СЛОВО К МУДРЫМ 12 страница3)участие в разработке проектов машин, оборудования, систем, в которых наиболее полно реализовались бы требования эргономики; 4)подготовку государственных и отраслевых стандартов в области эргономики и включение соответствующих требований в государственные стандарты на промышленную продукцию, на общие требования и нормы ее качества, на методы их контроля; 5)включение требований эргономики в нормативно-технические документы по научной организации и охране труда; 6)разработку методики эргономической оценки качества промышленной продукции и технологических процессов; 7)создание методики оценки не только экономической, но и социально-экономической эффективности внедрения достижений эргономики в народное хозяйство; 8)организацию и совершенствование в стране межотраслевой и отраслевых служб эргономических исследований и проектирования, создания и использования промышленных изделий, машин, оборудования, систем; 9)специализацию в области эргономики отдельных групп студентов психологических факультетов университетов и включение вводных курсов по данной специальности в программу подготовки инженерно-технических кадров в ряде высших учебных заведений. Все направления работ рассматривались как взаимосвязанные [60]. В 1966 г. в основном завершается формирование системы художественно-конструкторских организаций в стране, общее руководство которой осуществлял Государственный комитет Совета Министров СССР по науке и технике, а научно-методическое – ВНИИТЭ.В систему входили 10 филиалов ВНИИТЭ с отделами эргономики (рис. 5-10),шесть отраслевых СХКБ (почти во всех имелись подразделения эргономики), 1500 художественно-конструкторских групп на предприятиях, в некоторых имелись эргономисты, а в большинстве из них дизайнеры достаточно квалифицированно выполняли необходимый минимум эргономических работ. Деятельность художественно-конструкторских организаций с самого начала была ориентирована на то, чтобы стать составной частью международного развития дизайна и эргономики, что представлялось чрезвычайно важной и одновременно трудно выполнимой задачей.
Первоначально развиваясь в тени дизайна, эргономика достаточно быстро встала на ноги, чему не в малой степени способствовал творческий коллектив энтузиастов, изъявивших желание работать в отделе эргономики ВНИИТЭ или сотрудничать с ним. Для большинства решение связать свою профессиональную судьбу с отделом эргономики ВНИИТЭ в то время было поступком, так как означало переход в никуда из стабильных организаций психологического, физиологического, антропологического, технического профиля. Все начиналось на пустом месте. В официальном документе "Общесоюзный классификатор. Профессии рабочих, должности служащих и тарифные разряды" ни в "профессиях", ни в "должностях" не значился эргономист; не ясны были перспективы профессионального роста; невозможно было защитить диссертацию по избранной специальности; не было методик и аппаратуры для проведения эргономических исследований и т.д. Одним словом, поступок, но довольно странный для окружающих. Костяк сформировавшегося отдела эргономики и сотрудничающих с ним ученых составили психологи, ориентированные на развитие инженерной психологии как комплексной научно-технической дисциплины. Формирование эргономики во ВНИИТЭ и его филиалах способствовало созданию реальных организационных форм естественного размежевания инженерных психологов на тех, кто связывал судьбу этой дисциплины с психологией, итех, кто усматривал перспективы ее развития как комплексной научно-технической дисциплины. Многие психологи и другие ученые, развивавшие инженерную психологию как комплексную научно-техническую дисциплину, в полной мере раскрыли свой творческий потенциал в системе художественно-конструкторских организаций. Надо было видеть, с каким воодушевлением и творческим азартом принимал участие в организации и проведении первых эргономических работ во ВНИИТЭ один из основоположников психотехники и психологии труда в нашей стране С.Г.Геллерштейн. Он благодарил судьбу и говорил, что ему выпало счастье стать участником возрождения того дела, которое начинали психотехники и за которое такие выдающиеся ученые, как его соратник и друг И.Н.Шпильрейн, поплатились жизнью.
Опыт уже первых психотехнических работ продемонстрировал необходимость выхода за границы "психологической предметности" при решении практических задач, о чем писали С.Г.Геллерштейн (1926), С.Г.Рысс и Ю.Н.Халтурина (1925), И.Н.Шпильрейн (1924) и др. Проблема формулировалась вполне определенно – "психотехники должны поставить перед собой вопрос совершенно открыто: либо мы закрепляем за собой определенный круг функций, вытекающих из сущности нашей специальности, понимаемой нами как специальность психологическая (а в таком случае мы должны будем испытывать постоянное тяготение к психологическим принципам рационализаторской работы), либо мы исходим из задач рационализации труда, учитываем разнообразие областей, объектов и путей рационализаторской работы и расширяем границы своей психотехнической работы, распространяя ее на все огромное поле рационализаторской деятельности" [42, с.31]. Система художественно-конструкторских организаций в стране стала уникальным проектным, научным и производственным полигоном развития эргономики, о котором инженерные психологи могли только мечтать. Еще не в полной мере оценена та огромная роль, которую сыграла в развитии эргономики служба научно-технической информации этой системы, которую создали в стране Комитет по науке и технике и группа подвижников, возглавляемая А.Л.Дижуром. Несколько цифр могут дать представление о той основательности, с какой она создавалась. В 1972 г., например, научно-техническая библиотека ВНИИТЭ выписывала 156 отечественных и 183 зарубежных журнала по проблемам дизайна и эргономики, а также смежных научных областей и сфер практической деятельности. В фондах библиотеки насчитывалось около 7000 томов, в том числе около 1500 книг и свыше 5000 журналов. Всего в фондах ВНИИТЭ и филиалов к этому времени было свыше 200 тысяч томов различных изданий и 100 тысяч иллюстрированных проспектов и каталогов на промышленные изделия зарубежных фирм. В фондах ВНИИТЭ имелись издания, которых не было в других библиотеках страны. В 1972 г. справочно-информационные фонды этой системы научно-технической информации располагали всеми основными изданиями эргономического профиля, вышедшими в СССР и за рубежом за десять лет, которые прошли после основания ВНИИТЭ. Эргономисты, работая в художественно-конструкторских организациях, приобретали бесценный опыт каждодневного участия в проектных работах и оценке техники, что на первых порах не всем ученым было по душе, да и сопровождалось жесткими щелчками дизайнеров по самолюбию пришельцев в их сферу деятельности при любых промахах новоявленных проектировщиков. В результате эргономисты становились не только более знающими, но очень скоро предстали и более умелыми, что не замедлило сказаться на отношении к ним специалистов промышленности. Преодолевался серьезный барьер, связанный со взглядом на эргономиста как специалиста с большим багажом знаний, но мало что умеющего делать практически в проектировании, да и не только в нем, а потому обреченного на резонерство. Эргономистами становились в практической деятельности представители наук о человеке и его деятельности, а также инженерных специальностей, так как в отличие от художественного конструирования и инженерной психологии в стране сохранялась ситуация, когда ни одно учебное заведение не готовило специалистов этого профиля. В промышленно развитых и некоторых социалистических странах целенаправленное развитие эргономики начиналось, как и должно быть, с подготовки кадров. Исследовательская деятельность эргономистов, которые были объединены в группы или бригады, включавшие психологов, физиологов, антропологов, гигиенистов и др., не могла сразу стать совместимой с инженерной деятельностью по той причине, что они возникли и развивались до определенного момента независимо друг от друга. Первоначальное знакомство, как это часто бывает, сопровождалось чувством эйфории. Ученые, изучавшие человека, овладев чем-то, что связано с созданием реальных машин и систем, приходили зачастую в восторг, а отдельные психологи эти новые приобретения иногда даже ставили выше своих традиционных профессиональных достижений. Во многом этим объясняется то, что психологи открыли зеленый свет инженерам, которые быстро и относительно легко становились психологами и нередко возглавляли психологические организации и подразделения. Однако почему-то аналогичной ситуации в инженерии с психологами не отмечалось. При наличии у инженеров и эргономистов общего объекта проектирования отчетливого представления о круге проектных задач, входящих в компетенцию эргономистов, не было. Нередко они формулировались в общем виде (например, "обеспечение соответствия эргономическим требованиям"). В решении этой едва ли не ключевой проблемы эргономики вновь проявилась плодотворность ее взаимосвязей с дизайном, который и сегодня является наилучшим посредником между ней и инженерией. Еще не в полной мере оценено влияние на развитие эргономики методологического семинара по проблемам дизайна, проводившегося в первые годы деятельности ВНИИТЭ под руководством Г.П.Щедровицкого. С идеями проектирования, разрабатываемыми в рамкаx этого семинара, связаны новые подходы к дизайну как проектировочной деятельности, имеющие прямое отношение и к эргономике. "Смысл проектировочной деятельности дизайнера состоит в том, – подчеркивалось на семинаре,– что он заменил техническое проектирование вещи на социальное проектирование «вещь – человек»... Переходя к анализу системы «человек – вещь» в целом, мы не можем уже ориентироваться на характеристики человека, выделенные вне этой системы. То же относится и к вещи. Описанная набором параметров и понятий, относящихся к ее физической, вещной природе, она далеко не тождественна той вещи, которая есть элемент в системе деятельности... Точка зрения дизайна на предметный человеческий мир по сути своей системна. Дизайн как проектирование требует поэтому особых средств системного анализа и описания, он требует построения нового мировоззрения и онтологии, принципиально отличных от всего, что было раньше" [61, с.37]. Новизна постановки проблемы в дизайне стимулировала поиски сущности и определение задач эргономического проектирования систем "человек –машина", которое нельзя свести ни к человеку, ни к машине, так как "каждая из двух составляющих системы подчиняется в работе собственным, свойственным только ей закономерностям, причем эффективность функционирования системы в целом определяется тем, в какой мере при ее создании были выявлены и учтены присущие человеку и машине особенности, в том числе ограничения и потенциальные возможности" [62]. Отдавая отчет в сложности проблемы и в основном представляя ее суть, эргономисты вели указанные поиски между Сциллой и Харибдой, подразумевая под первой инженеров и особенно их руководителей, которые первоначально и помыслить не могли о вторжении в их святая святых каких-то гуманитариев и примкнувших к ним специалистов, а роль второй решили взять на себя психологически ориентированные методологи, которые блюли чистоту научного изучения и проектирования, связанных с человеком, от какой-либо "примеси" технического. Они заклеймили, например, как "эклектическое" соединение кибернетической и деятельностной трактовок смысла термина "система «человек – машина»" [ 55, с.163], содержащееся в государственном стандарте «Система «человек–машина»». Основные понятия. Термины и определения. ГОСТ 21033–75". Однако любой ученый, прошедший через "хождение по мукам" бесчисленных обсуждений, согласований и утверждений государственных стандартов в СССР, при которых сметался с пути каждый, кто отваживался выступить против корпоративных интересов инженерно-технических специалистов, может задать риторический вопрос: "Мог ли, рожденный в таких условиях терминологический стандарт быть не эклектическим?" Эргономисты шли на уступки, компромиссы, и не только при подготовке стандартов, во имя хотя бы малейшего продвижения в жизнь значимого для людей дела, от которого во многом зависело реальное улучшение условий их труда, отдыха и сферы обслуживания. Иногда ученые даже ставили подпись под государственным стандартом, из которого выхолощено эргономическое содержание, но в названии сохранено слово "эргономика", действуя согласно мудрому правилу – капля по капле подтачивает твердокаменные устои технократической идеологии все тех же инженерно-технических специалистов. Определение сути эргономического проектирования шло путем постепенных приближений к решению проблемы. Отметим основные вехи на этом пути: концепция деятельности оператора с моделями реальных объектов (В.П.Зинченко и Д.Ю.Панов, 1962); понятие оперативного мышления (В.Н.Пушкин, 1965); постановка проблемы: инженерная психология – проектировочная дисциплина (М.И.Бобнева, 1965); принцип проектирования деятельности (Б.Ф.Ломов, 1967); идея различения двух видов эргономики – коррективной и проективной (В.М.Мунипов, 1969); системодеятельностная трактовка инженерно-психологического проектирования (В.Я.Дубровский, Г.П.Щедровицкий, 1969); концептуальная схема проектирования согласованных внешних и внутренних средств деятельности оператора (В.П.Зинченко, В.М.Мунипов, 1970); научно-методические основы учета человеческих факторов в процессах разработки и эксплуатации систем "человек – машина" (Г.М.Зараковский и др., 1974); концептуальные основания предпроектного эргономического моделирования (В.В.Зефельд и др., 1980). Разработка проблем эргономического проектирования проходила в благоприятной творческой атмосфере и под влиянием интенсивного развития в стране методологии и теории проектирования, к чему, кстати сказать, непосредственное отношение имели сотрудники ВНИИТЭ и его филиалов, а в их стенах нередко проводились рабочие совещания по тематике этих направлений. В 1985 г. в Киевском филиале ВНИИТЭ, например, прошли рабочее совещание и организационно-деятельностная игра "Анализ ситуации в методологии и теории проектирования". Одна из целей этого мероприятия – попытаться представить положение дел в методологии и теории проектирования за последние 20 лет и на этой основе подготовить программы перспективных исследований и разработок в этих областях. Эргономика все больше овладевала умами специалистов промышленности, причем настолько, что некоторые из них даже стали считать основным достоинством дизайна его эргономическое содержание. И дело не в какой-то магии эргономики, хотя не обошлось и без этого. В свое время на анкету журнала "Работница"– "Твое рабочее место. Эргономика – экономика" пришло несколько сот писем от женщин-работниц самых разных отраслей промышленности, в которых заключен был крик души: "Машины и рабочие места созданы словно в насмешку над нами". Большинство женщин не знало, что такое эргономика, но буквально все они давали блестящий эргономический анализ вопиющих недостатков в организации рабочих мест и конструкции машин и оборудования. Многие этим не ограничивались и формулировали проектные эргономические предложения. Формирование эргономики воспринималось многими специалистами в промышленности как свежий ветер перемен в изучении трудовой деятельности на производстве, в проектировании техники, процессов и условий труда, в постановке и более эффективном решении задач организации и охраны труда, управления качеством продукции. Эргономика впервые в нашей стране становилась важным фактором повышения конкурентоспособности промышленной продукции и поэтому неизменно пользовалась поддержкой внешнеторговых организаций СССР и персонально заместителя министра внешней торговли Н.Н.Смелякова, которые отлично понимали ее роль в этом экономически значимом деле. Они первые и возможно единственные, кто публично зафиксировали качественно новый этап развития дизайна и эргономики в стране, связанный с успешной продажей за рубеж знаний и опыта специалистов этих областей. Руководство итальянской фирмы "УТИТА" на пресс-конференции, проведенной 31 октября 1973 г. в Милане, передало представителям печати следующую информацию: "Советский институт технической эстетики (ВНИИТЭ) выполнил художественно-конструкторский и эргономический проект автоматического токарного станка серийного производства для нашей фирмы, которая входит в объединение «СНИА» и специализируется в станкостроении. Разработка проекта – первая в своем роде инициатива в области итало-советских отношений – была осуществлена в рамках соглашений о научно-техническом сотрудничестве, продленных в прошлом году в Москве президентом «СНИА Вискоза» Луиджи Санта Мариа и заместителем председателя ГКНТ Д.М.Гвишиани. Предложенная модификация станка (мод. Т320-1) была представлена вчера руководителям нашей фирмы и отделения промышленного оборудования объединения «СНИА» заместителем директора ВНИИТЭ В.М.Муниповым и демонстрировалась на прекрасно выполненном макете и на пояснительных схемах эргономического решения станка. Особый интерес представляет новое расположение органов контроля и управления, облегчающее труд оператора. Другие усовершенствования касаются более рационального решения электрических и гидравлических систем, обеспечивающего значительное сокращение габаритов станка. Реализация данного проекта будет способствовать дальнейшему развитию производства станков фирмой «УТИТА»". Специалисты итальянского объединения "СНИА" заявили, что полностью удовлетворены профессиональным вкладом советского института [63, с.322 –323] (рис. В14, В15 на цв. вкладке). Говоря о персоналиях, следует отметить, что неизвестно, как сложилась бы судьба эргономики, если бы ее с самого начала не поддержали руководители Государственного комитета Совета Министров СССР по науке и технике. Трудно переоценить роль в развитии эргономики в СССР министра авиационной промышленности И.С.Силаева. Не будучи отягощенной противоречиями, которые на определенном этапе стали затруднять развитие инженерной психологии, эргономика, несмотря на чинимые ей препоны, ускоряла темпы своего роста. В конце 60-х – начале 70-х гг, во ВНИИТЭ и его филиалах сложилась такая организационная структура эргономических исследований и разработок, которая очень походила на институт в институте. Если к этому добавить, что эргономические отделы филиалов ВНИИТЭ осуществляли в своей территориальной зоне научно-методическое руководство развитием эргономики на предприятиях, в проектных и конструкторских бюро, а также в других организациях различных отраслей промышленности, то можно представить организационный размах в стране эргономической деятельности. Самое же главное: сложившаяся организационная структура отличалась достаточно высокой продуктивностью, в ней выполнялось огромное число эргономических исследований и разработок. Вполне закономерно, что в постановлении правительства "Об улучшении использования достижений технической эстетики в народном хозяйстве" (1968) впервые официально упоминается эргономика. И это при том, что готовили его те же специалисты, что и постановление 1962 г.,– точка зрения их на эргономику не изменилась. Поэтому в тексте постановления ничего не говорится о развитии эргономики, но в постановляющей части в одном из пунктов на ВНИИТЭ возлагается "координация работ по проблемам эргономики". В результате получалось, что эргономики как самостоятельной дисциплины официально но существует, но работы по ее проблемам в масштабе страны необходимо координировать. Первыми среагировали на четыре слова об эргономике в постановлении правительства СССР военные. Военно-промышленный комплекс и Министерство обороны СССР не могли остаться в стороне, когда в стране официально ставилась задача координировать работы по проблемам эргономики, так как фактически они определяли научно-техническое развитие, а не Государственный комитет Совета Министров СССР по науке и технике. Между тем внедрение эргономики в проектирование военной техники шло крайне трудно и болезненно. Все дело было в идеологической установке: вначале техника, а человека "привяжем" к ней. Технократическое мышление подавляло человеческое: "военная техника – не санаторий, а военный человек – солдат и перенесение тягот – его оплачиваемый крест". И все же, в конечном счете в вооруженных силах, а также в Министерстве авиационной промышленности были созданы эргономическая служба, научные институты и подразделения [64]. После трудного старта эргономика в военно-промышленном комплексе и Министерстве обороны СССР усилиями группы энтузиастов и ее лидера П.Я.Шлаена начинает интенсивно развиваться, используя, естественно, те заделы, которые были сформированы инженерной психологией. Казалось бы, в военно-промышленном комплексе и Министерстве обороны СССР, где инженерная психология, по существу, начиналась и успешно развивалась, она должна была остаться незыблемой на долгие времена. Однако после начального этапа эргономических исследований в указанных сферах, результаты которого нашли отражение в книге "Введение в эргономику" [65], руководители военных ведомств убеждаются, что комплексность и проектная направленность эргономики в наибольшей степени соответствуют задачам создания и использования вооружения и военной техники. Ученые и специалисты этих ведомств наверняка знали об этом и раньше, так как участие в гонке вооружений обязывало быть в курсе последних достижений в исследованиях и разработках военной техники. В странах Запада и НАТО эргономика прочно утвердилась в качестве составной и неотъемлемой части ее разработки и использования. Все это подготовило развитие эргономики в военно-промышленном комплексе и Министерстве обороны СССР, интенсификация которого началась после выхода постановления правительства 1968 г. о художественном конструировании. Так, в 1975 г. состоялось специальное решение военно-промышленной комиссии при Совете Министров СССР "Об улучшении эргономических характеристик авиационной техники". Была создана экспериментальная база с мощным вычислительным комплексом, подготовлены основные нормативные документы: руководство эргономического обеспечения, нормали, пособия и, наконец, был создан Государственный стандарт (В. 15203 – 79), предписывающий при разработке тактико-технического задания на авиационную технику обязательно включать "требования эргономики и технической эстетики". Во всех оборонных НИИ и ОКБ вводились эргономические подразделения, Генеральным штабом задавались для всех видов Вооруженных сил единые НИР ("Дедукция", "Авангард" и др.) [64]. В 1977 г. Министерство обороны СССР в открытой печати издало небольшую книгу "Военная эргономика. Тексты лекций" [66]. Однако приходится констатировать, что превосходя или находясь на уровне современных военных самолетов по отдельным техническим показателям, наши машины уступают по эргономическим показателям, не говоря уже о дизайне. В конце 70-х–начале 80-х гг. на научно-практических конференциях высказываются предложения о создании в стране самостоятельного научно-исследовательского института эргономики. Появляются публикации на эту тему и в печати, например в журнале "Социалистический труд". Имелось в виду, что он уже фактически организован во ВНИИТЭ и его филиалах и установил разветвленные связи с промышленными предприятиями, научными и проектными организациями, со службами научной организации и охраны труда, стандартизации. Создавались даже инициативные группы, готовые достаточно оперативно воплотить эти предложения на практике. И только один ученый ВНИИТЭ (В.М.Мунипов) категорически и аргументированно выступил против этих предложений и особенно против их реализации в то время на практике. Как это ни парадоксально, но буквально на пике развития эргономики в нашей стране возникла ситуация, которая предельно остро поставила вопрос, быть или не быть этой научной и проектировочной дисциплине. Эргономистам Института и его филиалов не совсем были понятны возражения против создания самостоятельного института. Если во ВНИИТЭ отношение к возникшей ситуации было относительно спокойное, то эргономисты других организаций были более активны, а некоторые из них жестко критиковали ошибочную позицию ученого ВНИИТЭ по жизненно важному вопросу для дальнейшего развития эргономики в стране. Действительно, по здравому смыслу, а его наличие считается чуть ли не профессиональным качеством эргономистов, трудно было понять отказ от вожделенной мечты многих ученых в СССР иметь самостоятельный институт во имя более полной свободы выбора в развитии той науки, которой они себя посвятили. Трудности понимания возражений, по, казалось бы, бесспорному положению возникали, вероятно, потому, что аргументация против создания эргономического института сфокусирована была на судьбе того дела, в которое вовлечены уже тысячи ученых и специалистов самых различных организаций, т.е. на формировании эргономики как комплексной научно-технической дисциплины, а не на том, нужен или нет институт. В то время было смерти подобно оторвать эргономику от проектной, экспертной и производственной практики дизайна и создать самостоятельный эргономический институт, который развивался бы по общепринятым в СССР образцам и очень скоро стал бы чем-то средним между академическим и прикладным институтами. Другими словами, создание самостоятельного эргономического института открыло бы прямой путь в тот капкан противоречий, в котором уже находилась инженерная психология. Поэтому абсолютно правы методологи, что причиной успеха программы развития эргономики и ее влияния на научно-дисциплинарное сообщество "была полная определенность в вопросе выбора логико-эпистемологического идеала дисциплинарной организации, на который может и должна ориентироваться эргономика в своем становлении и развитии. Таким идеалом стал для нее образ «комплексной» (технической) дисциплины" [55, с.117–118]. До заседания коллегии Государственного комитета СССР по науке и технике в 1985 г., на котором было принято постановление "О дальнейшем развитии и широком использовании достижений эргономики в народном хозяйстве", в стране не было ни одного государственного или юридического документа, который узаконивал бы существование эргономики. Это обстоятельство обескуражило юристов ГКНТ СССР, когда они проводили экспертизу проекта решения коллегии. Кто-то шутя заметил, что до 1985 г. эргономика существовала в стране как бы нелегально. Дружное, сплоченное, неформальное объединение ученых и специалистов – энтузиастов смогло выдержать все испытания и развить без всяких юридических оснований (в СССР с этим не шутили!) эргономику в стране. Их на огромных просторах СССР оказалось много. Назовем только некоторые из них: Э.С.Аветистов, В.С.Агавелян, Н.ГАлексеев, А.С.Аруин, В.М.Ахутин, А.П.Ачаповская, Н.П.Беневоленская, Б.И.Беспалов, Б.С.Березкин, З.И.Бигвава, М.И.Бобнева, В.А.Бодров, Э.Н.Буянова, В.Ф.Венда, Л.И.Вдовина, В.М.Войненко, О.М.Газенко, А И. Галактионов, С.Г.Геллерштейн, С.А.Гозулов, П.А.Голов, Ф.Д.Горбов, В.М.Гордон, В.П.Горяинов, Е.Н.Григорьев, А.И.Губинский, Т.М.Гущева, В.И.Даниляк, В.Г.Евграфов, В.АЖогин, Г.Е.Журавлев, Г.М.Зараковский, В.К.Зарецкий, В.М.Зациорский, В.В.Зефельд, Н.Д.Завалова, В.П.Зинченко, Т.П.Зинченко, И.М.Илинич, Г.Н.Ильина, К.К.Иоселиани, П.К.Исаков, Т.К.Кашкина, В.С.Карцовник, Г.Г.Коваленко, П.А.Коволенко, Л.И.Конча, А.В.Кориневский, Б.А.Королев, А.А.Косолапов, Н.Е.Кубасова, И.Г.Кухтина, А.Б.Леонова, А.Н.Леонтьев, В.Е.Лепский, В.Б.Лидова, И.И.Литвак, В.И.Лубовский, Н.И.Майзель, О.М.Мальцева, В.Г.Макушин, В.И.Медведев, А.А.Митькин, Е.Б.Моргунов, В.М.Мунипов, В.А.Мясников, А.И.Назаров, Н.Ф.Нешумова, О.Г.Носкова, Д.А.Ошанин, В.К.Оше, М.З.Остромоухов, А.М.Пашутин, А.А.Пископпель, Г.А.Платонов, В.А.Плоткин, И.Ю.Плюшкене, А.А.Польский, В.А.Пономаренко, Д.А.Поспелов, В.В.Розенблат, Ю.З.Розенблат, И.М.Розет, Г.М.Романов, В.Г.Романюта, Д.А.Румянцев, Г.Н.Садиков, К.М.Смирнов, Г.Л.Смолян, Ф.Б.Сорокин, Ю.К.Стрелков, Г.Б.Степанова, А.Н.Сорокина, Ю.А.Трофимов, В.Д.Труш, Е.Р.Тушкин, В.К.Федоров, Ю.Г.Фокин, А.А.Фрумкин, Л.С.Хачатурьянц, А.Д.Чайнова, А.Г.Чачко, В.А.Челидзе, О.Н.Чернышова, М.Г.Чопорова, А.К.Чучалин, Р.А.Шейнбергер, П.Я.Шлаен, П.М.Шульскис, Л.П.Щедровицкий, В.С.Щербатый, Б.Г.Юдин, Э.Г.Юдин. Размах эргономических исследований и разработок в стране, их направленность и профессиональный уровень впервые в полной мере были представлены на первой и второй всесоюзных конференциях по эргономике (Москва, 1985; 1988). В их работе приняли участие соответственно 500 и 650 ученых и специалистов, на пленарных и секционных заседаниях было заслушано 57 и 90 докладов, 12 и 130 сообщений [67, 68]. Участниками конференций были работники 50 отраслей промышленности. Конференции показали, что эргономика сформировалась как комплексная научно-техническая дисциплина с достаточно богатым социокультурным содержанием. Оформившись в самостоятельную научную и проектную дисциплину в 60 –70-е годы с характерной для них абсолютизацией методов и представлений точных наук и их экстраполяцией на гуманитарную сферу, эргономика тем не менее достаточно явно артикулировала положения о не сводимости человека и человеческих факторов в технике к математическим, биологическим и поведенческим моделям и уж тем более о пагубности распространения на них технократических представлений. Гуманитарно-философская рефлексия и ее взаимосвязь с дизайном позволили эргономике положить начало разработке проблематики нового проектного мышления в форме проектной эргономики, способной осваивать возможности, предоставляемые современной техникой и технологией, и одновременно предупреждать негативные последствия их развития для человека и общества. Благодаря дизайну эргономика развилась в русле проектной культуры и играла в ней далеко не последнюю роль. Сформировавшись на стыке техники и культуры, эргономика продвигалась в направлении концептуализации человекоориентированного проектирования и тем самым способствовала определенному подъему всего комплекса наук о трудовой деятельности и отдельных технических наук.
|
