Картина третья

Келья монастыря. Лоренцо и перед ним Розалина, женщина лет двадцати.

Розалина... (заканчивая исповедь).

...Ну, вот, святой отец, и весь рассказ

Про прошлые грехи, ошибки и невзгоды...

В чем виновата я, а в чем природа,

Не мне судить... И умоляю вас

Скорее в монастырь помочь найти дорогу,

Чтобы остатки дней я посвятила Богу!..

Лоренцо. Да, дочь моя, печален твой рассказ...

И выбор твой, как верный францисканец,

Обязан я одобрить... Но позволь

Как человеку, что тебе в отцы

Годится по годам, а не по званью,

Спасти от необдуманных шагов,

Предостеречь поспешное решенье!

Ты говоришь мне, что «остатки дней»

Готова провести в суровых стенах

Монастыря. Но знаешь ли ты, дочь,

Что дней здесь мало? Здесь — сплошная ночь,

Заполненная нудною молитвой,

Слова которой иногда, как бритва,

У горла встанут!

И соблазн греха

Не исчезает с пеньем петуха...

Тут нет еды, есть лишь подобье»пнщи,

А келья узкая — не лучшее жилище

Для тех, кто любит танцы, и гостей...

И вкусный завтрак, поданный в постель...

Здесь Сатана искусней, чем в миру

Ведет свою коварную игру...

И если там с ним справиться не в силах,

То здесь во много тяжелее труд...

Поверь! Когда уходишь от беды,

Отчаянье — не лучший поводырь!

Поэтому прошу тебя, подумай,

Сто раз отмерь...

Розалина (резко перебивая). Все отмерено, святой отец! Пора резать! (Достает ножницы, срывает платок с головы, распускает волосы.) Прошу!

Лоренцо (строго). Я — не цирюльник, Розалина! Есть монастырские правила. Пострижение возможно только после принятия обетов послушания, аскезы и безбрачия... Ты должна сменить мирское имя...

Розалина. Я согласна!.. Меняйте! Можно, я стану Марией или Иоанной?!

Лоренцо (удивленно). Так спешишь, как будто за тобой гонятся...

Звук подъехавшей кареты.

Розалина. А разве нет?.. (Бросилась к окну.) Это — они! Я прошу вас, святой отец, не отдавайте меня им.

Лоренцо. Напрасно беспокоишься. Я знаю семью Капулетти много лет. Они чтут духовенство. И здесь, в этих стенах, ты находишься под защитой самого Франциска Асизского! Под защитой Бога, наконец!

Розалина (в отчаянии). Что ж они раньше меня не защитили?! (Плача, принимает позу обороны, сжав ножницы, точно кинжал.)

Входят синьор и синьора Капулетти в сопровождении нескольких молодых сородичей.

Синьор Капулетти... Так я и думал: она здесь... (Делает жест молодым, те направляются к

Розалине.)

Розалина. Не подходите! (Размахивает ножницами.) Убью вас, убью себя! Именем Святого Франциска... всех убью!

Лоренцо. Это — грех, дочь моя... Нельзя с этим именем убивать. (Вошедшим). Достопочтенные Капулетти! Думаю, вам излишне напоминать, что всякий, кто здесь находится, пользуется покровительством монашеского ордена...

Синьора Капулетти. Святой отец! Ваш орден уже попытался покровительствовать моей дочери Джульетте! По этой причине нами пролито достаточно слез. Думаю, вам пора отмаливать тот грех, а не совершать новый... Розалина, немедленно возвращайся домой!,

Розалина. Я — не Розалина. Я теперь — Мария... Скажите им, брат Лоренцо! (В отчаянье отрезает себе несколько прядей). Я — Мария!

Синьора Капулетти. Прекрати, дурочка. Не уродуй себя! Твоя внешность тебе еще пригодится... (Лоренцо). Вот она — человеческая неблагодарность, святой отец... Берешь бедную родственницу... Сиротку... Кормишь, растишь, одеваешь...

Розалина. И раздеваешь... для особо важных гостей! Что ж вы об этом не вспомнили, синьора?

Синьора Капулетти. Какая гадость!.. Представляю, что она вам наговорила на исповеди, святой отец... Сколько лжи!

Лоренцо. Исповедь не для исповедника, синьора. Все слова произносят Богу, и только ОН отделяет зерна от плевел.

Синьора Капулетти. Но вы-то все слышите, и могли бы хоть чуть-чуть делать поправки... Впрочем, думаю, и на святой исповеди эта выдумщица не все вам сказала... Не так ли, Розалина? (Розалина молчит.) Конечно, не все... Видите, святой отец, исповедник для нас прежде всего мужчина, а женщина женщину способна понять и без слов... Поэтому, если бы вы оставили меня с моей племянницей наедине, мы бы быстро уладили эту неприятную ситуацию... (Лоренцо испытующе смотрит на Розалину.) Господи, не в язычество же я ее обращаю! Поговорим по-родственному, а потом пусть хоть наголо стрижется... Верно, Мария? Розалина молча кивает головой. Мужчины Капулетти и Лоренцо уходят.

...Итак, девочка, насколько я понимаю, ты у нас — пирожок с начинкой?.. (Розалина молчит.) И кто повар?

Розалина. Это вам лучше знать, синьора...

Синьора Капулетти. Неужели Джорджи? Или тот гость из Милана?.. Впрочем, какая разница? Капелька мужчины в море женских слез. Разве отыщешь? Однако, что ж мы намерены делать?

Розалина. К лекарю больше не пойду... И снадобий ваших, синьора, глотать не стану!.. Не надейтесь!

Синьора Капулетти. А кто тебя принуждает, глупенькая? Всему свое время. Как говорил мой дедушка-ювелир: время разбрасывать камни, время — вставлять их в оправу... Нас, Капулетти, и так слишком мало, чтоб мы убивали себя в зародыше! Однако, монастырь — не самое лучшее место для акушерских манипуляций. Здесь холодно и сыро. Капулетти должны рождаться дома, на белых простынях, под счастливые стоны родни... Короче, я подумала, что тебя неплохо бы выдать замуж...

Розалина. Вы это сто раз уже обещали, синьора.

Синьора Капулетти. И, как видишь, от своих слов не отказываюсь... На этот раз все будет удачно. Надеюсь, ты слышала приказ Герцога? Так вот, первый шаг сделан: Монтекки нашли жениха...

Розалина. Ну, конечно! Я так и знала... Меня — этим вонючим козлам! Да еще с готовым ребеночком... Здорово придумано, синьора! Их — на посмешище, меня — с глаз долой! А вы подумали, что со мной сделает муженек, когда узнает, как его надули?!

Синьора Капулетти (строго). Не ори! Он все знает.

Розалина (растерянно). И что?..

Синьора Капулетти. Хочет с тобой познакомиться...

Розалина. Убогий совсем?

Синьора Капулетти. Я бы этого не сказала. Скорей наоборот. Очевидно, просто — благородный... Не таращь глаза, и среди Монтекки такие встречаются. Кроме того, девочка, мы даем за тобой неплохое приданое...

Розалина (растерянно). Чего это вы так подобрели?

Синьора Капулетти. Надоело тратиться на похороны и поминки. Хотим попробовать вложить капитал в молодую семью!

Розалина. Сомнения меня берут, синьора! Сомнения...

Синьора Капулетти. А вот на это времени нет! Жених за дверями, а ты бегаешь, как драная кошка... Смотри, на кого ты стала похожа с этой стрижкой. «Дева Мария!» Садись, я хоть приведу тебя в порядок! (Решительно усаживает Розалину, начинает ровнять ей волосы, пудрить нос,)

Розалина (нервно размышляя). Он симпатичный?

Синьора Капулетти. На мой вкус, вполне!

Розалина. Стройный?

Синьора Капулетти. Как кипарис. Но слегка хромает...

Розалина. Был ранен в бою?..

Синьора Капулетти. Вероятно...

Розалина. На какой войне?..

Синьора Капулетти (не выдержав). Ты мне надоела с идиотскими вопросами! Лучше посмотри на себя! (Сует ей под нос зеркало.) На какую войну эта рожа может рассчитывать?! Только на «столетнюю»!!!

Розалина (взбешенно). Эта рожа, обожаемая синьора, нравилась довольно многим! Эту рожу вы приглашали на все балы и вечеринки! Так что Розалина — не уродина, и не залежалый протухший товар, которым торгуют ваши приказчики с африканцами...

Синьора Капулетти (оглядываясь). Тихо... тихо...

Розалина. Предупреждаю: выйду за Монтекки, только если он мне понравится! В противном случае — стригусь в монахини!

Синьора Капулетти (надвигаясь с ножницами в руке). Я тебя сама постригу, мерзавка! Коротко! До плеч!..

С шумом открывается дверь. Решительно входит А н т о н и о. На нем темный нарядный камзол, шляпа, в руках — букет цветов.

Антонио. Добрый день, синьоры! Я решил войти на этой реплике. А то потом, боюсь, будет уже поздно... В этих монастырях чудовищная акустика: стоишь далеко, но все слышно... (Розалине). Разрешите представиться, синьорита: Антонио из Неаполя. Коммерсант. А что касается правой ноги, то часть ее, незначительную, потерял не на войне, как решила досточтимая синьора Капулетти, а в мирный период, во время кораблекрушения в Эгейском море, где ее защемило между двумя суднами, шедшими в разных направлениях... Прошу! (Вручает цветы Розалине.)

Пауза.

Синьора Капулетти (Розалине). Что ж ты молчишь? Скажи что-нибудь синьору.

Розалина. Подслушивали, значит?

Антонио. Вам, синьорита, врать не хочу. Да!

Розалина. И не стыдно?

Антонио. Вам опять же скажу честно: нет! Я вообще лишен этого предрассудка. Не стыдно, синьорита, все, что от природы... А разве природа не требует знать все, что касается твоей судьбы?

Синьора Капулетти. Я пойду, пожалуй... Думаю, вы сговоритесь?

Антонио. Надеюсь, синьора. Только ножницы, прошу, заберите... Наша беседа вряд ли приобретет такую остроту, чтоб они понадобились...

Синьора Капулетти выходит. Пауза, во время которой Розалина и Антонио разглядывают друг друга.

Розалина (со вздохом). Не нравитесь вы мне!

Антонио. Благодарю за откровенность, синьорита. Замечу, что вы у меня тоже восторгов не вызываете. Хотя, честно говоря, от Капулетти я ожидал худшего... У вас все же фигурка ничего и взгляд довольно осмысленный... Впрочем, попробуем вопрос «нравится — не нравится» перевести в иную плоскость. Скажите честно, вам нравится семья Монтекки, которую я имею честь представлять?

Розалина. Нет.

Антонио. Мне тоже. А семья Капулетти? Только честно...

Розалина. Ненавижу...

Антонио. Я так и думал... Таким образом, у нас есть исходная точка для совместных действий. Нелюбовь к ближнему — это то, что объединяет сердца. Наша малопочтенная родня придумала загнать нас с вами в ловушку, мы ответим ей тем же! Как опытный игрок в карты могу дать совет: если поняли, что оба ваших партнера блефуют, смело берите прикуп, там — два туза!.. Короче, предлагаю не сердить Герцога, не спорить с родными, вступить в брак, сыграть веселую свадьбу на радость всему городу, затем быстро поделить приданое и уехать в свадебное путешествие!.. Желательно в Новую Индию.

Розалина. Где это?

Антонио. Такая огромная земля за океаном. Она вообще еще и не открыта, но наши неаполитанцы уже вовсю торгуют... Красивейший континент, синьора! Незаменим для новобрачных! Есть две половинки: Южная и Северная. Каждый из супругов выбирает свою, и лишний раз встретиться практически невозможно...

Пауза.

Розалина (нерешительно). А вы... вообще-то... вы знаете про меня?

Антонио. Что именно?

Розалина. Ну... про мое... положение?

Антонио. Ах... в этом смысле? (Показал на живот.) Это ваше личное дело, синьорита... Извините, «синьора». У меня, кстати, тоже есть сын в Неаполе. И парочка близких приятельниц в разных городах, с которыми я и не собираюсь рвать связи. Вообще, сразу договоримся: интимная жизнь — это как раз то, что мы, став супругами, будем проводить совершенно независимо!

Розалина (растерянно). Как это?.. Ну, в Индии — ладно. А здесь что люди скажут?

Антонио. Не понял... Какие люди?

Розалина. Родня... Вообще, город... Нехорошо!

Антонио. Мы же уедем.

Розалина. Сразу не уедешь. Пока свадьба, пока соберешься... Живот не спрячешь! Люди начнут месяцы считать... Смеяться станут.

Антонио. Надо мной, что ль?

Розалина. Какая разница? После свадьбы жена и муж — одно целое. Если муж — рогоносец, жена — блудница! Хоть на улицу не выходи...

Антонио. Господи, ну придумаем что-нибудь!

Розалина. Что?

Антонио. О, Розалина, как вы туго соображаете! Если выйдете за меня замуж, придется шевелить мозгами побыстрей... «Что люди скажут?» Скажут то, что мы скажем, А мы скажем то, что они любят слушать: романтическую новеллу. О том, как я... случайно встретил вас... потерял голову... обольстил... А потом искал по всей Италии...

Розалина. Когда это было?

Антонио. Ну, это зависит от... сроков. Сколько, извините, сейчас... нашему мальчику?

Розалина. Месяца три с половиной.

Антонио (задумавшись). Сейчас — апрель... Стало быть, все произошло... март, февраль... Прекрасно! В канун праздника Рождества! В Венеции!

Розалина. Почему в Венеции?

Антонио, Потому что я был тогда в Венеции.

Розалина. А я тогда не была в Венеции...

Антонио. Но, в принципе, могли бы и быть. Здесь не так далеко,.. Вы, вообще-то, синьора, бывали в Венеции?

Розалина. Никогда.

Антонио. О, бедная!,. Мерзавцы Капулетти! Венеция — особый город, синьора. В этом городе слепым нищим подают двойную милостыню, ибо жить б Италии и не видеть Венеции — самое большое несчастье!.. Город, который весь состоит из воды_г неба, стекол и зеркал... И все это отражается друг в друге! Поэтому там лодки плывут по небу, а облака стелются под каблуками... Мы обязательно с вами заедем в Венецию по дороге в Новую Индию. Там я вам покажу площадь Святого Марка... Кстати, именно на ней мы с вами и познакомились под Рождество... Площадь из белого камня... И белый собор! И я... весь в белом камзоле... вскочил из белого плетеного кресла, завидев вас... А потом мы пошли в таверну, выпили белого вина и направились в уютную гостиницу «Белый аист», славящуюся своим белым кружевным бельем... Ну как?!

Розалина (мрачно). Не нравится!

Антонио (устало). О, мадонна, почему?!

Розалина. Потому что я не была в Венеции. А с кем вы там шлялись по гостиницам, меня не интересует.

Антонио. Хорошо. Согласен на другой город. Какой?

Розалина. Мантуя.

Антонио. Предположим. И чего меня туда занесло под Рождество?

Розалина. Вас — не знаю. А меня повезла тетушка. Потому что туда приехал ее компаньон... Джорджи... И еще какие-то важные синьоры. Назначили бал-маскарад. И тетушка сказала, что я должна понравиться этому Джорджи... Он, дескать, и жениться обещал... А он пришел со своим приятелем из Милана... И они, сволочи, опоили меня какой-то дрянью, и я ничего уже не помнила, а они затащили меня в беседку, две волосатые сволочи... и я стала кричать... но начался фейерверк... и никто ничего не слышал... (Плачет.)

Пауза.

Антонио. М-да. Ужасная история... Ну, и при чем тут я?

Розалина. Я хочу, чтоб это были вы.

Антонио (испуганно). Один из двух?

Розалина (дает ему оплеуху, кричит). Не было двух! Не было! Вы были — один... В белом костюме, или в каком хотите... Но один!.. Пожалуйста! Если вы сами вызвались... Если такой благородный... Один! Умоляю!..

Антонио (смущенно). Да... Конечно... Только не плачьте, синьора. Мантуя так Мантуя... Хотя я всегда не любил этот скверный городишко, и, как выяснилось, не зря!.. (Достал из кармана флягу.) Не глотнуть ли нам по капельке «граппы», чтоб дух перевести? (Выпивает. Затем протягивает флягу Розалине. Та, подумав, тоже выпивает.) Ну, вот и умница. А теперь, когда вы выпили из моего бокала, вы можете угадывать мои мысли, синьора... А мысли мои о том, что надо нам с вами раз и навсегда забыть про Мантую, будь она проклята. Это — не та история, какую захочется когда-нибудь рассказывать внукам!

Розалина. А что рассказывать?

Антонио. У меня есть правило: когда не знаешь, как соврать, говори правду,— это очень озадачивает окружающих. Расскажем все как было... Три месяца назад у вас было скверное настроение... Вы приехали сюда... в монастырь Святого Франциска, к доброму монаху Лоренцо... Чтобы исповедоваться, а может, и попроситься навек в монастырь. И тут же случайно оказался я — Антонио, коммерсант из Неаполя... У меня тоже настроение было не из лучших.Ибо, когда торгуешьсобственнойсудьбой,этонелучшийвид коммерции.Ивотмыслучайновстретились...Инас потянуло друг к другу... Ведь потянуло, Розалина? Розалина молча кивает. Они выпивают еще по глоточку.

И я обнял вас, синьора... Нет, вы еще были синьориной... Я обнял вас, синьорина, и вам это не было противно... (Обнимает Розалину.) И тут, как на грех — открылась дверь и вошла синьора Капулетти!.. (Прислушался, затем громко повторил). Вошла синьора Капулетти! Входит синьора Капулетти.

Вот!.. Она вошла и, застав нас в любовных утехах, потребовала, чтоб я женился на ее племяннице. Что я, как честный человек, и обязан теперь сделать! (Синьоре Капулетти). Вас это устраивает, синьора?

Синьора Капулетти (с усмешкой). Вполне... Только не очень понятно, как я-то оказалась здесь, в монастыре?

Антонио (заметив в ее руке ножницы). А вы пришли постричься в монахини, синьора!.. Надо же когда-то подумать и о душе?

Входит Лоренцо.

Розалина (падает перед ним на колени).

Прошу меня простить, святой отец!..

Лоренцо. За что? Розалина.

Недавно в монастырь просилась,

А ныне... отправляюсь по венец...

Лоренцо. Что ж, дочь моя, смотри, что б не свершилась Непоправимая ошибка в этот раз...

Антонио (встает на колени рядом с Розалиной). Святой отец, благословите нас!..

Лоренцо (внимательно смотрит ему в глаза).

На что, сын мой? Я вас совсем не знаю...

Поверьте, неприязни не питаю,

Но и с приязнью не потороплюсь!

Я здесь благословлял уж двух влюбленных...

Теперь у их могилы исступленно

Лишь только горько каюсь и молюсь... Уходит.