Последние годы жизни. В 1892 году Рачинский, отягощенный телесными недугами, переселился в свой барский дом и передал часть обязанностей по школам своим воспитанникам-учителям

 

В 1892 году Рачинский, отягощенный телесными недугами, переселился в свой барский дом и передал часть обязанностей по школам своим воспитанникам-учителям. Но сам он все же продолжал работать до полного изнеможения. Один из сотрудников Сергея Александровича вспоминал потом: «Сколько раз приходилось видеть, как через силу он занимался в классе. Вдруг замолкнет. Посмотришь, а он стоит, опершись одной рукой на стол, а другой, взявшись за голову, и шатается.

– Да Вы оставили бы, Сергей Александрович, – бывало скажешь ему, – мы и без Вас как-нибудь справимся.

– Нет, друзья мои, дайте мне воды, я немного отдохну, и все пройдет.

Итак, занимался он опять до нового головокружения, а иногда и обморока, пока не падал. Только опомнившись, бывало, пробормочет:

– Да, видно я уже больше не гожусь быть учителем».

Но кто мог его заменить? – Понятно, что никто. И Господь дал Сергею Александровичу силы служить людям до самой смерти. Священник Александр Воскресенский вспоминал характерный эпизод из своего недолгого жительства в Татеве: «С. А. скромно стоит себе в храме около стенки. Слабый, больной и... какая сила! Смотрю на него и дивлюсь. Сколько народа поставил он на ноги, как переродилась окрестность вокруг Татева! На тридцать верст кругом ни кабаков, ни водки, ни пьяных! Где она, эта сила? Она наперекор материалистической пословице живет в слабом теле! Вот тут-то вернее другие слова: сила Божия в немощах совершается! Как я рад, что живу, гощу здесь! Многому научусь, от многих гадостей избавлюсь».

Удивительно, но Сергей Александрович находил силы даже на плодотворную литературную деятельность. Целое десятилетие (с 1881 по 1891 годы) в русских журналах печатались очерки Рачинского по народному образованию. В 1891 году эти очерки, собранные автором в единую книгу под названием «Сельская школа», прочел Великий Князь Константин Константинович. 2 октября он отметил в своем дневнике: «Начал новую книгу известного сельского учителя Рачинского «Сельская школа». Автор известен мне лишь понаслышке, по его рассказу «Школьный поход в Нилову пустынь» да по газетной статье. Раскрыв книгу, я сразу ею увлекся и жадно читаю». 4 октября: «Я весь под впечатлением книги Рачинского. Прочитал уже половину… Она затрагивает самые заветные струны души. Дает ответ на то, что смутно сознается, во что безсознательно веришь – в духовное величие и силу простого народа». В том же году Сергей Александрович избирается членом-корреспондентом Академии наук (Великий Князь Константин Константинович был ее президентом) по отделению русского языка и словесности.

Господь даровал Рачинскому силы и на педагогическое наставничество молодых учителей. «Жизнеописания отечественных подвижников благочестия 18 и 19 веков» сообщают: «Основанные Сергеем Александровичем школы выпустили целые сотни деятелей по народному образованию: сельских учителей и пастырей Церкви, ревностных учеников и пламенных проповедников его педагогических воззрений. Эти ученики до самой смерти их отца-учителя не прекращали с ним живое духовное общение. Кроме того, беззаветная преданность и горячая любовь С. А. Рачинского к делу, мастерское умение вести его были причиной того, что в село Татево направлялось множество учителей. Они не являлись учениками выдающегося педагога, но желали видеть живой пример образцового педагога, получить от него ценные советы и указания, в задушевной беседе с мудрым старцем почерпнуть новые силы для трудного служения на ниве народного образования.

Но изустной, так сказать, непосредственной беседой не ограничивалось общение Сергея Александровича с его многочисленными учениками и последователями. Его обширная переписка с различными деятелями на поприще воспитания и обучения в духе и направлении, представителем которых был сам Сергей Александрович, показывает, что на его маленькое Татево были обращены взоры всего церковно-школьного мира».

На школы народный учитель тратил все имевшиеся в наличии денежные средства: «Ежегодно он тратил на содержание школ до 5 000 рублей, не считая других расходов: на починку зданий, на возведение новых и прочее. На те же школы шла и назначенная ему Государем пенсия, и потому учитель не без основания шутливо говорил, что со времени назначения ему этой пенсии его жизнь стала драгоценной.

Не жалея материальных средств, Сергей Александрович не щадил и своих духовных сил на пользу любимых школ. Ни преклонные годы, ни обычные недомогания не смогли сломить энергию старца-педагога. С раннего утра и до поздней ночи он весь был в работе. Ученики его удивлялись, когда же он отдыхает, а на предложение отдохнуть получали благодушный ответ: «Вам, молодым, нужно отдыхать, а мне, старику, какой отдых?»

Из своего тихого уголка Сергей Александрович зорко следил за всем, что совершалось в области церковно-школьного дела, был прекрасно осведомлен обо всех начинаниях, касающихся воспитания и обучения подрастающего поколения в духе Православной Церкви. Он принимал самое живое и деятельное участие в распространении и укреплении в сознании общества идеи такого воспитания и обучения через устройство церковно-приходских школ».

Рачинский всегда видел в русской жизни добрые, хотя и скрытые течения. Но почему же не они являются преобладающими и руководящими? Кто виноват? – Виноват каждый из нас, считал народный учитель. «Жестоко слово сие, но еще жесточе другое слово, вытекающее из него: МЫ ДОЛЖНЫ СТАТЬ ИНЫМИ ЛЮДЬМИ». А пока этого нет, мы тщетно будем искать для своей изголодавшейся души духовный хлеб насущный, который есть ничто иное, как «…доброе и бодрое делание в какой-нибудь области, общественной или практической. Бодрость же и радость и мир на трудном поприще добра невозможны тому, кто… не сознает себя членом вечного целого, того града Божия, в коем есть место, и смысл, и похвала всякому самому малому подвигу, ободрение всякой немощи». Над этими словами Рачинского нам следовало бы внимательно подумать.

В немощах, преодолевая физическую слабость, до самой смерти шел Сергей Александрович по трудному поприщу добра. За несколько дней до своей кончины он был уже так слаб, что, будучи ранее заядлым ходоком, с трудом проходил даже ту четверть пути, которая отделяла школу от барского дома. Для отдыха он поставил себе на полпути скамейку, подчиняя духу немощи плоти.

Несмотря на быстрое и резкое падение сил, кончины Сергея Александровича все-таки никто не ждал. Вечером 1 мая, после обычно проведенного дня, он почувствовал боль в ноге. Это был признак закупорки вен. Однако никто не усмотрел близкой опасности.

Утром 2 мая (15 мая по новому стилю) 1902 года, в 69-ю годовщину своего рождения, он встал, как обычно, в девять часов утра. После кофе Рачинский прилег, как часто это делал в последнее время, заснул и более не просыпался.

Давний друг Сергея Александровича Рачинского граф Сергей Шереметьев писал: «2-го мая 1902 скончался в с[еле] Татеве С. А. Рачинский. Две тяжелые утраты, одна за другой на расстоянии месяца!». Первая тяжелая утрата для всего русского народа, о которой говорит граф, – это злодейское убийство министра внутренних дел Дмитрия Сергеевича Сипягина 2 апреля 1902 года. Последние слова раненого министра запомнились многим его современникам: «Тяжело умирать только неверующим. Бог видит, что я никому не желал зла».

«Всего за несколько дней перед его кончиной, – отметил граф С. Шереметьев о Рачинском, – мною были получены следующие строки Сергея Александровича по поводу событий 2-го апреля: «Можете себе представить, какое горе за Россию… какой жгучий стыд возбудило у нас, как и везде, ужасное событие 2-го апреля! Язык немеет перед подобными ужасами…

Только и отдыхаешь в мире церковном и школьном. Никогда в наших краях церкви и школы не были так переполнены, как прошедшей зимой… Справился с тремя экзаменами. Как-то дальше Бог поможет? Я очень болен и слаб…». Это письмо Рачинского, написанное им 23 апреля 1902 года, было одно из последних.