Сокрушительные революционеры в языкознании и истории.

Ноги «Новой хронологии» растут из эпохи «великих сокрушений» двадцатых годов, когда сомнению и полному «революционному» пересмотру подвергались все виды «буржуазных служанок», — из наук и искусств: языкознание (Н. Марр), история (Н. Морозов, А. Покровский), литература (Авербах, Брик, Коган), музыка, живопись, театр.

Удивительно схожи аргументы Н. Марра о внесении марксизма в языкознание и Н. Морозова о постановке истории на естественно-научные рельсы с антирелигиозным содержанием. Первоначальное название морозовского семитомного труда «Христос» — «История человеческой культуры в естественнонаучном освещении». С удовольствием А. Фоменко цитирует часть переписки Н. Морозова с лидерами большевиков, в результате которой А. Луначарский, чей интеллигентный нос поначалу брезгливо морщился: «совершенно сумасбродная вещь», «книга Христос является уже окончательным абсурдом на почве той же научной односторонности», «отрицающая на этом основании в качестве мифов таких лиц как Цезаря, который почему-то оказывается Юлианом Отступником, как Августа, и т. д., заподозрившая фальсификацию сочинений Цицерона, Горация и т.д., как относящихся на самом деле к средним векам», через несколько месяцев после встречи с автором уже находит «чрезвычайно желательным» выпуск этой книги, ввиду ее антирелигиозного содержания.

Однако, наибольшее сходство «Новое учение о языке» и «Новая хронология» имеют в реакции профессионалов-специалистов на поток гипотетических ревизий от «яфетических элементов языка» до «дубликатов династий», — и это сходство поучительно.

Ознакомившись с «трудами» Марра, специалист по норвежскому языку говорил: «Всё, что пишет Марр о норвежском языке, — бред и чушь, но зато как великолепно он расправляется с кавказскими!» То же самое говорил специалист по кавказским языкам, — только восхищали его, наоборот, достижения Марра в анализе норвежского языка. Аналогично обстоят дела и с работами А. Фоменко. Специалиста по Византии приводит в ужас безграмотность «хроников» в области раннего христианства Восточной римской империи, но он может быть в полном восторге по поводу «сдвига "Альмагеста"» Птолемея. Мимо этого серьезного явления нельзя пройти. Узкая специализация современных наук внутри дисциплин делает уязвимыми для спекуляций системные вопросы отдельных наук. «Специалиста смело уподоблю флюсу, ибо полнота его односторонняя». Когда в смежном вопросе своей специализации ученый ведет себя не хуже «бренчащего кувшина» т. е. полного невежды, — есть о чем задуматься.

Только один лингвист высочайшего класса — Е. Поливанов нашел в себе смелость и, применив огромную научную эрудицию, строго доказал по всем элементам ненаучность «нового учения о языке». Это стоило ему жизни.

Разоблачение мифа революционера в языкознании великолепно описано в замечательном строгом научном труде В. М. Алпатова «История одного мифа».

Аналогичного по эрудиции историка для «Новой хронологии» пока не нашлось, хотя после издания первых томов труда Н. Морозова было много резких отрицательных выступлений. Это привело лишь к тому, что А. Фоменко на словах вынужден всё время «дистанцироваться» от радикальных выводов радикального революционера в истории: «Автор настоящей работы категорически не разделяет точки зрения перечисленных исследователей, в том числе и Морозова, будто древние тексты — результат фальсификации* [26, с. 25].

Наиболее часто «отмежевание» проводится по поводу тезиса «никакой античности не было»: «... по нашему мнению, "древний мир был" и что древние документы не фальсификанты» [26, с. 144]. Однако тут же лукаво пишется, что вопрос в том: где был этот мир и когда, — и вновь делается попытка утянуть всё это в эпоху возрождения, ликвидировав античный мир в его античной сути. Отрекаясь на словах, продолжают лелеять и пропагандировать те же положения.

И в ожидании эрудированной отповеди «Новая хронология» продолжает печатать и отстаивать те же положения, что и радикальный революционер и в истории Н. Морозов, непрерывно подчеркивая, что «каких-либо серьезных доводов в пользу традиционной хронологии оппоненты привести не могут» [26]. Это вынужденное двуличие ставит Автора в положение водевильного персонажа: «Позволь, Раиса. Если между вами Всё кончено, — то, значит, между вами Всё было?»

Поэтому мы возвращаемся к исходному тезису. Обсуждать «Новую хронологию» надо по всем эпизодам, даже по тем, которые очевидны своей аттракционной несусветностью, типа:

«Орда потому и не воевала с казаками, что казаки были составной частью Орды». Или «Другими словами, Орда — это просто регулярное русское войско» [26, с. 171-172].