УМЕНИЕ ПОДБИРАТЬ КАДРЫ
Как-то к нам на Дальний Восток приехал для участия в форуме тихоокеанских стран Тур Хейердал. Он попросил «приставить» к себе кого-нибудь из сопровождающих, кто бы со знанием дела вполне обстоятельно отвечал на его вопросы, могущие возникнуть у него при личном ознакомлении с социально-экономическим, историческим, этнографическим и т. д. положением «нашенского» региона. «Приставили» меня, затем к нам присоединился и президент Дальневосточного отделения АН Николай Алексеевич Шило. Из Владивостока мы отправились в Находку - путешествие было содержательным и всем нам очень понравилось. («Трое в одной лодке!..») Дни, проведенные с Туром Хейердалом, для меня остались незабываемыми. Тур оказался очень любознательным и въедливым интервьюером. Вопросы из него так и сыпались, один другого важнее. Да и сам он предстал перед нами очень интересной личностью. Тур Хейердал, напомню читателю, известный норвежский этнограф, археолог, путешественник и занимательнейший писатель. Не отходя от рабочего стола, он в свое время выдвинул гипотезу первоначального заселения островов Полинезии выходцами из Южной Америки. И чтобы подтвердить свое теоретическое предположение, соорудил плот «Кон-Тики» и на нем, таком хлипком и ненадежном, с пятью спутниками отправился из порта Кальяо (Перу) к островам Туамоту в Полинезии. Путешественникам пришлось преодолеть около восьми тысяч штормовых километров, но они достигли поставленной цели. А Тур реальной практикой подтвердил свою гипотезу. Затем он руководил норвежской экспедицией к Галапагосским островам, организовал экспедицию в восточную часть Тихого океана - к островам Пасхи, а также на папирусных лодках «Ра» и «Ра-2» совершил плавание от западных берегов Марокко к берегам Америки. Свои морские приключения и научные исследования он описал в книгах, которыми зачитывался весь мир. Советую и тебе, дорогой мой современник, заглянуть в них. С вечера заглянешь - утром опомнишься: пора на работу. По крайней мере, так случалось со мной. Тур не только расспрашивал нас с Николаем Алексеевичем, но и сам делился своим опытом. В частности, мне запомнился рассказ Тура о его методе подбора команд для своих путешествий. Требовались люди физически закаленные, психически устойчивые ко всем случайностям, высоко интеллектуальные и профессионально серьезно подготовленные. Прежде чем отправиться в путешествие, Тур оповещал через печать о необходимости в людях, желающих и способных участвовать в его предприятии. Заявки приходили сотнями и тысячами со всех концов света. Претенденты подробно описывали свои положительные качества, не обходя для объективности и некоторые негативные. Эти их «резюме» эксперты Хейердала по кадрам тщательно изучали, выбирали несколько десятков достойных, от которых сам Тур оставлял лишь десяток. Их приглашали к Туру для личного знакомства и, в конце концов, он отбирал самых надежных и нужных. Так в команду к Хейердалу попал судовым врачом наш Юрий Сенкевич. В советской стране было немало и других подходящих медиков. Но именно Юра пришелся по душе и вкусу Туру, и норвежец не ошибся в выборе: Сенкевич оказался в морских путешествиях незаменимым человеком. И не только в качестве доктора, к услугам которого другие члены команды почти не прибегали, - не было необходимости. Он в своем лице объединял специалистов самых разных профилей, то есть заменял собой несколько человек. В подборе кадров для Тура Хейердала одно правило было непреложным - он отказывался от включения в морскую команду лиц другого пола и никого из женщин на «смотрины» к себе не приглашал. Впрочем, правил не бывает без исключений. Однажды из Калифорнии пришло письмо от некой дамы, в котором она коротко сообщала, что согласна отправиться с Туром в любое дальнее
путешествие, но с условием, что он... перенесет отплытие хотя бы на неделю. Столь большой наглости Тур ни от кого терпеть не мог и... пригласил претендентку на беседу. Конечно, Тур и ей отказал, но они пришлись друг другу по душе и долгие годы сохраняли теплые дружеские отношения. А теперь, поднимая вопрос об умении находить нужных людей и ставя в пример эту систему Тура Хейердала, я хотел бы развить тему подбора кадров, опираясь на собственный опыт жизни, на свои «наблюдения из прошлого». Великого викинга современности я сопровождал в качестве директора Хабаровского института экономики Дальневосточного научного центра АН, и как я им стал, читатель уже знает: взяли как котенка за шиворот и перебросили на Дальний Восток. Такой «партийный» подход к подбору кадров тоже давал положительные результаты. За годы, в которые я руководил этим институтом, он вырос в самостоятельную крупную научно-исследовательскую организацию. В год моего приезда в нем не было своего Совета по защите докторских диссертаций и было всего два доктора наук, включая меня самого. Без Совета по защите докторских диссертаций - этого необходимого органа для всех серьезных научно-исследовательских институтов - невозможно было взращивать собственные научные кадры. Я создал этот орган, «подбирая» для него в других городах знакомых мне авторитетных ученых. Затем в наш Совет стали входить «собственные» доктора наук, которых, не считая меня, стало 22. Мы - по собственной инициативе - разработали социально-экономическую программу развития дальневосточного региона. Перед нами стояла серьезнейшая и очень трудоемкая задача, но мы с ней справились, чем внесли весомый вклад в экономическую науку как таковую и - самое главное для нас! - вооружили знаниями практику в деле развития Дальневосточного региона. Сегодня эта программа получила статус президентской. Мы активно занимались вопросами освоения БАМа -от Тынды до Ванино. Занимались разработкой страте- гии освоения северной полосы страны. Летом в 1980 году провели трехмесячную научную экспедицию по морям Ледовитого океана от Архангельска до Анадыря, получившую название «Два А». В экспедицию входили экономисты, медики, строители, геологи. Возглавлял ее директор Сибирского института экономики академик Абел Гезевич Аганбегян. Шли на восток Северным морским путем, время от времени сворачивая на юг, когда на пути вставали пригодные для судоходства реки. Знакомились с жизнью в северных и северо-восточных глубинках, опираясь на собственные наблюдения и получая официальные данные у местных руководителей и специалистов. Лично я, помимо прочего, многое получил, трудясь бок о бок с Аганбегяном, изучая его методы обретения материала, нужного для дальнейшей научной обработки. У сибирского академика было чему поучиться, а я этим процессом никогда не гнушался... Но всегда не любил и не люблю, когда меня поучают. Как-то мне пришлось выступать на собрании партийно-хозяйственного актива Хабаровского края. Первый секретарь крайкома партии Алексей Климентьевич Черный (человек и руководитель далеко не ординарный, оставивший в Приамурье о себе не только большую память как умелый и смелый организатор, но присказку о своих методах руководства: «В Африке неграми управляли белые, а нами, белыми, управляет Черный...») позволил себе несколько раз остановить мое выступление, что он с удовольствием проделывал и с другими ораторами. Характер не переделаешь!.. Пару раз я стерпел, а на третий сказал: «Алексей Климентьевич, я же вас не перебивал, когда вы выступали. Позвольте и мне до конца высказаться...» В зале наступила гробовая тишина, а первый секретарь густо покраснел, но больше замечаний не делал. В перерыве Алексей Климентьевич подошел ко мне и извинился. Он был замечательный человек, несмотря на то, что обижал публично, а извинялся лично. В любом случае он оставил во мне, как и у многих своих земляков, большую и светлую память о себе...
Наш институт в Хабаровске глубоко интересовался вопросами хозяйственных взаимоотношений СССР с зарубежными странами Тихоокеанского бассейна. А ученые тех стран разрабатывали эти проблемы во взаимоотношении с интересами нашей страны. Два творческих коллектива - советский и американский - написали об этом книгу и издали ее на двух языках - русском и английском. Авторы издания: представитель советской стороны - ваш слуга покорный, а американской - профессор Гавайского университета Джон Стефан. Мы подарили по экземпляру этой книги Рейгану и Горбачеву и получили от обоих президентов благодарность. Сегодня взаимоотношения России со странами Тихоокеанского побережья как никогда актуальны... В 1986 году Председатель Президиума Дальневосточного центра АН СССР, Герой Социалистического Труда, мировая величина в вопросах металлогении (главным образом золота) академик Николай Алексеевич Шило собирался в командировку в Москву к своему тезке - члену Политбюро ЦК КПСС, Председателю Совета министров СССР Николаю Ивановичу Рыжкову, дабы «выбить» у него деньжат на укрепление финансово-материальной базы дальневосточной науки. Не столько для придания веса своей столь серьезной миссии, сколько из тактических соображений прагматической направленности Николай Алексеевич «прихватил» с собой и меня. В свое время Николай Иванович был директором «Уралмаша» и посещал курсы повышения знаний руководящих кадров, организованных при Свердловском горкоме КПСС, где я был научным руководителем. Надо сказать, несмотря на огромную занятость, Николай Иванович курсовых занятий не пропускал и аккуратно конспектировал выступавших специалистов, хотя и сам мог бы во многом их поучить... Тоже - характер!.. Дальневосточникам не трудно было добиться аудиенции у Рыжкова, и он, приветствуя нас, узнал меня, на что и рассчитывал Шило в своих дипломатических заготовках. Председатель Совмина страны внимательно выслу- шал Николая Алексеевича, по ходу задавая уточняющие вопросы, которые говорили о том, что наш слушатель хорошо разбирается в сущности дальневосточных проблем. Сказал свое государственное «добро», и мы, простившись, отправились восвояси. При выходе из дверей кабинета его хозяин вдруг сказал: - А вы, Валерий Петрович, останьтесь!.. Не знаю, что там думал Штирлиц в такой же ситуации с Мюллером, но я мгновенно просчитал в своей голове все варианты приглашения остаться, и не один из них не показался мне убедительным. Николай Иванович вновь пригласил меня присаживаться, стал расспрашивать о моем житье-бытье в Хабаровске, самочувствии, настроении. Я кратко, но, по-моему, исчерпывающе отвечал. Вдруг Рыжков предлагает: - А как, Валерий Петрович, вы представляете себе воз Я никак не представлял. Рыжков пояснил: - Ну, сначала помощником у меня, а там посмотрим... представились сказочные возможности для продолжения моей научной деятельности - получать интереснейшие и проверенные данные об экономике страны из первых рук. И все же я не торопился с ответом и сказал, что мне надо подумать. - Ну, думай, - сказал Николай Иванович, и я вернулся Не забыл. Спустя месяц управляющий делами Совмина СССР позвонил мне в Хабаровск и пригласил снова прибыть в Москву с трудовой книжкой. Я сообщил об этом Н.А. Шило, и он очень расстроился - в основном за себя: больше, мол, никого не покажу столичному начальству... Я приехал в столицу, и мне поставили в трудовую книжку соответствующую печать о новом месте моей работы. Ни дня я на нем не проработал... Выйдя из Совмина, я в тот же день встретился (кажется, прогуливаясь по Арбату) с Геннадием Андреевичем
Месяцем, сегодняшним вице-президентом РАН. Тогда он был Председателем Президиума Уральского центра АН СССР. Как дела? То да се... Узнав, что я только что принят помощником Председателя Совмина СССР, Геннадий Андреевич не поздравил меня, а обругал и сказал, что мне предстоит готовить различные документы для вышестоящего руководства, стать в перспективе обычным правительственным чиновником, то есть «бюрократом», а этого он от меня никогда не ожидал: я, мол, призван заниматься большой наукой, а не копаться в «бумажках». Иллюзий, мол, строить не надо... - Теперь ничего не поделаешь, - внутренне потускнев, Геннадий Андреевич мягко продолжал: - Возвращайся в Свердловск. Будешь у нас директором - Кто ж меня отпустит из Совмина - дело сделано, пе - А это уж не твоя забота, а моя, - еще мягче завершил Так я вернулся на свою историческую родину, на обетованную землю уральскую. И был здесь по-настоящему рад открывшимся передо мной новым перспективам научной работы. Рассказывая об этих карьерных рокировках, я хотел бы обратить внимание читателя не столько на эпизоды собственного продвижения по «спирали вверх», сколько на особенности самой системы подбора кадров, созданной не сегодня и не вчера, а существующей испокон веков. Вернее двух систем. А именно: подбор нужных работников «по наитию», «по озарению», «по случаю», каковой пользовались еще библейские цари, и подбор кадров по системе, назову ее так, по «системе Тура Хейердала»: тщательное конкурсное просеивание претендентов на то или иное ответственное место. Обе они имеют право на существование, завоевали его многовековой практикой, но первая чаще дает сбои, чем вторая. Одновременно существовала и особая система подбора кадров, хорошо разработанная в советское время. Прежде чем продвинуть человека «наверх», особенно «периферийного», его изучали во всех ипостасях, в лупу просматривали до седьмого колена, нет ли в его прошлом «греха», не страдал ли его дедушка какой-нибудь политической близорукостью и т. д. и т. п. Это при всем при том, что человек обладал необходимыми деловыми и профессиональными качествами для выдвижения... И все-таки, дорогой читатель, советую тебе подбирать себе помощников именно по «системе Хейердала», тщательно рассматривая все качества претендентов, необходимые для совместного дальнего плавания. Полагаться только на знакомство, будь оно самым теплым, тут не приходится - предстоят ведь не только штили, но и суровые штормы. В сетях этой, второй, системы подбора кадров мне тоже пришлось побывать. Активно и благополучно работая в Свердловске директором Института экономики Уральского научного центра и заместителем его руководителя, будучи уже член-корреспондентом Академии наук СССР, я вдруг почувствовал, что вокруг меня идет какая-то непонятная для меня «возня»... Со временем Председатель Совета министров России Александр Владимирович Власов - Царствие ему Небесное! - объяснил мне ее суть: ему нужен был заместитель по экономике и региональным вопросам, и соответствующим службам была отдана команда подыскать кандидатуру. Из обширного списка возможных кандидатов осталось сначала семь человек. Многовато. Еще раз просеяли. Осталось двое. Нас двоих, директора Сибирского института экономики Александра Гранберга и меня, как-то вызвали на заседание Президиума Совмина по проблемам регионального развития России. Нам обоим предложили выступить со своими соображениями по этому вопросу. Мы выступили. Остался я один. Об этом «кадровом просеивании» я узнал позже, а тогда как ни в чем не бывало вернулся в Свердловск «для
дальнейшего прохождения службы». В январе 1990 года меня включили в состав делегации в Камбоджу, я вылетел в Пномпень. Как вдруг меня приглашает к себе наш посол и говорит: - Валерий Петрович, вам предстоит срочно вылететь - Что случилось? - Я думаю, ничего особенного, - ответил посол, - навер Полагаю, посол более точно знал, зачем меня срочно отозвали из зарубежной командировки и направили в столицу, но дипломаты предпочитают молчать в тех случаях, когда можно отмолчаться. Во Внукове меня ожидал у трапа самолета правительственный автомобиль. А.В. Власов радушно встретил меня в своем рабочем кабинете и, сразу взяв быка за рога, спросил, согласен ли я перейти на работу в Совмин РФ его заместителем. От неожиданности я поблагодарил и... согласился. - Подождите благодарить, - сказал хозяин кабинета, - Со мной беседовали все члены Политбюро, особенно обстоятельно, около двух часов, - Е. Строев. После такой серьезной «круговой беседы» (будто в Политбюро более важных дел не было) меня отправили домой, не сказав ни «да», ни «нет». Первого марта 1990 года в моем свердловском кабинете раздался телефонный звонок из Москвы. Звонил А.В. Власов. Он сообщил, что после решения Политбюро состоялось заседание Президиума Верховного Совета Российской Федерации, на котором я был утвержден в должности заместителя Председателя Совмина России. Александр Владимирович тепло поздравил меня. Я спросил: - Когда приступать к работе? - Завтра, - ответил мой новый начальник. К новой работе я смог приступить только третьего марта: Свердловск не Подольск - от столицы далековато. Впрочем, если судить по Рыжкову или Ельцину, то не очень... В Москве на новом месте работы я понял, что такое статус высокого государственного чиновника. Отличная квартира, круглосуточная машина, надежная охрана, лучшие санатории и... целый выводок разномастных телефонов на рабочем столе. Понял, что попал в государственную клетку, пусть и «золотую», но, все-таки, - клетку. Я очень редко пользовался предоставленными мне благами, поскольку приходилось работать почти без выходных с 7-8 утра и до 10-11 вечера. А то и позже. У меня для этих случаев в «боковушке» стояла «походная кровать», на которой я дожидался рассвета наступающего дня. Первого сентября, спустя ровно полгода, я за одну минуту был освобожден от всех моих государственных важ-ностей и не используемых привилегий. В это время Председателем Совмина РФ был уже не А.В. Власов, а И.С. Силаев (смена руководства требует особого рассказа, что выходит за рамки темы моих заметок), а Председателем Президиума Верховного Совета РФ-Б.Н. Ельцин, ставший в этой должности фактически полновластным, без оглядок на Старую площадь, «хозяином» России. Вот мой новый «прямой начальник» вызывает меня к себе, пододвигает ко мне некую книгу и говорит: - Это «500 дней» Явлинского. Борис Николаевич просил сделать экспертизу, дать наше заключение.. Дай, пожалуйста... Взяв довольно объемистую рукопись, я понес ее к себе и стал читать и изучать. И чем больше изучал и читал, тем чаще в голове моей возникали забавно-грустные картины из прошлого... На Чукотке мне рассказывали историю еще из времен правления Никиты Сергеевича Хрущева, который, как известно, был «экспериментатором» и в качестве «всесоюзного опыта» хотел засеять всю страну, вплоть да Заполярья, кукурузой.
Доброхоты якобы даже прислали ему фотоснимки, на которых чукча стоял на тундровом поле, по шею погруженный во взращенную здесь кукурузу. Никита Сергеевич очень обрадовался. Но другие доброхоты вскоре показали ему фотоснимки с тем же чукчей, только теперь та же кукуруза на них едва поднималась ему до пояса. Оказывается, в первом случае чукчу фотографировали, опустив на колени, а во втором - подняв во весь рост. Хрущев очень рассердился на... «доброхотов». А в Сибири ходил другой анекдот. Здесь в царские времена была выведена особая порода коров, жирность молока которых доходила до 6 процентов, что почти вдвое превышало жирность молока колхозных буренок. Из дореволюционного сибирского молока сбивали масло, которое поставляли ко двору российского монарха и в королевский Версальский дворец под Парижем. Но затем столь необыкновенная порода коров была истреблена и о ней забыли. Однако кто-то рассказал о ней Никите Сергеевичу, и ему вдруг захотелось попробовать чудесного молока. Была отдана команда возродить прежнюю сибирскую корову. А как это сделать? Кто-то предложил использовать для возрождения той коровы белых медведей, у которых самки-матери кормят медвежат молоком с жирностью 22 процента. Никита Сергеевич очень обрадовался. Но как использовать белых медведей? Очень просто, отвечали ему, надо совокупить белого медведя с колхозной буренкой. Хрущев поддержал идею и спустя какое-то время поинтересовался, как идут дела... Увы, отвечали ему, во время совокупления белый медведь сожрал буренку. Вы что, рассердился Никита Сергеевич, забыли про искусственное осеменение?! Усыпили белого самца, каким-то образом получили от него требуемый селекционный материал и искусственно осеменили им несколько коров черно-пестрой породы, наиболее прижившейся в Сибири. Спустя положенное природой время коровы отелились, но почему-то произвели на свет божий не бычков да телочек, а медвежат, правда, уже не белых, а черно-бело-полосатых -словно тигрят. Достигнув зрелого возраста, «искусственные медведи» - самки и самцы - скрестились уже естественным образом и дали новое потомство. Молоко выросших новых, «по- лосатых», медведиц не было столь жирным, как у чисто белых арктических цариц природы, но значительно превышало по этому показателю молоко буренок. Хрущев был рад достигнутым результатам: что ж, не получилось высокожирных коров, будем доить медведей! Все бы хорошо, но доярки разбежались... Безусловно, фантастические истории о подобных неудавшихся экспериментах Н.С. Хрущева можно отнести к разряду исторических анекдотов. Но передо мной лежал труд, который никак нельзя было назвать выдумкой дилетантов. Сделан он был по всем правилам жанра: цифры, факты, таблицы, комментарии, кстати, некоторые - со знанием предмета и сами по себе интересные. Но... Чем больше я читал, тем больше вылезали из «серьезной научной работы» рога буренок, которых скрещивали с арктическими медведями. Автор предлагал за 500 дней возродить Россию - вновь поставить ее в ряд крупнейших развитых государств мира, из которого она выпала. Очевидно, автор ощущал себя Гераклом, способным за 500 дней совершить еще один подвиг. Переведя эту поэтическую метафору на язык суровой прозы, можно было твердо сказать: в стране не было достаточных ни производственных, ни финансовых, ни человеческих ресурсов для реализации программы 500-дневного возрождения. Эту итоговую мысль я изложил на девяти листках бумаги и понес их Ивану Степановичу Силаеву, нисколько не беспокоясь о том, что оказываю ему «медвежью услугу». Даже мысли такой у меня не мелькнуло, потому как я полагал, что честно и с пользой для общего блага выполнил данное мне поручение. Иван Степанович ознакомился с моими листками, поднял над столом усталые глаза и сказал: - С такой экспертизой я к Борису Николаевичу не пойду. Иди сам... Борис Николаевич слушал меня четыре часа, только изредка перебивая малозначительными репликами,
и когда я закончил усердное изложение своих взглядов по поводу «500 дней», он задал единственный вопрос, который - я тут же понял - имел важное значение для меня лично: - Беретесь ли вы за реализацию этой программы? - Если поручат, - ответил я, - то, естественно, берусь, - Идите, - сказал Ельцин, - подумаем... Спустя неделю меня вызвал к себе И.С. Силаев и, глядя в стол, сказал: - Отдана команда освободить вас от занимаемой долж Помолчал и спросил: - Валерий Петрович, зачем вы сказали Ельцину «нет», Анекдот: - Чем, дорогие мои студенты-международники, дипломат отличается от девушки? Отвечаю: если девушка сразу говорит «нет», то это означает «может быть», если говорит «может быть», то это означает «да», если девушка сразу говорит «да», то она не девушка. У дипломатов наоборот... Я по всем признакам не был девушкой, но и дипломатом не хотел быть. Потому и сказал «нет». Больше всего я ценю в людях, да и в себе, важное качество - не виляя идти к своей цели и как можно более превосходно делать то, что умеешь делать. В этом я, полагаю, убедил Александра Владимировича Власова за месяцы работы под его началом, в этом, хочу надеяться, убедил и его преемника И.С. Силаева. Внешне неприступный, всех державший на расстоянии, он был в душе очень добрым и внимательным человеком. Разложив на столе «кадровую карту» Совмина РФ, Иван Степанович сказал: - Можешь выбрать любую приемлемую для себя долж Я выбрал свободное место в «клетке» Министерства внешних связей, где мог наиболее полно реализовывать свои знания и опыт. И был назначен туда заместителем министра... Однажды в кулуарах одного совещания Явлинский нашел нужным подойти ко мне и спросил, почему я выступил против его программы «500 дней»? Я сказал: - Вскоре вы сами ответите на свой вопрос. Действительно, я словно в воду глядел, Явлинского через пару месяцев освободили от должности заместителя Председателя Совмина РФ, а его программа «500 дней» была тихо забыта и больше на поверхность не всплывала.
|
