Германия

Германия была последней из стран ранней индустриализации. В действительности ее даже можно интерпретировать как страну поздней индустриализации. Бедная и отсталая, политически раз­дробленная страна имела в первой половине XIX в. по преимуще­ству аграрную экономику. Небольшие промышленные центры су­ществовали в долине Рейна, в Саксонии, Силезии и в Берлине, но они относились большей частью к ремесленному или протоинду-стриальному типу. Неразвитость транспортных коммуникаций сдерживала экономическое развитие, а существование многочис­ленных мелких государств с их самостоятельными денежными системами, различной торговой политикой и другими препятствия­ми для торгового обмена еще более тормозило прогресс.

Напротив, накануне Первой мировой войны объединенная Гер­манская империя была одной из наиболее мощных индустриаль­ных держав Европы. Она была лидером по уровню развития чер­ной металлургии, электроэнергетики и станкостроения, а также химической промышленности. Уступая по добыче угля только Ве­ликобритании, она была ведущим производителем стекла, опти­ческих инструментов, цветных металлов, текстиля и ряда других промышленных товаров. Она располагала одной из самых густых сетей железных дорог и имела высокую степень урбанизации. Как же произошла столь замечательная трансформация?

 

С небольшой степенью упрощения можно сказать, что эконо­мическая история Германии XIX в. делится на три достаточно от­четливо выраженных периода почти одинаковой продолжитель­ности. Первый, длившийся с начала века до создания Таможенно­го союза в 1833 г., характеризовался постепенным восприятием экономических перемен, произошедших в Великобритании, Фран­ции и Бельгии, и созданием законодательных и интеллектуальных условий, необходимых для перехода к современной индустриаль­ной экономике. В течение второго периода, периода сознательных имитаций и заимствований, который длился примерно до 1870 г., были сформированы материальные предпосылки для развития со­временной промышленности, транспорта и финансов. На следую­щем этапе Германия быстро достигла промышленного превосход­ства в континентальной Западной Европе, которое она продолжа­ет удерживать и сейчас. На протяжении каждого из этих перио­дов важную роль играли международные факторы. Вначале внеш­нее влияние, как и сами перемены, отражалось преимущественно на юридической и интеллектуальной сферах жизни общества и было связано с процессами, порожденными Французской револю­цией и переустройством Европы Наполеоном. Активный приток иностранных капиталов, технологий и предпринимательства, до­стигнувший пика в 1850-х гг., служил отличительной чертой вто­рого периода. Последний период был отмечен экспансией герман­ской промышленности на иностранные рынки.

На территориях рейнского левобережья, политически и эконо­мически присоединенных к Франции при Наполеоне, были внед­рены французские юридические и экономические институты, большинство из которых сохранились и после 1815 г. При Напо­леоне французское влияние было очень сильно и в Рейнском Союзе, охватывавшем большую часть центральной Германии. Даже Пруссия приняла в модифицированном виде многие фран­цузские юридические и экономические институты. Эдикт 1807 г. отменил крепостное право, разрешил дворянам заниматься «бур­жуазными профессиями [торговлей и промышленностью] без ума­ления их статуса» и уничтожал юридическое различие между дво­рянской и недворянской собственностью, тем самым обеспечив «свободную торговлю» землей. Последующие эдикты упразднили цеховую систему и ликвидировали другие ограничения на торго­вую и промышленную деятельность, повысили юридический ста­тус евреев, реформировали налоговую систему и рационализиро­вали центральное управление. Другие реформы дали Германии первую в мире современную систему образования (см. главу 8).

Одна из важнейших экономических реформ, инициированная прусскими чиновниками, привела к созданию Таможенного союза. Его основы были заложены в 1818 г. провозглашением единого тарифа для всей Пруссии, преимущественно в интересах повыше­ния эффективности управления и увеличения фискальных дохо­дов. Ряд мелких государств, некоторые из которых были полнос-

тью окружены прусской территорией, присоединились к прусской таможенной системе, а в 1833 г. был подписан договор с более крупными государствами южной Германии, за исключением Ав­стрии, который и привел к созданию Таможенного союза. Этот союз обеспечил достижение двух важных целей: во-первых, он устранил все внутренние таможенные барьеры, создав германский «общий рынок»; во-вторых, он установил общий внешний тариф, высота которого была определена Пруссией. В основном Тамо­женный союз проводил «либеральную» торговую политику (т.е. политику низких тарифов), в основе которой, однако, лежали не экономические принципы, а стремление прусского правительства не допустить протекционистскую Австрию к участию в Союзе.

Если Таможенный союз заложил базис германской экономики, то железные дороги сделали ее реальностью. Соперничество между различными германскими государствами, которое способст­вовало созданию большого числа немецких университетов, обеспе­чивавших высокий уровень образования, подстегнуло также и строительство железных дорог. В результате железнодорожная сеть в Германии росла быстрее, чем, например, во Франции, ко­торая, хотя и имела единое правительство, была раздираема спо­рами по вопросу о развитии частного или государственного пред­принимательства в этом секторе экономики. Сооружение желез­ных дорог также потребовало от государств достичь согласия от­носительно маршрутов, тарифов на перевозки и других техничес­ких вопросов, что привело к более тесному сотрудничеству между ними.

Как бы ни были важны железные дороги для объединения страны и стимулирования роста внутренней и внешней торговли, косвенное воздействие их развития на другие отрасли было не менее важным. До 1840-х гг. в Германии добывалось меньше угля, чем во Франции и даже в Бельгии. До 1860-х гг. она также выплавляла меньше железа, чем Франция. Впоследствии прогресс в обеих отраслях был очень быстрым. Этот прогресс во многом, хотя и не во всем, определялся расширением сети железных дорог, благодаря непосредственному спросу железных дорог на продукцию этих отраслей, а также существенному снижению транспортных издержек.

Ключом к быстрой индустриализации Германии было интен­сивное расширение угледобычи, в свою очередь ставшее возмож­ным в результате освоения угольных месторождений Рура. (Река Рур и ее долина, от которой получил название самый крупный в мире угледобывающий и промышленный район, проходят в дейст­вительности по южной его границе. Большая часть территории рурского промышленного района лежит к северу от нее.) Перед самым началом Первой мировой войны в Руре добывалось около двух третей всего германского угля. Однако до 1850 г. угледобы­ча в этом регионе уступала добыче в Силезии, Сааре, Саксонии и даже в районе Аахена. Коммерческая добыча угля собственно в

Рурской долине началась еще в 1780-х гг. под непосредственным руководством прусской горной администрации. Шахты были не­большими, техника — простой, а выпуск — незначительным. В конце 1830-х гг. на севере Рурской долины были открыты глубоко залегающие пласты угля. Их эксплуатация, хотя и крайне при­быльная, требовала больших капиталовложений, более сложной техники (использования паровых насосов и т.д.) и большей сво­боды предпринимательства. Все это было обеспечено на практике, хотя и не без бюрократических проволочек, преимущественно за­рубежными фирмами (французскими, бельгийскими, британски­ми). Примерно с 1850 г. добыча угля в Руре начала стремительно расти, а вместе с ней и выпуск железа, стали, химикатов и других продуктов, производство которых основано на использовании угля (рис. 9.4).

Рис. 9.4. Рурский промышленный район.

Источник: The Times Atlas of World History, 1978, 1984.

Немецкая металлургическая промышленность еще в 1840-х гг. находилась на примитивном уровне. Первая пудлинговая печь на­чала выпуск продукции в 1824 г., но она была построена на иностранные капиталы. В 1840-х гг. еще использовались печи средне­векового образца. Коксовая плавка впервые стала использоваться в Силезии, но расцвет западно-германской промышленности почти полностью ассоциируется с развитием Рурского бассейна, которое

началось значительно позднее, после 1850 г. К 1855 г. здесь было около 24 коксовых печей, и примерно такое же их число было в Силезии. На эти и другие, разбросанные по стране коксовые печи, приходилось почти 50% совокупного выпуска немецкого чу­гуна, хотя по численности они все еще уступали древесноуголь-ным печам в соотношении 1 к 5.

Производство бессемеровской стали началось в 1863 г., а вско­ре после этого был освоен и мартеновский процесс. Но только после внедрения в 1881 г. процесса Томаса —Гилкриста, позволив­шего использовать фосфорсодержащую железную руду Лотарин­гии, германское сталелитейное производство стало развиваться ус­коренными темпами. В целом за период 1870-1913 гг. темпы роста продукции сталелитейной промышленности превышали 6% в год, но наиболее быстрый рост начался после 1880 г. В 1895 г. Германия по производству стали превзошла Великобританию, а к 1914 г. ее превосходство над Великобританией стало более чем двукратным. Германская промышленность была крупной не толь­ко по валовым показателям, но также по показателям выпуска на одну хозяйственную единицу. В начале XX в. средний выпуск германской компании был почти в два раза выше, чем британ­ской. Германские компании быстро усвоили стратегию вертикаль­ной интеграции, приобретая свои собственные угольные и желез­ные рудники, развивая коксовое производство, сооружая плавиль­ные печи, литейные и прокатные станы, ремонтные мастерские и так далее.

Двухлетие 1870—1871 гг., столь драматическое в политичес­кой истории из-за франко-прусской войны, падения Второй импе­рии во Франции и создания Второй империи в Германии, с точки зрения экономической истории было гораздо менее драматичным. Экономическое объединение уже было достигнуто, и в 1869 г. на­чался новый циклический подъем объемов инвестиций, торговли и промышленного производства. Но успешный исход войны, вклю­чая получение невиданной доселе контрибуции в размере 5 мил­лиардов франков, и провозглашение империи привели к подлин­ной эйфории. Только в 1871 г. возникло 207 новых акционерных компаний (чему, без сомнения, способствовал новый закон о сво­бодном создании акционерных обществ, принятый Северогерман­ским союзом в 1869 г.), а в 1872 г. появилось еще 479 компаний. Тем временем германские инвесторы, при поддержке банков, на­чали выкупать у иностранцев пакеты акций немецких компаний и даже осуществлять собственные капиталовложения за рубежом. Конец подобной сверхактивности положил финансовый кризис в июне 1873 г., за которым последовала жестокая депрессия. Тем не менее, по окончании депрессии рост возобновился, и его темпы оказались даже еще более быстрыми. В период 1883—1913 гг. чистый внутренний продукт возрастал в среднем на 3% ежегодно, а в расчете на душу населения — почти на 2% в год.

 

300 Наиболее динамичным сектором германской промышленности было производство средств производства и промежуточных про­дуктов промышленного назначения. Ситуация с производством угля, железа и стали уже была рассмотрена выше. Но еще боль­шее значение, как явствует из Таблицы 9.1, имели две относитель­но новые отрасли — химическая промышленность и электроэнер­гетика. Таблица также показывает, что темпы роста в отраслях, занятых производством потребительских товаров (например, в текстильной, швейной, кожевенной и пищевой промышленности), были значительно ниже средних. Преобладание в промышленном производстве Германии инвестиционных товаров и промежуточ­ных продуктов над потребительскими товарами составляло замет­ный контраст с положением вещей во Франции, что помогает объ­яснить различия в их моделях развития.

300 Таблица 9.1

Темпы роста выпуска и производительности труда в Германии,

Гг.

Источники: Milward A.S., Saul S.B. The Development of the Econo­mies of Continental Europe, 1850-1914. Cambridge, MA, 1977. P. 26; Hoffmann W.G. Das Wachstum der deutschen Wirtschaft seit der Mitte des 19. Jahrhunderts. Berlin, 1965.

300 До 1860 г. химическая промышленность Германии находилась в зачаточном состоянии, но быстрый рост других отраслей создал спрос на промышленные химикаты, особенно на щелочи и серную кислоту. Знакомство с литературой по сельскохозяйственной

 

301 химии, в развитии которой немцы также были пионерами, обусло­вило спрос на искусственные удобрения. Не обремененные уста­ревшими заводами и оборудованием, производители химикатов могли использовать новейшие технологии в быстро меняющемся производстве. Наиболее показательный пример связан с появлени­ем органической химии. Как указывалось выше (см. главу 8), первый синтетический краситель был открыт случайно англий­ским химиком Перкином, но сам Перкин учился у А.В.Хофманна, немецкого химика, приглашенного во вновь созданный Королев­ский химический колледж в 1845 г. по предложению принца Аль­берта. В 1864 г. Хофманн вернулся в Германию в качестве почет­ного профессора и эксперта в набиравшей силу промышленности синтетических красителей. В течение нескольких лет отрасль, притягивавшая к себе человеческий и научный потенциал немец­ких университетов, вышла на передовые позиции в Европе и во всем мире. Немецкая химическая промышленность также впервые в мире обзавелась собственным научным персоналом и исследова­тельскими лабораториями. В результате в Германии возникли многие новые производства; в частности, она вышла на лидирую­щие позиции в изготовлении лекарственных препаратов.

Электротехническая промышленность росла даже еще более быстрыми темпами, чем химическая. Эта основанная на достиже­ниях науки отрасль, как и химическая промышленность, в попол­нении своего персонала и разработке новых идей опиралась на университетскую систему. Что касается спроса, то крайне быстрое протекание процесса урбанизации в Германии, который происхо­дил параллельно с развитием промышленности, дало ему мощный импульс: немецкой электроэнергетике не пришлось сражаться с сильной газоосветительной отраслью, как это случилось в Вели­кобритании. Городское освещение и транспорт были двумя наибо­лее важными потребителями электричества, но инженеры и пред­приниматели вскоре разработали другие направления его исполь­зования. К началу XX в. электрические моторы начали конкури­ровать с паровыми двигателями (и вытеснять их) в качестве веду­щих источников механической энергии.

Характерной особенностью химической промышленности и электроэнергетики, так же как угольной и металлургической от­раслей, был крупный размер предприятий. Численность наемных рабочих в большинстве фирм этих отраслей насчитывала несколь­ко тысяч; самое большое количество рабочих было занято в электротехнической компании Сименса и Шукерта, где накануне Первой мировой войны работало более 80 тыс. человек. Отчасти значительный размер предприятий был продиктован стремлением к получению технической экономии на масштабах производства. Например, глубокие шахты требовали дорогих насосов, подъемни­ков и другого оборудования, и было более экономично эксплуати­ровать машины с большей интенсивностью для распределения из­держек их использования на больший объем продукции. Однако

не все случаи возникновения крупных предприятий могут быть объяснены таким образом. В некоторых случаях стоимостная эко­номия на масштабе производства, обеспечившая дополнительный доход или ренту предпринимателям без сокращения совокупных издержек общества, дает лучшее объяснение появлению крупных предприятий. В качестве еще одного фактора нередко рассматри­вается наличие тесных связей немецкой банковской системы с производственными предприятиями. Более подробно этот вопрос обсуждается в главе 12.

Другой характерной особенностью немецкой промышленной структуры является преобладание картелей. Картель — это согла­шение или договор между номинально независимыми предпри­ятиями о фиксации цен, ограничении выпуска, разделе рынков и проведении в жизнь других монополистических, ориентированных на подавление конкуренции мероприятий. Такие контракты или соглашения противоречили принятому в обычном праве Великоб­ритании и Соединенных Штатах запрету на деятельность объеди­нений, ограничивающих торговлю, а также американскому анти­трестовскому закону Шермана, однако в Германии такие объеди­нения были совершенно законны, причем правовые нормы гаран­тировали выполнение подписанных их членами соглашений. Ко­личество подобных объединений быстро выросло с 4 в 1875 г. до более 100 в 1890 г. и почти 1000 в 1914 г. Элементарная экономи­ческая теория утверждает, что создание картелей приводит к со­кращению выпуска с целью увеличения прибыли, но это утверж­дение противоречит факту быстрого роста промышленного произ­водства в Германии даже в тех отраслях (или особенно в тех от­раслях), которые подверглись картелированию. Объяснение этому парадоксу можно найти в сочетании картелей с протекционистски­ми тарифами, утвержденными после перехода Бисмарка к протек­ционизму в 1879 г. Благодаря высоким тарифам картели могли поддерживать искусственно завышенные цены на внутреннем рынке (а также налагать ограничения на объем внутренних поста­вок и опираться на другие механизмы раздела рынков) при одно­временном неограниченном увеличении экспорта на зарубежные рынки даже по ценам ниже себестоимости, если высокие цены на внутренних рынках могли компенсировать номинальные потери на экспорте. Выгодность такого рода деятельности была также связа­на с тем, что железные дороги, принадлежавшие государству или регулируемые государством, устанавливали более низкие тарифы на транспортировку грузов за границу, чем внутри страны.

В результате использования этих механизмов немецкий экс­порт на мировой рынок быстро увеличивался — настолько бы­стро, что даже Великобритания с ее принципом свободной торгов­ли была вынуждена принять ответные меры, как будет показано в главе 11.