Синтетические ценностные идеи в русской культуре. Основные аксиологические постулаты.

 

Необходимо отметить выдающиеся заслуги отечественной культуры в деле защиты высших ценностей и в выработке методологии аксиологического синтеза. Три имени воплощают этот дух наиболее полно и ярко, и их идейное влияние не ослабевает, а лишь усиливается со временем.

Прежде всего - это гениальная фигура Ф.М. Достоевского с его идеалом братского социального единения людей на всеобщих христианских началах любви “ко всему созданию божию”[1106] и соборного труда по спасительным законам красоты[1107].

Другая величественная фигура - В.С. Соловьев с его программой построения всеобъемлющей “метафизики всеединства”, преодолевающей жесткие антиномии веры и разума, истины и ценности, рационального и внерационального, родного и вселенского, земного и небесного. Закономерно, что свой синтетический духовный идеал В.С. Соловьев формулирует, как раз анализируя творчество Достоевского: “Будучи религиозным человеком, он был вместе с тем вполне свободным мыслителем и могучим художником....В своих убеждениях он никогда не отделял истину от добра и красоты, в своем художественном творчестве он никогда не ставил красоту отдельно от добра и истины”[1108].

Наконец, третья крупнейшая фигура, увы, оклеветанная и до сих пор вызывающая странно предвзятое чувство у гуманитарной интеллигенции - это основоположница теософии Елена Петровна Блаватская. Однако именно она оказала изо всех русских писателей самое сильное влияние на европейскую и американскую духовную мысль конца ХIХ века,[1109] и предприняла попытку - приблизительно в одно время с В.С. Соловьевым[1110] - объединить достижения современной ей науки, философии и религиозной мысли, причем ее творчество было основано на хорошем знании восточной духовной традиции. Можно как угодно относиться к конкретным теософским построениям Е.П. Блаватской, но общая задача теософии сформулирована ей вполне рационально в духе отечественной метафизики всеединства и в русле современных синтетических исканий, в том числе и сугубо научных[1111]. “Только путем изучения различных великих религий и философий человечества, - писала Е.П. Блаватская, - путем беспристрастного сравнения их непредубежденным умом, человек может надеяться достичь Истины... И не ранее, чем мы достигнем... их внутреннего содержания, мы обнаружим,.. что оно выражает некую Великую Истину Природы”.[1112]

Кстати, устойчивый и все возрастающий интерес к трем этим ключевым фигурам отечественной культуры связан с ностальгией современной мысли и по подлинному мировоззренческому синтезу, и по поиску твердых духовных оснований бытия. Что же роднит в понимании ценностей вообще, и духовных ценностей в частности таких мыслителей как Достоевский, Соловьев и Блаватская, и позволяет находить почти буквальные переклички с их трудами в работах столь разных философов из совсем других эпох как уже неоднократно цитировавшиеся нами М. Шелер и Э. Фромм, В. Франкл и П.А. Сорокин? Что позволяет при всех оговорках сделать вывод об универсальности человеческой системы ценностей?

Выскажем три таких универсальных ценностных идеи, общих для трех вышеотмеченных отечественных мыслителей и принимаемых (явно или неявно) всеми крупнейшими представителями последующей аксиологической традиции. Первую из этих идей раскроем и обоснуем в данной, а две других - в последующих лекциях:

Существует безусловный примат духовных ценностей над материальными, а также совершенно рациональные аргументы в пользу этого;

Есть объективные и абсолютные духовные ценности не только формального, но и содержательного плана.

Эти объективные и абсолютные ценности не являются бесплотными абстракциями и вовсе не подавляют нашу индивидуальную человеческую свободу. Они обретают реальное и действенное бытие в форме человеческих идеалов и святынь.

Первая ценностная идея включает в себя три взаимосвязанных аксиологических постулата.

Первый из них гласит, что в ситуации ценностного выбора при прочих равных условиях [1113] всегда следует предпочесть более высокие иерархические ряды ценностей низлежащим рядам, а ценности духовного плана - соображениям социальной выгоды и материальной пользы. Лучшее из обоснований этого постулата принадлежит, на наш взгляд, М. Шелеру.

Второй аксиологический постулат фиксирует, что никакого параллельного роста материальных и духовных потребностей быть не может. Если одни растут, то другие неизбежно убывают, и если естественные (а не фетишизированные) материальные потребности всегда конечны, то духовные могут расти бесконечно. Этот постулат тривиален для всей религиозной аскетики всех мировых религий, но одна из его лучших формулировок применительно к сфере повседневной жизни принадлежит С.Н. Булгакову (о чем чуть ниже).

Третий аксиологический постулат, наиболее очевидный, утверждает, что приобщение к духовным ценностям может быть только добровольным. Н асильственное приобщение к духовным ценностям всегда достигает результата, прямо противоположного ожидаемому, а именно - провоцирует человека на принятие антиценностных и антидуховных установок из чистого сопротивления насилию. Приоритет в безупречном художественно-психологическом обосновании этого ценностного постулата принадлежит Ф.М. Достоевскому, о чем мы уже писали чуть выше. Сделаем ряд разъяснений и дадим обоснование этих постулатов.

Сущность дилеммы, заключенной во втором постулате, была точно схвачена в свое время С.Н. Булгаковым, писавшим, что “в человеке непрестанно борются два начала, из которых одно влечет его к активной деятельности духа, к работе духовной во имя идеала (в чем бы она ни состояла), а другое стремится парализовать эту деятельность, заглушить высшие потребности духа, сделать существование плотским, скудным, низменным. Это второе состояние и есть истинное мещанство; мещанин сидит в каждом человеке всегда готовый положить на него свою омертвляющую руку, как только ослабевает его духовная энергия”.[1114]

Подтверждение этой максимы является чисто эмпирическим: о ее правоте свидетельствует вся история духовного праведничества и подвижничества во всех мировых религиях, а также биографии великих творцов в истории человеческой культуры (ученых, художников, писателей). Быт последних в подавляющем большинстве случаев был материально непритязательным, а личный образ жизни - достаточно умеренным, даже аскетичным. Многие мучились фактом своего богатства, как Л.Н. Толстой. Удивительным образом материальные лишения и жизненные трудности даже способствуют творческим взлетам, словно закаляя и сподвигая к активности творческий дух. Самые наглядные примеры тому - Моцарт и Достоевский.

Что касается первого постулата, то можно привести чисто рациональные доводы в его поддержку.

1. Духовные ценности бесконечны, материальные конечны. Так, избирая стезю творчества по законам добра и красоты, человек может реализовать их во множестве жизненных актов и материальных носителей, постоянно углубляя для себя их понимание и совершенствуя свои творческие способности.

В противовес этому нельзя съесть вкусной пищи больше, чем позволяет твой организм; невозможно одновременно ездить на нескольких модных машинах; спать сразу на двух мягких кроватях и носить зараз несколько дорогих костюмов. Гедонистическая попытка придать конечным материальным потребностям человека самодовлеющий и бесконечный характер ведет не только к духовному оскудению вследствие роста потребительской ориентации, но, самое главное, необратимо разрушает человеческое тело и психику.

2. Удовлетворение духовных потребностей дает более глубокое и устойчивое удовольствие, вернее - духовную радость. Так, даже единократное созерцание великой картины в каком-нибудь музее (предположим Сикстинской мадонны в Дрезденской галерее) может навсегда остаться в памяти человека и при каждом мысленном обращении к запомнившемуся художественному образу дарить мгновения чистейшей духовной радости. Любой подлинный ученый и художник скажут вам, что самые радостные переживания они испытали в моменты творческого вдохновения, углубленного взаимообогащающего собеседования с близкими по духу людьми или при созерцании величественных красот природы. Память об этих духовных событиях навсегда сохраняется в глубинах человеческой памяти.

В противовес этому телесное удовольствие от поглощения торта или аппетитно поджаренной свиной отбивной быстро проходит, и изголодавшийся чревоугодник скоро начинает мечтать о новом блюде. Соответственно, модница перманентно мечтает о новом платье; развратник - о новом сексуальном контакте. Погоня же за все новыми и новыми удовольствиями, как хорошо известно из психологии, превращается “в бег осла за пуком сена”, где кушать хочется все больше, а насытиться никак не удается.

3. Наличие “высоких” и “дальних” духовных целей помогает личности преодолеть локальные жизненные трудности, не потеряв смысла жизни. Если же цели “низкие” и “ близкие”, то их достижение или крушение может привести личность к обессмысливанию ее бытия и даже к самоубийству.

Представьте себе человека, всю жизнь мечтавшего построить большой личный дом, десятилетиями работавшего на эту свою мечту, наконец-то этот дом построившего, но вынужденного через некоторое время увидеть его сгорающим при пожаре. Если у человека нет более высоких духовных целей он может счесть свою жизнь конченой и потерявшей всякий смысл. В этом плане наличие высоких духовных целей является даже экзистенциально прагматичным, ибо позволяет успешно преодолевать жизненные драмы и выдерживать удары судьбы. Такие цели подобны якорям, заброшенным вверх по течению реки и позволяющим достойно противостоять потоку повседневности.

4. С высоты духовных целей и ценностей система ценностей низлежащего плана отчетливо видна, а мотивация их носителей вполне понятна. Но с позиций низлежащей системы ценностей ценности более высокого ранга остаются непонятными, как бы трансцендентными. Иными словами, духовный человек видит в мире выше и дальше, а материально ориентированный человек такой широтой видения бытия не обладает. Соответственно, тот, кто живет духовными ценностями, менее подвержен процедурам манипулирования сознанием, а духовно ограниченный или вовсе бездуховный человек постоянно становятся объектами подобного манипулирования.Никого властьпредержащие не дурят так часто, как гордящегося своим здравым смыслом обывателя.

5. Отдающий приоритет духовным ценностям физически здоровее и живет дольше. Этот эмпирический факт был установлен в ходе кропотливейших историко-социологических исследований еще в середине 50=х годов прошлого века Гарвардским центром по созидающему альтруизму, созданному П.А. Сорокиным.

Так, внимательно изучив с помощью своих учеников свыше 4600 биографий святых разных религий, выдающийся философ и социолог открыл интересные закономерности. В частности, его поразила “необычная продолжительность жизни и кипучее здоровье святых. Несмотря на аскетический образ жизни, которому следовало большинство их них, антисанитарные условия и частые физические самоистязания, средняя продолжительность жизни святых, включая и 37% тех, кто умер мученически, не своей смертью, оказывается намного большей, чем у их современников, и даже большей, чем у сегодняшних европейцев и американцев”[1115].

Социологическое же обследование современников-американцев, отличающихся альтруистическим характером поведения, позволило П.А. Сорокину констатировать следующую эмпирическую закономерность: “...Бескорыстная и мудрая... любовь является жизненной силой, необходимой для физического, умственного и нравственного здоровья; альтруисты в целом живут дольше эгоистов”[1116]. Правота сорокинских выводов, правда преимущественно в модусе “анти-”, подтверждается современными эмпирическими демографическими исследованиями И.А. Гундарова. Бездуховность и циркулирование в обществе антиценностей оборачивается ростом физических заболеваний, увеличением смертности и психическими расстройствами.[1117]

Отсюда особую остроту - равно и теоретическую, и практическую - приобретают вопросы: а есть ли объективные и абсолютные духовные ценности не формального, а именно содержательного плана, которыми мог бы сознательно руководствоваться человек, желающий жить гармонично и полнокровно? Эти непростые вопросы будут предметом нашего рассмотрения в следующей лекции.