Военная база “Футенма”
17 апреля – 27 мая 2033 года
На следующий же день Ирвинг поставил Альберту первый тренировочный полет. Крупных разведывательных операций пока не планировалось, для регулярных рейдов хватало и одного звена (1), но "Грифоны" поднимались в воздух каждый день и при любой погоде.
Альберта это не удивило.
Появление ЭМИ-оружия десять лет назад внесло существенные коррективы в тактику и особенности ведения воздушного боя. К усиленной маскировке, маневрированию на дальних дистанциях и негласному правилу "первый обнаружил – первый ударил" добавилось требование "если тебя обнаружили – немедленно сокращай дистанцию". По сути, это был возврат к ближнему маневренному воздушному бою времен далекой Второй мировой, только с применением куда более совершенных боевых машин. ЭМИ не разбирал своих и чужих, а потому в бою на короткой дистанции применение импульсного оружия было равносильно самоубийству.
Ракеты, содержащие в себе источник ЭМИ, при взрыве генерили кратковременное электромагнитное поле, вырубающее всю радио- и электронную аппаратуру в радиусе действия. Радиосвязь, видеокамеры, навигационные системы, бортовые компьютеры, датчики скорости и высоты, электронные системы наведения оружия – все летело к чертям, превращая пилотов самых совершенных истребителей в беспомощных котят посреди кучи металла и пластика. В первые годы войны – с летальным исходом.
Первой гениальной разработкой Массачусетского технологического института стал материал, который, попав под воздействие импульса, создавал собственное электромагнитное поле. Внутри закрытой со всех сторон коробки, сделанной из этого материала, поля взаимно уничтожали друг друга и вся драгоценная электроника была в безопасности.
Руководство вооруженных сил США резво начало массовое производство военной техники с новым покрытием. Истребители, бомбардировщики, транспортники – все прятали в "анти-ЭМИ".
И тут вскрылась вторая проблема, куда более серьезная. Запертая в "ящике" электроника работала исправно, но не могла ни принимать информацию из внешнего мира, ни передавать ее. "Анти-ЭМИ" работал лучше любого глушителя, попросту не пропуская сигналы ни внутрь, ни наружу. Для пилота это означало полную слепоту и глухоту.
Способ защиты внешних датчиков до сих пор так и не изобрели. Было найдено временное решение проблемы, постепенно ставшее постоянным – за неимением лучшего. Все датчики попросту дублировались. При импульсной атаке они отключались и почти тут же заменялись на братьев-близнецов, до той поры надежно спрятанных под защитой "анти-ЭМИ"-покрытия.
На хороших боевых машинах таких "дублеров" было по два, а то и по три, но покрыть всю поверхность самолета датчиками было невозможно. А это означало, что истребитель мог выдержать три, максимум четыре атаки ЭМИ, после чего пилот должен был немедленно покинуть опасную зону и вернуться на базу. Если сумеет унести ноги.
Воздушный бой стал наступательным, агрессивным, контактным. Угроза применения ЭМИ вынуждала пилотов летать быстро, уметь уворачиваться, не выпускать противника из поля зрения и бить сразу на поражение. А этому летчиков давно уже не учили.
Тренировочные полеты стали острой необходимостью, и руководство ВСС США не жалело на них ни времени, ни топлива, ни самолетов. Неудивительно, что "Грифоны" летали ежедневно.
Альберт гадал, кого же майор поставит ему в пару. Летать вместе с Эммерсом он пока не надеялся, но очень рассчитывал попасть в звено Маэстро. К его удивлению и огорчению, на пути к ангарам его перехватила капитан Стоун:
– Доброе утро, лейтенант, – она протянула руку, и Альберт ответил на рукопожатие, пытаясь скрыть разочарование.
Они неспешно пошли рядом.
– Капитан, вы будете моим ведущим?
Леди отрицательно качнула головой. Светлая прядь выбилась из тугого хвоста и упала на лицо, и Альберт, заглядевшись на нее, споткнулся. Кэтрин Стоун была очень красивой женщиной. Раньше Альберт полагал себя недосягаемым для женских чар, но после знакомства с капитаном Стоун начал в этом серьезно сомневаться.
Губы Кэтрин тронула легкая понимающая улыбка. Альберт окончательно смутился и отвел взгляд.
– Нет, лейтенант, – пояснила наконец Леди. – У вас не будет постоянного ведущего. Привыкайте, – и добавила с неожиданно теплой улыбкой. – Кто знает, возможно, через пару дней вы поведете меня.
Альберт задумался, а потом неуверенно уточнил:
– Майор пытается подобрать мне пару?
– В нашей эскадрилье нет слетанных пар, – спокойно ответила Стоун. – И нет постоянных звеньев. Каждый летает с каждым. Полная взаимозаменяемость.
Юноша задумчиво кивнул. Подход был неожиданным, но интересным и давал эскадрилье дополнительные возможности для мгновенных перестроений и маневров. Хотя о полной взаимозаменяемости, конечно, не могло быть и речи. Альберт сомневался, что даже среди "Грифонов" найдется пилот, равный по мастерству Маэстро.
Тем не менее, Стоун сказала ему правду. За следующие три недели он перелетал со всеми, включая Эммерса. Убедившись, что не уступает никому, кроме высшего офицерского состава, Альберт вздохнул свободнее. Все-таки современные методы обучения в условиях искусственно смоделированных боевых ситуаций почти ничем не отличались от практики, как он и подозревал. И зря, конечно, этот Николай так презрительно отреагировал, когда узнал об отсутствии у него реальных боевых налетов.
Довелось ему посмотреть и на совместную тренировку Непобедимого звена – так ребята за глаза окрестили группу из Маэстро, Винга, Леди, Норд-Оста и Молчуна. К счастью, это случилось уже на исходе второй недели, когда Альберт окончательно осознал, что сможет летать с "Грифонами" и достоин занимать место в их рядах. Уже после учебного разбора он еще долго сидел в классной комнате и пересматривал запись со слеткой асов, стараясь проникнуть в самую суть каждого из них по манере пилотирования.
Он не признался бы даже себе, но его восхищали эти летчики. Вместе и по отдельности.
Холодное совершенство Леди.
Смертоносные виражи Молчуна.
Подавляющее превосходство и невероятная меткость Норд-Оста.
Потрясающая воображение скорость и реакция Винга.
И, конечно, торжество тактики, стратегии и высочайшего уровня пилотажа Маэстро.
Пусть не все ему нравились, пусть не всех он мог заставить себя уважать, как людей, – как учителям им не было равных.
Само собой, помимо полетов, учебы и прочих приятных вещей, существовали и неприятные.
Раньше у Альберта не было необходимости налаживать с кем-то отношения – он всегда держался особняком, стараясь свести контакты к необходимому минимуму: помощь в учебе, совместный разбор задания на тренажере и все в таком роде. Он быстро понял, что здесь так не получится. Какой бы огромной ни была база "Футенма", люди все же находились на ней в условиях полуизоляции. А это означало необходимость участия в жизни социума. То есть, говоря проще – общение.
Альберт мог решить математическую задачу практически любого уровня сложности, но простое взаимодействие между людьми, когда надо было говорить, пытаться понять, что движет собеседником, о чем он думает, чем живет, ставило его в тупик. В особенности если эти люди были не совсем обычными и не всегда следовали общепринятым нормам поведения. Каковыми являлись, как минимум, девяносто процентов населения базы и все "Грифоны" скопом.
Взять хотя бы этого русского. Совершенно непонятно, как он сюда попал. И дело даже не столько в том, что он русский (хотя в этом, конечно, тоже), но и в том, что человек с таким характером, по мнению Альберта, попросту не мог служить в ВВС. Николай Андреевич Корсаков-Шуйский, которого из-за совершенно непроизносимых имени и фамилии все звали просто Ник, явно страдал паранойей вкупе с пироманией. Ник всегда и везде ходил с зажигалкой и постоянно ею щелкал. И за год изводил на нее бензина, наверное, больше, чем эскадрилья – топлива на самолеты. Эта привычка была тем более неприятной, что Норд-Осту ничего не стоило щелкнуть у самого носа кого-то из своих. И почему-то, во всяком случае, Альберту так казалось, чаще всего Ник делал это именно у его носа.
А красавица Кэтрин и вовсе выбила его из колеи. Как-то раз Альберт возвращался к себе из тренажерного зала и стал свидетелем крайне неприятной ситуации. Кто-то из морских пехотинцев (двухметровый громила без малейших признаков интеллекта на лице) зажал Леди в углу с самыми недвусмысленными намерениями. Альберт не любил физические упражнения, тренировался всегда только для того, чтобы сдавать необходимые нормативы, а драки и вовсе считал примитивнейшим способом решения проблем. Но он все же готов был броситься на помощь, понимая, что у него нет шансов против этой горы мышц, когда услышал ровный и совершенно не испуганный голос Стоун.
– Новенький? – равнодушно спросила она морпеха.
– Я так и думал, что тебе хочется свежего мясца, цыпочка, – гоготнул тот.
Стоун вздохнула, а потом "морского котика" развернуло, так что Альберт не увидел толком, что же произошло, услышал только тошнотворный звук, словно кость треснула, и вроде что-то чавкнуло. Мужик повалился на пол, завывая как стая гиен, а Леди небрежно отпихнула его ногу мыском ботинка и удалилась.
За спиной Альберт услышал удовлетворенное хмыканье и, обернувшись, успел заметить, как Ирвинг, точнее, кончик его косы скрывается за дверями спортзала.
А Боинг, который, кажется, всерьез решил с ним подружиться? А Оса, который подкладывал ему на скамейку кнопки, словно они школьники, а не взрослые люди? А постоянно куда-то его зовущие или заходящие запросто в его комнату остальные пилоты? Все пытались с ним общаться, куда-то звали, о чем-то рассказывали, беспрерывно теребили, не оставляя в покое ни на минуту.
Изо всей этой развеселой компании только Молчун обычно никого не трогал и никто не трогал его. Он мог, казалось, молчать месяцами. Правда, когда открывал рот, случалось, откалывал номера не лучше, чем окружающие.
К огромному сожалению Альберта ему не удавалось установить контакт только с тем, с кем по-настоящему хотелось. С Маэстро. Нет, тот был дружелюбен, всегда внимательно его выслушивал, охотно отвечал на вопросы и объяснял, но дальше этого беседа никогда не шла. Зато их механики подружились удивительно быстро, что, конечно, служило слабым утешением.
– А еще у нас есть бойцовский клуб! – громким заговорщическим шепотом поведал ему Дороти на исходе первого месяца. – В основном туда ходят, конечно, морпехи, но иногда подбирается отличная компания.
Видимо, посвящение в эту тайну означало, что Альберт окончательно признан "своим". Но почувствовать радость юноше сильно мешала близость диспетчера, который, пользуясь отсутствием в столовой Мэтта, снова уселся прямо перед ним на край стола. На этот раз волосы у Дороти были ярко-малиновые.
– Драки среди военнослужащих запрещены, – наконец с сомнением проговорил Стэнфорд.
– Конечно! – улыбка Дороти стала шире. – В этом-то и вся прелесть! Кстати, еще год назад наш майор был звездой клуба и занимал первую строчку рейтинга.
Альберт бросил недоверчивый взгляд в сторону офицерского стола, за которым Ирвинг что-то обсуждал с Леди. Физическая подготовка у майора, конечно, была лучше, чем у Альберта, и намного – он видел результаты тестов и медкарты. Но Ирвинг был скорее жилистым, чем мощным, и в полтора-два раза легче тех амбалов, которые, по словам диспетчера, имели обыкновение посещать бои. И уж точно на голову ниже любого из них – рост летчиков жестко регламентировался из-за ограниченного размера кабины истребителя. Даже Норд-Ост, самый высокий пилот в эскадрилье, был только чуть выше шести футов и едва проходил по верхней планке.
– Не веришь? – понимающе усмехнулся диспетчер. – А зря. Ирвинг без труда кладет на обе лопатки даже Мэтта.
А вот это уже было откровенной ложью. Представить себе огромного добродушного негра поверженным кем-то вроде Ирвинга Альберт не мог при всём желании. Которого у него к тому же не было.
Стэнфорд честно старался быть объективным и непредвзятым, в конце концов, в любом деле главное – профессионализм, вежливость и сдержанность. Но юноша ничего не мог поделать с отвращением, которое вызывала в нем одна мысль о сексе между двумя мужчинами. А Дороти и Ирвинг были открытыми гомосексуалистами. Хуже того – пассивными, чего даже не думали скрывать.
И если Дороти просто раздражал Альберта своей неуемной трескотней, фенечками, пирсингом, крашеными ногтями и привычкой вешаться на всех мужчин эскадрильи поочередно (явно без последствий – те относились к нему скорее как к ребенку, чем как к возможному любовнику), то поведение майора выводило Стэнфорда из себя.
Майор Ирвинг был блядью. Альберту крайне неприятно было произносить это слово даже мысленно, но никакие другие эпитеты не могли в полной мере выразить то, что Ирвинг себе позволял. Кажется, на базе не было ни одного подразделения, в котором майор не отыскал бы себе любовника. Но предпочитал он худшую из возможных категорий.
– Майор любит котиков, – доверительно сообщил ему вездесущий Дороти, заметив выражение лица Альберта при виде Ирвинга, флиртующего с двухметровым морпехом.
– Котиков? – оторопело переспросил Стэнфорд.
Зрелище было настолько шокирующим и отвратительным, что юноша даже не сразу сообразил, что диспетчер имеет ввиду не домашних животных.
– Именно. Так что за себя можешь не переживать, ты не в его вкусе, – Дороти неожиданно ехидно усмехнулся. – Но смотри, чтобы котики не заинтересовались тобой. Ты у нас настоящий красавчик.
Альберт побледнел от гнева и хотел было ответить, но Дороти предусмотрительно ретировался. Трус несчастный. Юноша мрачно посмотрел на Ирвинга, который ухватил "котика" за ремень и прямо на виду у всех повел за собой как барана, коим тот и являлся.
Была у неприязни Альберта к майору и еще одна причина, в которой он не хотел себе признаваться. Винг и Маэстро между собой не ладили.
Альберт не мог понять, почему был так уверен в этом: летчики не конфликтовали, не выражали открытой неприязни друг к другу, напротив, общались подчеркнуто уважительно и корректно. И исключительно по рабочим вопросам. На фоне делового веселья, царящего в эскадрилье, общих шуточек, дружных волейбольных матчей и прочих признаков командного духа пустое пространство между Ирвингом и Эммерсом ощущалось почти физически. Эти двое не только не разговаривали, но и старались избегать любых, даже случайных прикосновений. Альберт подумал было, что Маэстро мог недолюбливать Ирвинга из-за его ориентации и вызывающего поведения, но к тому же Дороти Эммерс относился с явной теплотой.
В чем бы ни была причина разногласий между майором и его кумиром, она давала Альберту полное право испытывать к Ирвингу еще большую неприязнь.
– Через двадцать минут летучка. Касается всех, – Ирвинг развернулся и направился к офицерскому столу, где сидели Эммерс, Стоун и Лю.
Альберта немного покоробило от категоричности тона, но он успел уже понять, что без надобности Ирвинг не выпячивает свой ранг.
Маэстро и Леди без возражений оставили на столе чай и кофе и последовали за майором.
Юноша оглядел остальных – они спокойно доедали. Значит, "через двадцать минут" в понимании майора – это в самом деле через двадцать. Альберт уткнулся в свой суп, гадая, что такого могло произойти.
В переговорную "Грифоны" вошли кучно – воплощение командного духа. Ирвинг предложил всем садиться, закрыл дверь и выключил свет. Освещенным остался только планировщик, по которому двигались стилизованные линии атмосферных фронтов, воздушных и морских течений, условные обозначения самолетов и судов. На углу экрана гордо высился черный силуэт – сэр Эдгар тоже решил принять участие в совещании.
– Пришла информация о новой базе. Китайцы это или русские, мы пока не знаем. Предположительно где-то в этом квадрате, – изображение увеличилось и приблизилось, охватывая часть Сахалина, заливы Терпения и Анива и южную часть курильского архипелага, являвшуюся уже давно владением Японии. – Довольно сомнительно, что на карте еще есть не отмеченные GPS и QZSS (2) острова, так что вероятнее всего база – это несколько авианосцев, постоянно дрейфующих в море и временами выходящих в Тихий океан. Наша задача – произвести разведку и, по возможности, подробную аэросъемку. Поскольку это просто разведка, все должно пройти спокойно и тихо. Шесть машин, не больше. Вопросы есть?
На данном этапе вопросов быть не могло, и их, разумеется, не было.
Майор включил указку.
– Территория, как видите, немалая. Погода сегодня не очень, особенно в районе островов. Нам необходимо разработать оптимальный маршрут, чтобы сократить время поисков и повысить их результативность. Иными словами, – он вдруг озорно улыбнулся, – мы должны показать, что не зря протираем штаны и проедаем деньги налогоплательщиков.
Картинка на планировщике изменилась – по ней побежали приблизительные схемы полетов, накладываясь одна на другую.
– Я перебрал несколько вариантов и пока не пришел к каким-то конечным выводам. Думаю, нам требуется мозговой штурм.
Повисла пауза. Альберт в недоумении посмотрел на майора. Похоже, тот говорил на полном серьезе. Остальные "Грифоны" тоже явно задумались, пытаясь разработать вариант, отличный от уже предложенных Ирвингом.
В то время как решение было очевидным.
Стэнфорд начал перебирать в голове вводные, проверяя, все ли он учел, и тут вдруг почувствовал на себе чей-то взгляд. Юноша вскинул голову и встретился глазами с Маэстро. Эммерс едва заметно кивнул головой в сторону экрана, а потом перевел взгляд на Ирвинга и проговорил:
– Кажется, у лейтенанта Стэнфорда есть идея.
Все взгляды немедленно обратились к Альберту, и он снова почувствовал желание убежать, почти как в тот, самый первый, вечер в шахматном клубе.
Ирвинг улыбнулся и сделал приглашающий жест в сторону экрана:
– Прошу.
Альберт на ватных ногах дошел до майора и забрал из его рук сенсорный грифель. Неуверенно взглянул на ворона, молча восседавшего наверху. Тот ответил ему полным презрения взглядом.
– Это совсем просто, – он повернулся к монитору и начал рисовать. – Нам нужно охватить прямоугольник. Если теория майора верна, и база рассредоточена по нескольким авианосцам, они должны использовать берега как прикрытие. Следовательно, зоны берегов должны взять на себя более опытные пилоты, а по центру пойдет пара менее опытных. По следующей схеме…
Он быстро набросал на экране по две непересекающиеся спирали на флангах и соединил их в середине двумя дополняющими друг друга зигзагами.
– Как шнуровка на корсете, – хмыкнул кто-то с задних рядов.
– Если так понятнее – да, – холодно ответил Альберт.
– Дозаправщик? – отрывисто спросил Ирвинг.
Альберт быстро посчитал в уме.
– Пойдет над Курильскими островами примерно до половины квадрата, заправит правый фланг и по дуге уйдет в центр, заправит центр и пойдет по плавной дуге на разворот и подберет левый фланг ближе к левому верхнему углу квадрата. Таким образом, первой должна стартовать пара правого фланга, за ними – центр и потом левый фланг.
Ирвинг стоял некоторое время, молча глядя на карту и покачиваясь с пятки на мысок, потом кивнул.
– Отличный план… Думаешь как компьютер. Процессор, – он вдруг хмыкнул. – Ладно. Если возражений нет, вылет через полтора часа. Идем я, Маэстро, Шило, Туман… Боинг поведет наш Процессор. Док, Честер, прикрываете танк (3). Леди, остаешься за старшего.
Возражений опять не последовало, и пилоты спешно покинули переговорную.
Только в раздевалке, натягивая поверх комбинезона обвязку и летный жилет с аппаратурой, Альберт набрался храбрости и спросил:
– Капитан… Почему вы сами не предложили этот план?
Эммерс неожиданно усмехнулся:
– Потому что у меня его не было. А у тебя – был. Но ты бы еще полчаса все перепроверял и пересчитывал, прежде чем заговорить, – он хлопнул потрясенного Альберта по плечу и направился на выход.
Заброска на исходные позиции прошла без эксцессов. Уже привычно странно воспринимался ровный голос Дороти в наушниках, уже не вызывал такого трепета позывной Маэстро. Машина ощущалась как продолжение рук и ног.
Они летали впустую. Пока ничего не было. Альберт даже на пару минут позволил себе забыть, что он на задании, и просто смотрел вниз, любуясь тем, как сверкает океан, – в их районе облачности не было.
Ожило радио.
– Винг. Боинг, Проц, танк ушел к вам. В моем секторе чисто.
Проц? Он имел ввиду...
Альберт стиснул зубы. Над его позывным за этот месяц как только не издевались. Он слышал в наушниках и "Кенс", и "Кенси", и даже "Кейси", и подчеркнуто вежливое "лейтенант Стэнфорд" от Дороти, и совсем уж непонятно откуда взявшееся "Тони". А теперь вот это. Майору, судя по всему, было глубоко безразлично, что из позывного "Кенсингтон" слово "Проц" не получится никаким образом.
Он лег на левое крыло, снова меняя курс, бросил взгляд вниз. Чисто.
– Боинг, Проц, вижу танк. Чур я первый к титьке.
И этот туда же! Альберт промолчал, боясь, что иначе просто сорвется.
Внизу что-то мелькнуло и исчезло под крылом. Он поспешно заложил вираж, возвращаясь в сектор.
Вот, снова.
Альберт вывел изображение с камеры на монитор, включил дополнительную систему распознавания.
Авианосец!
– Кенсингтон, Винг, Маэстро, вижу авианосец.
– Боинг, Проц, иди жрать, я проверю.
Решив, что с издевательством над своим позывным разберется на земле, Альберт отправился на дозаправку. На некоторое время это отвлекло все его внимание – до того, как попал к "Грифонам", он никогда не производил эту операцию и ему все еще было немного сложно стыковаться со штангой (4).
– Боинг, Проц, у меня тут компания, передаю координаты.
Они обменялись координатами. Альберт похолодел. Четыре корабля. Четыре!
– Кенсингтон, Винг, Маэстро. Четыре авианосца в секторе Q56, передаю координаты.
– Винг, отлично. Сматывайте удочки.
– Заправщик, – вдруг раздалось в наушниках.
– Ёбаный сарай! Прикрывать танк! Винг. Повторяю. Боинг, Проц, Док, Честер, прикрывать танк!
– Десять минут.
– Долго!
– Семь.
Винг и Маэстро говорили быстро, отбросив позывные с такой легкостью, словно в небе они были одни. Но времени на то, чтобы размышлять над этим, у Альберта не было: в ушах предупреждающе зазвенело, и руки на автомате потянулись к системе перехвата. Дальнейшее произошло молниеносно: прицел, пуск и красно-рыжее облако под брюхом у качнувшего крыльями танкера.
– Винг, Б-7, лечь на прямой курс, следуйте в Гнездо.
– Б-7, Винг, вас понял.
Огромная неуклюжая туша повернула вправо. Очень медленно скорость возросла. Док и Честер практически забрались под крылья танкера. Бросив взгляд на камеры, Альберт понял, почему: снизу очень быстро поднимались чужие истребители.
– Кенсингтон, Винг, шестерка чужих.
– Винг. Три минуты.
Рядом завис Боинг и жестом показал чуть ниже заправщика, Альберт кивнул и нырнул под струю большого самолета, продолжая наблюдать за противником. Началась бесконечная чехарда. Черные истребители поочередно подлетали к ним, пытаясь разбить строй и выманить F-39 за собой, не решаясь, тем не менее, применить ни ЭМИ (слишком близко к своим), ни даже ракеты ближнего боя – в танкере оставалось еще достаточно топлива, чтобы их всех размазало по небу. Потом справа вынырнули две птички – Винг и Туман. Этим ничто не мешало атаковать сверху, чем они и воспользовались, попытавшись расстрелять черного короткими очередями. Если они и попали, на самолете это никак не сказалось, но шестерка преследователей чуть приотстала.
– Винг. Док, Честер, ведите танк. Боинг, Проц, давайте потанцуем.
Истребители замелькали в воздухе, описывая бесконечные петли, бочки, уворачиваясь, подставляясь и обманывая, загоняя противника в кольцо. Винг определенно ждал чего-то. В игру включились Маэстро и Шило, что только усилило общую кашу. Альберт старался только ни в кого не врезаться и не подстрелить своего, поэтому не очень осознавал, что творится вокруг. Внутри все дрожало и звенело от напряжения и возбуждения. Он даже уже начал находить в этом определенное удовольствие, когда в наушниках прозвучал сухой голос Винга.
– Винг. Боинг, север на два-тридцать, Проц, север на десять-тридцать, Маэстро, Шило, за танкером. Пошли!
Альберт краем глаза засек черный сгусток справа, метнувшийся за Боингом, который стартовал, не дожидаясь команды, и точно так же, не дожидаясь, пока до разгоряченного воздушными кошками-мышками мозга дойдет, что происходит, послал в этот сгусток ракету-перехватчик.
– Боинг, – в тот же момент ожила связь. – Я на крючке! Был… Спасибо, Проц.
– Я сказал: пошли! – рявкнул Винг.
Отчего-то сверхзвуковой режим включился словно сам по себе…
________________________________
(1) Звено - тактическое авиационное подразделение, минимальная единица, входящая в состав эскадрильи. Звено обычно насчитывает три-пять летательных аппаратов. В составе современной эскадрильи находится от 10 до 30 и более самолетов.
(2) Аббревиатуры обозначают спутниковые системы навигации. GPS принадлежит Министерству обороны США. QZSS принадлежит Министерству обороны Японии.
(3) Танк, танкер – самолет-заправщик.
(4) С помощью телескопической штанги производится дозаправка самолетов в воздухе. Выглядит это так (почти секс, кстати): http://eurasian-defence.ru/sites/default/files/640x392_13200_205941_0.jpg
