрался? Съезди.

Мы строили у батюшки в Пензе новый дом, старый за ветхостью сломали. Батюшка мне поручил смотреть, кто что делает. Однажды батюшка выходит из дома и спраши­вает:

— Саша, кто чем занимается?

Я ему ответил. Батюшка продолжает спрашивать:

—А что делает Сергей и Александр Каменский?

—На заднем дворе дрова пилят.

—Ну-ка пойдем, посмотрим, как они их пилят.

Приходим, а их там нет. Батюшка сказал, что они уш­ли в магазин.

Через некоторое время нас позвали на трапезу. Все вкушают перед едой просфору. Предлагают также Алек­сандру и Сергею, а батюшка говорит:

—Какая им просфора. Они уже успели по три стопоч­ки пропустить, а недопитое в поленницу спрятали. Так
было?

—Так, батюшка, простите.

Мы были с батюшкой у его духовных чад в Анапе. Пришла одна женщина со своей бедой, у нее пропал близкий родственник. Родные за него все переживают и, самое главное, не знают, как за него молиться. Она спра­шивает батюшку, как пропавшего поминать.

— Поминайте о здравии. Он живой, только живет очень далеко.

—Что батюшка, за границей?

—Да, за границей. Но скоро он объявится.
Так все и случилось.

Приехала к батюшке из Тюменской области женщина с двумя взрослыми детьми. Когда она раньше приезжала, у нее были длинные волосы, а тут она их укоротила. Ба­тюшка ее спрашивает:

—Ты зачем подстригла свои волосы?

—Мне стыдно ходить с длинными волосами. На рабо­те смеются.

—Ну что же, раз тебе стыдно ходить с длинными волосами, я тебя постригу.

Батюшка велел принести ножницы. И своими ручками начал ее постригать. Но ему было очень трудно, и он по­звал меня.

— Дьякон, стриги ее налысо.

Сам он мог только чуть-чуть поддерживать ее кудри. У меня слезы текли, так было ее жалко. Но я понимал, что батюшка это делает для ее же пользы.

Я остриг ее налысо. Потом батюшка ей сказал:

— Теперь тебе не стыдно будет ходить. Будешь ходить в платочке. А волосы эти сбереги. И при кончине попроси
своих близких, чтобы их положили в гроб.

У меня заболел желудок. Батюшка благословил идти в больницу. Оказалось, что у меня язва размером с трехко­пеечную монету. Спрашиваю батюшку:

—Что делать?

—Принимай спирт по столовой ложке три раза в день натощак и заедай сливочным маслом.

Я так и начал делать. Через некоторое время язвы как и небывало...

Я пришел к батюшке на исповедь. Вроде бы все уже ис­поведовал. А батюшка не отпускает:

—Вспоминай еще.

—Батюшка, я все сказал. Больше не помню.

—Нет, не все. А в шесть лет ты вот это и это делал...
И я тогда вспомнил этот грех и покаялся:

—Правда, батюшка, было такое.

Батюшка последние 3—4 года совсем уже не видел сво­ими глазами и узнавал только по голосу. Однажды мы стоим "на правиле", молимся. Я стоял на коленях сбоку от батюшкиной колясочки. В голову лезли всякие нехоро­шие мысли, я их перебирал и не пытался отсекать.

В это время батюшка как будто случайно задевает меня и спрашивает:

—Кто здесь?

—Это я, батюшка, Александр.

—А, это ты, дьякон.

Только после этого все мои плохие мысли вмиг улету­чились.

Батюшка любил всех приходящих к нему. Радушно встречал, когда приходили к нему за советом. Всегда го­ворил:

— Желательно сделать так-то.

Никогда не говорил, что надо сделать непременно так, а не иначе. Всегда оставлял нам право выбора. Радовался за нас, если мы понимали его и делали, как он благосло­вит, а не по своей воле. К сожалению, бывало и наоборот.

Когда я приехал в обитель, то не умел ездить на маши­не. И шофера, которые помогали в обители, говорили:

— Александр, учись ездить на машине, может, когда пригодится.

И они учили меня ездить. Через несколько лет мне это пригодилось. Однажды мы загрузили грузовую машину досками и Александр Нижегородский повез их в скит. Тот находился за Каменкой. А я с Леонидом на легковой ма­шине поехали к батюшке в Пензу по своим делам. Побы­ли у батюшки, решили вопросы и собирались уезжать. А батюшка внезапно говорит:

— Поедемте в Каменку.

Я посадил батюшку в машину, и мы поехали. Не доез­жая нескольких километров до Каменки, мы увидели на­шу грузовую машину. Она стояла на обочине. У них слу­чилась авария.

Радиатор закипел, и Александр решил открыть крышку. Открыл и кипятком ошпарил лицо. Конечно, он даль­ше не мог ехать. Я подошел к батюшке и попросил его благословения вести машину.

— А ты ездил на машине?

-Да.

Батюшка меня благословил, и мы поехали в Камен­скую в больницу. С Божией помощью, по батюшкиным молитвам все обошлось. В больнице Александру сделали обезболивающий укол и наложили мазь. Дальше он поехал уже сам. Через некоторое время у него все зажило. И все обошлось без последствий.

Однажды я обрабатывал доски на строгальном станке. Рука у меня сорвалась и я немного подстрогал свою левую ладошку. Пережал руку, чтобы не бежала кровь, и пошел к батюшке. Думал, что он пошлет в больницу. Батюшка спросил:

—Что у тебя случилось?

—Поранил ладошку на левой руке.
Батюшка сказал:

— Иди в трапезную и фитильком от лампадки помажь рану.

Я сделал, как благословил батюшка, и через неделю все зажило. Остался только шрам.

Были мы в Липецке. К батюшке шло очень много на­рода. Кто с чем. У кого сын или муж пьет, у кого еще ка­кое горе. А некоторые просили батюшкиных молитв, что­бы у них были дети. А батюшка им говорит:

— Не ведаете, что просите. Но по просьбе вашей да бу­дет вам.

Частенько бывало, что батюшку не слушали, а посту­пали по-своему. Не раз я слышал от батюшки, что не мы у него на послушании, а он у нас.

Однажды во время трапезы зашел разговор о послуша­нии. Я батюшку спросил:

—Правда ли, что если послушник творит свою волю, то духовный отец за него ответственности не несет.

—Да, это правда.

Нам надо задуматься над этими словами. Хотя батюш­ки сейчас физически с нами нет, но его благословения ос­таются. И грех тому, кто эти благословения нарушает.

Можно много еще вспомнить случаев батюшкиной прозорливости и исцелений, но больше всего в нем пора­жала эта всепокрывающая любовь. Все эти дары Господь дал нашему батюшке за его терпение и смирение. За его любовь к Богу и Божией Матери.

Батюшка нес тяжелый крест. Но кроме своих физичес­ких немощей он еще терпел и от ближних. По своему не­радению и я обижал его своими неисправностями. При­касался к его святому тельцу своими скверными руками. Бывало, что по своей спешке причинял ему боль.

Всю свою жизнь наш батюшка страдал. Но мы видели только малую часть его страданий. Я как-то посочувство­вал батюшке, сколько ему приходится терпеть, а он мне сказал:

— Вы многого не знаете. Через ближних меня искуша­ет сам сатана.

Где бы мы сейчас находились, если бы батюшка нас не вымолил. Вот за то, что он наши души спасал и спасает, ему сатана и мстил. А мстил через тех людей, кто с ним находился. Он до самой своей праведной кончины страдал.

Батюшка, схиигумен Алексий, прости нас Христа ради и моли Бога о нас, грешных.