Клавино наказание

Артур Уизли шел по министерскому коридору с безмятежной улыбкой на лице. Только что он лично навестил отдел импорта-экспорта, где убедился в полном соответствии состояния Древа жизни Драко Малфоя соответствующим нормативам. В дальнейшие планы начальника департамента Маггловских исследований входил обед в кафетерии на минус десятом этаже и беседа за чашечкой кофе с Гилбертом Уимплем. Последний настолько глубоко влез за прошедший год в проблемы маггловской физики, что уже несколько раз вносил в Министерство предложение провести международную операцию по стиранию памяти всем ведущим ученым-теоретикам.

— Их всего-то в мире человек двести от силы! — убеждал он на прошлом заседании Кабинета. Рабочим названием кампании Гилберт предлагал сделать маггловский лозунг «Save the planet!».

Мистер Уизли уже подходил к кафетерию, когда одна из служебных записок-самолетиков спикировала ему в руки.

«Начальнику Департамента МИ мистеру А. Уизли от Министра Магии Кингсли Шеклболта.

Зайди срочно. У меня сидят малфоевские юристы.»

Ничуть не огорчившись, он развернулся в сторону лифта.

**

— Дай ей время, — посоветовал Гарри.

Ему, конечно, было легко говорить. У самого-то вместо проблем только огромный счет в Гринготтсе, немеркнущая слава победителя Вольдеморта да красавица-невеста, которая сходит по нему с ума с десятилетнего возраста! От такого человека советы «не переживать» воспринимаются, как издевательство.

В начале мая, согласно опросу «Ведьмополитена» (участвовали ведьмы в возрасте от 14 до 28 лет) Гарри был признан «Самым Завидным Холостяком Года». На втором месте оказался звездный игрок квиддича Оливер Вуд. На третьем, неожиданно для магической общественности, — белобрысый слизеринский хорек. Быстро же эти безголовые ведьмочки забыли, на чьей стороне сражались Малфои!

«По сведениям, которые сообщил пожелавший остаться неизвестным источник в Министерстве, в ближайшее время молодой Малфой будет освобожден из ссылки и вступит во владение наследным имением. Согласно слухам, циркулирующим в высших кругах, ему прочат руку юной Астории Гринграсс, наследницы... юная леди... прекрасная пара...» И т.д. Статья о «завидных холостяках» была украшена портретами призовой тройки. Самая крупная: Гарри сидит за столиком «У Флориана». Два затылка, еле видные в кадре, принадлежат Рону и Джинни, но кто об этом догадается? Гарри хохочет так искренне и весело, что хочется смеяться в ответ. Фотографа он явно не замечает. Более мелкая, слева: красавец Оливер парит на метле, ослепительно улыбаясь. Такая же справа: худосочный Малфой с кислым видом стоит возле какой-то стены, глядя в сторону, и не шевелится. Посмотрев на последнюю фотографию, Артур Уизли нахмурился и пробормотал: «Это ведь у нас на минус четвертом, когда готовили ему маггловские документы! Ах, они... им же запрещено продавать фотографии, надо будет обязательно узнать у Роузи...» Рона, конечно, в рейтингах не было.

Не очень-то и хотелось! Все, о чем он мечтал, — это чтобы все стало по-прежнему. Чтобы Гермиона перестала торопливо сбегать от него, стоит им столкнуться в министерском буфете. Если он обидел ее, то готов извиниться. Пусть только она объяснит наконец, в чем дело? Что он должен сделать?

Гермиона сдала в июньский номер «Всемагической структурности» статью о магическом вакууме в России, и, хотя журнал еще не вышел, отец уже сказал за ужином, что «девочка сделает себе имя». Тем вечером они сидели за столом втроем. Гарри с Чарли снова улетели в свой заповедник. Рон уныло заглатывал содержимое глиняного горшочка (свинина с диким рисом под соусом от Бастинды Дживс) под отцовские рассуждения, и понимал, что его девушка бросила его ради библиотеки. Отложила свадьбу ради какой-то статьи! Как-то это...слишком даже для Гермионы, разве нет?! Недаром Ромильда говорит, что та превращает себя в «синий чулок».

И все равно он не представлял свою жизнь без нее. Он отдавал половину зарплаты маме, а вторую тратил на подарки для Герми. И таскал их с собой, надеясь отдать при встрече. Он попросту не привык тратить деньги на себя, и, купив однажды новую мантию, не понимал, что еще ему может понадобиться. Разве что шахматы? В прошлой партии, которую он играл сам с собой, черная королева так наподдала белого слона, сгоняя с доски, что тот до сих пор хромал. Несколько раз он аппарировал в квартиру, которую его невеста сняла осенью, но каждый раз обнаруживал там лишь пустоту и запустение. Ни Косолапсуса, ни кактуса. Шторы опущены, в ящиках на кухне засыхают маггловские бисквиты. Какой смысл платить за квартиру, если она все равно живет у родителей? И с каких пор ей нравится общаться с ними? В школьные годы она избегала совместного времяпрепровождения, как могла, и половину каникул проводила в «Норе».

**

На четвертое воскресенье Драко ссадил с колен румяную узкоглазую девочку и поманил пальцем черноволосого уродца, по обыкновению мнущегося в отдалении. Мальчик неуверенно шагнул к нему, засомневался и снова шарахнулся в угол. Упрямо уставился в пол.

Нет уж, если я решил, что на моих коленях будешь сидеть ты, так это будешь ты.

Драко вздернул подбородок и стал надвигаться на ребенка.

И почему он от меня пятится?

Он подхватил мальчика под мышки и внимательно взглянул в лицо. Кажется, плакать тот не собирался.

Вот так, маленькая чернявка. Мне всегда были интересны те, кто старался держаться от меня подальше. Так что сиди на коленях и слушай эту гоблинову сказку про Золотой ключик.

**

Гермиона вышла из лифта в холл первого этажа и осторожно огляделась. Кажется, Рона не было. Его легко было заметить издалека: рыжая голова, возвышающаяся над головами других министерских чиновников. В последнее время на роновом лице застыло недоуменное выражение. При встрече с Гермионой он краснел и смотрел с виноватым видом, словно боялся ее обидеть. Словно это не она его обидела. Это было невыносимо. Гермиона ныряла в толпу, стараясь скрыться из виду до того, как он ее заметит.

«Скажи ему! — советовала Джинни, — любой человек заслуживает правды! Может быть, он найдет себе кого-нибудь другого, и все станет отлично.»

Гермиона закатывала глаза. Эта Джинни со своими советами! У самой все настолько прекрасно, что она просто представить не может, что у других может быть иначе. Разумеется, ведь она-то поймала свой снитч! Золотой зеленоглазый снитч в подарочной упаковке из славы.

Поправляя начинающие отрастать волосы, Гермиона пробиралась между волшебников. В начале рабочего дня в Министерском холле всегда столпотворение.

Просто подождать. Может быть, это безумие само собой перегорит во мне, и все станет, как раньше, просто, тепло и ясно. Чертов Малфой. Как он сидел тогда в этой простыне, держа в зубах оливку, разглагольствовал о нумерологии и ухмылялся...

Мерлин, я хуже Лаванды. Лучше думать о работе. «Нет никаких данных, доказывающих, что хаотическая составляющая в демагизированном пространстве стремится к нулю, между тем, как многие данные косвенно свидетельствуют об обратном... в то же время...» Интересно, значит ли это, что волшебник теряет магическую силу, находясь на Разочарованных территориях? Или сила, наоборот, увеличивается? Можно трактовать и так, и так. Хаотическая составляющая на то и хаотическая, что действует во все стороны сразу.

Девушка ткнулась носом в чей-то живот и подняла голову. Рон смотрел на нее сверху, неуверенно улыбаясь.

Ох.

— Эээ, привет, Герм! Здорово, что ты тут! А я только что как раз о тебе... Взгляни, вот купил, потому что, ну, сразу о тебе подумал! Зарплата, куда ее... давно хотел отдать, два раза аппарировал к нам, а там пусто... Ты еще у родителей? Как они, нормально?

Он протягивал ей прозрачный пакетик, в котором лежал ошейник для кота, украшенный стразами, с нестирающимися следящими чарами, и какие-то туфли.

Подарки. Он все еще покупает ей подарки.

Гермиона почувствовала, как чувство вины, благодарности, дружбы... жалости затопляет ее. Она ухватила парня за рукав и оттащила в сторону, за колонны.

— Рон, это так... спасибо, но ты не должен был.

— Видишь, эти туфли для обучения латинских танцам. Ты говорила, что всегда мечтала научиться, правда ведь? Стоит только надеть и наколдовать музыку.

— Рон... — горло перехватило, и она просто смотрела на него снизу вверх сквозь затуманенные слезами глаза.

Самый добрый парень на свете. Парень, который продолжает покупать ей подарки, хотя она прячется от него по всем углам.

Правда, Косолапсус ни за что не согласится носить ошейник.

Он осторожно погладил ее по голове.

— Может, поужинаем сегодня вместе?

Гермиона печально кивнула.

— Конечно.

Рон заслуживает честного разговора.

**

— Итак, мы можем заверить своего клиента, что ситуация находится под полным контролем Министерства и младшему Малфою ничего не угрожает? Готов ли Министр дать официальное заверение?

Кингсли Шеклболт бросил затравленный взгляд на Артура Уизли.

— Господа, — сказал мистер Уизли голосом доброй бабушки, читающей внукам перед сном «Сказки барда Бидля», — срок обучения Драко Малфоя в маггловском университете подходит к концу. Насколько известно, через три недели у него начинаются летние экзамены, после чего мы его немедленно заберем. Месяц назад его навещал наш сотрудник. Состояние здоровья юноши было признано полностью соотвествующим его возрасту, кроме того, его снабдили запасом Общеукрепляющего зелья. Древо жизни, которое наш отдел посадил по просьбе Малфоя-старшего, находится в прекрасном состоянии. Мы можем спуститься на этаж, и вы его сами увидите. Причин для волнения нет. Если юный Драко сумеет предоставить нам мыслив с доказательствами добрых поступков в отношении магглов, Министерство тут же очистит его от всех обвинений. Письменное обязательство в этом было передано в руки мистера Малфоя-младшего, о чем вы, безусловно, осведомлены. Как вы должны сами понимать, проект по его обучению в маггловском окружении достаточно затратен, и нам нет никакой выгоды держать его в России дольше намеченного срока.

— Отлично. Наш клиент направит письменный запрос в Министерство, господа, и мы хотели бы получить такой же письменный ответ, — сказал тот адвокат, что был постарше, — где было бы все, что вы только что сообщили нам устно.

После этих слов оба юриста поклонились министру, коротко кивнули Артуру Уизли и удалились.

— Спасибо тебе, Артур! Огромное спасибо! — с чувством произнес Кингсли.

Потом тронул пальцем середину цветка, стоявшего в вазе, и проревел:

— Матильда!!! Еще раз пропустите ко мне кого-нибудь подобного, и следующим местом вашей работы станет Архив!

Цветок ойкнул и принялся сбивчиво извиняться нежным девичьим голоском.

— Думаю, на всякий случай мне стоит навестить младшего Малфоя самому, — произнес Артур Уизли, сияя голубыми глазами.

**

Ее персональное наказание стояло в дверном проеме. Клава вздохнула и поправила полотенце на голове.

— Не могла бы ты ответить на один вопрос: куда у вас водят детей?

В очередной раз Клаве резануло ухо это «у вас». Она, между прочим, тоже не москвичка! Так что такое же «у вас», как и «у нас»! Но объяснять это Драко было, как давно выяснилось, безнадежным делом.

— У тебя уже появились дети? — спросила она.

Драко дернул плечом.

— Не знаю, может быть. Но в данном случае имеется в виду чужой мальчик. На вид лет шести. Как мне его развлекать?

— Откуда он у тебя?

— Взял до вечера из детского дома. Ты же сама нашла мне адрес, помнишь?

— Господи. Как они тебе разрешили?

— Ты удивишься, если узнаешь, насколько там всем на все плевать. К тому же у них дыра в заборе.

Клава закатила глаза. Драко невольно улыбнулся.

— Кончай уже. Так куда мне его вести? Говори скорей, пока он не выпал с 18 этажа.

— Ты оставил его одного?!!

— Да нет, за ним приглядывает этот, как его... — Драко рассеяно пощелкал пальцами. — Но все равно, соображай скорее. Я не доверяю этому убожеству.

На лице Клавы возникло милое выражение «почему-я-должна-всегда-думать-за-этого-несносного-идиота».

Может быть, если все кончится удачно, можно будет прилететь сюда следующей осенью, поколдовать для нее немного? Я мог бы убрать эти прыщи с ее лба. Надеюсь, она не считает их неотъемлемой частью своей личности. Будущий лорд Малфой собирается колдовать ради магглов. Похоже на дурной сон. Да, если подумать, так все три последних года — один затянувшийся кошмар.

— Драко, нельзя воровать детей из детских домов! Воспитатели, наверное, уже на ушах ходят!

Надеюсь, это образное выражение.

— Пусть ходят, какая разница. Решай скорее! Не могу же я просто держать его весь день в комнате.

— Хорошо. Сначала своди его на мультфильмы в кино. Это займет часа три. Покорми обедом в кафе. Потом отведи в зоопарк. Купи там ему сладкую вату. После этого он устанет, и ему нужно будет поспать, так что снова приведешь его в общежитие. Вечером накорми ужином и отведи в детдом. И я не представляю, как ты станешь объясняться с воспитателями.

— Благодарю, — Драко изящно, но несколько издевательски поклонился, — теперь ты, может быть, будешь любезна объяснить, что ты только что сказала? Где мне искать этот, как его, мультвиль? И зоопарк?

Клава вздохнула, привычно достала лист бумаги и принялась рисовать схему проезда.

Этот парень сведет ее с ума. Насколько было легче, когда половину забот о нем тянула Ника!

Глава опубликована: 10.02.2013

Жирафы

Сероглазый мужчина со скукой смотрел в узкую оконную щель на внутренний двор Азкабана, когда в камине за его спиной заискрилось зеленое пламя. На секунду выражение искреннего, глубокого изумления скользнуло по его красивым чертам. Что за..

— Это Вы, Вар?

Вылезший из камина седой адвокат с достоинством кивнул.

— Мы добились подключения Вашего камина к сети в отделе Надзора. Конечно, подключение работает только в одну сторону, так что обратно мне придется выходить обычным путем. Но к делу.

— Как же вы уйдете, как вы выразились, обычным путем, если никто не знает, что вы здесь? Вам придется сидеть здесь до ужина.

Вар спокойно пожал плечами.

— Через камин нельзя уйти, но общаться через него можно. Если хотите, то список каминов, к которым подключен ваш, со мной.

Он протянул Люциусу толстый прямоугольный сверток и лист пергамента. Старший Малфой приглашающе махнул рукой в сторону единственного кресла, а сам отошел к окну и принялся читать. Изучив список должностных лиц, чьи камины теперь оказались подключены к его камере, он еле заметно скривил губы в слабой ухмылке. Теперь, если скука станет совсем невыносимой, можно будет засунуть голову в камин и попробовать разговорить кого-нибудь из этих унылых ничтожеств. Потом он с вопросом в глазах обернулся к адвокату.

— Просто разорвите, — кивнул тот на обложку.

Пожав плечами, Малфой принялся разрывать обложку холеными длинными пальцами. Внутри обнаружился последний номер «Ведьмополитена», подборка «Ежедневного пророка» за неделю и майский выпуск «Квиддича сегодня». На обложке ловец команды «Молнии Эдинбурга» стоял в липнущей к телу мантии на ветру, обнимая за древко метлу, и многозначительно улыбался. Обложку «Ведьмополитена» украшал какой-то смазливый блондин спортивного вида, а заголовки гласили, что внутри читателя ждут результаты опроса ведьм о холостяках. Люциус поднял брови и повернулся к адвокату.

— Так какое место мы добыли для Драко?

-Третье.

— Отличная работа, — Малфой кивнул, — что ж, думаю, вам стоит связаться с Ритой. Несколько небольших заметок в «Пророке», чтобы закрепить эффект, и Астория будет чувствовать, что ей крупно повезло, что такой юноша вообще обратил на нее внимание. Тогда Гринграссы десять раз подумают, прежде чем торговаться с нами из-за приданого. Кстати, какое у него на самом деле было место? Хоть кто-нибудь из всех этих, — он покачал на руке толстый журнал, — ведьм о нем вспомнил?

— О, ну конечно. Драко был где-то во второй десятке. Девушки от 16 до 20 лет прекрасно его помнят.

— А кого мы сместили с постамента?

— Одного из сыновей мистера Уизли. Его зовут Джордж. Удивительная популярность среди ведьм от 20 до 28 лет. Если бы не 14-летние девочки, скопом голосовавшие за Поттера и Вуда, этот Джордж Уизли занял бы первое место.

Люциус недовольно сжал губы. Во времена ЕГО молодости он занимал в подобных опросах призовые места без помощи Абраксаса Дрофаса Малфоя-старшего. Куда катится этот мир, если ведьмы голосуют за рыжих в ущерб блондинам?!

— Чем занимается этот Джордж?

— Бизнесом, весьма успешно. Он — тот из близнецов, который выжил.

— Ясно. Что ж, если это все, Вар...

— Я навещу вас, сэр, когда будут еще новости.

Адвокат сунул голову в камин и позвал смотрителя центрального тюремного крыла. Через минуту дверь в камеру покрылась зелеными и красными разводами, после чего медленно отворилась. Люциус уселся в кресло, положил ноги на низкий столик и взял в руку последний номер «Пророка».

**

— Пошли, убожество, — сказал Драко, обращаясь к сутулому соседу.

— Сейчас, только куртку захвачу.

— В принципе, — думал студентик, — блондин оказался не таким уж плохим соседом. А то, что он упорно зовет его «убожеством» — ну, такой у него юмор. Черный, конечно, на грани фола, но это-то и круто! Было бы глупостью обижаться. Зато, когда они идут по цветущим майским улицам вместе с Драко, все девушки оборачиваются им вслед. Да и вообще приятно видеть такого красавца рядом с собой. Повышает самооценку.

— Эй, убожество! Ты там заснуло, что ли?

Или не повышает...

**

Артур Уизли решил не тратить время на переписку с гоблинами по поводу магического кристалла и отправился в Москву без него, подумав, что сможет найти Драко по адресам, выданным Гермионой. Немного взбудораженный, он вылез из камина в английском посольстве, наложил обливиэйт на оказавшегося поблизости сотрудника и вышел в город.

А здесь совсем не так страшно. Солнце! Деревья зеленеют! Магглы гуляют такие... мрачноватые. И грохот. И гарь. Множество настоящих маггловских машин! Какие-то вертящиеся штуки! Движущиеся картинки на огромных экранах!

Артур Уизли вдруг снова почувствовал себя маленьким мальчиком, которого впервые привели на рождественскую ярмарку в Косой переулок. Теперь ему надо спуститься в маггловское метро.

О, великий Мерлин и Моргана! Как же интересно! Как давно он об этом мечтал! Просто не мог позволить себе рисковать, пока дети не выросли. Наконец-то он испытает ЭТО. Говорят, там есть такие... эксаллаторы! Самодвижущиеся маггловские лестницы!

Сжимая в кармане трансфигурированной мантии волшебную палочку, мистер Уизли быстрой, чуть подпрыгивающей походкой пошел в сторону метро, время от времени сверяясь с картой. Иностранца в нем было видно за версту.

**

Рон откинулся на спинку дивана и осторожно положил руку на плечо сидевшей рядом девушки.

Как же давно ему не было так хорошо.

Они поужинали в «Фарфоровой башне». Гермиона рассказывала о своей статье, и Рону удавалось удачно хмыкать и кивать в тех местах, где она делала паузы и явно ожидала какой-то реакции. Он сказал ей, что она сделала «потрясающую работу» и что она «точно сделает себе имя». Герми выглядела польщенной. После ужина, когда она сказала, что им надо поговорить, они аппарировали в ее пустующую квартирку. Взмахнув палочкой, Гермиона зажгла камин, придвинула к огню низкий столик и широкой мягкий диван. Рон, ухмыляясь, выгрузил из карманов уменьшенные бутылки сливочного пива, пакеты с орешками и конфетами. Они часто проводили так вечера до ее отъезда в эту драклову Россию.

Не стоило ее отпускать.

Он разлил пиво по бокалам, притянул девушку, так что она привалилась к нему теплым боком, и теперь они сидели, глядя в горящий огонь. Рон чувствовал, как она успокаивается, расслабляется рядом. Поначалу, когда он только придвинулся к ней, она напряглась, словно он стал ей чужим за это время. Слава Мерлину, теперь все снова было, как надо. Она оттаивала. Синий чулок снова превращался в лучшую девушку мира. Кто-кто, а Рон знал, какой огонь скрывается под этой строгой внешностью.

— Так правильно, Герми, когда мы вот так сидим... это так здорово.

Он повернул голову и поцеловал каштановую макушку. Чуть отодвинулся, посмотрел в знакомое до последней черточки лицо. Гермиона сидела, упорно опустив глаза, словно предоставляла ему действовать самостоятельно. Ее губы чуть дрогнули, и он почувствовал, как сердце в груди ускорило темп. Склонившись, он приник к этим дрогнувшим губам.

Как же он соскучился. Никакая Ромильда ее не заменит.

— Рон, подожди. Нам действительно надо поговорить. Просто поговорить.

Не слушать. Это же Гермиона. Она может заговорить до полусмерти любого. Она сама не понимает, чего хочет.

— Ты сама не понимаешь, чего хочешь, — пробормотал он куда-то в ее кудри, стремительно теряя контроль над происходящим. Его руки уже действовали сами, нырнув к ней под блузку, тело прижималось к ней, придавливая ее к спинке дивана все сильнее..

— Рон, — прошептала она, — остановись.

Нет уж, Герми, только не порть все сейчас!

— Ради Мерлина, Герми..

Ее сердце колотилось теперь так же часто, как и его.

— Рональд! Ну Рон же! Нам нужно просто поговорить!

Не могу же я каждый раз его усыплять, это подло.

Мм, как давно меня никто не целовал. Это опять начинается. Крупные роновы руки, прижимающие к себе с такой силой, что почти невозможно дышать. Мерлин, он меня убьет, как только я скажу... ОНИ меня убьют. Оба.

— Герми, — прошептал Рон, обнаружив, что уже блуждает губами где-то в районе ее ключиц, дурея от запаха нежной кожи, — говори, если хочешь, я же почти не мешаю...

Кажется, она действительно что-то говорила там, наверху. Он не сразу расслышал — что именно.

**

Невысокий мужчина лет пятидесяти пяти на вид, когда-то рыжий, а теперь пегий, с восторженным видом стоял в застрявшем лифте.

Как чудесно! Все идет, как по нотам. Гермиона предупреждала, что у чистокровных возникают проблемы с маггловским електричеством. Мир прекрасен и удивителен! Сколько же всего в нем существует интересного! Вот, например, этот лифт. Хорошо, что он застрял в одиночку.

Мистер Уизли достал волшебную палочку и негромко произнес «алохомора». Дверцы открылись. Кабина, как оказалась, зависла на полметра выше очередного этажа, так что пришлось спрыгнуть вниз.

— Какой это этаж? — спросил он по-английски у курившего неподалеку от лифта неприветливого парня. И тут только понял, что впопыхах забыл о гипнотическом курсе русского языка. Или хотя бы любой из автоматических переводилок. Но неприветливый парень, судя по всему, не удивился. Молча отщелкнул окурок прямо на кафельный пол, встряхнул обеими руками и показал сначала 10 пальцев, а потом еще 6. Понятно, 16-ый. Два этажа он и по лестнице пройдет.

— Thank you so much! Неприветливый процедил через губу:

— You are very welcome.

— Would you please tell me if...

Но молодой маггл, вдруг наскучив беседой, пожал плечами и, не обращая больше никакого внимания на начальника департамента маггловских исследований, убрел куда-то вдаль по коридору. Не растеряв ни крупицы радости, Артур Уизли отправился на поиски лестницы.

**

Видит Мерлин, к своим почти девятнадцати годам Драко успел пережить многое, даже если не вспоминать Финальную битву и гибель Темного лорда. На него нападал бешеный гиппогриф. Он видел фестралов. В их поместье гостил оборотень. Хагрид однажды сунул ему в руки детеныша мантикоры раньше, чем Драко успел отпрыгнуть. Конечно, Драко тут же уронил детеныша на землю и высказал олуху все, что счел нужным (оставшееся от лица Попечительского совета произнес Дамблдору Люциус), но все же: он держал в руках детеныша мантикоры! В его жизни был такой момент, и его биографам придется с этим смириться. Не говоря о нюхлерах, драклах, соплохвостах и единорогах. В конце концов, он летал с Поттером на монгольском драконе, которому этот придурок дал такое издевательское имя!

Тем не менее у вольера с жирафами Драко почувствовал, что его челюсть сама собой едет вниз. Тролль подери, это животное просто не могло существовать, оно было слишком неестественным! Он крепко стиснул руку черноволосого мальчонки, тот взглянул снизу доверчивыми глазами. Рот измазан этой розовой пакостью, которую Клава велела ему купить, вид обалдевший от впечатлений.

Можешь не смотреть так, маггленок. Больше одного воскресенья я на тебя тратить не собираюсь.

Жираф подошел ближе и мягкими черными губами принялся обгладывать ветку березы со свежими клейкими листочками, свисавшую в сторону вольера.

Происхождение этой зверюги явно искусственное. Само по себе такое на свет уродиться не могло. Похож на огромную детскую игрушку. Как он в принципе ходит с такой шеей и не опрокидывается?!

Драко вдруг пожалел, что не знал о существовании жирафов в детстве.

Можно было бы потребовать у родителей такого к Рождеству. Уменьшенного, конечно. Было бы забавно смотреть, как кукольный жираф бродит по саду, объедая кусты дроз. А вот Грейнджер наверняка всегда знала про жирафов. Странно, как все всегда рано или поздно упирается в Грейнджер.

— Драко, ты решил заночевать возле этого вольера? Пойдем уже, — пробурчал этот, как его... сосед по блоку.

С трудом оторвав потрясенный взгляд от жирафов, Драко направился к выходу.

**

За окном начинало темнеть. В кресле, непонятно откуда возникшем в комнате Драко, спал утомленным сном немолодой рыжий мужчина иностранного вида. На полу возле его ног лежала газета. Неслышно войдя внутрь, толстушка приподняла ее с пола и вздрогнула. Что это? Ей не показалось? Заголовок, напечатанный латиницей, действительно мерцал? Статью под ним иллюстрировала фотография мужчин солидного вида. Пока Клава смотрела на нее, один из мужчин вдруг тронул другого за руку, показал рукой в сторону Клавы и зашевелил губами, после чего оба уставились на Клаву с явным неудовольствием. Та ухватилась рукой за стол. Рыжий мужчина всхрапнул и поерзал головой, удобнее устраиваясь в кресле. Клава снова поднесла к лицу газету. «Daily Prophet». «Ежедневный пророк».

Этого просто не может быть! На свете не существует газет с движущимися фотогра...

Мужчины с первой полосы сердито махали на нее руками, словно прогоняли крупную муху.

О, боже!

Клава выскочила в коридор.

Артур Уизли открыл глаза и потянулся. В прихожей послышались голоса, и через секунду в дверь вошел младший Малфой, тащивший за руку черноволосого маленького мальчика. Мистер Уизли улыбнулся самым приветливым образом. Драко обреченно вздернул подбородок.

Глава опубликована: 10.02.2013

Мыслив

Нагретые солнцем лужайки заповедника Св. Нимуэ украсились бусинами земляники. Недавно перелинявшие драконы лениво подставляли солнцу новую кожу, покрытую крупной мягкой чешуей. Гарри сидел на склоне, откуда открывался отличный вид на лежбище, и с душераздирающими вздохами изучал послание, полученное утренней совой от Гермионы. Она, конечно, такая милая, умная, но... девять листов расчетов с пояснениями! Он сунул нос в конец письма. Так, драконы нужны ей не позднее 31 декабря этого года. Тут еще рисунок... семиконечная звезда, в центре корявый человечек с растопыренными пальцами и надписью «Гарри». Глупо задаваться вопросом, почему всегда он, потому что ответ наверняка содержится в этих ужасающих расчетах. Легче потратить пару дней на спасение русских магглов, раз уж Гермиона записала их в «несчастненьких», чем спорить с ней о нумерологии и арифмантике. Или пытаться заставить отказаться от своего «проекта».

Гарри свернул послание в трубочку, сунул в карман мантии и закрыл глаза, подставив лицо теплому летнему солнцу. Главное он понял. А цифры, если захочет, пусть изучает Чарли, когда вернется из Норвегии.

**

— Что-о?

Не веря своим ушам, Кинсгли Шеклболт посмотрел через разделявший их массивный стол на невозмутимых малфоевских адвокатов.

Поверить не могу. Матильда снова их пропустила.

— Это абсолютно недопустимо! — отрезал он с уверенностью, которой вовсе не чувствовал.

Седой адвокат посмотрел на него снисходительно, как взрослый, уговаривающий двухлетнего ребенка.

— Это законно, господин Министр. Подобный прецедент имел место в 1132 году, когда в Азкабане отбывал двадцатилетний срок Гамлет Готвальд. Копии бумаг по делу Готвальда для вашего ознакомления находятся, — он чуть приподнялся, выкладывая на стол микроскопический сверток и тут же увеличивая его заклинанием, — в этом пакете. Второй прецедент случился в 1793, дело Альфонса Блэка, копия тоже здесь. Заключение юристов Министерства, с которыми были проведены все необходимые консультации, прилагается. Оснований отказать нашему клиенту не существует, конечно, если господин Министр не собирается пойти на вопиющее нарушение прав заключенных из личной мести. Со своей стороны, наш клиент готов в случае положительного решения выразить свою признательность всеми доступными в его положении способами в границах разумного.

— А именно? — с отвращением поинтересовался Шеклболт.

— Если Министерство пойдет навстречу, Люциус Малфой в течении года не будет давать никаких интервью. Такое же обещание дадут его сын и супруга. В дальнейшем это соглашение, по согласию сторон, может быть продлено. Кроме того, он готов сотрудничать в качестве консультанта по всем вопросам, связанным с безопасностью нации и магическим здравоохранением. Подчеркиваю: по всем.

Кинсгли Шеклболту потребовалось несколько минут, чтобы про себя перевести слова юриста на нормальный язык.

— Вы говорили сейчас о поставках наркотических зелий и запрещенных компонентов, да? — хмуро спросил он, закончив перевод.

Седой адвокат не сказал ни слова, но глазами выразил полное согласие. Шеклболт потянул к себе пакет.

— С вами свяжутся, если потребуется дополнительная консультация по поводу просьбы вашего, гм, клиента... и если ответ будет положительным...

— Мы очень на это надеемся, сэр. Министерство получит огромную выгоду от этого сотрудничества. Наш клиент готов принести Нерушимую клятву, что будет консультировать по определенному списку вопросов настолько добросовестно, насколько это будет в его силах.

— Я понял. Благодарю вас, господа.

Если уж Малфой заговорил о Нерушимой клятве, значит, для него это важно. А в этом случае он будет интриговать годами, чтобы добиться своего, и можно не сомневаться, что на воле найдется немало юристов, журналистов и просто восторженных дур, готовых выполнять его указания. Мерлин знает, как Нарциссе это удалось, но даже на континенте существует благотворительный фонд «В защиту прав заключенных Европы», все свои усилия сосредоточивший на одном-единственном сидельце: средних лет красавце с платиновыми волосами! В Англии таких фондов четыре, и все проверки Министерства не нашли никаких зацепок в финансовой отчетности, чтобы их закрыть. Легче, пожалуй, постараться удовлетворить его прошение, не теряя лица. К тому же отдел по магическому надзору будет счастлив заполучить такого консультанта. Мерлин, что за несносное семейство! Даже через год после своего поражения они умудряются лезть во все дыры!

Буллстроуды, Паркинсоны, Гойлы сидят тише воды, ниже травы, считают дни до конца заключения и больше всего боятся привлечь к себе внимание, чтобы не повредить детям. Кроме Драко Малфоя и Панси Паркинсон, приговоренной к году общественных работ, в младшем поколении слизеринцев никто пока не был признан виновным, но статью, как известно, можно найти на любого. И только Люциусу, как всегда, нужно больше всех.

Дьявол бы его побрал.

Хотя, говоря о Люциусе, дьявола лучше не вспоминать. На всякий случай. Пусть Шеклболт и надеется, что малфоевская родословная — фальшивка. Все это помпезное Родовое древо, которое ему довелось видеть в Малфой-Меноре во время прошлогоднего обыска. В самом верху огромного, во всю стену, свитка, красовалось немыслимое «Люцифер». Вот так, в одно слово, без пояснений. Пра-пра-пра.... Авроры стояли тогда, помаргивая, как-то сразу оробев. Мало ли. Никому не хочется связываться с таким... гм... прадедушкой. Пусть и проклятым. Но бессмертным. Хотя лично Министр магии продолжает считать пресловутое Родовое древо поддельным! И уверен, что ослепительная красота Малфоев скорее связана с какой-нибудь затесавшейся в роду вейлой, чем с падшим ангелом. И не пытайтесь напомнить министру, что магическое родословное древо подделать невозможно! С малфоевскими связями все возможно! Вот где у Кингсли Шеклболта сидят эти связи! Даже собственная жена по вечерам нет-нет, да и найдет способ замолвить слово за «несчастного страдальца».

Страдалец он, как же. Убийца и предатель. Весь в прадедушку. Дьявол бы его...ох!

— Матильда! — рявкнул Шеклболт прямо в чашечку вызывающего цветка, — кофе!!!

Цветок вздрогнул и попытался сжать лепестки.

**

Ярче светило солнце, темнее становилась листва в городких парках, шумнее толпа на улицах. В Лондон пришло лето. Гермиона лежала на траве неподалеку от озера Серпентайн, привычно окружив себя заклятием Незначительности, и черкала пером по листу пергамента. Догадавшись, как решить проблему вспышек и грохота во время проведения ритуала обратной магизации в Москве, она тут же послала сову Гарри и теперь заканчивала докладную, которую собиралась завтра принести в отдел аналитики. Для осуществления плана было важно, чтобы обряд был проведен до конца года, а значит, необходимые согласования стоило получить как можно скорее. Под боком девушки лежал последний номер «Всемагической структуральности», где на страницах 7-9 красовалась статья с броским названием «Есть ли жизнь в магическом вакууме?»

Совы уже неделю несли отзывы от ученых со всей Европы, а главный редактор французского «Omnimagicien» даже выразил желание перепечатать текст у себя. Часть писем, правда, содержала сомнения как в собранных данных, так и в способностях автора статьи их адекватно интерпретировать, но Гермиона не обращала на критику внимания. Научная деятельность всегда сопряжена с завистью менее удачливых и более ленивых коллег. В своих расчетах она была уверена.

В расчетах, в карьере.

В том, что в своем поколении она самая умная ведьма, а Гарри — самый сильный маг.

Она не была уверена в другом, и это не имело отношения к науке.

Это касалось женственности, происхождения, размера груди и длины ног.

И чем ближе было аннонсированное «Ежедневным пророком» возвращение «молодого лорда Малфоя» после «прискорбного пенитенциарного эксперимента Министерства», тем меньше Гермиону устраивала собственная внешность.

Точной даты «Пророк» не называл, но ясно было, что явление младшего Малфоя английскому народу произойдет со дня на день.

Упитанная белка подскакала по траве и села на расстоянии руки, выпрашивая угощение. На предложенный орех посмотрела равнодушно. Девушка протянула зверьку белую шоколадную лягушку, потом подняла голову и взглянула на озеро. По воде скользили лебеди. За каждой взрослой парой, держась как можно ближе к родителям, плыли пухлые серые комочки. Туристы кидали в воду хлебные мякиши. Гермиона легла на спину. В небе неподвижно стояли маленькие белые облачка. Пахло нагретой землей.

Ждать. Надеяться.

Не надеяться. Не ждать.

Нервничать и смотреть в небо.

Скоро Малфой явится, тогда и будет видно.

Пусть будет, как будет.

Может быть, он просто вскинет бровь и сделает вид, что ничего не было.

Еще и с Роном тогда так нелепо вышло.

Вместо того, чтобы честно рассказать ему все, как планировалось, Гермиона в последний момент испугалась.

Даже не испугалась. Просто вдруг поняла, что говорить ничего не стоит.

Что для Рона то, что сама Гермиона вспоминала с нежностью, окажется лишь маленьким грязным приключением. Может быть, он найдет в себе силы пережить это, но точно не поймет. А главное, она и не хочет, чтобы он это понимал. Она хочет оставить это для себя. Не сможет отвечать ему на неизбежные вопросы о деталях. Сколько раз. А тебе понравилось. А он лучше. А ты ему. А он тебе.

Нет уж. Непонятно только, о чем она думала раньше и какой «честный разговор» планиров