The best part of me was always you

 

Прошло несколько месяцев с тех пор, когда они виделись в последний раз, и чуть больше года с тех пор, как они встретились, влюбились друг в друга и расстались. Цветы вновь начали своё цветение после самой долгой зимы в жизни Луи. Они напомнили ему о начале прошлой весны, когда всё не слишком отличалось от того, что происходило с ним сейчас. Это было тем, о чём Луи думал довольно часто: о том, что он каким-то образом прошёл полный круг и вновь был на том этапе, когда всё начиналось. Грустный, одинокий и пытающийся спасти себя от разрушения.

 

Луи старался так, как не старался никогда прежде. Он не позволял себе сдаваться. Он заставлял себя вставать с кровати и делать свои дела. Он ходил на работу. Он выходил из дома с друзьями. Он посещал все сеансы терапии точно по расписанию. Он начал проводить больше времени со своей семьёй, даже соглашаясь присматривать за девочками. Луи всё чаще подумывал над тем, чтобы вернуться к учёбе. Он делал всё, что угодно, чтобы вновь не стать бесполезным зомби.

 

Пытаясь улучшить ситуацию снаружи, ему так и не удавалось улучшить своё состояние внутри. Луи более или менее смирился с тем, что это была его жизнь, но это не помогало. Он знал, что всё, что было внутри него, до сих пор было трудно преодолеть. Он знал, что этого было не изменить. Он всегда будет просыпаться, чувствуя тяжесть, и всегда будет ложиться в постель, чувствуя пустоту. Он всегда будет замечать контраст между смехом, вырывающимся из его губ, и пустотой, вырывающейся из его груди. Он всегда будет пытаться надеть маску и притворяться, что всё в порядке, потому что он знал из приобретённого опыта, что независимо от того, насколько люди беспокоились о нём или поддерживали его во все плохие моменты, большинство из них не знали, что делать, если бы он пришёл к ним в слезах. Они не знали, насколько часто он думал о смерти. Только Гарри знал это.

 

Гарри знал, как держать его достаточно близко и крепко к себе, чтобы сформировать щит из его гипнотизирующей колыбели свежего запаха, что каким-то образом не давало болезненным мыслям дразнить его разум. Гарри умел слушать. Он словно заползал в слова Луи, когда тот бессвязно бормотал о своей депрессии. Гарри понимал его и каким-то образом успокаивал, говоря такие вещи, которые заполняли Луи бесконечным чувством любви, и он забывал каково это: чувствовать себя сломленным. Гарри знал, что существовало нечто, что беспокоило его, поэтому он всегда заботился о нём и о таких мелочах, которые расстраивали Луи каждый день. Такие как: стирка, приготовление пищи, уборка комнаты. Вещи, из-за которых ему пришлось бороться с темнотой, чтобы научиться делать их самому сейчас.

 

Всё вокруг никогда не было слишком простым, даже когда Гарри был рядом, но в то же время, всё никогда не было настолько трудным. Теперь, когда Луи знал, что потерял, он понял, что у него был тот, кто мог понять его. Он больше не мог злиться на Гарри за то, что тот всё разрушил. Он скучал по нему каждую минуту каждого дня. Это было изнурительно и утомительно, и он чувствовал себя ужасно жалким, что до сих пор так безумно желал его, даже после того, что тот соврал, предал его и доказал, что был последней сволочью. Луи не был уверен, на кого он больше злился: на Гарри или на себя из-за своих мыслей. Вероятно, на себя. Гарри казался отчасти сном сейчас, ведь он так долго его не видел. Иногда он вспоминал, как они смеялись вместе, и их уединённые моменты, и задавался вопросом: «Действительно ли это происходило?» Иногда Луи безумно хотелось позвонить ему, просто для того, чтобы услышать его голос, потому что он провёл его через кромешную темноту ада. И именно поэтому большинство ночей он нуждался в нём, как в своём маяке снова. Иногда Луи представлял себе, как появлялся на пороге его дома, рыдая о том, как же он скучает, умоляя его вернуться и сделать всё снова терпимым. Иногда он вновь думал о самоубийстве.

 

- Гарри приходил сегодня за новой татуировкой, - проговорился Лиам однажды, когда все парни собрались в гостиной.

 

Каким-то образом Эштон занял место Гарри в качестве пятого колеса в их дружной маленькой компании, и он уютно устроился рядом с Луи сейчас, замолкая при упоминании знакомого имени. Всё время, что они проводили вместе, было полностью платоническим, Луи постарался насчёт этого. Он плохо себя чувствовал, когда поцеловал его сразу после расставания, но, конечно же, Эштон простил его за то, что он был огромным придурком, так что они стали ближе, чем когда-либо, и Луи не хотелось рушить это. Луи понял теперь, что никогда действительно не хотел Эштона в качестве своего парня. Он всегда пытался сравнить его с Гарри, и это было нечестно по отношению к нему. Они никогда не смогут быть больше, чем просто друзьями, и Луи радовался, что Эштон, казалось, был не против этого. Иногда, не подумав, Эштон говорил о том, что давало Луи понять, что у того до сих пор были чувства к нему, но он никогда не пытался превратить их в нечто большее, чем в просто неудачный и безответный интерес. Просто дружить с ним – было так же просто, как и всегда.

 

- Лиам, мы же говорили об этом. Это только деловое, - резко сказал Зейн.

 

- Прости, но я думаю, что он заслуживает того, чтобы знать. Я бы хотел.

 

- Я не хочу ничего знать, - ответил Луи, делая глоток пива. Он поймал взглядом Зейна, который склонил свою голову и приподнял брови, словно говорил Лиаму: «Видишь, я же, блять, говорил тебе». Луи почувствовал небольшую гордость за то, что Зейн так хорошо его знал.

 

- Он спрашивал о тебе, - всё равно сказал Лиам.

 

- Я надеюсь, ты сказал ему, что у меня всё чертовски хорошо, - резко ответил Луи. – Что моя новообретённая карьера певца набирает обороты, что я путешествую по миру с «5 Seconds Of Summer», это круто, и я необычайно счастлив.

 

Он отпил ещё пива, в глотке которого сейчас так нуждался, и продолжил:

 

- А также, что я трахаюсь с новыми парнями в каждой стране каждую ночь. И все они горячее его. И больше. И лучше в постели.

 

- Ну, мы рады, что ты полностью с этим справился, - пошутил Найл.

 

- Не совсем, - проигнорировал его Лиам. – Хотя я сказал ему, что у тебя всё хорошо, и к тому же он ещё хотел знать, сохранил ли ты татуировку.

 

Ему не нужно было прояснять – какую, она прожгла дыру в теле Луи в эту же секунду. Иногда он пялился на неё в душе и желал, чтобы мог содрать её со своей кожи. Иногда он действительно пытался её содрать.

 

- Тогда я надеюсь, что ты сказал ему – нет, что я сорвал её вместе с кожей и выкинул парочке бешеных собак сразу, как только выгнал его.

 

- Это как-то чересчур. Не думаю, что он бы поверил.

 

- Но ты меня понял, - возразил Луи.

 

- Ты знаешь, Лу, я извиняюсь за то, что должен сказать это, но ты ведёшь себя немного лицемерно, - сказал Эштон впервые после упоминания Гарри, и четыре пары глаз уставились на него с недоверием.

 

- Что это значит: я веду себя лицемерно?

 

- Неужели ты не помнишь, как вы начали встречаться? – риторически спросил Эштон. – Ты трахнулся с ним на моей вечеринке, в моём доме, в то время как всё ещё встречался со мной.

 

Эштон напомнил ему об этом, и Луи съёжился внутри, вспоминая.

 

- Я хочу сказать – да, мы не были официально парнями друг друга, но, тем не менее, это был ужасный поступок, и мне действительно было больно.

 

Голос Луи был тихим и мягким, когда он отвечал.

 

- Ты знаешь, как мне жаль, что всё так случилось.

 

- Я знаю, и я не хочу заставить тебя как-то плохо об этом себя чувствовать. Я уже прошёл через это, и я рад, что мы друзья сейчас, - Эштон искренне закивал. – Я просто напоминаю тебе, что это произошло, и по отношению к кому-то, кто осознал, как плохо он поступил, ты ведёшь себя не очень хорошо.

 

- Ты серьёзно заступаешься за него сейчас? – у Луи отвисла челюсть.

 

- Нет, я просто… Я имел в виду… - Эштон глубоко вздохнул, убирая чёлку со лба и подбирая слова. – Я не знаю. Я думаю, ты ведёшь себя не совсем справедливо. Я думаю, ты просто слишком лицемерен из-за ничего.

 

- Ничего? – Луи повысил свой голос, из-за оскорбления его чувств. – Ты думаешь, что он позволил кому-то отсосать себе за моей спиной, это ничего?

 

- Я хочу сказать, ладно, да. Это больше, чем ничего. Он поступил ужасно, - Эштон пожал плечами. – Но я простил тебя за всё, потому что я ценю нашу дружбу, и я думаю, что прощение и люди, которых ты любишь – гораздо лучше такого дерьма, как злость и боль. И я вовсе не жалею о сделанном, потому что ты до сих пор есть в моей жизни. Я не говорю тебе, что ты должен следовать моему глупому примеру или то, что я хочу выставить себя каким-то авторитетом, но я просто считаю, что тебе нужно лучше обдумать это. Прощение, я имею в виду. Тебе не обязательно возвращать Гарри, но разве ты не считаешь, что отпустив свою ненависть, ты почувствуешь себя гораздо лучше?

 

- Ты слишком заступаешься за Гарри, который тебе даже не нравится, - огрызнулся Луи. – Ты тоже трахался с ним, пока я не видел?

 

Выражение лица Эштона сменилось из обиженного на злое в одну секунду, и Луи понял, что зашёл слишком далеко. Эштон не делал ему ничего плохого, желая ему только лишь хорошего, с самого первого дня, как они встретились, а всё, что когда-либо делал Луи – это расстраивал его в ответ. Он ненавидел себя за то, что ему почему-то всегда удавалось делать это с людьми.

 

- Знаешь, что? Иди нахуй, Луи, - зло выплюнул Эштон, удивив этим всех, пока поднимался с дивана и направлялся к входной двери. Луи много раз слышал от него эту фразу в шутливом смысле, но она никогда не была наполнена такой враждебностью прежде, и это вырезало дыру в его сердце, пока он смотрел на уходящего Эштона.

 

- Вот уж, блять, прости меня за то, что пытался помочь тебе, - гневно произнёс он, стоя у двери. – Честно говоря, я даже не знаю, что нашёл в тебе. Ты злой, грубый, и всё, о чём ты заботишься – это только о себе. Ты настолько подлый человек, и я чертовски устал терпеть твоё такое отношение ко мне. Иди нахуй.

 

Слова повисли в воздухе, когда дверь захлопнулась за ним. Никто ничего не говорил, но Луи чувствовал взгляды парней на себе и знал, что они хотели сказать. Иногда он мог поклясться, что даже его собственные друзья боялись его. Будь то страх расстроить его, или страх получить такое же отношение к себе в ответ. Страх всё равно присутствовал, неважно, с чем он был связан.

 

- Это было дерьмово, я знаю, - вздохнул Луи, давая им свободу быть честными.

 

- Ты не подлый, Лу, но ты иногда можешь быть таким засранцем, - Зейн вызвался первым.

 

- Нет, я думаю, он прав, - возразил Луи. Эштон не знал о его болезни, и у него самого не было в планах рассказывать ему. Он предпочитал, чтобы люди видели его обычным парнем со своими ужасными чертами характера, чем парня в депрессии со своими ужасными чертами характера. Это означало, что люди не стали бы к нему по-другому относиться и прощать все его поступки, и гнев Эштона не отличался от того, что испытывало к нему бесконечное количество других людей. – Я подлый. И эгоистичный. Я обращаюсь с людьми, как с последним дерьмом и ещё осмеливаюсь ждать, что они всё равно будут со мной. Я даже не знаю, почему вы, парни, до сих пор здесь.

 

- Потому что мы знаем, что ты не плохой, в самом-то деле, - заверил его Найл, отпивая пиво. – Это словно иногда общаться с девочкой-подростком. Ты ведёшь себя так, но мы-то знаем, что это не то, что ты имеешь в виду. Просто у тебя так бывает.

 

- Отлично, значит, я не эгоистичный засранец, а просто девочка-подросток, которая реагирует на всё, как бык на тряпку, - пробурчал Луи.

 

- Что есть, то есть, - Найл пожал плечами, и Луи не смог не улыбнуться. Он привык к реакции Эштона. Все в конечном итоге достигали своего предела и возвращали ему его же дерьмо, выплёскивая накопившиеся эмоции наружу и уходя навсегда. Но он, наверное, никогда не привыкнет к тому, как легко и понимающе реагировали на это его истинные друзья.

 

- Так вы, парни, думаете, что Эштон прав? – затем спросил Луи. – Вы думаете, что я должен его простить?

 

- Я думаю, Гарри хороший парень, - ответил Лиам.

 

- Он любил тебя, - вторил ему Зейн, соглашаясь. – Любит. Какая разница. Он определённо заботился о тебе, и я не думаю, что он сделал это нарочно.

 

- Как вообще можно случайно сунуть член в чьё-то горло? – с вызовом спросил Луи. – Ой, я споткнулся и упал голый прямо к тебе в рот?

 

- Я не знаю, ты единственный, кто там побывал, - Зейн пожал плечами. – Ты просто становишься чересчур поглощённым этим моментом, я полагаю. И я достаточно уверен, что все мы знаем, как сложно сконцентрироваться на чём то, когда твой член стоит. Я был бы удивлён, если бы ему удалось остановить это прямо во время минета.

 

- Зейн, что за хуйня? – включился в беседу Найл. – Лу, не слушай его. Я не знаю, что, чёрт возьми, на всех нашло, ведь он изменил тебе. Да, это было только один раз, и это был всего лишь минет, но с каких пор это считалось нормальным? Мы мужчины, да, нам нравится, когда нам отсасывают. А если у тебя есть мозги, но ты не можешь это контролировать, то ты придурок. Всё просто.

 

- Спасибо, Найл! – Луи захотел схватить его за щёки и поцеловать в нос. У него было такое чувство, что все были против него, даже Эштон, но, по крайней мере, кое-кто всё ещё оставался на его стороне.

 

- Ладно, а что насчёт твоего оправдания, когда ты сам не можешь это контролировать? – возразил Зейн, уставившись на него.

 

- Всё было совсем по-другому. Эштон и я не были, я хочу сказать, что мы ещё не совсем привыкли друг к другу, мы даже не приблизились к тому, чтобы назвать наши отношения любовью. Мы никогда не строили планов на будущее и не проводили время с семьями друг друга. Не было ничего столь серьёзного. Когда я встречался с Эштоном, это был именно Гарри, кто буквально набросился на меня. Он нравился мне дольше, поэтому я подумал, что это что-то значило, - начал защищаться Луи. – Но это ничего не значило, когда он трахался со всеми вокруг. Он не выбрал Майкла вместо меня, он просто хотел, чтобы ему отсосали, совершенно игнорируя тот факт, что у него был парень, который мог сделать это для него. Я не могу поверить, что ты на его стороне.

 

- Я и на твоей и на его стороне, - упрямо ответил Зейн. – Я думаю, что вы оба хорошие парни, которые составляли прекрасную пару вместе, и я просто хочу, чтобы вы снова были счастливы.

 

- Ты хочешь, чтобы мы были счастливы. Ты хочешь, чтобы я простил его, - обвинил его Луи.

 

- Мы хотим, чтобы ты был счастлив, Луи, больше всего на свете. Всегда хотели. Ты знаешь это, - сказал Лиам, делая свой глупый и влиятельный щенячий взгляд. – Мы видели, каким ты был до него, и как изменился с ним. Я не имею в виду, что он вылечил тебя, но ты был другим. Ты вёл себя по-другому. Ты чаще улыбался. Ты не выглядел так, словно неохотно пытался заставить почувствовать себя хорошо. Гарри прекрасно на тебя влиял.

 

Луи неохотно слушал, желая заставить его заткнуться, закрыть уши и говорить лалалала, потому что он не хотел слушать его слова, которые являлись правдой. Он знал, как Гарри влиял на него. Он пытался задушить эту мысль с того дня, как тот ушёл, потому что он больше не мог так полагаться на кого-то. Тот факт, что его друзья, казалось, хотели, чтобы Гарри вернулся, не заставлял Луи чувствовать себя лучше. Он не думал, что выдержит это снова.

 

- Послушай, я не говорю тебе, что ты должен прощать его. В конце концов всё сведётся к тому, что ты решишь, что прошло достаточно времени, чтобы забыть его, ты решишь строить новые отношения и блаблабла, - отмахнулся от него Зейн. – Но Гарри посещает наш салон уже много лет. Эд хорошо его знает. Я сам достаточно говорил с ним. Я видел, каким он был до тебя, и, поверь, это было не очень приятным зрелищем. Я хочу сказать, он был классным парнем, но он трахался со всеми подряд, и я, блять, предупреждал его насчёт этого, когда вы начали встречаться. Он выглядел искренним. Я знаю, что тебе сейчас, возможно, наплевать, но я просто говорю. Я думаю, что он действительно пытался. Да, он поскользнулся один раз, но по сравнению с тем, что могло бы быть, ты ещё легко отделался. Я думаю, если бы он действительно о тебе не заботился, мы бы все это заметили, но никто из нас так ничего и не увидел.

 

- То есть, просто потому, что он заботится о Луи, он должен простить ему худшее, что могло случиться в отношениях? – фыркнул Найл, выражая отвращение. – Вы двое слишком долго вместе. Вы не знаете, каково это, когда вам изменяют. Это полный отстой, и вы никогда снова не научитесь доверять людям потом. Эмма прекрасная девушка, но я думал, что Лима была такой же, пока она не потрахалась с кем-то ещё. Теперь с каждой новой девушкой, независимо от того, насколько она хороша, я продолжаю беспокоиться об этом.

 

- Я устал говорить об этом. Найл, передашь пульт? Я уверен, что по телевизору есть что-то лучшее, чем та дрянь, о которой мы разговариваем, - гаркнул Луи, готовый сменить тему, потому что он думал, что для него это было слишком. Если он когда-нибудь решится вернуть Гарри, это не значит, что в их отношениях мгновенно появятся радуги и бабочки. Гарри соврал ему. Доверие было разрушено. Луи даже не знал, как вновь сложить вместе оторванные друг от друга кусочки. Он не хотел даже думать об этом, потому что он был опасно близок к тому, чтобы начать думать о прощении.

 

***

 

 

Луи был на какой-то вечеринке с Найлом на этой же неделе. Он думал, что это была ночь четверга. Также он думал, что его зовут Луи. Красный пластиковый стаканчик в его руке был наполовину заполнен чистой водкой, потому что ему не удалось найти подходящую рюмку. Комната качалась и расплывалась перед его глазами, но ему это нравилось. Запах травки сгустился в комнате, и он слишком напоминал ему о Гарри, поэтому Луи снова сделал большой глоток жгучего напитка. Он не видел Найла уже около часа.

 

Луи познакомился с парнем, которого звали Джордж или как-то по-другому, он не помнил, и целовался с ним на диване в комнате, которая находилась в подвале. Сама комната была наполнена людьми, делающими то же самое. Луи чувствовал, что словно снимался в каком-то ролике девяностых годов в стиле гранж, который был бы довольно популярен лет через десять, если бы в нём присутствовали ещё какие-нибудь сюжетные линии помимо хлюпающего звука губ влажно мажущих друг о друга, неуклюжего тяжёлого дыхания и мягких небольших стонов. Луи обычно не нравилось заниматься этим со случайными людьми, но время от времени, когда ему попадался кто-то милый, он не упускал шанса затащить его в постель, надеясь, что они будут в состоянии заставить его кожу забыть, как прикосновения Гарри заставляли чувствовать её живой.

 

Сегодня он оторвался от парня, которого встретил, прежде чем их футболки оказались на полу, пробормотав какое-то нелепое извинение о том, что ему действительно было нужно найти Найла. Луи ещё не был достаточно пьян, чтобы забыть, как Гарри игриво покусывал кожу на его шее, оставляя засосы, и его татуировки, а в особенности место, где была набита корона, на которую Джордж случайно надавил пальцем. Это тут же заставило Луи вспомнить, как делал это Гарри. Он действительно хотел, чтобы удаление этого рисунка не было дорогим или болезненным. Он хотел, чтобы Зейн сделал ему это прямо сейчас, чтобы от напоминания о принцессах не осталось и следа. Он безумно хотел не принимать такого глупого решения насчёт дурацкой идеи Гарри о совместных татуировках. Его вырвало в довольно красивую китайскую вазу, стоящую где-то в углу.

 

Луи уже забыл, что искал. Может быть, ванную комнату, где он мог бы свернуться калачиком возле туалета, потому что фарфор мог приятно охладить его кожу. Он бродил по лабиринтам коридоров, открывая множество дверей и видя множество голых тел и злых людей. Он извинялся перед каждым, затем уходя искать другие комнаты. Луи остановился перед дверью, окрашенной в фиолетовый цвет, и со сломанной фоторамкой на ней, прямо как в сериале «Друзья». Через дверь слышались приглушенные голоса, и один из них был глубокий, тягучий и знакомый, и Луи напрягся, наклоняясь к двери, чтобы подслушать. У него заняло слишком много времени, чтобы понять, что этот голос, безусловно, принадлежал Гарри, и его сердце забилось в два раза быстрее, когда он понял, как же давно его не слышал и как же давно не видел его кудряшки. Луи осознал, что безумно этого хотел.

 

Может быть, это было плохой идеей – слушать через стены, когда Гарри находился в этой комнате с кем-то ещё, делая вещи, которые, наверняка, заставят его внутренности выйти наружу, когда он о них узнает, но он был пьян и любопытен, и это был первый раз, когда он снова оказался настолько близко к Гарри, которого не видел с того дня, когда тот пришёл забрать свои вещи. И к тому же Луи скучал по нему.

 

- Сколько раз я должен тебе повторять, что с меня хватит, пока ты, блять, не поймёшь этого? – Гарри звучал раздражённо. Он едва повышал голос, но сейчас он заговорил достаточно громко. – Это выглядит жалко. Я даже начинаю беспокоиться за тебя.

 

- Я жалкий? Посмотри на себя, - издевательски произнёс другой голос, и, несмотря на то, что Луи никогда его раньше не слышал, он мгновенно понял, кто ещё там находился. – Твой парень кинул тебя, и ты снова стал шлюхой, трахаясь со всеми вокруг, в точности так, как я и предполагал. Если ты так сильно его любишь, то почему не пытаешься вернуть его, а? Может быть, потому, что он больше не хочет твою никчёмную и ничего не стоящую задницу?

 

- Заткнись, Ник. Ты больше не знаешь ничего о моей жизни, и я так чертовски устал от того, как ты себя ведёшь, - огрызнулся Гарри.

 

- Очевидно, что я всё-таки задел за больное, - Ник рассмеялся в жутком удовольствии. – Ты прав, я даже не знаю, что я здесь делаю. Даже не получив ничего от кого-либо, будет лучше, чем получить что-то от тебя.

 

- Тогда почему ты до сих пор преследуешь меня? – с вызовом спросил Гарри. – Ты не хочешь меня, а я не хочу тебя, так почему ты продолжаешь это делать? В этом нет абсолютно никакого смысла.

 

Ник понизил голос, и Луи услышал, как он бормотал что-то, и следующее, что он услышал, были звуки шагов по направлению к двери. Но прежде чем его плохо работающий мозг смог сообразить, что происходило, дверь распахнулась, и Ник стоял там, возвышаясь над ним, глядя на него раздражённо и немного пугающе.

 

- Луи? – выдохнул Гарри, и Луи увидел его первый раз за всё это время, которое казалось ему тысячелетиями. Он сидел на огромной кровати в темноте, в окружении мятых простыней, что заставило Луи почувствовать тошноту, потому что, по какой ещё причине он мог сидеть в постели посреди ночи? Хотя он был полностью одет, и выглядел так, что у Луи захватило дух, как и обычно. Непослушные кудри, вьющиеся в разные стороны, обрамляли его лицо; пронизывающие зелёные глаза удивлённо распахнулись, увидев его, а щёки слегка покраснели то ли от выпивки, то ли от гнева, то ли от смущения. Независимо от этого, увидеть его снова, такого реального и до ужаса прекрасного, было словно глотком свежего воздуха, после выхода из душного шкафа, где его держали взаперти.

 

Луи снова сфокусировал взгляд на парне, стоящим перед ним, и уродливая, искривлённая ухмылка вздёрнула уголки губ Ника вверх.

 

- Значит, это и есть тот самый печально известный Луи, о котором я так много слышал.

 

- А ты, видимо, тот самый печально известный засранец, который пытался разрушить наши отношения? – колко ответил Луи.

 

- Тот самый, - засветился Ник. – Выяснилось, что вам даже не понадобилась моя помощь. Он изменил тебе, так?

 

Его слова словно залепили ему пощёчину холодной рукой в морозную утреннюю погоду на улице.

 

- Оставь его в покое, Ник, - предупредил Гарри. – Он ничего тебе не сделал.

 

- Типичный Гарри, - кивнул Ник, полностью игнорирую его просьбу. – Он говорил тебе, что любит тебя в самом начале? Обещал, что вы будете вместе навсегда? Бьюсь об заклад, что он прекрасно заботился о тебе. Заставлял тебя чувствовать, что не было ничего, чего бы он не смог для тебя не сделать. Вскружил тебе голову, даже не выглядя подозрительным. Он хорош с манипулированием людьми. Это из-за его симпатичной мордашки, да? Смертельное сочетание. Никогда не узнаешь, чего ждать.

 

Желудок Луи скрутило, когда он вспомнил их отношения, и как Гарри говорил ему, что любит его, обещал быть рядом всегда, заставлял его чувствовать себя в безопасности с ним.

 

- Отъебись, Ник, я серьёзно. Не говори больше ни слова, просто уходи, - Гарри снова начал угрожать ему.

 

- А что такое? Я кого-то расстроил? – Ник изобразил невинный взгляд. – Луи, детка. Я даже не знаю тебя, но поверь мне, тебе будет лучше без этой никчёмной шлюхи. Я не знаю точно, что происходило между вами, но-

 

- Да ты кто, блять, такой? – зло выплюнул Луи, шокируя себя больше, чем остальных в этой комнате. Для него не имело значения, что Гарри сделал с ним, но он не собирался терпеть издевательства от такого ужасного человека, как Ник. И Луи, конечно же, не собирался быть втянутым в это. – Ты чертовски прав, ты меня не знаешь. И о нас ты тоже ничего не знаешь. Он сказал, что больше не хочет тебя. Так почему бы тебе не перестать выливать на него всё это дерьмо и не исчезнуть навсегда?

 

Ник несколько раз ошеломлённо моргнул, замерев от удивления, но тут же помотал головой.

 

- Мне всё это так надоело, - пробормотал он, пожимая плечами и проходя мимо Луи в коридор. – Веселитесь и разбирайтесь с вашими паршивыми отношениями. Вы заслуживаете друг друга.

 

Его отсутствие повисло в воздухе неловкой тишиной, когда он наконец ушёл. Они оставались в таком положении с минуту: Луи стоял в проходе, уставившись на растерянно выглядевшего Гарри, сидящего на простынях, и никто из них не знал, что делать, но взгляд Гарри сказал ему, что оба из них определённо знали, что хотели сделать.

 

- Чем ты с ним занимался? – проговорился Луи, боясь ответа, но всё же отчаянно желая, что между ними не было того, о чём он предполагал.

 

- Ничем, я клянусь. Я просто… - тут же начал отрицать Гарри. – Я слишком перебрал с выпивкой. Меня даже рвало, поэтому я должен был где-нибудь прилечь. В этой комнате никого не было, но он нашёл меня здесь и начал кричать. Я даже не знал, что он был здесь сегодня. Я также не знал, что ты здесь сегодня. У меня болит голова.

 

Луи не знал, заставил ли его алкоголь поверить в эту нелепую историю, но он знал пьяного Гарри, поэтому мог сказать, что всё это было правдой.

 

- Ты не должен врать мне. Мы больше не вместе, - напомнил ему Луи.

 

- Я знаю. Я не вру, - возразил Гарри. – Ты действительно думаешь, что я позволю этому случиться вновь, после того как…

 

Гарри замолчал, давая слово Луи.

 

- Он сказал, что ты снова трахаешься со всеми, - вспомнил Луи.

 

- И ты поверил ему, - заключил Гарри, даже не отрицая сказанное. Луи знал, что в этом всё равно не было никакой разницы. Слова Гарри едва могли значить что-то серьёзное. Они означали так мало, что Луи был готов поверить даже незнакомцу.

 

Хотя взгляд Гарри был искренним, он не скрывал за ним правды, и его глаза словно кричали ему обо всём, что хотел знать Луи. Что он не очень хорошо чувствовал себя сейчас, когда они больше были не вместе. Что это был не первый раз, когда Ник так обращался с ним. Что он позволял ему так поступать с собой, потому что это же был Гарри, и он всегда позволял всем делать с собой, что угодно. Гарри также позволил Луи вылить на него кучу дерьма. Он позволял Луи отталкивать его, чтобы тот мог потом в следующую же секунду вновь прижать его к себе, когда у него наступали плохие дни, и был рядом, даже когда он едва обращал на него внимание.

 

- Ты не бесполезный, - тихо сказал Луи, в ответ горящему от боли взгляду.

 

- Тем не менее, я шлюха, - подтвердил Гарри.

 

- И что? Ты любишь заниматься сексом. Кто не любит? – возразил Луи. – Это не имеет ничего общего с твоей ценностью, как личность. Ты не бесполезный.

 

- Посмотри на себя, мой маленький пьяный либерал, - Гарри слабо ухмыльнулся.

 

Луи замер от той непринуждённости, которая возникла между ними. Как легко и комфортно было Гарри поддразнивать его, и как это вызвало улыбку на его собственных губах и желание мягко поцеловать кудрявого, как это было несколько месяцев назад.

 

- Больше не твой, - напомнил ему Луи, и выражение лица Гарри заметно упало.

 

- Я знаю. Просто выражение, - безжизненно произнёс Гарри. – Почему тебе есть дело до того, как он меня называет?

 

- Я просто знаю, каково это – чувствовать себя, словно ты – ничто, - тихо сказал Луи. Он ненавидел, что искренность Гарри заставляла его так легко открываться перед ним сейчас, когда он даже не хотел этого. Иногда он просто чувствовал, словно собирался взорваться от накопившихся внутри него эмоций, которые слишком долго держал в себе. Но с Гарри, а особенно с Гарри и с алкоголем, слова просто срывались с его губ, прежде чем он мог остановить их, и к тому же, это никогда не чувствовалось странно или плохо – говорить с ним о его больной голове. – Ты засранец, и ты заслуживаешь много чего плохого, но никто не заслуживает того, чтобы чувствовать себя ничем или никем.

 

- Я чувствую себя так иногда, но это не из-за него, - мягко и кротко признался Гарри, и Луи почувствовал, словно за этими словами скрывалось бесконечное извинение перед ним, покрытое сожалением от нарушенного обещания. Луи ещё не был готов к такому.

 

- Почему ты не сказал мне? – спросил Луи. Гарри всегда говорил, что Ник был сложным человеком, но он никогда не упоминал о том, что тот так оскорблял его. Внизу его живота ворочалось неприятное чувство, что Гарри, вероятно, досталось гораздо больше, чем просто оскорбления. Луи захотел протянуть руку и прижать его близко к себе, чтобы защитить от плохих людей и от всего плохого в мире.

 

Гарри замялся, подбирая правильные слова в своей голове. Он избегал зрительного контакта, вместо этого возясь с простынями вокруг него, когда отвечал.

 

- Я должен был быть там только для тебя. Я просто хотел быть сильным для тебя.

 

- Не всегда, я… - Луи замолчал, потому что это было слишком глупо. Они больше не были вместе. Они не должны были вновь вскрывать свои раны, когда шрамы даже ещё не успели образоваться, но Гарри был настолько нежный и хрупкий сейчас, его глаза блестели, а во взгляде читалась невинность. К тому же они оба были пьяными, и он так скучал по нему. – Мы должны были быть там друг для друга.

 

Но всё было не так. Гарри никогда не нуждался в нём. По крайней мере, он даже не показывал ему этого. Луи же нуждался в Гарри достаточно сильно. Он нуждался в нём, чтобы тот слушал, заботился, оставался рядом. Их отношения были слишком односторонние, слишком эгоцентричные, связанные только с Луи, никогда с Гарри. И всё это была лишь вина Луи, что Гарри, вероятно, чувствовал себя одиноким из-за него. Гарри думал, что только он должен был быть сильным за обоих. Он всегда скрывал свои собственные проблемы, опасаясь обременять ими Луи. Это было слишком неправильно, слишком несправедливо, и Луи понимал, что это не то, какими должны были быть отношения. Может быть, если бы он обратил своё грёбаное внимание на кого-нибудь другого, забыв о своих собственных нуждах, хотя бы раз в его проклятой жизни, его бы даже не было здесь сейчас.

 

- Я всё ещё здесь. Для тебя, - предложил Гарри, и Луи закусил губу, стараясь не сказать того, о чём потом будет сожалеть. Но Гарри был прямо там, и он был таким уютным, он пах цветами, виски и травкой, и всё это напомнило ему, как они проводили время на вечерниках вместе: когда он безопасно сворачивался рядом с ним, или когда они лежали в клубке из горячих и потных тел в спальне какого-нибудь незнакомца, и он скучал по нему.

 

- Я скучаю по тебе, - проболтался Луи, тут же проклиная себя за это, но слова уже были сказаны. Он чувствовал себя слабым, подверженным и уязвимым, словно кто-то сверху светил на него ярким, горячим светом прожектора, пока весь мир смотрел на него, осуждая за то, что он до сих пор хотел этого глупого парня, даже несмотря на обещание себе, что больше никогда не будет в нём нуждаться.

 

Взгляд Гарри загорелся, но в каком-то задумчивом и печальном смысле, и это заставило внутренности Луи раскрошиться на части.

 

- Я так, блять, сильно скучаю по тебе, Луи, - сказал Гарри, и даже в приглушенном свете Луи смог увидеть глубину его слов, почувствовать, что они означали сейчас, и как колотилось сердце кудрявого. В точности так же, как и его собственное.

 

Тишина снова повисла между ними, но на этот раз она была даже уютной, и никто из них не мог ничего сказать, будучи занятыми тем, что пытались не закричать так, что услышали бы даже небеса: «Да, боже, да, он тоже скучает по мне!»

 

В конце концов, Гарри откинул уголок одеяла и похлопал по ямке на постели рядом с ним. Он протянул руки, раскрывая их, чтобы Луи смог укрыться в их объятии.

 

- Иди сюда, - нежно и умоляюще попросил его Гарри, и Луи не смог бы сопротивляться этому, даже если бы захотел. Он даже не был уверен, что делал, потому что слишком многое помутнило его разум, заставляя забыть, насчёт чего он так злился. Всё, чего он хотел – это снова почувствовать себя в безопасности в руках Гарри.

 

Луи закрыл за собой дверь и поспешно подошёл к кровати, подползая к Гарри и ложась к нему на грудь. Луи почувствовал, словно находился в коме в течение пятидесяти лет, и простое соприкосновение их кожи смогло, наконец, разбудить его.

 

- Мне так тяжело без тебя, - признал Луи, улавливая запах Гарри, который пах распускающимися лесными цветами в начале весны. Это отнесло его обратно в первый день их встречи, когда он был полностью одурманен каждым движением Гарри, и весь его мир синхронно засветился вместе с его очаровательной улыбкой. Он подумал о разнице их отношений тогда и сейчас, и, может, то ли из-за выпивки, то ли из-за того, что он так долго держал эти чувства в себе, то ли из-за того, что Гарри привык видеть его плачущим, он не смог удержать несколько слезинок, стекающих по его щекам.

 

Гарри вытер их большим пальцем руки, размазывая их по коже, скатывающихся одну за другой, оставляя солёные дорожки и электрическое покалывание после прикосновений.

 

- Я знаю, знаю. Мне без тебя тоже, - прошептал Гарри, и Луи мог почувствовать, как крепко он его к себе прижал. Луи подумал, что, может быть, ему повезёт, и его кости сломаются так, что ему больше не придётся чувствовать эту тяжесть на сердце.

 

Они просто лежали в тишине некоторое время, и оба слишком опасались сказать что-нибудь, что могло бы испортить такой момент, хотя Луи знал, что у Гарри было огромное количество вопросов, как и у него. Они не говорили друг с другом несколько месяцев, им так сильно не хватало друг друга, и они обнимались так, словно не произошло ничего, что когда-то заставило их остановить это. Гарри мягко пропускал пальцы сквозь его волосы, и даже несмотря на то, что всё тело Луи кричало о том, что это было плохой идеей, это всё же чувствовалось так правильно, словно он приехал домой после целого лета проведённого за границей.

 

- Я наконец понял, как это бывает сложно – вылезать из кровати по утрам, - Гарри осмелился нарушить тишину. – Только вчера я даже не мог заставить себя пошевелиться, неважно насколько я знал, что мне нужно было это сделать. Я оставался в кровати целое утро.

 

- Паршиво, да? Это так выматывает, - Луи знал об этом чувстве лучше, чем кто-либо. – Ты говоришь себе, что тебе, блять, надо вставать, перестать быть таким ленивым мешком, у тебя есть куча всего, что необходимо сделать, но твои кости почему-то слишком тяжёлые, и это становится так сложно.

 

- Ты такой храбрый, - сказал Гарри, и Луи почувствовал, как ёкнуло его сердце, потому что никто не гово