Наклейка на бампер. Я закрыла за собой дверь

 

Я закрыла за собой дверь. У меня в квартире остался, на минуточку, сын Сатаны. Один. Злой. И скорее всего сексуально не удовлетворенный. У меня в мозгу фонила надоедливая, но обнадеживающая мысль, что не я его разозлила. Не хотелось бы доставать свою любимую холостяцкую подушку из огня под адской сковородкой.

Но ей-богу, он же ведет себя по-дурацки! Совершенно по-дурацки. Вспомнилось, как в начальной школе моя тогдашняя лучшая подружка сказала мне: «Все мальчишки противные, поэтому надо бросаться в них камнями».

Я шагала по парковке, надеясь, что холодный ветер остудит пробужденное желание, от которого тряслись коленки. Потом прошла через папин бар к внутренней лестнице. Как и дядя Боб, папа был копом. Они оба добивались повышения за повышением, пока обоих не назначили детективами. Естественно, без моей помощи не обошлось. Я раскрывала для них преступления с пяти лет. Хотя «раскрывала», наверное, слишком громко сказано. С пяти лет я передавала им информацию от умерших. Вот, уже лучше. Дядя по-прежнему получал жалованье копа, а папа несколько лет назад вышел на пенсию и купил бар, по которому я только что прошла. Мой офис – на втором этаже. А еще я живу в метре от черного хода. Что очень и очень удобно.

Папа пришел пораньше. Из его кабинета в темный зал сочился свет. Я обошла высокие круглые столы, завернула за стойку и сунула в кабинет голову.

– Привет, пап, – сказала я.

От неожиданности он дернулся и повернулся ко мне. Оказывается, он смотрел на фотографию, висящую на дальней стене. Его длинная худая фигура напоминала палочку от фруктового мороженого, одежда была мятой и висела на нем, словно была не по размеру.

[4]

Понятно. Работал всю ночь. На столе стояла початая бутылка «Краун Рояла»

держал почти пустой бокал.

, а в руке папа

Эмоции, которые он излучал, застали меня врасплох. Не знаю, как объяснить, но что-то в них было неправильное. Как тогда, когда официантка принесла мне чай со льдом вместо заказанной диетической колы. Не обратив внимания, я сделала первый глоток, и вся моя нервная система пошатнулась от неожиданного вкуса. Вот и у папы сейчас как будто был другой, непривычный, неожиданный вкус. Глубокая тоска вперемешку с чувством подавляющей безнадежности. Мне даже дышать стало тяжело. Я выпрямилась, борясь с затапливающей меня по макушку тревогой.

– Что случилось, пап?

Он вымучил улыбку и солгал:

– Ничего, милая, просто куча документов, с которыми надо разобраться.

Я слышала ложь, как фальшивую ноту в стройном ладу. Но решила подыграть. Если он не хочет говорить мне, что его беспокоит, я не стану ничего выуживать. Пока что.

– Ты был дома? – спросила я.

Папа поставил бокал и снял со спинки стула коричневую куртку.

– Как раз собирался. Тебе что-нибудь нужно?

Боже мой, он просто ужасный лжец. Наверное, у меня это от него.

– Не-а, все в порядке. Передай от меня привет Дениз.

– Чарли, – предостерегающим тоном произнес он.

– Что? Нельзя уже передать привет любимой мачехе? Устало вздохнув, он набросил куртку.

– Надо принять душ, пока не хлынет обеденная толпа. Если хочешь позавтракать, скоро придет Сэмми.

Сэмми – папин повар – так готовит яйца по-деревенски (в меню – хуэвос ранчерос), что убить за них можно.

– Я могу перекусить и попозже.

Папа определенно спешил отсюда уйти. Или, может быть, оказаться подальше от меня. Он проскользнул мимо меня, даже не взглянув. Отчаяние обволакивало его, как густой смолистый пар.

– Вернусь через пару часов, – сказал он напоследок с таким же весельем, с каким пациент психушки готовится наложить на себя руки.

– Ладненько, – отозвалась я так же «весело».

Папа пах лимонно-медовым сиропом от кашля. Этим запахом пропитался весь кабинет. Когда папа ушел, я шагнула внутрь и глянула на снимок, который он рассматривал. Это была моя фотография, сделанная, когда мне было лет шесть. На фотке у меня кудрявая челка, нет обоих передних зубов, и все равно я как-то ем арбуз. С пальцев и подбородка стекает сок. Но мое внимание (и, очевидно, папино) привлекла темная тень прямо за моим плечом. Отпечаток пальца на стекле свидетельствовал о том, что именно это пятно он и изучал до моего появления.

Я перевела взгляд на книжную полку, прибитую к стене под папиным коллажем смешных моментов из семейной жизни. На полке стояло несколько моих фотографий. На заднем плане каждой из них виднелась тень. И на стеклах над каждым таким пятном были заметны отпечатки пальцев. Что пытался сделать папа? И что это за тень? Я лично понятия не имею. Может, это побочный продукт того, что я ангел смерти? Или, может быть, это Рейес? Если присмотреться, то, кажется, можно разглядеть его темный плащ. Мысль меня заинтриговала. Пока я росла, он показывался всего несколько раз. А вдруг он был рядом чаще, чем мне казалось? Присматривал за мной? Защищал?

 

 

 

Когда я пришла в офис, меня, ясное дело, уже заждались двое мужчин в темно-синих костюмах с иголочки. Они встали и по очереди протянули мне руки.

– Мисс Дэвидсон, – сказал первый и показал мне удостоверение, после чего засунул его во внутренний карман пиджака.

Прямо как по телику. Обалденно круто. Срочно надо обзавестись пиджаком с внутренним карманом, если я хочу, чтобы меня хоть когда-нибудь стали принимать всерьез. Свое ламинированное удостоверение частного детектива я обычно ношу в заднем кармане джинсов, поэтому оно давным-давно мятое, пошло трещинами и вообще все сплошь

искалеченное.

Второй агент проделал ту же процедуру – одной рукой пожал мою руку, одновременно второй демонстрируя удостоверение. Надо же, как спелись эти двое. И похожи, как братья. Один, правда, явно старше другого, но у обоих волнистые светлые волосы и ясные голубые глаза, которые в любой другой ситуации не показались бы мне такими жуткими, как сейчас.

– Я агент Фостер, – сказал первый, – а это специальный агент Пауэрс. Мы расследуем исчезновение Мими Джейкобс.

Как только он упомянул Мими, Куки опрокинула подставку для карандашей. И все бы ничего, не попытайся она подхватить подставку, сбив в процессе лампу со стола. Пока карандаши и остальные канцтовары катались по столу, лампа с треском ударилась о переднюю стенку стола, когда Куки остановила ее полет на полпути от пола, дернув за шнур. Отреагировав на звук, она потянула сильнее, лампа подпрыгнула и вписалась в заднюю часть монитора, по пути сбив керамическую собачку, которую Эмбер подарила Куки на Рождество.

Никто ничего и не заметил, правда?

После пятиминутного трейлера к фильму «Молодые и склонные к несчастным случаям» (все, теперь я месяцами буду смеяться до слез, вспоминая об этом), я повернулась к гостям.

– Пройдемте ко мне в кабинет?

– Разумеется, – ответил агент Фостер, глядя на Куки так, будто ей давно пора в заведение с мягкими стенами.

Показывая дорогу, я исподтишка бросила на нее свой лучший взгляд из категории скептических. Она опустила глаза. К счастью, керамическая псина упала в мусорную корзину на стопку бумаг и не разбилась. Куки вытащила фигурку, тщательно стараясь никуда больше не смотреть.

Гости устроились напротив моего стола.

– Мне очень жаль, но не думаю, что когда-либо слышала имя Мими Джейкобс, – сказала я, наливая себе кофе.

Куки спец по свежему кофе и теплым объятиям. Или по теплому кофе и свежим объятиям. Как по мне, и так, и так замечательно.

– Вы уверены? – спросил Фостер.

Похоже, он из молодых и задиристых. Не самый мой любимый тип, но я приложила максимум усилий, чтобы не зацикливаться на первом впечатлении.

– Она исчезла почти неделю назад, – продолжал Фостер, – и единственное, что нашли у нее на столе, – это блокнот, в котором записаны ваше имя и номер.

Наверное, Мими записала их, когда говорила с Куки. Помешивая кофе, я повернулась к гостям. Глаза мои были невинными, как у лани.

– Если Мими Джейкобс пропала почти неделю назад, почему вы пришли ко мне только сейчас?

Тот, что постарше, Пауэрс, тут же взбесился. Наверное, потому, что я ответила вопросом на вопрос. Он определенно привык на свои вопросы получать ответы. Глупый кролик.

– Мы не придавали записи в блокноте большого значения, пока не выяснили, что вы частный детектив. Подумали, что она могла вас нанять.

– Для чего? – забросила я удочку. Паэурс поерзал на своем стуле.

– Мы пришли, чтобы это выяснить.

– Так у нее были проблемы? Может быть, в компании, на которую она работала?

Мужчины переглянулись. В любой другой ситуации я бы уже вопила «Эврика!», но сейчас чувствовала себя так, будто только что преподнесла им на блюдечке с голубой каемочкой идеального козла отпущения. Им определенно было известно больше, чем они собирались мне рассказать. То есть вряд ли они вообще собирались что-то рассказывать.

– Мы уже рассмотрели этот вариант, мисс Дэвидсон, и будем благодарны, если эта информация останется между нами.

Значит, дело не в компании. Одна возможность отпала, на повестке дня – еще двадцать семь тысяч.

Видимо, удовлетворив свое любопытство, оба встали. Фостер вручил мне свою визитку.

– Мы вынуждены настаивать, чтобы вы связались с нами, если она попытается как-то на вас выйти. – В его голосе звучал слабый намек на угрозу.

– Разумеется, – ответила я, пытаясь не рассмеяться, пока провожала их из кабинета. У двери, отделявшей вотчину Куки от моей, я остановилась. – Мне жаль, что не могу быть вам полезной, и что вам приходится сейчас уйти.

Фостер натужно откашлялся, потому что я все еще не открывала дверь.

– Ладно, хорошо. Мы с вами свяжемся, если нам понадобится что-нибудь еще.

Пока они торчали у меня за спиной, я взялась за ручку, повернула ее, потрясла немного и только потом открыла дверь. Куки что-то увлеченно печатала на компьютере. Но я-то знаю, что весь разговор она слушала через включенный интерком.

– Мисс Дэвидсон, – попрощался Фостер и коснулся невидимой шляпы, проходя мимо. Когда агенты ушли, Куки обрушила на меня всю силу своего гнева:

– Дверная ручка? Очень тонкий намек.

– А сама-то? Мисс Грация! Не соблаговолите ли свалить что-нибудь еще? Куки съежилась от воспоминания.

– Как думаешь, они что-то подозревают?

Сразу куча вариантов ответа пришла на ум: «Понятное дело!», «И ты заметила?»

«Только если они не полные идиоты». Вместо этого я ответила просто:

– Да.

И отсутствие интонации в моем голосе должно было прозрачно намекать на все выше указанное.

– Но разве не должны мы сотрудничать с ними, вместо того чтобы дружить против них?

– спросила она.

– Не в этот конкретный момент.

– Почему?

– В основном потому, что никакие они не агенты ФБР. Куки шумно втянула носом воздух.

– Откуда ты знаешь?

– Ты еще спрашиваешь? – отозвалась я.

Меньше всего на свете мне сейчас хотелось объяснять, откуда я знаю, что кто-то врет.

Тем более в тысячный раз.

– А-а, ну да, – сказала Куки, покачав головой, – извини. – А потом у нее отвисла челюсть. – Так ты сразу знала, что они не агенты ФБР?

– Были подозрения.

Немного подумав, она успокоилась.

– Точно. А помнишь, как ты взялась за того почтальона и…

Я подняла руку, чтобы ее остановить. Некоторые вещи лучше не произносить вслух.

– Брось копать под компанию, в которой работала Мими, – размышляла я вслух. – Ставлю свою виртуальную ферму, что это дохлый номер. Сосредоточься на том, чтобы найти связь между Мими и Джанель Йорк.

– Кроме того факта, что они вместе учились в старших классах?

– Нет. С этого и начни. Покопайся в их прошлом, посмотри, есть ли там за что зацепиться.

Только я договорила, в офис зашел дядя Боб. Ну, как зашел – ворвался. Как он только живет в постоянном стрессе? Вероятно, пора с ним поговорить. Ему срочно нужна подружка, пока его удар не хватил. Или хотя бы надувная кукла.

– Если собираешься строить из себя ворчливого медведя, – сказала я, указывая пальцем на дверь, – можешь сразу уйти через те же двери, что и вошел, мистер Свирепый Мужик. – Я покрутила пальцем, показывая, чтобы он развернулся на сто восемьдесят и пошел на все четыре стороны.

Он резко остановился и посмотрел на меня со смесью растерянности и раздражения.

– Я не ворчливый. – Надо же, обиделся. Смешной у меня дядя. – Только хочу узнать, во что ты ввязалась на этот раз.

Пришла моя очередь обижаться.

– С чего ты взял? Да я никогда…

– Нет у меня времени на твою театральщину, – перебил он, тряся перед моим лицом пальцем. Будто от этого будет какой-то толк. – Откуда ты знаешь Уоррена Джейкобса?

Что за черт? Мир борьбы с преступностью слухами полнится.

– Познакомилась с ним сегодня утром. А что?

– А то, что он спрашивал о тебе. Мало того, что пропала его жена, так еще и продавца машин, которого он преследовал и угрожал убить, нашли мертвым вчера вечером. Можешь назвать меня сумасшедшим, но я считаю, что тут есть связь.

Сукин сын, подумала я, тяжело вздохнув.

– А можно вместо просто сумасшедшего я буду звать тебя сумасшедший Боб?

– Нет.

– А сокращенно СиБи? – Получив в ответ только пронзительный взгляд, я спросила: – Тогда можно мне с ним увидеться?

– Сейчас его допрашивают, и в любую секунду нарисуется его адвокат. Что происходит?

Мы с Куки переглянулись, а потом выложили все нутро наружу, как лягушки на лабораторной по биологии.

Мы рассказали дяде Бобу все, даже про надпись на стене. Он вытащил телефон и приказал одному из своих подхалимов проверить кафе.

– Ты должна была мне рассказать, – повесив трубку, сказал он таким тоном, будто собирался прочесть мне целую лекцию.

– Да не успела я. И раз уж тема открыта, заходили тут два мужика. Прикинулись агентами ФБР. Им просто кровь из носа надо найти Мими.

Дядя Боб, или Диби, как мне нравится его называть, в основном за глаза, встревожился, но записал описание «агентов» с наших слов.

– Становится все серьезнее, – заявил он.

– Мне можешь не рассказывать. Мы должны найти Мими раньше них.

– Я свяжусь с местными федералами и дам им знать, что у них появилась парочка имитаторов. А ты должна была мне позвонить, когда все это только началось.

Разозлившись, он стиснул зубы, потом тяжело вздохнул, подошел ко мне и ласково приподнял мое лицо за подбородок.

– Рейеса Фэрроу признали виновным в убийстве, Чарли. Это для твоего же блага. Если он свяжется с тобой, дай мне знать, хорошо?

– А ты снимешь с меня хвост? – спросила я в ответ. Он помолчал, наверное, обдумывая такую возможность, потом покачал головой, а я добавила: – Тогда пусть победит лучший детектив.

Я стремительно вышла за дверь, понимая, как смешно прозвучало мое заявление. Дядя Боб – бывалый детектив управления полиции Альбукерке. Когда дело касается расследования, он пиковый туз, тогда как я скорее тройка червей.

До тату-салона моей подруги Пари надо было пройти квартал. По дороге я сканировала окрестности в поисках тени, которую навязал мне Диби. Разумеется, безрезультатно. Это наверняка кто-то очень умелый. Дядя Боб не доверил бы приглядывать за мной какому- нибудь новобранцу.

Перед дверью салона я остановилась. Меня принесло сюда не потому, что мне нужна татуировка, а потому, что Пари видит ауры. Я их тоже вижу, но подумала, что могла за эти годы упустить что-то важное. Как так вышло, что я вижу ауры, призраки, всяких сыновей Сатаны, но ни разу за всю свою жизнь не видела ни одного демона? Черт возьми, я даже не знала, что они существует, пока мне Рейес не сказал. Тем более не знала, что они будут когти рвать, лишь бы добраться до меня. Пройти через меня. И тут меня осенило, аж дыхание перехватило. Если существуют демоны и сам чертов Сатана, значит, ангелы тоже существуют. Ну серьезно, как я могла так отстать от жизни?

Я надеялась, что Пари известно то, что неизвестно мне. Кроме того, что существует

«плимут-дастер» тысяча девятьсот семидесятого года выпуска с улучшенным двигателем, оснащенным турбонаддувом, да еще и с временной синхронизацией диапазонов вращения двигателя и колес. Я вообще знать не знала, что автомобили умеют обращаться со временем. Кстати о времени. Для тату-салона было рановато, поэтому я удивилась, увидев, что дверь в салон открыта. Я вошла внутрь.

– Мне нужен свет! – услышала я Пари позади себя.

– Момент! – ответил мужской голос.

В подсобке послышалась возня, а я подошла ближе к Пари и встала у нее за спиной. Она сидела возле переделанного стоматологического кресла, согнувшись над клубком проводов у нее на коленях.

– Спасибо, – сказала она, продолжая спокойно распутывать провода.

– Что-что? – крикнул парень из подсобки.

Удивившись, Пари резко выпрямилась, ударилась головой о сиденье кресла и повернулась ко мне.

– Чарли, черт побери! – воскликнула она, одной рукой прикрывая глаза, а другой потирая место ушиба. – Не смей так подкрадываться ко мне. Ты как полицейская мигалка посреди глухой ночи.

Я хихикнула, пока Пари возилась с солнечными очками.

– Ты же сказала, что тебе нужен свет.

Пари – графический дизайнер, переквалицифировавшийся в тату-мастера, чтобы не давать коллекторам повода для неожиданных визитов. Ей повезло – она нашла свое призвание и делала честь профессии своими татуировками, покрывавшими руки, как рукава, и изображавшими тигровые и королевские лилии. Чтобы произвести впечатление на клиентов, между лилиями затесались и парочка причудливых черепов.

Именно Пари придумала татуировку, которая теперь красуется на моей левой лопатке, – крошечное создание с огромными невинными глазами и в темном плаще, который выглядит, как дым. Как Пари творит такое с чернилами, вне моего понимания.

Надев очки, она снова посмотрела на меня и вздохнула.

– Я сказала, мне нужен свет, а не взрыв звезды. Клянусь, однажды я ослепну навсегда, и виновата будешь ты.

Как я уже сказала, Пари видит ауры, а моя по-настоящему яркая.

Взяв со стойки бутылку воды, она села в пострадавшее стоматологическое кресло, поставив ноги в туристических ботинках на ящики с обеих сторон от себя и уперев локти в колени. Я вытащила и себе бутылку из маленького холодильника и повернулась к Пари, пытаясь не лопнуть от смеха, глядя на ее бесстыдную позу.

– Ну, как дела, ангел?

– Не могу найти фонарик! – снова крикнул парень из подсобки.

– Проехали, – отозвалась Пари, а потом усмехнулась, глядя на меня. – Красавец без мозгов, что поделать.

Я кивнула. Она любит красавцев. А кто нет?

– Итак, ты прикидываешься спокойной и собранной, – проговорила Пари, изучая меня наметанным глазом, – но ты так же безмятежна, как цыпленок на разделочной доске. В чем дело?

Черт возьми, да она молодчина. Я решила сразу перейти к делу:

– Ты когда-нибудь видела демонов?

Переваривая мой вопрос, Пари затаила дыхание.

– Ты имеешь в виду демонов из серы и адского огня?

– Да.

– Демонов, которые подчиняются…

– Да.

– Тех самых, которые…

– Да, – повторила я в третий раз.

От одной этой темы мутило, а от мысли, что один из них пытает Рейеса… Не то чтобы этот гад не заслужил немножко помучиться, но все равно неприятно.

– Значит, они настоящие?

– Засчитаю как отрицательный ответ, – сказала я, чувствуя, как испаряются всякие надежды. – Видишь ли, мне кажется, что парочка из них меня преследует, и я надеялась, а вдруг ты знаешь что-то, чего не знаю я.

– Проклятье. – Пари задумчиво посмотрела в пол, потом снова на меня. Ну, мне так показалось. Трудно сказать, когда она в очках. – Минуточку, за тобой охотятся демоны?

– Вроде того.

Долго-долго она смотрела на меня. Достаточно, чтобы можно было счесть это невоспитанным. А потом опустила голову.

– Я ни разу ни одного не видела, – тихо сказала Пари, – но знаю, что есть… создания,

которые бродят в ночи. И я сейчас не о проститутках по соседству. Эти создания по- настоящему страшные, их невозможно забыть.

Я с любопытством подняла голову:

– А конкретнее?

– Когда мне было четырнадцать, ко мне с ночевкой пришли несколько подруг. Ну и, как все четырнадцатилетние девчонки, мы решили провести сеанс – вызвать духов, короче говоря.

– Ясно. – Нюхом чую, история хэппи-эндом не кончится.

– Мы спустились ко мне в подвал и начали. Говорили всякие «заклинания», вызывали духов, и тут я что-то почувствовала. Какое-то присутствие.

– Вроде призрака?

– Нет, – Пари покачала головой. – По крайней мере, я так не думаю. Призраки холодные. А это… просто было там и все. Я чувствовала, как оно трется об меня, как собака.

– Пальцами одной руки она обхватила предплечье другой. Видимо, воспоминание приятным не было. Ее мелко трясло с головы до ног. – Конечно, никто, кроме меня, ничего не почувствовал. Пока я кое-что не сказала. – Она подняла на меня глаза в очках, но я и так знала, что в ее глазах горит предупреждение. – Никогда не говори группе четырнадцатилетних девчонок, которые вызывают духов в темном подвале, что кто-то об тебя потерся. Ради собственной же безопасности.

Я усмехнулась:

– Обещаю. Что же произошло?

– Они вскочили, завизжали и бросились к лестнице. Естественно, тут и я перепугалась и тоже побежала.

– Естественно.

– Мне просто хотелось убраться подальше от того, что материализовалось у меня в подвале. Поэтому я неслась так, будто у меня есть причина жить, несмотря на все мои суицидальные наклонности.

Пари была готкой еще тогда, когда быть готом не было круто. Собственно, как и сейчас.

– Добравшись до верхней ступеньки, я уже решила, что никто ни в чем меня не заподозрил. А потом услышала рычание. Глубокий, гортанный звук. Не успела я понять, что происходит, как уже полпути пролетела вниз по лестнице, вывихнув запястье и ударившись ребрами. Не оглядываясь, я пыталась выбраться из подвала, подняться обратно наверх. Какое-то время ушло на то, чтобы понять: я не упала – кто-то тянул меня за ноги. – Пари подняла ногу, расстегнула высокий, до колена, сапог и показала мне неровный шрам на голени, который смахивал на отметины от когтей. – Никогда в жизни так не боялась, как тогда.

– Чертово дерьмо, Пар! А дальше что?

– Когда папа узнал, почему мы все орем, он спустился в подвал, чтобы доказать нам, что там ничего нет.

– И?

– Там ничего не было, – пожала плечами Пари.

– Ты ему рану показала?

– Нет, черт возьми. – Она так сильно затрясла головой, словно я спросила, ест ли она на завтрак ребятишек. – К тому времени родители уже занесли меня в картотеку на букву «Ф» как «фрика обыкновенного». Не хотелось подтверждать из подозрения.

– Чертово дерьмо, Пар, – повторила я.

– И не говори.

– А почему ты думаешь, что это был демон?

– Ничего подобного. Это был не демон. То есть я не думаю, что это был демон. Это было что-то другое.

– С чего ты взяла?

Пари покрутила кожаные ремешки на запястье.

– Скорее всего с того, что я знаю его имя. На секунду я застыла, потом попросила:

– Повтори.

– Помнишь, что я тебе рассказывала о своем несчастном случае? – Она посмотрела на меня, сдвинув брови.

– Конечно.

Пари погибла в автокатастрофе, когда ей было шесть. Слава Богу, усердные спецы из неотложки вернули ее. После этого она и стала видеть ауры, в том числе ауры умерших. Она узнала, что если у ауры сероватый оттенок и она непривязана к телу, то это аура того, кто умер. Иными словами – призрак.

– Когда я умерла, меня ждал дедушка.

– Помню, – сказала я, – но, к счастью, он послал тебя обратно. Я передам ему корзину фруктов, когда отправлюсь на небеса.

Пари потянулась ко мне и сжала мою руку в приливе благодарности. Я смутилась.

– Я видела его лишь однажды, – продолжала она, обеими руками держа бутылку с водой. – Единственное, что я о нем помню, – у него были немецкие доги выше меня. И все равно я без тени сомнения знала, что передо мной мой дедушка. Когда он мне сказал, что мое время еще не пришло и я должна вернуться, меньше всего мне хотелось от него уходить.

– Ну, лично я рада, что он отправил твою задницу обратно сюда. Потому что ты бы весь рай на уши поставила.

– Наверное, ты права, – улыбнулась Пари. – Но я никогда не рассказывала тебе странную часть этой истории.

– Большинство людей находят околосмертные переживания странным.

– Верно, – усмехнулась она.

– Значит, у тебя еще круче?

– Намного круче. – Несколько мгновений Пари колебалась, потом глубоко вздохнула и уставилась на меня. – По пути назад, ну, на Землю, я кое-что слышала.

Это уже что-то новенькое.

– Что именно?

– Голоса. Я слышала разговор.

– Ты подслушивала? – спросила я, немного удивившись тому, что такое возможно. – Подслушивала разговор небесных жителей?

– Можешь и так назвать, но я же не специально это сделала. Весь разговор я услышала в одно мгновение. Как будто он просто появился у меня в голове. И я прекрасно знала, что для моих ушей он предназначен не был. Знала, что это опасная информация. Я узнала имя кого- то настолько могущественного, что он может вызвать конец света.

– Конец света? – переспросила я, пытаясь сглотнуть тяжелый комок.

– Знаю я, как это звучит, уж поверь. В общем, в разговоре упомянули, что этот кто-то

сбежал из ада и родился на Земле.

За миллисекунду мой пульс так ускорился, что в животе закололо.

– Еще сказали, что он в состоянии уничтожить мир, начать апокалипсис, если захочет.

У меня был только один знакомый, сбежавший из ада и родившийся на Земле. Разумеется, я знала, что он могущественный, но понятия не имела, что ему хватит сил вызвать хренов апокалипсис. Но если подумать, у кого еще может хватить на это сил? Мне определенно надо поднатаскаться в деле допросов.

– И в тот раз, когда мы вызывали духов, со всей своей подростковой мудростью я решила вызвать его.

У меня отвисла челюсть. Немножечко.

– Ну да. Ведь все на свете сгорают от желания вызвать того, кто может порешить все живое на Земле.

– Вот именно, – сказала Пари, игнорируя мой сарказм. – Я подумала, что могу как-то убедить его не делать этого. Ну, знаешь, воззвать к его разуму.

– И как? Сработало?

Пари скорчила мне гримасу.

– Мне было четырнадцать, всезнайка.

Я попыталась рассмеяться, но помешал комок в горле, превратившийся в глыбу.

– Так значит, он устроит тут апокалипсис?

– Чем ты слушаешь? – Пари недовольно поджала губы. – Я сказала, что он достаточно силен, чтобы устроить апокалипсис.

Ладно, согласна: это плюс. Никаких тебе пророчеств о массовом уничтожении.

– В общем, в тот вечер я призвала его. По имени.

От предвкушения мои руки и ноги покрылись мурашками. Или меня опять нашел мертвый парень из багажника. На всякий случай я осмотрелась по сторонам.

– Но, как я уже сказала, – продолжала Пари, – он не то, что ты думаешь. Он не демон.

– Знаешь, мне от этого не легче.

– Судя по тому разговору, он не какой-то там простой демон. Он что-то большее. Ну да, так и есть.

– Пари, – я теряла терпение, – как его зовут?

– Не скажу ни за какие коврижки, – ответила она, явно желая меня подразнить.

– Пари.

– Нет. – Она снова стала серьезной. – Вслух я этого не говорю. С того самого дня.

– Вот оно что, понятно. Тогда…

Не успела я договорить, Пари уже что-то нацарапала на клочке бумаги.

– Держи, только не произноси вслух. У меня такое чувство, что ему не очень-то нравится, когда его призывают.

Я взяла бумажку. Руки тряслись сильнее, чем мне бы хотелось. Прочитав имя, я тихо выдохнула. Рейазиэль. Рейаз… Рейес. Сын Сатаны.

– Это значит «прекрасный», – сказала Пари, пока я снова и снова перечитывала написанное. – Не знаю, кто он такой, – продолжала она, не подозревая о моем ступоре, – но там, на другой стороне (ты понимаешь, что я имею в виду), он вызвал настоящий переполох. Хаос. Беспорядки. Панику.

Да уж. Похоже на Рейеса. Проклятье.