ГЛАВА 4. СОЦИАЛЬНОГО ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ ЭТНИЧЕСКИХ МИГРАНТОВ И НАСЕЛЕНИЯ ПРИНИМАЮЩЕГО ОБЩЕСТВА

 

Традиционным для научных разработок проблем миграции населения стало положение, при котором в системе взаимодействующих акторов и в анализе процессов социального взаимодействия преимущественное внимание исследователей отдано мигрантам, в то время как другие участники этого взаимодействия в отдающем и принимающем обществах почти всегда остаются на втором плане. В силу сложившегося перекоса в исследовательских интересах и соответственно полученных результатах в области категоризации субъектов миграционных процессов остается немало "белых пятен", к числу которых относятся теоретическая разработка и корректное использование всего комплекса понятий, составляющих систему социального взаимодействия в миграционном процессе.

Миграционный процесс есть социальное взаимодействие его субъектов: население отпускающего общества, мигранты, население принимающего общества. В случае этнических миграционных процессов полагается, что на всех стадиях и во всех состояниях миграционного процесса существует этническая дифференциация акторов, на поведение, социальные контакты и социальное взаимодействие которых оказывают более или менее существенное значение факторы объективной и субъективной реальности, в том числе, и факторы этнического порядка. В этих условиях рассматриваемые взаимодействия неизбежно приобретают межэтническое содержание.

Одна из проблем в определении специфики межэтнического взаимодействия связана с определением не только участников, но и уровнем их взаимодействия. Л.М. Дробижева полагает, что "межнациональные отношения функционируют на институциональном уровне и реализуются через взаимодействие государственных и общественных учреждений и на уровне контактов между группами, между людьми разной этнической принадлежности. В последнем случае речь идет о межэтнических отношениях".[61] Постольку, поскольку межэтнические отношения являются результатом и формой существования межэтнических взаимодействий, то становится очевидным, что взаимодействия между этническими мигрантами и населением принимающего общества реализуются на межличностном и межгрупповом уровнях.

Следующая проблема связана с определением взаимодействующих с мигрантами категорий населения в обществах выхода и вселения, приема мигрантов. Распространенным в науках о миграциях подходом является рассмотрение общества (прежде всего, отдающего) лишь с позиций его миграционной готовности. Например, В.М. Моисеенко делит общество по признаку миграционной мобильности на мигрантов и немигрантов. В совокупности немигрантов выделяются три подгруппы. "Первая – это "истинные" жители. Они не намериваются изменить свое обычное место жительства. Вторая подгруппа – "нерешившиеся" жители. Она включает тех, кто намерен мигрировать, но не планирует это сделать в ближайшее время. Третья подгруппа – потенциальные мигранты: они намерены мигрировать, если позволят обстоятельства или появится возможность для миграции. Для этой подгруппы характерно психологическое состояние готовности к миграции".[62]

В.М. Моисеенко при этом оговаривается, что поскольку классификация немигрантов определяется их намерениями и планами в будущем, возникает известная неопределенность и "расплывчатость" границ между подгруппами. В самом деле, условность предлагаемой группировки очень велика и, заметим, таким же условным становится проведенный с ее применением анализ миграционных процессов, поскольку слишком уж зыбкими и инструментально вряд ли конкретно определенными могут быть индикаторы в силу сложности и динамичности миграционных процессов.

Разработка теоретических представлений в этом направлении связана с необходимостью соотнесения между собой целого ряда понятий: постоянное и временное, автохтонное, коренное и пришлое, новосельческое (новоселы) и старожильческое, местное и др. население. Кроме того, необходимо выяснение удовлетворительности объема и содержания этих понятий, корректности их применения в социологическом анализе миграций.

Для социологического анализа представляется слишком общей распространенная в демографии группировка населения на постоянно проживающее на данной территории (стационарное население) и временное население.[63]

Не совсем ясны критерии деления населения на коренное и пришлое. Л.Л. Рыбаковский считает, что такое деление происходит на основе выяснения генезиса того или иного населения относительно данной территории.[64] Однако и в этом случае возникает многозначность в понимании исходных генетических оснований, поскольку к коренным относятся автохтонные жители, аборигены, население, живущее в данной местности в нескольких поколениях, родившиеся (уроженцы) в данной местности.[65]

Не более определенным является термин "пришлое население". В некоторой степени при уточнении его содержания на помощь приходит различение в населении новоселов и старожилов, поскольку для последних определен более или менее четкий временной критерий в 10 лет проживания.

Нельзя признать социологически корректным определение "титульное население". Наряду с реальным значением, которое оно имеет для социальной действительности в современной России, очевидно насыщение его идеологическим и политизированным смыслом. Необходимо отметить, что политизация, в данном и других случаях, имеет место в связи с проблемой прав и соответствующих возможностей одного или нескольких этносов, которые по определению автохтонности или укорененности, по определению титульности в современной России, то есть по некоей исторически сложившейся или политически и юридически сформулированной определенности обладают реальными или символическими правами на данную территорию и ее ресурсы, имеют преимущества в доступе к политической деятельности и управлению, социально-культурном доминировании.

Представляется, что более корректной и к тому же идеологически и политически нейтральной является категория "население принимающего общества", которую следует соотносить с понятием "принимающее общество". С позиций системного подхода в социологии, принимающее общество (синоним: "принимающая социальная среда") как совокупность форм и способов социальной связи является интегрированным и организованным целым, включает социальные группы и общности, социальные институты, социальные отношения, возможность и реальность которых обеспечивается процессами социального взаимодействия. Принимающее, также как и отпускающее, общество воздействует на миграционные процессы всей совокупностью условий и факторов, объективированных в нем.

Население принимающего общества (синонимы: "местное население", "местные жители", "местные") – совокупность людей, связанных общей территорией постоянного проживания (местом жительства), под которой подразумеваются локальные и региональные социально-территориальные образования: деревня, село, поселок, город, район, область, край, национальная республика в составе РФ, макросоциальное – страна в целом, и которая является местом вселения мигрантов и последующего проживания как в постоянном месте жительства (местом последующего постоянного жительства).

Население принимающего общества как компонент принимающего общества, в свою очередь, сложноструктурированное системное явление, в составе которого представлены разные пространственно (поселенчески) и социально-пространственно (статусно) расположенные по отношению друг к другу общности и группы. Для населения принимающего общества характерна та или иная степень полиэтничности, то есть наличия в его составе этносов и этнических общин со своей историей и текущей ситуацией межэтнического взаимодействия, большая или меньшая часть которых в отдаленной или близкой ретроспективе сами были мигрантами, и которые пополняются новыми мигрантами, в той или иной мере, воспроизводятся посредством миграций.

Еще одна черта принимающего общества состоит в том, что оно одновременно и принимающее, и отдающее. Это значит, что в принимающем обществе есть доля тех, кто находится в определенной степени миграционной готовности или уже совершает выезд, то есть в нем наряду с въезжающими мигрантами есть выезжающие мигранты.

Прибывшие и прибывающие мигранты – оциальный компонент, встраивающийся (интегрирующийся) в общую систему "население принимающего общества", более или менее органично расположенный в ней, занимающий в ней определенное место, играющий в ней определенную роль, выполняющий определенные функции и имеющий для нее определенные последствия. Таково же положение и с теми, кто намерен, приготовился и уже уезжает из данного общества, только со знаком дезинтеграции из системы и для системы. В целом населению принимающего общества свойственно то или иное соотношение величин (пропорции) константности (устойчивости) и изменчивости.

В свое время в исследованиях текучести кадров на промышленных предприятиях было замечено, что происходит снижение производительности и качества труда у тех, кто предполагал уволиться, уже принял решение об увольнении или же проходил процедуру увольнения. Во взаимодействии этих работников с социальной группой (коллективом предприятия) возникало, таким образом, состояние определенной дисфункциональности и разъединения. То же самое с полным основанием можно отнести и к взаимодействию населения отпускающего общества с выезжающими мигрантами.

Таким образом, мы рассматриваем население принимающего общества как системную целостность, непосредственно включенную в миграционный процесс, с позиций его социальной неоднородности, негомогенности, дифференцированности, не как изначальную оппозицию мигрантам, а, в той или иной степени, как само предрасположенное к миграциям, продуцирующее миграции и подготовленное к приему мигрантов. При этом мигранты - органичная часть любого общества. Это не столько та часть его населения, кто движется из пункта А в пункт Б, сколько те, кто собирается и готов покинуть пункт А или уже прибыл из пункта А и находится в пункте Б. В свою очередь, это и те, кто собирается и готов покинуть пункт Б с тем, чтобы возвращаться в пункт А или двигаться в пункт В и т.д.

Несомненный научно-практический интерес для исследования социального взаимодействия этнических мигрантов и населения принимающего общества представляет совокупность факторов, влияющих на характер и способы взаимодействия. Научное выявление и учет в практической деятельности всей полноты факторов, их свойств и качеств очень важны для понимания содержания и характера взаимодействий, специфики форм и способов, явлений и процессов, имеющих место в этом взаимодействии.

Во-первых, это факторы объективного и субъективного свойства, относящиеся к принимающему обществу и, в частности, к населению принимающего общества:

o характер экономической организации;

o политическое устройство и политические доминанты;

o особенности миграционной политики и миграционного правового поля;

o характер поселений, соотношение городского и сельского населения;

o демографические характеристики (пол, возраст, брачность, рождаемость, смертность);

o социальная дифференциация и стратификация;

o социальные свойства и характеристики, в том числе, ИРЧП;

o этнический состав, этническая мозаичность;

o наличие этнических общин и диаспор, развитость социальных сетей мигрантов;

o господствующая (доминирующая) культура и ее отношения с другими культурами, наличие и распространенность мультикультурности;

o экономическая, политическая история и ситуация;

o миграционная история и миграционный потенциал;

o численность выезжающих и их социальные, этнические и поселенческие характеристики;

o мотивация и причины выезда;

o восприятие и принятие (толерантность) мигрантов;

o ожидания, связанные с мигрантами и их отдельными группами;

o стереотипы и предрассудки в отношении мигрантов вообще и конкретных этнических мигрантов в частности;

o характер идентичности;

o социальный опыт взаимодействия с мигрантами.

Во-вторых, это факторы также объективного и субъективного порядка, относящиеся к мигрантам:

o численность мигрантов;

o места выхода мигрантов;

o мотивация и причины миграции;

o цели мигрантов;

o финансовые ресурсы и возможности;

o этнический состав, этнические характеристики;

o мигранты как носители особой культуры этноса, в том числе, этническая ментальность и психология;

o психологическое состояние мигрантов, обусловленное видом миграции (вынужденная, добровольная, трудовая и т.д.);

o идентичность мигрантов;

o цели и ожидания от переселения;

o притязания мигрантов;

o социальные свойства и характеристики мигрантов, социальный потенциал (исчисляемый ИРЧП), социально статусные позиции в местах выхода;

o характер поселения и занятия;

o миграционная устойчивость и подвижность.

Действие данных факторов расположено в диапазоне от согласия и сотрудничества до напряженности, противостояния и конфликтов. Одни и те же факторы могут действовать как способствующие сотрудничеству мигрантов с населением принимающего общества, их адаптации и интеграции в принимающее общество или как факторы, препятствующие этим процессам в виде более или менее острых противоречий, формирующих социальную межэтническую напряженность, конфликты и столкновения и, в конечном итоге, вызывающих процессы дезинтеграции. Этнопсихологи считают, что эти факторы действуют как на индивидуальном, так и групповом уровнях.[66]

Кроме того, важно подчеркнуть, что влияние рассматриваемых факторов на социальные взаимодействия в принимающем обществе обнаруживается, прежде всего, в местах локального поселения мигрантов и на уровне региональных социальных общностей.

Социальные взаимодействия этнических мигрантов и населения принимающего общества относятся к тем видам социальных процессов, что происходят на различных уровнях социальной организации: это процессы внутриличностных изменений (например, социальной идентичности), межличностные, между личностью и группой, межгрупповые, между группой и обществом в целом.

В работе "Элементарные понятия социологии" Я. Щепаньский, апеллируя к разработкам Л. фон Визе, приводит классификацию социальных процессов, которые сводятся к двум большим категориям: процессы взаимного сближения людей или процессы, объединяющие людей, и процессы отдаления или процессы, разделяющие людей. Первые – ассоциативные процессы. Среди них выделяются четыре основных: сближение, приспособление, уравнивание, объединение. Процессы разъединения выступают в трех основных видах: соперничество, оппозиция, конфликт. Процессы, ведущие от изоляции к сближению, выглядят следующим образом: на начальной стадии – изоляция, отчуждение, обособление, враждебность. Функции переходной стадии выполняет контакт. Начальной стадией объединения является взаимная терпимость, компромисс, путь от которого может вести к сближению.

Сам же Я. Щепаньский приводит убедительные доводы в пользу группировки процессов социального взаимодействия на процессы приспособления, сотрудничества, соперничества и конфликта. Кроме того, он обращает внимание на значение в социальном взаимодействии антагонизма и социальной напряженности. Современные подходы и аналитические модели исследования всей гаммы процессов и явлений, форм и способов социальных взаимодействий между этническими мигрантами и населением принимающего общества базируются на включении в общую схему двух пар основных понятий: сотрудничество – конкуренция, интеграция – дезинтеграция.

В отечественных исследованиях межэтнических взаимодействий и отношений господствующее место принадлежит исследованиям социальной, в том числе, межэтнической напряженности и конфликтов. В целом это понятно и оправдано. Резкие кардинальные изменения в политической, экономической, социальной и социокультурной областях российского общества вызвали состояние нестабильности, привели к обострению противоречий во всех областях и видах социальных отношений и сопровождаются ростом социальной, в том числе, и межэтнической напряженности, конфликтами, вплоть до открытого противостояния и даже военных действий. Все это актуализировало в научных исследованиях социальных взаимодействий и отношений, прежде всего, конфликтологическую парадигму и обусловило высокую концентрацию исследований на этом направлении.

Значительно меньше исследовательского внимания уделяется предпосылкам и механизмам, способам и формам интеграционных процессов, процессам сотрудничества и сближения. Думается, что недостаток такого рода исследовательских усилий вряд ли можно объяснить отсутствием социального заказа. Не могут быть полностью приняты ссылки на то, что такова социальная реальность. В действительном, наличном состоянии российской социальной реальности есть все процессы, хотя при этом конфликтность может действительно восприниматься как доминанта.

В связи с этим возрастает необходимость и значение теоретических разработок и исследования конкретных социальных практик, условий и факторов, создающих предпосылки и непосредственно воздействующих на формирование стабильных межэтнических отношений, взаимодействий на основе согласия и сотрудничества, обеспечивающих интеграцию и сплоченность. В числе этих условий находятся толерантность, комплиментарность.

Социальное взаимодействие мигрантов и населения принимающего общества рассматривается, как процессы, происходящие в отношениях между личностями мигрантов и представителями населения принимающего общества, между личностью и конкретными группами в местах локального поселения, между личностью и принимающим обществом в целом.[67] При этом каждый мигрант делает свой выбор из различных аккультурационных стратегий, сформированных в принимающем обществе, и таким образом осуществляет взаимодействие, что оно принимает избирательный, дифференцированный характер, вызывает соответствующие изменения не только в личностной самоидентификации, ценностных ориентациях, особенностях ролевого поведения мигранта, но и дифференцированное восприятие и коррекцию ожиданий к нему со стороны принимающего общества.[68] Возможности этого выбора зависят от силы давления своих диаспор и общин.

Это методологическое наблюдение подводит нас к важному теоретическому выводу: своеобразие современных социальных практик взаимодействия этнических мигрантов и местного населения заключается в том, что существует огромное разнообразие вариантов социально-статусного положения мигрантов, в том числе, и различий в этнических статусах, огромное разнообразие характера включенности и степени интегрированности этнических мигрантов в жизнь принимающего общества, а, значит, некий разброс их поведенческих моделей по отношению к местному населению. Это, в свою очередь, предполагает очень дифференцированное восприятие и отношение к мигрантам в принимающем обществе, различные поведенческие реакции местных жителей на тех или иных мигрантов.

В реальной действительности мы имеем дело с большим набором конкретных ситуаций социального взаимодействия этнических мигрантов и населения принимающего общества, которые могут быть либо достаточно типичными на базе уже определенных стандартов и стереотипов или же иметь экспериментальный характер, поскольку здесь только образуется некий социальный опыт, который может стать моделью для будущих взаимодействий.

Методологическое значение для понимания характера взаимодействий, их содержания, результатов и следствий имеет анализ понятий социальная адаптация мигрантов и социальная интеграция мигрантов. По общему признанию, они являются основными для социального взаимодействия мигрантов и населения принимающих обществ.

Ряд исследователей рассматривает их как относительно самостоятельные стратегии поведения мигрантов в принимающем обществе (В.Н. Дятлов, В.В. Гриценко, В.К. Шаповалов), другие, как дополняющие друг друга способы. (Н.М. Лебедева, Е.А. Назарова). Третьи же считают, что эти процессы образуют некий последовательный ряд ступеней, двигаясь по которым мигранты становятся более или менее органичной частью принимающего общества. (В. Гельбрас, В.Н. Павленко). Составители "Демографического словаря" под ред. проф. Рыбаковского А.А. полагают, что "интеграция – это более объемный, более содержательный процесс, чем приживаемость, и относящийся не ко внутренним мигрантам, а к иммигрантам.[69]

В ряде исследовательских подходов принято рассматривать адаптацию как процесс социального взаимодействия, и в этом направлении выстроен целый ряд моделей, в которых она понимается как процесс изменений, происходящих исключительно с мигрантами.[70] В других случаях заявляется положение о том, что адаптация – это порог, который надо переступить не только мигрантам. Принимающее общество тоже должно адаптироваться к приезжим и таким образом восстановить баланс безопасности, как минимум, поколебленный их появлением.[71]

Соотношение адаптации и интеграции может быть понято, как взаимодополняющее соотношение процесса освоения новой действительности и результата этого освоения, и связано с пониманием того, что мигранты представляют более или менее органичную часть принимающего социума, в котором они пытаются не только самоопределиться, но и приобрести статус, сходный со статусом местного жителя.

Вместе с исследованием процессов и явлений сотрудничества и интеграции в зарубежной и отечественной литературе рассматриваются социальные практики проблемного взаимодействия мигрантов и этнических мигрантов с населением принимающего общества, находящие свое выражение в таких процессах социального взаимодействия как конкуренция и дезинтеграция.[72] Заметим, что в современной российской действительности возникающие на почве этих процессов оппозиционность в отношениях между этносами и этническими группами, межэтническая напряженность и конфликты все чаще идентифицируются как порожденные социальным взаимодействием между этническими мигрантами и населением принимающего общества.

Можно выделить ряд специфических факторов и условий, препятствующих сотрудничеству и интеграции и создающих предпосылки для возникновения, роста социальной (межэтнической) напряженности и конфликтов. Одни из этих факторов влияют на взаимодействия этнических мигрантов и населения принимающего общества как данность, другие – как совокупность различий, содержащих тот или иной потенциал и возможности перехода в противоречия. К этим факторам можно отнести следующие:

o фактор оппозиции идентичностей;

o фактор институциональных различий и противоречий;

o фактор этнической территории (территориальной определенности, территориальных претензий и противоречий в заявляемых правах на территорию, в правах и возможностях, связанных с данной территорией);

o фактор различий в этническом статусе и противоречий, возникающих в связи с этническим доминированием, отношениями между этническим большинством и меньшинством;

o фактор ксенофобии и мигрантофобии;

o фактор численности и особенности расселения мигрантов;

o фактор культурных (язык, обычаи, традиции, ценности) различий и противоречий. Проявляется как фактор социокультурной дистанции и негативного этноцентризма;

o фактор религиозных (конфессиональных) различий и противоречий;

o фактор времени;

o фактор правовой определенности;

o фактор различий в характере этнической занятости и конкурентных противоречий на рынке труда;

o фактор финансовых, экономических различий, различий в благосостоянии и противоречий в доступе к возможностям экономической деятельности (предпринимательству) и социально-экономическим благам;

o фактор различий и противоречий в направлениях, содержании, способах и результатах экономической активности (предпринимательства);

o фактор различий и противоречий в социально-бытовом положении и доступе к социальной, социально-бытовой и социокультурной инфрастуктуре;

o фактор этнической криминализации деятельности;

o фактор различий в родовом этническом происхождении;

o фактор различий в био-физиологической конституции индивидов и особенностях психологической организации личностей, принадлежащих к различным этносам;

o факторы психологического и социально-психологического состояния мигрантов в их обусловленности видом миграции (вынужденная или добровольная);

o фактор адекватности ожиданий мигрантов от жизни в новой социальной действительности их реальному положению.

Рассмотрим наиболее существенные из этих факторов.

Фактор оппозиции идентичностей.

Проблемный характер в производстве в ситуациях взаимодействия мигрантов и групп, с которыми они контактируют и в которые пытаются интегрироваться, обусловлен целым рядом оппозиций, вытекающих из противополагания "Я" – "Они", "Мы" – "Они". "Они – мигранты" для местного населения – "пришлые", "другие", "чужие", "не наши", "не такие, как мы", "то, что характерно им, не приемлемо для нас", "мы не такие, как они". Так рождается оппозиция "пришлый – местный", которая базируется на оппозиции ожиданий: "Они враждебны нам". Существование феноменов "Мы" и "Они" связано с механизмами социальной идентичности. Оппозиция "Мы" и "Они" – с оппозицией идентичностей.

Антагонизм по отношению к чужим обычно возникает на почве иррациональных предубеждений и трактовки чужих как угрозы себе. Рассматриваемая оппозиция имеет фило- и онтогенетическое происхождение. В условиях биоценоза физическое пространство (физико-географическая территория) с его ресурсами по обеспечению жизни – решающее условие выживания и воспроизводства. Отсюда необходимые действия по установлению границ освоенной территории, охране ее от вторжения чужих, контролю за пребыванием чужих на своей территории. В онтогенезе к представлению о значимости физического пространства присоединилось понимание наличия и ценности принадлежности к связанному с территорией социальному пространству, в котором определяющее место принадлежит правам как условию, создающему возможности для удовлетворения потребностей.

Фактор институциональных различий и противоречий.

Действие этого фактора связано с несовпадением и оппозиционностью в институциональной организации и социальном порядке у различных этносов различиями и противоречиями: в структуре и актуальности потребностей; в нормативно-ценностых основаниях регуляции взаимодействий; в особенностях ролевой определенности и образцах поведения; в способах и средствах социального контроля; в отношении к реализации и способах реализации тех или иных функций.

Фактор этнической территории (территориальной определенности, территориальных претензий и противоречий в заявляемых правах на территорию, в правах и возможностях, связанных с данной территорией).

Появление мигрантов создает новую ситуацию в местах проживания принимающего сообщества – ситуацию предъявления (обозначения) ими прав на права, в том числе, и территорию, их утверждения и защиты, и она не может не быть напряженной, а то и конфликтной, ибо местные не могут не отстаивать достигнутые ими права, считая свои усилия по их достижению, созданию условий для их реализации безусловной ценностью, опасаясь сокращения и лишения этих прав, считая пришлых не только посягателями на эти права, но и недостойными их, поскольку они не имеют своего вклада в создание этих прав и условий для их реализации.

Фактор ксенофобии и мигрантофобии.

Массовые этнические миграции сопровождаются появлением и распространением достаточно нового для российской действительности социального явления – мигрантофобии.[73] Распространенность ксенофобии, мигрантофобии в современной российской действительности – свидетельство наличия форм и специфических проявлений общего комплекса фобийного сознания.

Характерными признаками этого феномена являются фрустрация от настоящего, трансформирующаяся в страх перед перспективой из-за неопределенности и непредсказуемости исходов выборов вариантов поведения и развития событий, осознание невозможности повлиять на ситуацию в настоящем для благоприятного будущего, безысходность в оценке потенциала позитивных изменений. При этом острота локальных проблем гиперболизируется до масштаба вселенских через ожидание негативной динамики и не потому, что на самом деле может быть хуже, а потому, что уже есть опыт неблагоприятных исходов, как, например, феномен Косово.

Этническая мигрантофобия – оциальный и социально-психологический феномен. Она представляет собой комплекс более или менее устойчивых семантических конструкций в сознании местных жителей, формирующихся под влиянием установок и этнических стереотипов, имеющих реальную и мифологическую природу, влияющих на восприятие этнических мигрантов местным населением и формирующих негативное отношение к ним как носителям угрозы социальной безопасности.

Анализ характера и содержания этого явления показывает, что структура такого рода фобий представлена следующими семантическими конструкциями, более или менее распространенными в местном сообществе:

o "Их", мигрантов, на самом деле больше, чем принято считать, статистика не соответствует действительности.

o "Они", мигранты, покушаются на созданное нами и принадлежащее только нам.

o "Они" используют и сокращают наши ресурсы.

o "Они" сокращают наши возможности самореализации в экономической деятельности, потому что более активны и предприимчивы, обладают большими финансовыми возможностями.

o "Они" здесь не планировались, не ожидались, и поэтому на них не рассчитывались возможности инфраструктуры (школы, больницы, транспорт, пособия, пенсии).

o "Они" более преступны, чем мы, и поэтому угрожают нашей безопасности.

o "Они" расселяются на нашей территории и таким образом покушаются на нее, угрожают и сокращают наше жизненное пространство.

o "Они" угрожают нашей политической стабильности и самостоятельности, требуют представительства в органах власти и управления.

o "Они" культурно чужды нам и угрожают нашей культуре (не знают и не хотят знать нашего языка, не соблюдают наших порядков, традиций).

o "Они" угрожают нашему социальному положению (ведут себя свободно, нагло, раскованно, как хозяева, имеют все, что хотят, живут лучше, чем мы).

o "Они" сознательно и целенаправленно поселяются в приграничных регионах, вблизи важных стратегических объектов и таким образом создают потенциальную угрозу национальной безопасности России.

o "Они" угрожают нашему единству и целостности Российской Федерации. (Например, пресловутые планы армян по созданию на территории Кубани своего государства).

o "Они" хотят получить правовой статус и закрепиться для того, чтобы завладеть нашей землей (в связи с принятием Закона об обороте земель сельскохозяйственного назначения).

Это далеко не полный перечень фобий, но одного только перечисления их достаточно для того, чтобы представить, насколько сложны и трудны процессы адаптации и интеграции мигрантов в принимающую среду, какого рода этносоциальные напряженности и конфликты могут возникать и возникают.

Особенности мигрантофобий в России заключаются в их отнесенности к определенным группам этнических мигрантов: китайцы, кавказцы вообще и армяне, грузины, азербайджанцы, в частности, турки-месхетинцы, курды и др. Именно с этими этносами у местных складываются реальные и мифологические этнические оппозиции и образуются зоны межэтнической напряженности и конфликтов.

Фактор численности и особенности расселения мигрантов.

Напряженность и конфликты возникает в местах прибытия мигрантов в связи с достижением некоей их критической массы в местах нового поселения и попытками мигрантов утвердиться в статусе местных жителей. Замечено, что "концентрация иммигрантов в инородной среде постепенно достигает критической отметки, после которой масса иностранных рабочих приобретает новую сущность".[74] Стоит доле иноэтничных мигрантов вырасти до 10%, как сразу происходит всплеск мигрантофобии, во многом объяснимый тем, что принимающие общества оказались не в состоянии "переварить" в культурном отношении многочисленных мигрантов, отличных от них в религиозном, языковом и антропологическом отношениях. В дальнейшем это находит свое выражение в том, что в местах компактного и тем более анклавного поселения рост численности мигрантов за пределами определенного критического значения начинает сопровождаться выдавливанием местного населения и его оттоком из данной местности.

Фактор культурных (язык, обычаи, традиции, ценности) различий и противоречий. Фактор социокультурной дистанции. Проявления негативного этноцентризма.

Контакт мигрантов с иной культурой в принимающем обществе вызывает более или менее выраженное психическое потрясение, своеобразный "культурный шок", который может привести к негативной оценке собственной культуры.[75]

Фактор времени.

Оптимизация социальных взаимодействий мигрантов с населением принимающего общества связана с необходимостью достижения высокого уровня культурной компетентности, с той или иной степенью интеграции в принимающее общество, трансформацией социальной идентичности, и, таким образом, преодолением состояния "культурного шока". Этот процесс имеет значительные различия в скорости протекания у разных индивидов и групп – от нескольких месяцев до 4–5лет – в зависимости от характеристик самих переселенцев и особенностей своей и чужой для них культур. Так, в исследованиях Н.М. Лебедевой было зафиксировано, что решение о переезде на новое место жительства находится в прямой зависимости от установки на возможность освоения нового социального пространства для нормальной и успешной жизнедеятельности в нем.[76]

Комплексное воздействие этих факторов наиболее отчетливо проявляется в социальных практиках проблемного взаимодействия мигрантов с населением принимающего общества, сопровождается явлениями социальной напряженности, открытыми конфликтами и столкновениями, а в конечном итоге, неуспешной адаптацией. Особенно ярко это демонстрируется примерами событий, вызванных въездом депортированных этносов не на территорию депортационного выезда (крымские татары, турки-месхетинцы, ингуши) и компактным расселением их в Краснодарском, Ставропольском краях.[77]

Таким образом, социальное взаимодействие в системе этнические мигранты – население принимающего общества происходит на межличностном и на социально-групповом уровнях и в каждом из этих вариантов возникает необходимость выработки определенной аккультурационной стратегии, то есть определенных способов и форм пребывания и поведения в новой среде, что может выражаться в изменении самоидентификации, ценностных ориентаций, ролевого поведения мигранта. При этом население принимающего общества не выступает пассивным объектом, своеобразным сосудом, который наполняется мигрантами. Это активный партнер и субъект, взаимодействующий с мигрантами, на основе своих правил, но чутко реагирующий на то, чем и как воздействуют на него мигранты.

Характер, содержание и результаты социального взаимодействия зависят от комплекса индивидуальных и социально-групповых свойств этнических мигрантов, а также конкретных политических, социально-экономических и социокультурных условий принимающей среды. Межкультурное взаимодействие представляет собой процесс вхождения в новую культуру, постепенное освоение ее норм, ценностей, образцов поведения. В процессе социального взаимодействия очевидна диффере