Радбрух Густав 12 страница

Трем или вернее двум этапам юридической работы: выявление смыс­ла и категориальная, и телеологическая дальнейшая его разработка, толкование - с одной стороны, конструкция и систематика - с другой -соответствуют два вида правовых понятий: с одной стороны, понятия, из которых формируются правовые нормы, особенно понятия, кото­рые составляют правовую суть закона, но которые требуют разъясне­ния путем толкования, так называемые «понятия, опосредованные правом» (rechthch relevanten Begnffe); а с другой - конструктивные, то есть формирующие и систематизирующие понятия, посредством ко торых определяется нормативное содержание правовой нормы, так называемые «истинные правовые понятия» (die echten Rechtsbegnffe). Первые понятия - понятия, которые касаются преимущественно фак­тологии, как, например, вещи, изъятия (Wegnehmen), намерения; вторые - понятия прав, правовых отношений, правовых институтов, в частности прав и обязанностей покупателей и продавцов, правового института купли-продажи¹⁴.

¹³ См Н Kantorowicz. Die Epochen d RWissenschaft Die Tat, Jhg 6, 1914, S 345 ff

¹⁴ Radbruch Die Handlungsbegnff i d Bedeutungfd Strafrechtssystem, 1903, S 29
Это разделение правовых понятий на две категории в принципе соответствует
ценностному разделению правовых понятии Э Вольфом (Е Wolf, Strafrecht
Schuldlehre I, 1928, S 93 ff) на понятия, относящиеся к ценности права, и по
нятия, относящиеся к ценности правовой науки В вышеприведенном де
лении совпадает деление Кельзена на понятия, правовые по содержанию
(Rechtsinhaltsbegnff), и понятия, правовые по сути (Rechtswesensbegnff)
Somlo, Jur Grundlehre, 1917, S 27 ff, напротив, противопоставляет понятиям,
правовым по содержанию, основные юридические понятия (junstische
Grundbegnffe), то есть лишь априорные правовые понятия

§ 15. Логика правовой науки

С помощью опосредуемых правом (относящихся к праву) понятий формирование правовых понятий опирается на «преднаучные» (vorwissen schafthche) понятия. Правовая наука создается не на почве бесформенной и аморфной данности, а на почве действительности, уже подготовленной для формирования преднаучными или даже вне-правовыми научными (ausserrechtswissenschftliche) понятиями. Пра­вовая наука обладает понятийным аппаратом второго порядка (zweiten Grades), то есть производным, сформированным на основе понятий других наук, например биологического понятия «зародыш» или зоологического понятия «филлоксера». Конечно, правовая наука вос­принимает правовые понятия других наук только после их преобразо­вания и адаптации для собственных нужд. Так, понятие «зародыш» исходит из биологического понятия с тем же названием, но не совпа­дает с ним. Право разграничивает это понятие и понятие развивающе­гося человека не с биологических позиций, а в соответствии со своими потребностями. Оно рассматривает человеческое существо с точки зрения защиты его жизни. И соответственно оно считает достаточным средством защиты жизни зародыша наказание за аборт, а жизнь взрослого человека требует максимальной защиты от убийства. И по­нятие «филлоксеры» может иметь одинаковый объем для зоологии и правовой науки. Но определяется он по-разному для обеих наук в соответствии с их содержанием и особенностями; столь несуще­ственное для зоологии качество филлоксеры, как нанесение вреда виноградникам, имеет решающее значение для правовой науки. Есте­ственно-правовые понятия претерпевают, конечно, телеологическую трансформацию, когда правовая наука берет их на вооружение¹⁵. Ска­занное показывает одновременно, что три этапа юридической работы меняются местами, что толкование является не только предпосылкой «конструкции» (формирования) и систематики, но и эти последние часто служат со своей стороны предпосылкой толкованию.

Итак, суть формирования правовой науки выяснена в достаточной мере, чтобы классифицировать ее в системе других наук, как было показано во вступительном параграфе этой книги. Наука права -это наука, обладающая культурной ценностью и дающая понимание*⁶, и в качестве таковой характеризуется тремя чертами: эта наука, кото-

'"^6> См. Bruno Leoni, II problema delta scienza giundica, 1940 (особенно также в связи с противоположной моей тонкой зрения)

См. Schwinge. Teleologische Begnffsbildung im Strafrecht, 1930 и многочислен­ные примеры уже в первом издании этой книги, S. 168 ff. Помимо цитат выше см. Е. Wolf, Schuldiehre, Г, S. 73 ff.""¹'

Философия права

рая формирует понимание, индивидуализирует и относится к наукам, опосредствуемым ценностью.

1. Наука права - наука, дающая (формирующая) понимание, которая на­правлена не на действительность некоего подразумеваемого смысла, а на значение объективно действующего смысла правовой нормы. Здесь необходимо вспомнить об уже сказанном выше. Правовая норма -императив, веление. Веление - выражение чьей-либо воли, воления, объективый смысл воления - долженствование. Содержательную значимость волеизъявления (Gewolltheit) вне зависимости от реаль­ности желаемого нельзя выразить иначе как с помощью долженство­вания. Предметом науки права являются факты, правовые веления, нормы, выражающие волю (Wollenssatze). Но поскольку эти факты рассматриваются наукой права не как таковые, а в их объективном смысле, она их трактует сквозь призму должного, как нормы. Про на­уку права можно было бы сказать, что по своему предмету - это наука о сущем, а по методу - нормативная наука¹⁷, если при этом не забывать, что она остается в конечном счете наукой о сущем, а именно наукой, относящейся к сфере культуры.

2. Как наука сферы культуры наука права - индивидуализирующая на­ука. Может показаться странным, что наука права, в которой берет начало понятие закона, рассматривается не как наука о законах, как наука обобщающая, а как наука индивидуализирующая'"^. Правовая норма по своей сути, вне всякого сомнения, имеет общий характер. Но предметом науки права являются не отдельные законы, а правопо­рядок, с которым эти законы связаны и который представляет собой «историческую и поэтому индивидуальную систему»¹⁸. Наука права не ставит перед собой задачу выходить за рамки особенностей отдельных правовых систем, например французской или немецкой, и разраба­тывает общие для всех правопорядков нормы и принципы. Ее цель -понять эти правопорядки в их индивидуальности¹⁹. Кроме того,

^{и7] Об индивидуальном правопорядке, как о понятии порядка ненормативного характера см. Schmitt, Drei Arten des Rechtswiss. Denkens, 1934, bes. S. 13, 24 (ссылка на Santi Romano).

" Против этой характеристики Кельзен в Schmollers Jhrb., Bd. 40, S. 1225 ff.

¹⁸ Schonfeld. Vom Problem d. Rechtsgeschichte, 1927, S. 324.

¹⁹ Единство априорной системы категорий, которую используют большинство
национальных правопорядков, сводит кажущиеся национальные различия
в науке права вновь к некоему незримому единству, которое вслед за М. Соло­
моном (Grundlegung d. RPh, 1929) можно характеризовать как «правовую про­
блематику».

138 Ш

§ 15. Логика правовой науки

отдельный правовой случай - не только пример применения одного из общих законов, как в естественных науках, но и наоборот, закон служит лишь для решения отдельных правовых случаев. И в этом те­леологическом смысле право фактически - не совокупность норм, а совокупность решений²⁰. Отсюда и особый интерес юристов к объему, границам и крайним случаям применения закона. Это доказывает, что закон не интересует их, в отличие от естествоиспытателей, ни как сви­детельство, общее по своей природе, ни как собрание множества от­дельных свидетельств, что важно для политэкономических выводов. Вопреки тому, что законы характеризуют право, наука права имеет свой собственный характер (der idiographische Charakter).

3. Индивидуализирующие науки захлебнулись бы в многообразии отдельных фактов, если бы у них не было критерия отделять, так сказать, зерна от плевел. Этот критерий - отнесение к ценности (Wertbeziehung). Любая наука сферы культуры воспринимает только те факты, относящиеся к культурным ценностям, на которые эта на­ука ориентируется, в положительном или отрицательном смысле, как реализующие, так и не реализующие эти ценности, как способствую­щие их увеличению, так и препятствующие этому. Отношение к цен­ности означает одновременно и изменчивость предмета науки культурной сферы. Любая связанная с этим переоценка ценностей влечет за собой и смену предметов, которые относятся к этим ценно­стям. Каждая новая эпоха лишает факты, относящиеся к ценности прошлой эпохи, их существенности, и наоборот, выдвигает на первый план факты до сих пор малозначимые с точки зрения их отношения к ценности. Например, в каждую эпоху меняется разграничение меж­ду исторически значимыми и просто устаревшими фактами. Каждая эпоха переписывает историю по-новому'"⁸'. И поэтому нет ничего удивительного также и в том, что каждая эпоха должна заново созда­вать свою науку права. Кирхман счел возможным закончить свой из­вестный доклад «Юриспруденция как наука лишена ценности» следующими знаменитыми словами: «Три слова правки законодателя -и целые библиотеки превращаются в макулатуру»²¹. Уже Паскаль гово­рил: «Нет ничего справедливого или несправедливого, суть которых не менялась бы с переменой климата. Три градуса широты южнее по-

О том, что и почему «мировую историю следовало бы время от времени переписывать» см. у Goethe, Bd. 40, S. 200 (Gesch. d. Farbenlehre).

hay. Rechtsnorm u. Entscheidung, 1929, S. 29.

О Кирхмане наряду с многочисленными похвалами науке права см. прежде

всего /. Sternberg, v. Kirchman, 1908.

Философия права

люса обрушивают всю юриспруденцию. Один меридиан решает судь­бу истины, а пара лет - владения (Besitz). Меняются принципы: век права ограничен. Смехотворна справедливость, если река или гора служат ей границей! Истина по эту сторону Пиренеев, заблуждение -по другую!». Но такая изменяемость предмета науки права во времени и пространстве отнюдь не служит, согласно сказанному, доказатель­ственной базой, свидетельствующей против ее научности. С таким же успехом можно было бы отрицать и научность теории. В этой связи, разумеется, было бы желательно иметь еще и доказательство того, что в словах подобного рода из самого факта изменчивости предмета на­уки права с неизбежной необходимостью вытекало бы доказательство его произвольной изменяемости, свидетельствующей против юрис­пруденции как науки. Однако росчерк пера законодателя, меняющий прежний предмет науки на новый, не более «произволен», чем взмах пера поэта, который меняет эстетическую оценку ценности, что за­ставляет заново переписывать историю литературы, чем удар меча полководца, меняющий оценку политической ценности, и это требует заново переписывать политическую историю. Каждый росчерк пера -лишь продиктованный росчерк пера, причем продиктованный исто­рией. Единственное отличие изменчивости предмета науки права от изменчивости предмета исторической науки заключается в том, что в первом случае изменение осуществляется моментально: посред­ством исторического акта, а во втором - по большей части, но отнюдь не всегда, в процессе более или менее продолжительного историчес­кого развития.

На этом заканчивается рассмотрение общей части философии права. Остается провести философско-правовой анализ ключевых проблем отдельных отраслей права. Поскольку нет ни одного предмета, кото­рый можно было бы рассматривать одновременно как с научной, так и с философской точек зрения, то выбор вопросов, подлежащих ана­лизу, неизбежно в определенной мере носил произвольный характер. При этом автор руководствовался стремлением показать эффективность разработанных в общей части понятий для наиболее им соответству­ющих проблем. Однако прежде чем приступить к рассмотрению жи­вотрепещущих вопросов различных отраслей права, необходимо коснуться общей проблемы основополагающего деления всего права в целом с философско-правовой точки зрения.

Частное право укрывается под защитой публичного права.

Бэкон

§16. Частное и публичное право

Понятия «частное» и «публичное» право не являются понятиями по­зитивного права, которых могло и не быть в каком-либо позитивном правопорядке. Логически они скорее предшествуют любому правово­му опыту и изначально требуют его проявления. Это - априорные пра­вовые понятия. Но не в том смысле, что разделение на частное и публичное право было известно с давних пор - немецкое право не зна­ло такого разделения вплоть до рецепции римского права'"⁹'. И даже не в том смысле, что каждому правопорядку было необходимо иметь сферы публичного и частного права. При социализме частное право практически полностью поглощается публичным"'"'. А анархизм требует исключительно частного правопорядка. И уж, разумеется, не в том смысле, что границы разграничения между частным и публичным правом повсюду должны пролегать одинаково: например, трудовые от­ношения имеют как частно-правовую, так и публично-правовую при­роду. И наконец, не в том смысле, что каждая отрасль права должна исключительно подлежать или только частному, или только публич­ному: в трудовом и экономическом праве частное и публичное право неразделимы¹. Вернее, понятия «частное» и «публичное» право апри-

¹"^9> На семинаре 6 июля 1932 г. меня упрекнули в том, что мое стремление при­дать категориям публичного и частного права априорность выглядит насилием над средневековым и англосаксонским правом. Я отвечаю: «Действи­тельно, было бы несправедливо по отношению к истории и национальным особенностям этих правопорядков вводить деление на публичное и частное право. Но это касается лишь исторического и сравнительно-правового рас­смотрения. Лишь опыт мог бы показать, не способствовало бы такое разде­ление развитию средневекового и англосаксонского права». Я ссылался далее на мое критическое описание средневекового права в моем «Введении» посред­ством этих категорий, что помогло раскрыть характер этого права и сде­лало понятным, почему от такого деления отказались. См. также возражения: Below, 3 Der Dt. Staat des M. A. I [1914] Register unter Radbruch.

^{m Один «очень известный фашистский государствовед» говорит: «Частное право - это свинство». - Ermarth, Fasc. - Korp. Staat, S. 51, п. 4.

Кельзен (Arch. f. Soz. Pol. Bd. 66, 1931, S. 495) справедливо подчеркивает тот факт, что понятие частного права зачастую служит «испанской стеной», за которой скрываются отношения власти и подчинения, как, например, между работодателями и работниками, публично-правовые по своей природе. Но это ничего не меняет в вопросе об априорности понятий.

Философия права

орны лишь в том смысле, что в отношении каждой отдельной право­вой нормы разумно поставить вопрос, чтобы получить ответ, являет­ся ли она частно- или публично-правовой².

Априорные правовые понятия выводятся из априорного понятия права. Действительно, разница между частным и публичным правом коренится в понятии права. Право как совокупность позитивных норм предпола­гает существование нормотворческого источника. Если устанавлива­емые этим источником нормы социальной жизни индивидов, включая и частно-правовые нормы, призваны служить основой всего позитивного права, обеспечивая его стабильность, то сам правотвор­ческий источник должен быть с ним связан, и эта связь, в том что касается норм, связь, устанавливающая отношения власти и подчи­нения, необходимо должна быть публично-правовой по своей при­роде.

Различие между публичным и частным правом заложено не только в понятии, но и в идее права. Если возможна справедливость, уравни­тельная или распределительная, то есть справедливость, существующая в отношениях между равными, или в отношениях власти и подчине­ния, то она апеллирует к своим основам - частному и публичному праву.

Понятия частного и публичного права также априорны. Ценностные и субординационные отношения между публичным и частным пра­вом зависят от исторических изменений и мировоззренческих оценок.

Для либерализма частное право - «сердце» всего права, а публичное право - лишь небольшое защитное ограждение, которое установлено перед частным правом и в первую очередь перед частной собственно­стью. Декларация основных прав 1789 г. видит в государстве, вся пол­нота власти в котором перешла к нации в интересах всех, а не только монархии, и в частной собственности, - естественное, вечное, неру­шимое и священное право: абсолютный монарх должен был уступить трон, потому что его смог занять «всемогущий» капитал.

Воспринятые у либерализма отношения субординации между част­ным и публичным правом нашли свое идейное воплощение в учении об общественном договоре. В этом учении сделана попытка объяснить с помощью «посредничества между частным и публичным правом»³ властные отношения в государстве, созданном на основе договорен-

² Аналогичная постановка вопроса у Burckhardt. Organisation der Rechtsgemeinschaft,
1927, S. 10 ff. Против априорности Kaufmann, Neukantische RPh., 1921, S. 86 ff-

³ Ranke. Politisches Geschpraech. Ausgabe v. 1924, S. 34.

§ 16. Частное и публичное право

ности первоначально равноправных индивидов. Другими словами, оно создавало фикцию растворения публичного права в частном. Крайнее выражение либерализма, анархизм, идет еще дальше. Он уже хочет растворить публичное право в частном не фиктивно, а реально.

И поскольку анархизм не хочет признавать никаких ограничений, кроме самоограничений, то для него учение об общественном догово­ре не теория государства, а принцип организации коллективной жиз­ни в обществе. С точки зрения позитивного права либеральные воззрения на субординационные отношения частного и публичного права выражаются в проникновении частно-правовых представлений о координации в публичное право, которое представляет собой суть правового государства. Государство как фиск само ставит себя в под­чиненное отношение к частному праву. В уголовном и администра­тивном процессе оно участвует как равная сторона с индивидами. В довольно спорном по своей юридической природе публично-правовом договоре государство, по-видимому, участвует на равных с индивида­ми. И наоборот, из воззрений, отдающих предпочтение публичному праву перед частным, вытекают противоположные последствия. С этой точки зрения частному праву предоставляется временно и под усло­вием отмены узкое поле деятельности в рамках всеобъемлющего пуб­личного права. Частное право применяется в строгом соответствии с предписанным порядком и для выполнения определенных задач. Если надежды на их выполнение не оправдываются, то действие частного права отменяется. Эта надындивидуалистическая консервативная точка зрения совпадает в основном, как ни странно, в данном вопросе с индивидуально-социальной точкой зрения. Правда, мотивы для при­оритета публичного права различны: в первом случае приоритет государства объясняется подчиненным ему положением индивида. Во втором - защитными функциями государства по отношению к ин­дивиду как более слабому участнику экономических отношений. Из обоих мотивов вытекают одинаковые иерархические отношения между частным и государственным правом.

Социалистическая точка зрения на эти отношения исходит из сути социального права. А оно ориентировано на индивида как на существо, зависимое от общества⁴. Социальное право¹ учитывает социальную

На эту связь указал Kaspar Anraths. Das Wesen der sog. freien wissenschafthchen Berufe, 1930, S. 8 ff.

О многочисленных значениях этого слова см. Gurvitch, L'Idee du Droit Social, 1931, S. 154. Представленная здесь трактовка социального права наиболее со­ответствует точке зрения Дюги: Les transformations du droit pnve depuis le Code Napoleon, 2. ed., 1920.

Философия права

дифференциацию индивидов и оказывает правовую поддержку сла­бым, ограничивая занимающих монопольно сильные позиции в об­ществе. Оно ставит вместо либеральной идеи равенства социальную идею управления, выдвигает на первый план распределительную справедливость, так как уравнение посредством распределительной справедливости автоматически ставит индивида в зависимость от госу­дарства, а самопомощь заменяется организованной помощью общества, особенно государства. Это означает, что, во-первых, за частно-право­выми отношениями и их участниками - частными лицами стоит третий и основной участник в лице организованного общества, государства, которое наблюдает, всегда готовое вмешаться, и часто вмешивается, а во-вторых, что частно-правовые отношения рассматриваются не только как дело участвующих в них частных лиц, но и как публично-правовые и как таковые контролируются государством.

Поэтому в социальном правопорядке трудно провести четкую границу между публичным и частным правом. Скорее они переплетаются друг с другом. Это взаимопроникновение частного и публичного права на­блюдается чаще всего в новых отраслях - трудовом и экономическом праве. Если с помощью средств социального выравнивания хотят оказы­вать давление на индивидов, поддерживая социальное бессилие одних и ограничивая чрезмерную социальную мощь других, то необходимо и к тем и другим применять совместно и публичное, и частное право, правда, в различной степени, но не разделяя их между собой.

Что касается объективного права в его частно-правовой ипостаси, то в отношении субъективного права оно выступает как наделение частного права социально обязывающим содержанием. Примером может служить ст. 153 Конституции Веймарской республики о соб­ственности: «Собственность обязывает. Ее использование должно од­новременно быть поставлено на службу общему благу». Кроме того, социальное право имеет сходную структуру с ленным правом Средне­вековья. Это дарованное право как материальная основа службы не являлось платой за нее, а наоборот, служба была основана на праве и сама представляла собой привилегию. Современное социальное право защищено от подобной деформации благодаря тому, что обя­зывающее содержание права подлежит правовым гарантиям. Даже если бы эти гарантии всегда готового к действию и всегда бдительного законодательства заключались в ограничении или лишении прав, ис­пользованию которых не противостоит обязанность. Так над частной собственностью согласно Конституции Веймарской республики зане­сен домоклов меч экспроприации (ст. 153, 155, 156).

§ 16. Частное и публичное право

Характер любого правопорядка особенно отчетливо проявляется в том, как в нем соотносятся между собой публичное и частное право, а так­же в способе, посредством которого данный правопорядок разделяет сферы действия между частным и публичным правом⁶. Окончание эпохи феодализма совпало с осознанием разницы между частным и публичным правом. Развитие общества в направлении полицейского государства проявилось в «очищении» публичного права от частно­правовых примесей, а свидетельством параллельного процесса зарож­дения правового государства, наоборот, стало освобождение частного права от оков публичного. В свою очередь, проявлением не менее эпо­хальной трансформации либерального права в социальное, характерное для нашего времени, стали новые публично-правовые ограничения частного права, особенно свободы частной собственности и договоров.

См. М. Drath, Das Gebiet des oeffentlichen u. des privaten Rechts, Zeitschr. F. soziales Recht, Jhrg. 3, 1931, S. 229 ff.

Когда реальный индивид вновь начинает осознавать себя абст­рактным гражданином и как индивид в своей практической жиз­ни, в своей индивидуальной деятельности, в своих личных отношениях начинает чувствовать себя частью рода... только тог­да совершается человеческая эмансипация.

К. Маркс

§ 17. Лицо

Если понятию права наряду с идеей порядка присуща также идея цели, если поэтому не только соотношение средства и цели, но и идея цели, как необходимая форма правового мышления, соединяет с правовым понятием конечную цель и самоцель, то понятие лица, субъекта права следует рассматривать не как основную, но и ограниченную правовым опытом, а как необходимую и всеобщую юридическую категорию"²⁰, поскольку субъект права - существо, которое рассматривается опреде­ленным, исторически данным правом как самоцель. Объект же права, соответственно, трактуется как обычное средство достижения обус­ловленной цели¹.

Самоцели исключают систему соподчинения друг другу. Понятие лица поэтому - понятие равенства. Выше уже было показано, что инди­видуализм, если он рассматривает отдельного человека как конкретную цель правопорядка, не видит в нем конкретной индивидуальности, что, наоборот, для индивидуализма индивид лишен индивидуальности и представляет собой не более чем индивидуализированную челове­ческую свободу и что посредством этой лишенной индивидуальности конкретики свободы одновременно насаждается равенство всех инди­видов.

Мы, однако, видели также, что против этого понятия индивида, кото­рого данное индивидуалистическое правовое учение лишило одной из его особенностей и тем самым вырвало из жизни общества, восстала социально-правовая мысль и поставила вместо него конкретного

^шп Полемизируя сХен, отрицающим юридическую личность государства, Ганс Херц (Aschaffenburgs MoSchr., Jg 25, S. 628 f.) справедливо утверждает, что тогда не было бы ни (индивидуального) правового содержания, ни таких по­нятий, как право, обязанность и т. д., ни понятия правовой формы. «По­скольку государство правовое понятие,...постольку его следует понимать как юридическое лицо».

¹ Stammler. Unbestimmtheit des Rechtssubjekts, 1907, S. 28 f. Theorie der Rechtswis-senschaft, 1911, S. 194 ff.

§17. Лицо

и включенного в общество человека, в частности работодателя и лицо наемного труда, рабочего и служащего, с учетом различий в их соци­ально-экономическом положении. Но несмотря на такое развитие правовой теоретической мысли, понятие лица остается понятием ра­венства и как следствие этого равны между собой власть имущий и безвластный, собственник и тот, кто ее не имеет, слабый индивид и могущественное профессиональное объединение. Без этого понятия равенства было бы немыслимо частное право, так как частное право, как мы видели, - область уравнительной справедливости, то есть равен­ства обмена равными результатами деятельности. Но результаты равны, если субъекты, обменивающиеся ими, также равны². Индивидуали­стические и социальные правовые воззрения исходят поэтому из по­нятия равенства лиц. Социальные воззрения не растворяют понятие равенства в различных типах работодателей, лиц наемного труда, рабочих, служащих. Их профессиональный статус проявляется лишь в различных ситуациях, в которых они рассматриваются как равные. Если бы в основе каждого социального типа не лежало понятие лич­ного равенства, то отсутствовал бы общий знаменатель, без которого были бы немыслимы сравнение и выравнивание, соображения спра­ведливости, частное право, а может быть, и право вообще.

Уже эти рассуждения свидетельствуют об «искусственном характере субъекта права по сравнению с реальным субъектом в прямом смысле этого слова»³. Равноправие, равная правоспособность, которые состав­ляют сущность лица, не свойственны человеку и человеческим сооб­ществам. Ими их наделяет правопорядок. Никто не является лицом от природы или с рождения, о чем свидетельствует правовой институт рабства. Чтобы стать лицом, необходим индивидуализирующий акт правопорядка. Все лица, как физические, так и юридические, - созда­ние правопорядка. Даже физические лица в строгом смысле являются «юридическими лицами». О «фиктивной», то есть искусственной, при­роде как физических, так и юридических лиц спор также невозможен. Проблема юридического лица - фиктивное лицо или объединение реальных лиц? - скорее проблема его «метаюридической сущности». Стоит ли за юридическим лицом, подобно тому как за физическим лицом стоит человек, доюридическая (vorjuristische) сущность, кото­рую находит право и наделяет правосубъектностью? - вот проблема, вокруг которой ведется дискуссия о сути юридического лица.

² «Чтобы покупать вещи как товары, их собственники должны вести себя по
отношению друг к другу как лица», - говорит К. Маркс. См. по этому вопросу
Paschukams. Allg. Rechtslehre u. Marxismus, 1929, S. 87 ff.

³ Cm. Mareck Substanz u. Funktionsbegnff in der Rechtsphilosophie, 1925, S. 117

Философия права

Какова эта сущность, можно выяснить, опираясь на рассмотренное выше философско-правовое понятие лица: быть лицом означает быть самоцелью. Человек - лицо не потому, что он живое существо, обла­дающее телом и душой, а потому, что он согласно правопорядку пред­ставляет собой самоцель. Так что для доказательства юридической личности объединения (физических) лиц требуется доказательство не их биологической сущности как живых организмов, а скорее лишь доказательство того, что они, подобно человеку, представляют собой самоцель. «Органические теории» юридических лиц стремятся пред­ставить целевые объединения, как если бы они существовали в природе, или в лучшем случае прикрывают свои телеологические утверждения языком естествоиспытателей.