Франция. Из всех стран ранней индустриализации Франция представля­ла собой наиболее «аномальный» случай

Из всех стран ранней индустриализации Франция представля­ла собой наиболее «аномальный» случай. Этот факт породил в XIX в. и позднее обширную литературу, которая пыталась объяс­нить предполагаемую «отсталость» или «запаздывание в разви­тии» французской экономики. Однако недавно новые эмпиричес­кие исследования и теоретические обобщения показали, что предыдущие споры основывались на неверных посылках. Дейст­вительно, хотя модель индустриализации во Франции действи­тельно отличалась от модели, реализованной в Великобритании или других странах ранней индустриализации, конечный ее ре­зультат был не менее эффектен, а с точки зрения благосостояния населения, возможно, оказался даже более впечатляющим. Более того, если обратиться к рассмотрению моделей развития стран более поздней индустриализации, то можно заключить, что фран­цузская модель была более «типичной», чем британская.

В поисках решения этого парадокса необходимо обратиться к базовым детерминантам экономического роста. Наиболее яркой чертой французской экономики XIX в. были низкие темпы при­роста численности населения (см. главу 8). Если рассчитать соот­ветствующие показатели экономического роста (ВНП, промыш­ленный выпуск и т.д.) на душу населения, то оказывается, что французская экономика развивалась весьма успешно. Во-вторых, важен вопрос о ресурсах. Британская, бельгийская, а впоследст­вии американская и немецкая модели индустриализации в значи­тельной мере основывались на изобилии запасов каменного угля. Франция, хотя и не была полностью лишена месторождений ка­менного угля, имела гораздо меньшие его запасы; кроме того, ха­рактер самих залежей делал их эксплуатацию более дорогостоя­щей. Эти обстоятельства оказали большое влияние на другие ис­пользующие уголь отрасли, такие как черная металлургия, кото­рые мы рассмотрим позже. В области технологии Франция ни в коей мере не была отстающей страной. Французским ученым, изо­бретателям и новаторам принадлежало лидерство в нескольких от­раслях, включая гидроэнергетику (строительство турбин и произ­водство электроэнергии), выплавку стали (открытая домна) и алюминия, автомобилестроение, а в XX в. — самолетостроение. Институциональный аспект развития значительно более сложен для оценки. Как отмечалось в главе 8, революция и наполеонов­ский режим создали базовый институциональный контекст эконо­мического развития в большей части Европы, но на протяжении

XIX столетия произошли многие другие важные перемены, анализ которых удобнее отложить до следующих глав.

В настоящее время установлено, что к современному типу эко­номического роста Франция перешла в XVIII в. За столетие в целом темпы роста как валового выпуска, так и выпуска на душу населения были приблизительно одинаковы во Франции и в Вели­кобритании (причем во Франции, возможно, они были даже не­сколько выше), хотя Франция начала его (и закончила) при более низком уровне выпуска на душу населения. Однако в конце

XVIII в., когда в Великобритании началась «промышленная рево­люция» (в хлопчатобумажной промышленности), Франция пере­живала мучительные политические перемены, связанные с рево­люцией. Здесь лежат основы принципиального различия, которым отмечено развитие двух экономик по протяжении почти всего

XIX в. Четверть столетия, с 1790 по 1815 г., за исключением пе­риода короткого Амьенского перемирия (1802 — 1803 гг.), Фран­ция почти непрерывно вела войну, которую впоследствии стали именовать первой «современной» войной, потребовавшей массовой мобилизации человеческих ресурсов. Благодаря высокому спросу военного времени выпуск продукции увеличился, но его рост на­блюдался преимущественно в уже сложившихся отраслях и прак­тически не сопровождался техническим прогрессом. В хлопчато­бумажной промышленности было внедрено некоторое количество прядильных машин и паровых двигателей, но важнейшие метал­лургические и химические производства пребывали в состоянии технологического застоя. Великобритания также вступила в войну в 1793 г., но ее человеческие ресурсы были вовлечены в нее в го­раздо меньшей степени, поскольку она предоставила ведение большей части военных действий на суше (за исключением Пире­нейского полуострова) своим континентальным союзникам. Благо­даря контролю над морскими коммуникациями (при том, что Франция была отрезана от своих заокеанских рынков) Велико­британия в огромной степени увеличила свой экспорт, что способ­ствовало технологической модернизации ее основных отраслей.

После достаточно глубокой послевоенной депрессии, которая охватила всю континентальную Западную Европу и затронула даже Великобританию, французская экономика начала расти даже более высокими темпами, чем в XVIII в. В целом за XIX в. ВНП Франции увеличивался в среднем на 1,5 — 2% в год, хотя эти цифры нельзя признать абсолютно точными, особенно для первой половины XIX в. В период с 1871 г. по 1914 г., для кото­рого статистические данные более обильны и надежны, среднего­довые темпы роста ВНП Франции составляли приблизительно 1,6%, в то время как в Великобритании — 2,1%, а в Германии — 2,8%. Эти цифры показывают, что германская экономика росла почти вдвое быстрее, чем французская, а британская — на треть быстрее. Однако они могут давать искаженную картину функцио­нирования экономики, поскольку темпы экономического роста в

расчете на душу населения составляют 1,4% для Франции против 1,7% в Германии и лишь 1,2% в Великобритании. Другими слова­ми, медленный демографический рост во Франции в значительной мере объясняет замедленный рост экономики в целом. Более того, даже темпы роста на душу населения могут ввести в заблуждение, поскольку Германия, имевшая в середине XIX в. достаточно от­сталую экономику, начала рост с гораздо более низкого уровня доходов на душу населения. Наконец, в результате поражения во франко-прусской войне две наиболее динамичные в экономичес­ком отношении французские провинции, Эльзас и Лотарингия, стали в 1871 г. частью новой Германской империи.

Промышленное производство, становой хребет современного экономического роста во Франции и в большинстве других инду­стриализирующихся стран, росло даже более высокими темпами, чем валовой продукт. Темпы роста промышленного производства, по различным оценкам, составляли от 2 до 2,8%. Эти различия связаны не только с использованием альтернативных методов рас­чета (и альтернативных показателей), но также с тем, какое имен­но количество отраслей включается в рассмотрение. В течение всей первой половины XIX в. — и даже позже, в период Второй империи — ремесленное и надомное производство составляли более трех четвертей всего «промышленного» производства. Вы­пуск в этом секторе рос гораздо медленнее, чем выпуск фабрич­ных производств и других новых отраслей, а в некоторых случаях он в абсолютном выражении даже сокращался. Следовательно, исключение сектора ремесленного и надомного производства из расчета индексов роста промышленного производства обеспечива­ет получение более высоких показателей. Тем не менее, важность этого сектора не следует недооценивать, поскольку он во многом определял отличительные черты развития французской промыш­ленности.

Хотя общее функционирование экономики было вполне удов­летворительным, темпы ее роста претерпевали изменения (если не говорить о кратковременных колебаниях, которым были подвер­жены все растущие экономики). Между 1820 и 1848 гг. экономика росла умеренными и даже быстрыми темпами, временные колеба­ния которых были незначительными. Добыча каменного угля, со­ставлявшая в 1816 — 1820 гг. в среднем менее 1 млн тонн, возрос­ла до 5 млн тонн в 1847 г., а потребление угля росло даже еще более быстрыми темпами. Черная металлургия освоила процесс пудлингования и начала переход к коксовой плавке. К середине века более ста коксовых печей производили больше чугуна, чем 350 печей, работавших на древесном угле. Были заложены основы важнейших машиностроительных производств; к середине века стоимостной объем экспорта машин и оборудования превысил сто­имость их импорта более чем в 3 раза. Множество новых машин было внедрено в текстильной промышленности, особенно в отрас­лях по производству шерстяных и хлопчатобумажных тканей, ко-

10 — 5216

торые были крупнейшими потребителями паровых машин и друго­го механического оборудования, а также использовали наиболь­шее количество наемной рабочей силы и производили наибольший объем добавленной стоимости. Потребление хлопка-сырца вырос­ло за период 1815 — 1845 гг. в пять раз, а импорт сырой шерсти (дополнявший внутреннее ее производство) увеличился в шесть раз с 1830 г. Если в 1812 г. в стране был только один завод по производству свекловичного сахара, то в 1827 г. их было уже более ста. Химическое, стекольное, фарфоровое и бумажное про­изводства, которые также быстро росли, оставались непревзойден­ными по разнообразию и качеству своей продукции. В этот пери­од во Франции появилось и было быстро освоено множество новых отраслей, включая газовое освещение, изготовление спи­чек, фотографию, гальванотехнику, а также производство вулка­низированной резины. Развитие транспорта и коммуникаций, включая расширение сети каналов, паровое судоходство, первые железные дороги и внедрение электрического телеграфа, способст­вовало росту как внутренней, так и внешней торговли. Внешне­торговый оборот в текущих ценах возрастал с 1815 г. по 1847 г. в среднем на 4,5% ежегодно, а учитывая, что большую часть этого периода цены падали, его рост в реальном выражении был еще больше. Более того, Франция в этот период имела значительное активное сальдо торгового баланса, что обеспечивало ей ресурсы для осуществления крупных иностранных инвестиций.

Политический и экономический кризисы 1848—1851 гг. внесли сбой в ритм экономического развития страны. Кризисное состоя­ние как государственных, так и частных финансов парализовало строительство железных дорог и осуществление других инфра­структурных проектов. Добыча угля сократилась на целых 20%. Производство железа снижалось менее резко, однако в 1850 г. оно составляло менее 70% от показателя 1847 г. Импорт товаров упал в 1848 г. на 50% и достиг докризисного уровня только в 1851 г.; экспорт несколько снизился в 1848 г., но в следующем году вер­нулся к прежнему уровню.

После государственного переворота 1851 г. и провозглашения через год Второй империи темпы экономического роста во Фран­ции вновь возросли. Они немного замедлились после некоторого спада в 1857 г., но экономические реформы 1860-х гг., особенно соглашения о свободной торговле (см. главу 11) и либеральные законы о создании акционерных обществ 1863 г. и 1867 г. прида­ли экономическому росту новый импульс. Война 1870—1871 гг. принесла с собой экономическую и военную катастрофу, но темпы послевоенного возрождения французской экономики изумили весь мир. Она меньше пострадала от депрессии 1873 г., чем экономики других индустриализирующихся стран, и гораздо быстрее оправи­лась от кризиса. После этого начался новый период подъема, ко­торый длился до конца 1881 г. В течение этого периода сеть же­лезных дорог выросла с примерно 3 тыс. км до более 27 тыс. км,

а телеграфная сеть — с 2 тыс. до 88 тыс. км. Строительство же­лезных дорог придало мощный импульс развитию остальных от­раслей экономики, как непосредственно, так по косвенным кана­лам. В черной металлургии в 1850-х гг. завершился переход ^ коксовой плавке, а в 1860 —1870-х гг. были освоены бессемеров­ский и мартеновский процессы для производства дешевой стали. В угольной промышленности и черной металлургии был зафикси­рован четырехкратный рост производства; добыча угля достигла 20 млн тонн, а производство стали — 2 млн тонн. Внешняя тор­говля, стимулируемая постоянным улучшением транспорта и ком­муникаций, каждый год росла более чем на 5%, и Франция, оста­ваясь второй торговой державой мира, даже несколько увеличил^ свою долю в мировом товарообороте — с 10% до 11%. В целом з^ период с 1851 г. по 1881 г. темпы роста французской экономики были рекордными за все столетие, составляя в среднем от 2% до 4% в год.

Депрессия, которая началась в 1882 г., длилась гораздо доль­ше и, по всей видимости, обошлась Франции дороже, чем какой-либо другой кризисный период XIX в. Поначалу она напоминала многие другие незначительные спады, начавшись с финансово^ паники, но затем возникло множество дополнительных факторов, которые усугубили и продлили спад: катастрофические болезни ц нашествия вредителей, приведшие к снижению производства вина, и шелка на протяжении почти двух десятилетий; огромные потерн иностранных инвестиций вследствие суверенных дефолтов по дол­говым обязательствам и банкротства железных дорог; повсемест­ное возвращение к государственному протекционизму и, в част­ности, новые французские тарифы; наконец, ожесточенная торго­вая война с Италией в 1887 — 1898 гг. В целом объем внешней торговли сократился и оставался фактически на одном уровне в течение более 15 лет, а потеря иностранных рынков, в свою оче­редь, обусловила стагнацию национальной промышленности. На­копление капитала упало до минимального уровня за всю вторую половину XIX в.

Оживление началось только в самом конце XIX в. после нача­ла разработки новых месторождений лотарингского железно-руд­ного района и развития новых отраслей промышленности — таких, как электрическая, алюминиевая, никелевая и автомобиле­строительная. Франция вновь пережила период высоких темпов роста, сравнимых с темпами роста в период 1815—1848 гг., а быть может, и 1851 — 1881 гг. La belle epoque, как французы на­звали годы, непосредственно предшествующие Первой мировой войне, были, таким образом, периодом материального благополу­чия и культурного расцвета. Хотя точные сравнения провести не-^ возможно, но вполне вероятно, что уровень жизни среднего фран­цуза в 1913 г. был, возможно, выше (и в любом случае не ниже) уровня жизни среднего жителя любой другой из европейских стран.

10»

 

Нам осталось проанализировать такие ключевые моменты французской модели роста, как низкий уровень урбанизации, мас­штабы и структура предприятий и источники промышленной мощи. Все они тесно связаны как между собой, так и с двумя дру­гими, уже отмеченными, чертами — низкими темпами роста чис­ленности населения и относительной редкостью залежей каменно­го угля.

Среди крупнейших промышленных держав Франция имела самый низкий уровень урбанизации. Главной причиной этого был медленный рост численности населения страны, но доля сельско­хозяйственной рабочей силы, а также структура и размещение промышленных предприятий также сыграли свою роль. Среди ве­дущих индустриальных стран Франция имела самую большую долю рабочей силы, занятой в сельском хозяйстве — около 40% в 1913 г. Этот факт часто рассматривают в качестве главного свиде­тельства «отставания» французской экономики, однако коррект­ная интерпретация этого явления не так проста. Для объяснения относительно высокой доли сельского населения предлагалось учитывать множество факторов — включая в том числе низкие темпы роста численности населения и урбанизации! — но гораздо реже принимается во внимание тот факт, что в начале XIX в. Франция была единственной промышленной страной в Европе, которая сама обеспечивала себя продовольствием и имела даже его излишек для экспорта.

Что касается масштабов и структуры промышленных предпри­ятий, то для Франции были характерны малые размеры компа­ний. Согласно цензу 1906 г., 71% всех промышленных предпри­ятий вообще не имели наемных рабочих. Работники этих предпри­ятий — собственники и члены их семей — составляли 27% всей занятой в промышленности рабочей силы. С другой стороны, 574 крупнейших компании имели по 500 и больше рабочих каждая; занятые на них составляли около 10% всей промышленной рабо­чей силы и 18,5% совокупного числа занятых в промышленности наемных рабочих. Показательно, что эти компании были сосредо­точены в горнодобывающей промышленности, металлургии и текс­тильной промышленности, то есть именно в тех отраслях, где и в других промышленных странах превалировали крупные капитало­емкие предприятия, но во Франции их было больше. Между двумя этими полюсами находилось большое число малых и сред­них фирм, на которых было занято подавляющее большинство на­емных рабочих. Самые маленькие из этих предприятий с числом наемных рабочих менее 10 чел. функционировали в традицион­ных отраслях ремесленного производства, таких как переработка продуктов питания, производство одежды и деревообработка, в то время как предприятия с численностью рабочих свыше 100 чел. функционировали в современных отраслях промышленности — химической, стекольной, бумажной, резиновой, а также в текс­тильной, горнодобывающей и металлургической. Необходимо от-

метить еще две характерные черты, связанные с небольшими раз­мерами французских предприятий: высокая добавленная стои­мость (производство предметов роскоши) и географическая рас­пыленность. В отличие от Великобритании и Германии, имевших несколько крупных центров тяжелой промышленности, во Фран­ции предприятия были широко разбросаны по небольшим городам и даже деревням. Отчасти такая распыленность определялась рас­положением доступных источников энергии.

Рис. 9.2. Добыча угля на душу населения в 1820—1913 гг.

Источники: Бельгия — L'Annuaire Statistique de la Belgique, 1871, 1914; Франция — L'Annuaire Statistique de la France, 1965; Германия — Hoffman W.G. Das Wachstum der deutschen Wirtschaft seit der mitte des 19. Jahrhunderts. New York, 1965; Великобритания — Mitchell B.R., Deane P. Abstract of British Historical Statistics. Cambridge, 1962.

293 Как указывалось ранее и как показано на рисунке 9.2, из стран ранней индустриализации Франция была хуже всех обеспе­чена углем. В начале XX в. добыча угля на душу населения во Франции составляла только ¹/3 от аналогичного показателя в Бельгии и Германии и 1/7 — в Великобритании, даже несмотря на то, что во Франции разведанные запасы угля разрабатывались более интенсивно, чем в других странах. В начале XIX в. наибо­лее важные месторождения, за единственным исключением, были расположены в холмистой центральной и южной частях страны,

294 труднодоступных и далеко отстоящих от рынков, особенно в пе­риод, предшествовавший сооружению железных дорог. Тем не менее, именно на основе этих ресурсов Франция начала внедрение коксовой плавки в черной металлургии. С 1840-х гг. начали раз­рабатываться огромные угольные бассейны на севере, представ­лявшие собой продолжение бассейнов Бельгии и Германии, про­дукция которых послужила базой роста современной сталелитей­ной промышленности. Однако, если говорить о столетии в целом, потребности Франции в угле на одну треть обеспечивались импор­том, но даже с учетом импортных поставок по потреблению угля на душу населения Франция значительно уступала своим соседям (рис. 9.3).

Рис. 9.3. Потребление угля на душу населения в 1820-1913 гг. Источники: Бельгия - L'Annuaire Statistique cle la Belgique, 1871 1914; Франция - L'Annuaire Statistique de la France, 1965; Германия -' Hoffman W.G. Das Wachstum der deutschen Wirtschaft seit der mitte des 19. Jahrhunderts. New York, 1965; Великобритания - Mitchell В R Deane P. Abstract of British Historical Statistics. Cambridge, 1962.

Ввиду редкости и дороговизны угля Франция в гораздо боль­шей степени, чем ее богатые углем соседи, опиралась на исполь­зование силы воды. Выше уже говорилось, что благодаря совер­шенствованию технологии, включая использование гидротурбин, сила воды даже в Великобритании продолжала конкурировать с

силой пара, по крайней мере, до середины столетия. В континен­тальной Европе, особенно во Франции и в других бедных углем странах, сила воды сохраняла свою экономическую роль гораздо дольше. Во Франции в начале 1860-х гг. сила падающей воды да­вала почти в два раза больше энергии, чем паровые двигатели, а совокупная мощность водяных двигателей продолжала расти до 1930-х гг. (не считая использования энергии воды для производ­ства электроэнергии, которое получало все большее значение, на­чиная с 1890-х гг.). Однако специфика воды как источника энер­гии налагает ограничения на его использование. Наиболее подхо­дящие для этой цели реки были удалены от мест концентрации населения. Количество пользователей энергии воды было ограни­чено одним или несколькими предприятиями, а их размеры были также лимитированными. Таким образом, использование силы воды, будучи важным фактором французской индустриализации, способствовало возникновению специфической ее модели, предпо­лагающей небольшой размер предприятий, их географическую распыленность и низкий уровень урбанизации. Как мы увидим дальше, эти черты были характерны и для других бедных углем стран.