Глава 23 Вид для двух пар глаз
Мелоди как раз была одной из немногих, кто успешно противился зову. А что толку? Резвиться на солнышке – это для влюбленных и беззаботных друзей, а не для девочки, которую только что бросил мальчик и чьих родителей вызвали к директору. Она сердито выхватила из почти пустого шкафчика учебник истории, как будто это он был виноват в ее ссоре с Джексоном. Все выходные она надеялась, что он поймет, как эгоистично себя повел, и извинится. Но на ее айфоне все эти дни не появлялось ничего, кроме циферблата со стрелками. Да, если бы устроить соревнования по упрямству, они с Джексоном точно были бы первыми! Единственное, чем спасалась Мелоди, – это ванильный латте со взбитыми сливками и мечты о предстоящем турне. Еще три дня – и все! – Мелли! – окликнул ее знакомый голос. Кандис неуклюже бежала к ней в своих бирюзовых платформах «Prada». В полосатом комбинезончике, с яркими летними бусами на шее, она выглядела как сбежавший из магазина манекен, который учится ходить. – Тебя ведь Джексон подвезет, верно? Она сжимала в кулаке ключи от машины, давая понять, что это не столько вопрос, сколько дело решенное. У Мелоди сдавило грудь – она тосковала по временам, когда могла ответить «да». – А ты куда? Кандис ответила не сразу – подождала, пока проходящие мимо ребята отойдут подальше. – Мы с Шейном хотели перекусить перед лекцией по греческой мифологии. «Она серьезно?» – Кандис, ну какая лекция? Ты же даже еще не учишься в колледже! – А ты их аудитории видела? Там сидят человек триста. Профессор никого в лицо не знает. Мы с Шейном все время перебрасываемся эсэмэсками. Так клево! Ну так чего, тебя подвезут? – Ну да, разберусь как-нибудь. – Стоп, – сказала Кандис, наматывая на палец коралловые бусы. – Ты что, до сих пор не разговариваешь с Джексоном оттого, что он бросил тебя тогда у «Голубятни»? Ах, если бы все было так просто! – Он хочет, чтобы я доказала ему свою любовь. – А ты его больше не любишь, – подытожила Кандис, как заправский психотерапевт. – Бывает. – Да нет! – возразила Мелоди, наконец-то пересилив свой гнев. Или свое самолюбие? – Люблю! Просто… А в чем, собственно, дело? «Я не хочу жертвовать ради него своей мечтой? Я не хочу, чтобы он этого хотел? Я злюсь оттого, что мне его не хватает?» – Я думаю, единственное доказательство, которое его устроит, – это если я откажусь от турне, и… Кандис ахнула. – Ультиматум? Он что, выдвинул тебе ультиматум? – Ну, так прямо он не говорил, но… Кандис захлопнула шкафчик. В полупустом коридоре звук прогремел, как выстрел. – Девушкам из семьи Карвер ультиматумов не ставят! – объявила она с таким видом, словно это общеизвестная истина. Она нацепила свои темные очки в красной оправе. – Короче, если он хочет, чтобы ты доказала ему свою любовь, валяй! Докажи! – Э-э? – Ну да, докажи, что ты любишь этого классного администратора, Гранита. Чувак-то и правда клевый! Мелоди хихикнула. – А когда Джексон станет возмущаться, ты скажи: «А-а, так ты хотел, чтобы я доказала свою любовь к тебе? Ну-у, извини-и!» Нет, Джексон выше подобных игр, и Мелоди тоже. Однако как идея это выглядело прикольно. А может, ее просто прикалывает то, что она в кои-то веки может заставить одного парня ревновать к другому? Не в том смысле, что ее это так уж прикалывает. А просто – «Кто бы мог подумать?» Би-ип! Би-ип! – Ну, мне пора! – сказала Кандис с торопливостью человека, делающего нечто незаконное. – Короче, ты домой нормально доберешься? Мелоди кивнула. – Желаю приятной лекции! Она развернулась на носках своих черных кед. Ее ждал очередной урок мистера Чана на тему о том, как Вторая мировая война повлияла на средства массовой информации. Проверяя эсэмэски в телефоне – а вдруг Джексон тоже по ней скучает, – Мелоди как раз на него и налетела. – Привет! – обрадовался Джексон. А потом вспомнил все происшедшее и застыл. С ним были Ляля и двое незнакомых людей, облитых кофе. Одна была высокая и тощая, как фотомодель, дама в маслянисто-желтой кожаной майке на лямках и черных кожаных брюках. Ее лакированные туфли на шпильках были усажены крохотными серебристыми шипами. Рядом с ней стоял белокурый, пухлый, как зефирина, дядька в обтягивающем спортивном костюме. Еще одна печенька и немного шоколадной глазури – и вот тебе «Choko-pie». Пока Джексон делал вид, что старательно разглядывает что-то в другом конце коридора, Ляля выпихнула вперед Мелоди. – Познакомься, Мел! Это Брижитт То и Дикки Дэлли. Вот эта зефирина и есть Дикки Дэлли? Спортсмен? Харизматический лидер? Плейбой? Фу-у, какой же он толстый! – Здрасьте, – выпалила Мелоди и побежала было дальше в сторону кабинета истории. Но холодная рука Ляли перехватила ее. – Мелоди – ведущая вокалистка группы «Свинцовые перья». Когда она вернется из своего турне, она станет заметной фигурой в кругу музыкальных талантов школы T’eau Dally.
Джексон издал странный звук – будто чихнул, не раскрывая рта. У Мелоди засосало под ложечкой. Брижитт поджала губы в помаде сливового цвета. – Magnifique! – промурлыкала она. – J’aime vos plumes, – добавила она, щупая перья в волосах Мелоди. Мелоди стояла неподвижно, подавляя желание раздраженно отмахнуться. – Любишь охоту? – с сиплым смешком спросил Дикки. – Между прочим, Джексон – ее бойфренд! И Ляля широко улыбнулась. Мелоди ахнула. – Ну, на самом деле… – Ха! Да ты малый не промах! Дикки ткнул Джексона локтем в бок. Джексон уронил телефон. Мелоди уронила челюсть. Этот Дикки какой-то совсем дикий! – А что, Джек, – продолжал Зефирчик, – эта ранняя пташка уже съела твоего червячка, а? А-ха-ха! «Ой, фу-у!» – Qu’est-ce que c’est? – недовольно проговорила Брижитт. – Гы-ы, каламбурчик! – радостно воскликнул Дикки. – Птичка съела червячка, киска съела птичку! Понимаешь, нет? Судя по кислому выражению лица Брижитт, она не поняла ни слова. – Мы в последнее время мало общаемся, – сказал Джексон. Мелоди уставилась на него во все глаза. Это все равно что опрыскаться дезодорантом и сказать, что принял душ! – Я бы сказала, что мы вообще не общаемся! – Приятно слышать, – сказал Джексон и резко провел пальцем по экрану айфона. – Ничего, если я отлучусь ненадолго, поменяю статус в «Фейсбуке»? – Ха! Так ты, стал быть, теперь ничейная? – осведомился Дикки у Мелоди. Брижитт цокнула языком и похлопала Мелоди по плечу. – Похоже на то, – сказала она Джексону. – Не притворяйся. Это была твоя идея. – Что именно? То, что ты бросил меня возле бара посреди ночи, или то, что заставляешь меня чувствовать себя виноватой за то, что я реализую свою заветную мечту? – Только ты способна заставить себя чувствовать себя виноватой! – уверенно ответил Джексон. – И только ты способен говорить такие напыщенные глупости! – отпарировала Мелоди. Темные глаза Ляли расширились от ужаса. – Слушай, Джексон, давай уже закончим показывать гостям школу, а? – Ага, классная идея! – рявкнул он и зашагал прочь по коридору. Ляля и Брижитт заторопились следом. Дикки плечом припер Мелоди к стенке. – Закончишь колледж – позвони мне, ага? Он подмигнул ей и зашуршал прочь во всем своем нейлоновом великолепии. Мелоди кипела от гнева. Она не представляла, как она сейчас высидит урок у Чана. Вместо этого она побежала в раздевалку и распахнула дверцу шкафчика, чтобы с грохотом ее захлопнуть. И еще раз. И еще. И еще… Динь! Мелоди полезла за телефоном в карман обрезанных выше колена джинсов. Наконец-то он решил извиниться! КОМУ: МЕЛОДИ 22 июн 10.17 ГРАНИТ: Приходи на крышу. КОМУ: ГРАНИТУ 22 июн 10.17 МЕЛОДИ: С удовольствием!
Железная дверь хлопнула у нее за спиной. Теплый ветер растрепал ее хвост, перья разлетелись по бетонной крыше. Неужели Джексон всерьез думает, что это ее вина? – Эй! Привет! – крикнул Гранит. Он стоял, привалившись к гудящему кондиционеру. Мелоди подбежала к нему, радуясь возможности отвлечься. – Смотри! – сказал он, взяв ее за руку и подведя к краю крыши. На фоне темно-серой футболки с кармашком каменные глаза Гранита отливали зеленым. Сердце у нее снова отчаянно заколотилось. – Отсюда все выглядит совсем другим! Он указал своей жилистой рукой в сторону парка Риверфронт. Карусель вращалась медленно, точно музыкальная шкатулка. А за ней текла река Вилламетт, гладкая, точно струйка расплавленной карамели. – Город как игрушечный, – сказала Мелоди. Люди на Мэйн-стрит выглядели как гватемальские шерстяные куколки, которых кладут под подушку, чтобы избавиться от тревог. Она попыталась представить себе, какие у них могут быть тревоги. Любовь? Работа? Семья? Все эти мелочи казались не такими уж важными тут, наверху. – Просто не верится, что я никогда здесь не бывала. – Горгульи всегда смотрят на мир, как из пентхауса. Но ты, – он развернулся к ней лицом, – ты потратила так много времени, сидя в этой коробочке! Он указал на здание у них под ногами. – Когда поднимешься достаточно высоко, начинаешь понимать, что уже ничто не удержит тебя внизу. – Ну да, если не считать земного притяжения, – пошутила Мелоди. Он насмешливо закатил глаза и взял ее за руку. – У тебя сотни возможностей. Миллионы вариантов. Надо только выйти наружу и осмотреться! На этот раз Мелоди позволила себе заглянуть Граниту в глаза, глубоко-глубоко. А может, он и прав. В последнее время она чувствовала себя загнанной в угол, застрявшей на распутье между школой и «Свинцовыми перьями», между лагерем «Крещендо» и турне, между Джексоном и… Он продел указательный палец в пряжку ее ремня и подтянул ее поближе. Она заложила волосы за уши. Он провел пальцем по ее щеке и приподнял ее подбородок. Летнее солнце отражалось в его глазах, точно в камушках на дне прозрачного горного ручья. Он наклонился ближе. И Мелоди не отстранилась. «Я же так никогда не делаю! Вот Кандис – да. А я в игры не играю. Я не целуюсь на крышах. Ультиматумы ни к чему не ведут. Любовь – это компромисс. И потом, я же не люблю Гранита. Я люблю Джексона… Но Гранит мне нравится. Ужасно нравится! И мы оба любим музыку, и большую часть своей жизни прожили на краю, в стороне. Вокруг происходили разные события, но мы не были их частью. И потом, он классный! Мне всегда было интересно, каково это – целоваться с ним. А Джексон уже изменил статус на «Без пары», и…» И их губы встретились. Поцелуй Гранита был крепким и уверенным, страстным и властным. Гудки машин внизу, на шоссе, вплетались в ритм ее колотящегося сердца, создавая то, что она про себя называла «их песней». У них с Джексоном все кончено, и это уже официально. Она двигается дальше. Этот поцелуй ей нравится. Действительно нравится. До щекотки, до поджатых пальцев ног. Но все-таки, насколько все по-другому… Целоваться с Гранитом было все равно что пить залпом горячий эспрессо. А с Джексоном это было больше похоже на мокко с белым шоколадом. У камина. Под мягким пледом, и… Бамм! Железная дверь снова хлопнула. Мелоди инстинктивно отстранилась и открыла глаза. У двери стояли Джексон, Ляля, Брижитт и Дикки. – Ага, похоже, эта птичка улетела! – объявил Дикки. Ляля закрыла рот обеими руками. Брижитт с чисто французским энтузиазмом продемонстрировала Мелоди два больших пальца. Джексон включил свой карманный вентилятор и отвернулся. – А здесь мы устроим смотровую площадку школы T’eau Dally, – сказал он и повел всех на северную сторону здания, забрав с собой все тепло летнего дня. Гранит убрал прядь волос с ее лба и улыбнулся. – Похоже, все разошлись! И он снова притянул ее к себе.
И Мелоди снова усомнилась: стоит ли? Можно ли? А потом ответила на поцелуй.
|
