С третьей попытки

Инвесторы Суздальского медоваренного завода вернули его из небытия. Игорь Задорожный и Сергей Горовой — генеральный и финансовый директора компании, бывшие фондовики — в 1999 году задумали вложить заработанное в производство. Все равно во что, главное, чтобы проект был интересный, а лучше — уникальный.

Судьба исполнила их желание по максимуму. Кто-то из их друзей съездил в Суздаль на экскурсию, вернулся и говорит: а медовухи-то там уже и нет. "И так жалко стало, — вспоминает Игорь Задорожный, — вроде как была, а теперь... И мы поехали в Суздаль. Увидели, что от производства, которое было в свое время, остались одни стены, оконные проемы и текущая крыша. Нашли специалистов, когда-то работавших на этом производстве и выпускавших к тому моменту безалкогольную медовуху как частные предприниматели, в маленьких объемах, в упрощенной форме. И мы решили заняться этим проектом".

Разрушенное производство — цех, построенный в Суздале на волне расцвета туризма по Золотому кольцу в 70−е годы. Его продукция предназначалась только для городских ресторанов, ни о транспортировке, ни о хранении речи не было. Ассортимент состоял из одной позиции. "Живой" сувенир города, не более. Но даже от этого опыта не осталось ничего вещественного — ни проектной документации, ни оборудования.

Остался, по словам инвесторов, "дух производства" и его история. Имеется в виду, что Суздаль и в старину был крупнейшим центром медоварения, и позднее, в XIX веке: тогда, после ста с лишним лет забвения, в России вошло в моду все национальное и начали строиться медоваренные заводы. В Суздале тоже был построен завод, даже более продвинутый, чем будущее советское предприятие: его продукция разливалась в бутылки. От того завода остались налоговые документы.

Рассуждая практически, в распоряжении энтузиастов, предпринявших третью за двести лет попытку возродить производство медовухи, были технологии, описанные в летописях и прочих древних источниках. "Мы спросили людей, которые в советские времена строили цех, где они брали рецепт. Один из проектировщиков говорит, а вот, в архивах такого-то монастыря", — рассказывает Сергей Горовой. Пришлось повторить этот путь. Засели за архивы. Выискивали в разных местах проектную документацию. Результаты "раскопок" сводили воедино и шлифовали опытом тех самых технологов с советского завода, приглашенных на работу в новую компанию.

Первая продукция пошла лишь в 2003 году. За это время, когда реконструкция завода шла полным ходом, отказался от участия в проекте третий компаньон-инвестор. Пришлось искать замену. Долго провозились с оборудованием. Поскольку для медоварения ничего специально не выпускается, подбирали промышленные установки в технологически близких отраслях. Что-то изготавливали на заказ. На все про все потрачено более 1,5 млн долларов.

"Конечно, у нашего предприятия уровень пониже, чем у современных ликеро-водочных или пивзаводов", — говорят инвесторы. Мощность у него сопоставима с пивзаводом районного масштаба, 2,5 млн литров в год. Но дело не в мощности, ее можно нарастить, а в том, что создан полный цикл промышленного выпуска нового вида напитков — из меда.

В отличие от старых рецептов медовухи новая технология отвечает двум важным параметрам современного продукта. Во-первых, это стабильное качество. По словам Сергея Горового, добиться этого было нелегко: "Каждый сорт меда — это отдельный вкус. Он не только во вкусовом плане ведет себя по-разному, он и в брожении может себя по-разному повести". Во-вторых, продукт должен иметь достаточно длительный срок хранения — от этого зависит его дистрибуция. "Сначала у нас был месяц, сейчас — три, на некоторые сорта — четыре, в дальнейшем мы планируем до полугода срок хранения довести", — поясняет г-н Горовой. Вместе с тем новый продукт — это все-таки медовуха, а не законсервированное воспоминание о ней. Собственно, ноу-хау в этом и состоит. На натуральности и "живости" своего напитка суздальские медовары зациклены.

"Это не химизированный водно-спиртовой раствор, куда для запаха и вкуса добавлен мед", — начал свой рассказ Олег Корнейков, когда мы вошли в цех. В одном углу помещения стоял большой чан, в другом — железный короб с замком. В третьем углу люди в спецодежде пыхтели возле какой-то штуковины наподобие летающей тарелки. Эта "тарелка" — один из многочисленных секретов технологии, которые мне показали, но попросили о них никому не рассказывать. Что же касается открытой информации о том, почему все-таки завод является уникальным, было сказано так: "Во-первых, только натуральное сырье используется — мед, сахар. Никаких добавок. Вот здесь мед разогревается на водяной бане. — Олег Корнейков попросил находящуюся тут же работницу вскрыть ее личную пломбу на коробе и поднял крышку: — Причем мед мы используем не всякий. Только тот, который проходит жесткий контроль нашей лаборатории, жестче, чем по ГОСТу. И почему, допустим, другие заводы не могут сотворить такой напиток? Потому что он очень дорогой, себестоимость в несколько раз выше, чем у пива. У нас идет двести граммов меда на литр медовухи. И технологически параметры медовухи не совпадают ни с пивом, ни со слабоалкогольными напитками. Оборудования у них такого нет. Пивное производство оснащено оборудованием, пригодным для производства медовухи, процентов на шестьдесят".