Л.В. СЕРДЮК
Сердюк Л.В., доктор юридических наук, профессор кафедры уголовного права Уфимского юридического института МВД России.
В статье рассматриваются вопросы, связанные с социальной справедливостью, выступающей в качестве цели уголовного наказания и в качестве принципа уголовного и уголовно-процессуального законодательства.
Ключевые слова: социальная справедливость, принцип, законность, справедливость приговора, уголовное наказание.
The article examines the issues related to social justice, serving as the purpose of criminal punishment and as the principle of criminal law and criminal procedural legislation.
В юридической литературе активизировалась дискуссия о роли социальной справедливости в системе практики борьбы с преступностью и особенно о целесообразности ее существования в уголовном законе в качестве приоритетной цели назначения наказания. В уголовном законодательстве советского периода вопрос о восстановлении социальной справедливости как цели наказания не ставился. В законе указывалось лишь на "восстановление нарушенного права". Несмотря на декларативный характер этой цели в связи с практической невозможностью ее достижения в момент вынесения уголовного наказания она, как представляется, была сформулирована более определенно, чем это сделано в современном уголовном законе. Дело в том, что понятие "восстановление нарушенного права" акцентирует внимание на правах и законных интересах потерпевшего. Современный же закон формулирует цель уголовного наказания "восстановление социальной справедливости" двусмысленно. Не случайно суды сегодня понимают эту цель лишь как указание на вынесение справедливого наказания виновному. Восстановление нарушенных преступлением прав и законных интересов потерпевшего лежит на совести подсудимого (осужденного) и на его возможности загладить причиненный вред. Неопределенность цели "восстановление социальной справедливости" при назначении наказания отмечена в юридической литературе многими учеными. Большинство из них просто не признают эту цель. "Выражение "социальная справедливость" лишено правового содержания", - пишут авторы учебника по уголовному праву. Они вообще считают, что "признание восстановления социальной справедливости приоритетной целью наказания фактически означает сведение целей наказания все к той же каре" <1>. -------------------------------- <1> Уголовное право России. Часть общая: Учебник для вузов / Отв. ред. Л.Л. Кругликов. М., 1999. С. 342. См. также: Курс уголовного права. Общая часть: Учебник для вузов / Под ред. Н.Ф. Кузнецовой и И.М. Тяжковой. М., 1999. Т. 2. Учение о наказании. С. 17.
Однако начинают появляться гораздо более жесткие суждения, касающиеся современных целей уголовного наказания. Например, профессор А.Г. Безверхов пишет: "Поскольку цель есть "предмет стремления, или то, что надо... осуществить", а перечисленные в законе "стремления" не осуществимы одновременно в полной мере, постольку правосудие не может ориентироваться одновременно на несколько не всегда взаимосвязанных между собой целей без вреда для процесса принятия судебного решения, и должно быть освобождено от такой обязанности" <2>. -------------------------------- <2> Безверхов А.Г. О законодательном закреплении дефиниции уголовного наказания // Российская юстиция 2010. N 12. С. 16.
Это мнение не ново. Аналогичной позиции придерживался С.В. Познышев, который еще в начале прошлого века доказывал, что "наказание может иметь лишь одну цель. Если поставить ему несколько целей, то они или объединятся в одной более общей цели, или, если останутся самостоятельными, будут в непримиримом противоречии и антагонизме друг с другом. Из каждой из них будут вытекать свои особые требования" <3>. -------------------------------- <3> Познышев С.В. Основные начала науки уголовного права. Общая часть уголовного права. М., 1912. С. 73.
А.И. Марцев вообще считает, что и цель исправления не принадлежит наказанию, а относится к "исполнению наказания с широкой системой форм и методов воспитательного воздействия на правонарушителя" <4>. -------------------------------- <4> Марцев А.И. Диалектика и вопросы теории уголовного права. Красноярск, 1990. С. 57.
По нашему мнению, бесцельным назначение наказания быть не может. Представленные в ст. 43 УК РФ цели наказания, на наш взгляд, не только не противоречат друг другу, но и дополняют друг друга. Каждая из названных в законе целей способствует достижению другой. В том числе и стремление суда к вынесению справедливого приговора должно способствовать достижению цели исправления виновного. Несправедливое наказание - либо слишком жесткое, либо неоправданно мягкое - может причинить вред не только частной, но и общей превенции. Прав, на наш взгляд, С.В. Максимов, который пришел к выводу, что "справедливость наказания означает его объективное "соответствие" характеру и степени тяжести преступления, за совершение которого оно назначается" <5>. Продолжая эту мысль, В.К. Дуюнов обосновывает наличие целей наказания в законе "необходимостью ориентировать правосудие в тех практических результатах, достижение которых является желательным посредством применения наказания" <6>. -------------------------------- <5> Максимов С.В. Цель в уголовном праве: методологические аспекты. Ульяновск, 2002. С. 109. Аналогичной позиции придерживается также Лопашенко Н.А. Парадоксы и проблемы законодательной регламентации принципов уголовного права и пути их преодоления: Уголовно-правовые, пенитенциарные принципы и их реализация: правотворческий, правоприменительный уровни. Ч. 1. Всероссийская научно-практическая конференция. Саратов, 2005. С. 64; и др. <6> Дуюнов В.К. Проблемы уголовного наказания в теории, законодательстве, судебной практике. Курск, 2000. С. 80.
По сути, от суда в данном случае требуется соблюдение не только принципа законности при назначении наказания, но и принципа справедливости. Эти принципы при вынесении приговора взаимосвязаны. Данное требование, на наш взгляд, является важным ориентиром для суда при назначении наказания, так как у нас уже имеется горький опыт вынесения якобы законных, но несправедливых и жестоких приговоров в не столь далеком прошлом. Об этом почему-то некоторые юристы не помнят, считая требование от суда справедливости при назначении наказания излишним. Справедливость - это общий принцип уголовного законодательства, закрепленный в ст. 6 УК РФ, являющийся одновременно и целью при назначении наказания. На наш взгляд, он включает в себя все остальные принципы уголовного законодательства: вины, законности, равенства граждан перед законом, гуманизма, а также связан с соответствующими функциями уголовного права <7>. Очевидно, что основным критерием реализации всех этих принципов является содержание уголовного закона и его применение на стадии назначения наказания. При этом главная ответственность за соблюдение принципа справедливости лежит именно на судье при вынесении приговора, так как закон предоставляет ему альтернативу не только при определении вида и размера наказания, но и в предоставлении подсудимому определенных в законе льгот, где судебное решение может быть не вполне справедливым в зависимости от субъективного мнения судьи. -------------------------------- <7> Подробнее об этом см.: Разгильдиев Б.Т. Задачи уголовного права Российской Федерации и их реализация. Саратов, 1993. С. 46.
Например, женщине, осужденной к шести годам лишения свободы за растрату и присвоение имущества, имеющей трех малолетних детей, отсрочка исполнения наказания в виде лишения свободы не была назначена. Женщине, совершившей ДТП по неопытности в вождении автомобиля, в результате которого один человек погиб, другому причинен тяжкий вред здоровью, отсрочка исполнения наказания назначена в связи с наличием у нее ребенка. По нашему мнению, принцип законности в данном случае соблюден, но нарушен принцип справедливости. Ссылка суда на то, что первое преступление совершено умышленно и срок наказания не позволяет применить ст. 82 УК РФ, а второе преступление совершено по неосторожности, носит, на наш взгляд, формальный характер. Закон не может учесть всех обстоятельств совершаемых преступлений. Но судья обязан принять справедливое решение, давая правовую оценку не только характера вины, но и последствий преступления, степени пользы многодетной матери для общества, так как судья руководствуется не только законом, но и своим правосознанием. В отношении виновницы ДТП нужно, видимо, смотреть на то, что заставило ее сесть за руль, не умея управлять автомобилем. Хотя автодорожные преступления во всех случаях признаются совершенными по неосторожности, однако, когда виновный сел за руль практически впервые, или не имея прав, или имея купленные права, либо в состоянии алкогольного (наркотического) опьянения, происшествие с человеческими жертвами, на наш взгляд, должно признаваться совершенным с косвенным умыслом, а не по неосторожности. В этих случаях, садясь за руль источника повышенной опасности, субъект не может не сознавать, что поступает опасно для окружающих. Это означает, что он предвидит возможный преступный результат, а следовательно, небрежность исключается. Остается еще один вид неосторожной формы вины - преступное легкомыслие. Но и этот вид неосторожной вины здесь не может быть признан, так как в данном случае требуется, чтобы лицо, сознавая опасность своих действий, рассчитывало на собственные реальные возможности не допустить происшествие. Фактически в данном случае таких возможностей у водителя нет, что исключает неосторожную вину. Мы же не признаем причинение смерти по неосторожности, если лицо, впервые взявшее ружье в руки, находясь в состоянии алкогольного опьянения, попыталось сбить выстрелом яблоко с головы человека. Здесь косвенный умысел, при условии, если мы не докажем прямого умысла на убийство. Аналогично, на наш взгляд, следует признавать автодорожную аварию с человеческими жертвами или причинившую тяжкий вред здоровью, совершенной с косвенным умыслом, если она произошла при вышеназванных обстоятельствах, со всеми вытекающими отсюда юридическими последствиями. Иначе при современном беспределе на автодорогах мы так и будем за гибель двух и более человек при любой автоаварии назначать виновному два года лишения свободы условно, что часто вызывает справедливое недовольство законопослушной части населения. В феврале 2009 г. состояние опьянения лица, управляющего автомобилем, введено в состав ст. 264 УК РФ в качестве отягчающего обстоятельства с соответствующим усилением наказания. Представляется целесообразным ч. ч. 2, 4 и 6 данного состава дополнить квалифицирующим признаком: "либо не имеющим прав на управление автомобилем, а равно не выполнившим норматив практики вождения автомобиля". Практика показывает, что принцип справедливости часто нарушается еще задолго до вынесения приговора, уже на стадии возбуждения уголовного дела. Это происходит не только по причинам, связанным с несовершенством законодательства и коррупцией, но и с формальным подходом к исполнению закона лиц, призванных бороться с преступностью. Речь идет не о тех уголовных делах, которые не возбуждаются по указанным причинам, а о тех, которые возбуждаются, когда для этого фактически нет оснований. На практике произошел следующий факт: пожилая, неграмотная женщина, жительница деревни, имеющая трех малолетних детей, принесла взятку молодому следователю милиции в сумме пятьсот рублей, умоляя освободить ее мужа, задержанного за хулиганство. Женщина ссылалась на то, что муж единственный кормилец семьи, а сама она больна и не в состоянии справиться с домашним хозяйством. Следователь пригласил в кабинет понятых, задержал ее и возбудил уголовное дело за покушение на дачу взятки. На наш взгляд, в данном случае не следовало возбуждать уголовное дело на основании ч. 2 ст. 14 УК РФ, учитывая малозначительность деяния, не представляющего общественной опасности, в том числе учитывая личность виновной и сопутствующие обстоятельства. Закон не всегда учитывает смягчающие обстоятельства, хотя их наличие может существенно влиять на реализацию принципа справедливости и в момент предъявления обвинения, и при назначении наказания. Например, представляется не вполне справедливым нашумевшее в средствах массовой информации задержание с последующим арестом в Москве пожилой женщины Н. с обвинением в совершении покушения на продажу своего ребенка. Н. приехала с Украины в Москву на заработки, оставив дома троих детей, и попала в сложную жизненную ситуацию. Преступление заключалось в том, что в Москве она не заработала денег, но родила четвертого внебрачного ребенка, и ее уговорили отдать его в богатую семью. На эти действия ее спровоцировал за несколько недель до родов московский предприниматель, уговорив отдать ребенка ему в семью на воспитание. Он предложил Н. вознаграждение за то, что она ребенка выносит, но вскоре передумал и втайне от Н. заявил в правоохранительные органы о том, что женщина пытается продать ему своего ребенка. Работники правоохранительных органов ждали момента, когда женщина ребенка родит, чтобы поймать ее за руку в момент попытки передачи ребенка и получения обещанных денег. После родов на мать были надеты наручники и ей с трудом дали свидание даже с ее мужем. На наш взгляд, несмотря на несомненную аморальность поступка Н., состав покушения на продажу ребенка в данном случае носит формальный характер. Договор о передаче ребенка был заключен по инициативе заявителя еще задолго до родов, и женщина вынашивала ребенка фактически в роли суррогатной матери, собираясь отдать его в хорошую, с достатком семью. В этом случае финансовая помощь предоставлялась ей по предварительному договору для поддержания и восстановления ее здоровья. Диспозиция ст. 127.1 УК РФ определяет данное преступление в трех словах "купля-продажа человека". Указанная статья предусматривает двенадцать отягчающих обстоятельств и не предусматривает ни одного обстоятельства, смягчающего вину. Это представляется несоответствующим принципу справедливости. Даже за умышленное убийство предусмотрено три состава, смягчающих ответственность (ст. ст. 106 - 108 УК РФ). Закон не разъясняет также само понятие продажи ребенка. Неясно, есть ли отличие продажи украденного ребенка лицами, делающими на этом бизнес, от передачи его матерью в другую семью вследствие сложившихся обстоятельств, что может происходить в интересах ребенка. Далее смотрим санкцию части 2 указанной статьи, которая предъявляется роженице в качестве обвинения. Она предусматривает от 3 до 10 лет лишения свободы. Если вина лишь в том, что женщина не оставила ребенка в роддоме и не отказалась от предложенных ей по договору денег, то это вряд ли заслуживает столь длительного срока лишения свободы. Данная санкция вполне справедливо должна относиться к тем, кто продает краденых детей, не заботясь об их судьбе. Это преступление действительно относится к разряду тяжких. "Всякое наказание, не вытекающее из абсолютной необходимости, - писал Ш. Монтескье, - является тираническим" <8>. Даже убийство матерью новорожденного ребенка (ст. 106 УК РФ) имеет максимальное наказание только до 5 лет лишения свободы. Где же здесь законодательная логика? -------------------------------- <8> Беккариа Ч. О преступлениях и наказаниях. М.: ИНФРА-М, 2004. С. 91.
Прав, на наш взгляд, профессор С.С. Босхолов: "Призывы к войне с преступностью, усилению борьбы с ней... ставят перед органами уголовной юстиции, государством и обществом несодержательную цель. Они не только дезориентируют, но и дезорганизуют их деятельность по обеспечению безопасности и правопорядка, влекут, как правило, массовые нарушения законности, прав и свободы граждан" <9>. -------------------------------- <9> Босхолов С.С. Основы уголовной политики. М.: Юрлитинформ, 1999. С. 39.
Затронем еще один спорный вопрос, связанный с принципом справедливости, адресованный законодателю. Является нецелесообразным, на наш взгляд, возвращение в состав убийства (ч. 2 ст. 105 УК РФ) квалифицирующего признака "по мотиву кровной мести". Этот отягчающий признак убийства существовал в Уголовном кодексе РСФСР 1960 г., не был включен в Кодекс 1996 г. и введен в указанный состав в июле 2007 г. в связи с усилением борьбы с пережитками местных обычаев. Кровная месть - это обычай, который, каким бы он ни был отрицательным, по нашему мнению, в принципе не может выступать в качестве отягчающего вину мотива в конкретном преступлении. Обычаи существуют у определенных народностей веками. С отдельными из них, видимо, нужно бороться методами воспитания, но сегодняшнее поколение не виновно в том, что кровная месть введена в ранг обычая. Человек оказывается между двух противоположных требований. Никто из членов группы (народности) не вправе нарушить обычай, так как будет нравственно осужден своим окружением, а иногда не сможет даже жить в своем поселении. В отличие от обычной бытовой мести, которая не связана с обычаями и традициями, а возникает на низменной почве, на основе отрицательных личностных качеств конкретного человека, кровная месть обязывает человека совершить возмездие в силу неписаной нормы поведения, действующей часто сильнее закона. Например, в 1981 году в Волгоградской области чеченец разыскал (через два года поисков) земляка - убийцу своего брата, вызвал его на поединок на ножах и убил в честном бою на почве кровной мести. Убийца даже не пытался скрываться от правосудия, заявив на следствии, что он выполнил свой долг перед своим родом и иначе поступить просто не мог. Волгоградский областной суд, оценив обстоятельства, заставившие человека совершить убийство и характер убийства, справедливо, на наш взгляд, приговорил его по ст. 102 УК РСФСР, предусматривавшей смертную казнь, лишь к 10 годам лишения свободы, т.е. фактически как за убийство, совершенное без отягчающих обстоятельств. Это свидетельствует о том, что решение судьи может быть справедливее самого закона. Социальная справедливость в борьбе с преступностью связана не с жестокостью закона, а с неотвратимостью наказания независимо от социального статуса виновного. Данный принцип существует в уголовном праве России уже на протяжении многих десятилетий, но мы до сих пор далеки от его исполнения. Это во многом связано с лоббированием ключевых изменений в уголовном законодательстве, принимаемых без учета мнения ведущих ученых-криминологов. С.Ф. Милюков справедливо пишет о том, что "эволюционный подход к уголовному праву, состоявший в глубоком изучении законодательных конструкций, периодически сменялся на диаметрально противоположный, предполагающий скачкообразное обновление уголовно-правовой материи с полным отрицанием сложившейся правовой традиции" <10>. -------------------------------- <10> Милюков С.Ф. Кризисные явления в уголовно-правовой политике России // Криминология вчера, сегодня, завтра. Труды С.-Петербургского криминологического клуба. 2003. N 1 (6). С. 43.
В результате изначально ориентированное на справедливую, гуманную политику законодательство в сфере борьбы с преступностью стало фактически однобоко гуманным, а потому не всегда справедливым. Это относится и к законодательным манипуляциям, связанным с конфискацией имущества, и с содержанием Федерального закона от 7 апреля 2010 г. N 60-ФЗ "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации" <11>, изменившего порядок применения залога в качестве меры пресечения, где, на наш взгляд, также нарушены принципы равенства и справедливости. Теперь ходатайствовать перед судом о применении меры пресечения в качестве залога в установленном размере 100 или 500 тыс. руб. могут подозреваемый и обвиняемый, а судьи, как показывает практика, решая вопрос о санкции на меру пресечения, далеко не всегда вникают в проблемы следствия. -------------------------------- <11> Российская газета. 2010. 9 апреля.
Однако суть не только в том, что это решение законодателя будет мешать объективному расследованию наиболее серьезных экономических преступлений и создаст условия опасным преступникам уходить от наказания, оставаясь до суда на свободе. Мы согласны с мнением профессора В. Быкова о том, что "этот Закон о залоге лишний раз напомнит гражданам России о серьезном социальном расслоении, о существующем социальном неравенстве, которое, даже несмотря на кризис, все возрастает в России" <12>. -------------------------------- <12> Быков В. Новый закон о залоге как мера пресечения // Законность. 2010. N 9. С. 29.
Таким образом, мы приходим к выводу: справедливость в сфере борьбы с преступностью является не только принципом важным, но и необходимым при формировании законодательства и при совершении любых процессуальных действий, способствующих построению правового государства в России. В связи с этим представляется вполне оправданным и законодательное закрепление социальной справедливости в качестве приоритетной цели при назначении уголовного наказания, так как только при условии справедливого приговора возможно достижение ресоциализации осужденного, воспитательное воздействие приговора на неустойчивых лиц и моральное удовлетворение потерпевших.
ПРОБЛЕМА СООТНОШЕНИЯ ПОНЯТИЙ "ЮРИДИЧЕСКИЙ ФАКТ";,
|
