А.А. ГУРОВ
Гуров А.А., ведущий консультант Верховного Суда РФ.
Статья А.А. Гурова затрагивает дискуссионный вопрос о действии положений Уголовного кодекса РФ об обратной силе закона в связи с бланкетностью уголовно-правовых норм. Автор обосновывает и развивает позицию, согласно которой изменяющиеся нормы отраслевого законодательства, к которым отсылают статьи Особенной части УК РФ с бланкетными диспозициями, как включенные в процесс правоприменения, обладают ретроактивными свойствами и могут обусловливать придание уголовному закону обратной силы. Подтверждение своей точки зрения автор находит в сложившейся достаточно обширной судебной практике.
Обратная сила закона, предусматривающего ответственность в публичной сфере, присуща различным отраслям права, о чем свидетельствует закрепление соответствующего правила в ст. 54 Конституции РФ. Согласно данной норме закон, устанавливающий или отягчающий ответственность, обратной силы не имеет. Если после совершения правонарушения ответственность за него устранена или смягчена, применяется новый закон. Приведенное положение основано на нормах международного права, в частности ст. 15 Международного пакта о гражданских и политических правах и ст. 7 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. Применительно к уголовно-правовой сфере его содержание конкретизировано в ст. 10 УК РФ, согласно ч. 1 которой уголовный закон, устраняющий преступность деяния, смягчающий наказание или иным образом улучшающий положение лица, совершившего преступление, имеет обратную силу, т.е. распространяется на лиц, совершивших соответствующие деяния до вступления такого закона в силу, в том числе на лиц, отбывающих наказание или отбывших наказание, но имеющих судимость. Уголовный закон, устанавливающий преступность деяния, усиливающий наказание или иным образом ухудшающий положение лица, обратной силы не имеет. Вопросы о том, какой уголовный закон устраняет преступность деяния, смягчает наказание или иным образом улучшает положение лица, детально рассмотрены в литературе <1>, поэтому научный и практический интерес преимущественно вызывают случаи, когда в комплексе с уголовным законом подлежит применению законодательство иной отраслевой принадлежности, включенное в уголовно-правовое регулирование; когда изменяется не только собственно уголовный закон, но и то положительное законодательство, к которому отсылают бланкетные нормы УК РФ. -------------------------------- <1> Блум М.И., Тилле А.А. Обратная сила закона. М., 1969; Медведев А.М. Пределы действия УК РФ. М., 1998; Попов А.Н. Уголовный закон и его обратная сила. СПб., 1998; Якубов А.Е. Обратная сила уголовного закона. М., 2003.
Так, К. был признан виновным <2> в незаконном сбыте героина массой 0,375 г. Преступление совершено 23 января 2003 г., т.е. до вступления в силу 11 мая 2004 г. Федерального закона N 162-ФЗ от 8 декабря 2003 г. в части изменения редакции ст. 228 УК РФ и дополнения УК РФ статьей 228.1. Согласно носящей рекомендательный характер Сводной таблицы заключений Постоянного комитета по контролю наркотиков об отнесении к небольшим, крупным и особо крупным размерам количеств наркотических средств, психотропных и сильнодействующих веществ, обнаруженных в незаконном хранении или обороте, примененной судом в данном деле, указанное количество героина отнесено к особо крупному размеру, вследствие чего К. был осужден по ч. 4 ст. 228 УК РФ к 7 годам лишения свободы. -------------------------------- <2> Архив Верховного Суда РФ. Надзорное производство N 82-Д06-20.
Ко времени рассмотрения дела в кассационном порядке упомянутые поправки в уголовное законодательство вступили в силу, и суд кассационной инстанции переквалифицировал действия К. с ч. 4 ст. 228 УК РФ на ч. 1 ст. 228.1 УК РФ (в ред. ФЗ N 162-ФЗ от 8 декабря 2003 г.). При этом было отмечено, что в соответствии с Постановлением Правительства РФ от 6 мая 2004 г. N 231 героин массой 0,375 г не образовывал ни особо крупный, ни крупный размер наркотических средств, поэтому действия К. подлежали переквалификации на ч. 1 ст. 228.1 УК РФ как незаконный сбыт наркотических средств. Президиум Курганского областного суда оставил решение суда без изменения, мотивируя это тем, что размеры средних разовых доз установлены, как это следовало из названия упомянутого Постановления Правительства РФ от 6 мая 2004 г. N 231, исключительно для целей ст. 228.1 УК РФ и не могли быть распространены на уголовно-противоправные деяния, совершенные до вступления его в силу. Было, в частности, указано, что "понятия крупного и особо крупного размера наркотических средств, установленные новым уголовным законом, являются неотъемлемой его частью как единого целого и не могут быть применены в отрыве от них к нормам ранее действовавшего уголовного закона". Надзорным Определением Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ постановление президиума оставлено без изменений. Обосновывая принятое решение, Судебная коллегия сослалась на аргументы, аналогичные приведенным в Постановлении президиума Курганского областного суда, указав, в частности, что "средние разовые дозы наркотических средств и психотропных веществ были утверждены... именно для целей статей 228, 228.1 и 229 УК РФ (в редакции ФЗ N 162-ФЗ от 8 декабря 2003 г.)". Однако во всех приведенных решениях судами оставлено без внимания, что санкция ч. 1 ст. 228.1 УК РФ (в редакции ФЗ N 162-ФЗ от 8 декабря 2003 г.) предусматривает наказание в виде лишения свободы на срок от 4 до 8 лет и соответствующий штраф, тогда как по ч. 4 ст. 228 УК РФ (в редакции ФЗ N 63-ФЗ от 13 июня 1996 г.) виновному могло быть назначено только лишение свободы на срок от 3 до 7 лет. Поскольку в нарушение ч. 1 ст. 10 УК РФ квалификация действий К. по новому закону ухудшала его положение, она не могла быть произведена. Анализ сформулированных в указанных судебных решениях выводов о недопустимости квалификации действий К. по закону времени их совершения приводит к необходимости постановки вопроса о придании обратной силы уголовному закону, бланкетная норма которого отсылает к положениям иного законодательства <3>. Использование подобного приема юридической техники наполняет уголовно-правовую норму динамичным содержанием, обусловленным тем, что при кажущейся внешней неизменности текста статьи Особенной части УК РФ раскрытие конкретного признака состава преступления "зависит от другой, в большинстве случаев подзаконной нормы, относящейся к иной отрасли права" <4>. Такая норма вовлекается в уголовно-правовое регулирование, и, в частности, в применение уголовно-правовых норм, опосредованно, через бланкетную диспозицию статьи Особенной части УК РФ, в силу непосредственных указаний на то в уголовном законе. -------------------------------- <3> Для целей настоящей работы мы будем называть такое законоположение адресным законом. <4> Кудрявцев В.Н. Общая теория квалификации преступлений. М., 1972. С. 131.
На более высоком уровне абстракции применение уголовного права, наряду с собственно правовыми нормами, правоотношениями и актами реализации прав, представляет собой один из элементов механизма правового регулирования, который также выступает заключительной стадией процесса правового регулирования <5>. Категории механизма и стадий правового регулирования позволяют определить "точки соприкосновения" и специфику взаимодействия уголовного и адресного законов в процессе уголовно-правового регулирования. Как уже было указано, в большинстве случаев подобное взаимодействие инициируется в стадии применения уголовного закона, которая сама может быть представлена в виде нескольких этапов: а) установление и анализ фактических обстоятельств дела; б) раскрытие и характеристика содержания уголовно-правовой нормы; в) квалификация преступления; г) принятие и вынесение решения по делу. -------------------------------- <5> См., напр.: Теория государства и права: Учебник для вузов / Под ред. проф. М.М. Рассолова. 2-е изд., перераб. и доп. М.: ЮНИТИ-ДАНА; Закон и право, 2004. С. 442 - 446; Алексеев С.С. Право: азбука - теория - философия: Опыт комплексного исследования. М.: Статут, 1999. С. 364 - 365; Теория государства и права: Курс лекций / Под ред. Н.И. Матузова и А.В. Малько. 2-е изд., перераб и доп., М., 2001. С. 728; Общая теория государства и права. Академический курс. Т. 2 / Под ред. проф. М.Н. Марченко. М.: Зерцало, 1998. С. 439; Кудрявцев В.Н. Общая теория квалификации преступлений. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Юристъ, 2006. С. 13; Поляков А.В. Общая теория права: Курс лекций. СПб.: Юридический центр Пресс, 2003. С. 615 - 621.
Ранее отмечалось, что применительно к поставленной проблеме "отдельные признаки составов преступлений описываются не в уголовном законе, а в нормах иных отраслей законодательства" <6>, поэтому можно утверждать, что адресный закон способствует раскрытию и характеристике содержания уголовно-правовой нормы, а следовательно, и установлению содержания конкретного признака или признаков состава преступлений, без чего немыслима правильная квалификация деяния. В этом отношении справедливы слова В.Н. Кудрявцева о том, что "уяснение правовых норм может привести к выводу, вообще исключающему какую-либо квалификацию по конкретному закону, предусматривающему уголовную наказуемость" <7>. Включение же положений законодательства, отличного от уголовного, в процесс уголовного правоприменения (и в целом уголовно-правового регулирования) осуществляется, как правило, через определение перечня и характера уголовно наказуемых действий и установление объема уголовно-противоправного поведения <8>. -------------------------------- <6> Соковых Ю.Ю. Информатизация квалификации преступлений. Теоретико-правовые аспекты. М.: ИКАР, 1998. С. 197. <7> Кудрявцев В.Н. Указ. соч. М., 2006. С. 14. <8> Куринов Б.А. Научные основы квалификации преступлений. М., 1976. С. 60 - 61.
Анализ приведенных доктринальных положений позволяет сделать вывод о том, что нормы иного законодательства оказывают действительный правовой эффект на применение уголовного закона. Вместе с тем нормы адресного закона также подвержены определенной динамике, поскольку они санкционируются, изменяются или прекращают действие сообразно развитию соответствующей отрасли права. Это предопределяет необходимость учета их изменившихся положений в процессе применения соответствующей нормы уголовного права, диспозиция которой отсылает к ним. При этом в процессе применения конкретной уголовно-правовой нормы (квалификации преступления) сохраняет нормативное значение и ст. 10 УК РФ <9> как норма общего характера. При этом она действует не дискретно, а постоянно и в полноценном взаимодействии и взаимообусловленности с нормой Особенной части УК РФ, носящей бланкетный характер и отсылающей к иному законодательству, которую также наполняет ретроактивной потенцией. -------------------------------- <9> Гаухман Л.Д. Квалификация преступлений. М., 2003. С. 278.
В Определении от 10 июля 2003 г. N 270-О Конституционный Суд РФ выразил правовую позицию, согласно которой оспариваемые "нормы ст. 10 УК РФ и ст. ст. 396, 397 УПК РФ о приведении приговоров в соответствие с действующим законом не исключают возможность придания обратной силы законам иной отраслевой принадлежности в той мере, в какой этими законами ограничивается сфера уголовно-правового регулирования. Далее суд резюмировал, что "декриминализация тех или иных деяний может осуществляться не только путем внесения соответствующих изменений в уголовное законодательство, но и путем отмены нормативных предписаний иной отраслевой принадлежности, к которым отсылали бланкетные нормы уголовного закона...". Сформулированная Конституционным Судом РФ позиция - противоположная той, которая была отражена в рассмотренном ранее деле К., - находит свое подтверждение и в судебной практике. Так, по делу Д., который осужден по ч. 4 ст. 228 УК РФ за незаконный сбыт 6 августа 2003 г. наркотических средств в особо крупном размере - героина массой 0,42 г, суд кассационной инстанции, так же как и в деле К., переквалифицировал действия виновного с ч. 4 ст. 228 УК РФ на ч. 1 ст. 228.1 УК РФ (в ред. ФЗ N 162-ФЗ от 8 декабря 2003 г.). Однако президиум Челябинского областного суда признал данное решение неправильным и переквалифицировал действия Д. с ч. 1 ст. 228.1 УК РФ на ч. 4 ст. 228 УК РФ (в редакции ФЗ N 63-ФЗ от 13 июня 1996 г.). В обоснование этого суд сослался на упомянутое Постановление Правительства от 6 мая 2004 г. N 231 и отметил, что героин массой 0,42 г не образует крупный размер, а следовательно, действия Д. правильно квалифицировать по ч. 2 ст. 228 УК РФ (в редакции ФЗ N 63-ФЗ от 13 июня 1996 г.). Таким образом, в делах Д. и К. при аналогичных фактических обстоятельствах суды приняли диаметрально противоположные с точки зрения ретроактивного действия уголовного закона решения. Возвращаясь к аргументам о необходимости квалификации действий лиц по ст. 228.1 УК РФ, приведенным в определении суда надзорной инстанции по делу К., проанализируем их с учетом сформулированных позиций. Во-первых, отмечалось, что Постановление Правительства от 6 мая 2004 г. N 231 (а следовательно, и Постановление Правительства от 7 февраля 2006 г. N 76) по своей правовой природе уголовным законом не является, а потому на него не могут быть распространены положения ст. 10 УК РФ об обратной силе. Однако данный довод сформулирован исключительно на позитивистских основаниях и в отрыве от того правового эффекта, который оказывают указанные постановления Правительства на применение уголовного закона. Содержащиеся в них предписания наполняют строго определенным содержанием такие квалифицирующие признаки состава незаконного сбыта наркотических средств, как "в крупном размере" и "в особо крупном размере". Сами по себе данные признаки не имеют конкретизации в уголовном законе, и ни одна статья УК РФ не позволит определить правоприменителю, какой вес того или иного наркотического средства или психотропного вещества признается крупным или особо крупным размером. Являясь динамичными, данные квалифицирующие признаки раскрывают свое содержание посредством отсылки к положениям иного законодательства, которые предопределяют ретроактивную потенцию собственно уголовного закона. Во-вторых, указывается, что упомянутые постановления Правительства оперируют различными критериями отнесения определенного веса наркотических средств к крупному или особо крупному размерам, что затрудняет выбор уголовного закона, подлежащего применению. Однако данное утверждение не вполне корректно, поскольку единственным критерием отнесения наркотического средства к крупному или особо крупному размеру выступает их вес. Различные редакции ст. 228 УК РФ и корреспондирующие ей подзаконные акты устанавливают лишь специальные правила соотнесения массы наркотического средства с конкретным квалифицирующим признаком. Таким образом, при наличии данных о весе наркотического средства правоприменителю не составит существенного труда определить, какому квалифицирующему признаку и в какой редакции закона он соответствует, и выбрать наиболее благоприятную для виновного норму, подлежащую применению. Системное толкование взаимосвязанных положений ст. 9 и ст. 10 УК РФ свидетельствуют о том, что уголовный закон как в целом, так и в отдельной части подлежит ретроактивному применению исключительно в случае, если этим улучшается положение лица, тогда как в противном случае сохраняет силу ранее действовавший уголовной закон - применительно к тем положениям, которые по сравнению с новым уголовным законом являются более благоприятными для лица. И наконец, третий аргумент сводился к тому, что в самом названии данных постановлений указано на невозможность их применения иначе как для целей ст. 228.1 и других статей УК РФ. С подобной постановкой вопроса вряд ли можно согласиться. Обоснование невозможности применения уголовного закона в том или ином аспекте посредством ссылки на юридическую технику давно и справедливо критикуется в литературе. Б.А. Куринов, в частности, отмечал, что "правовая сущность общественно опасного деяния определяется фактическими обстоятельствами преступления, а не особенностями его законодательной конструкции" <10>. -------------------------------- <10> Куринов Б.А. Указ. соч. С. 64.
Изложенное свидетельствует о том, что основания, по которым суд в деле К. пришел к выводу о возможности придания обратной силы новому уголовному закону, усилившему наказание, отнюдь не являются теоретически безупречными. Более того, она противоречит и практике Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ. Так, в определении по делу М. <11>, осужденного по ч. 4 ст. 228 УК РФ (в редакции ФЗ N 63-ФЗ от 13 июня 1996 г.) за незаконный сбыт 6 января 2003 г. мамфетамина (первитина) в крупном размере, судебная коллегия указала, что в соответствии с примечанием 2 к ст. 228 УК РФ и Постановлением Правительства от 6 мая 2004 г. N 231 размер сбытого наркотического средства не признавался крупным. "Содеянное М. надлежало квалифицировать по ч. 2 ст. 228 УК РФ (в редакции ФЗ N 63-ФЗ от 13 июня 1996 г.)", а не по ч. 1 ст. 228.1 УК РФ (в ред. ФЗ N 162-ФЗ от 8 декабря 2003 г.). Обстоятельства дела Т. <12> являлись, по сути, аналогичными с обстоятельствами дел Д., К. и М., и в этом случае Судебная коллегия усмотрела нарушение требований ст. 10 УК РФ о недопустимости придания обратной силы уголовному закону, ухудшающему положение лица, и квалифицировала действия Т., связанные с незаконным сбытом 16 декабря 2002 г. наркотического средства - героина массой 0,195 г, по ч. 2 ст. 228 УК РФ (в редакции ФЗ N 63-ФЗ от 13 июня 1996 г.). -------------------------------- <11> Архив Верховного Суда РФ. Надзорное производство N 49-Дп05-105. <12> Там же. Надзорное производство N 89-Д06-20.
Аналогичная судебная практика существует и в настоящее время. В частности, в Определении Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 1 марта 2007 г. по делу Б. <13>, признанного виновным по ч. 4 ст. 228 УК РФ, отмечено, что в соответствии с прим. 2 к ст. 228 УК РФ (в ред. ФЗ N 162-ФЗ от 8 декабря 2003 г.) размер наркотического средства, за незаконный оборот которого осужден Б., не образует крупного или особо крупного размера. Действия Б. подлежат переквалификации с ч. 4 ст. 228 УК РФ (в редакции ФЗ N 63-ФЗ от 13 июня 1996 г.) на ч. 2 ст. 228 УК РФ (в той же редакции), действовавшую на время совершения осужденным преступления и предусматривавшую более мягкое наказание в сравнении с ч. 1 ст. 228.1 УК РФ (в ред. ФЗ N 162-ФЗ от 8 декабря 2003 г.). -------------------------------- <13> Там же. Надзорное производство N 38-Д06-36.
Таким образом, с учетом приведенных теоретических выкладок и анализа сложившейся правоприменительной практики можно сделать вывод, что акты смежного законодательства в связи с включенностью их положений в процесс применения уголовно-правовой нормы обладают ретроактивной потенцией и могут обусловить действие обратной силы уголовного закона. Однако при этом важно акцентировать внимание на том, что вопрос о придании на основании ст. 10 УК РФ обратной силы неуголовному закону или иному нормативно-правовому акту, включенному в процесс уголовного правоприменения как таковому, по-видимому, является преждевременным. Изменение адресного закона оказывает влияние прежде всего на характеристику изложенных в уголовно-правовой норме признаков преступления, а через это - на ее применение.
|
