Глава 63. Я заставляю себя подняться и отойти от камина

Какое-то время я продолжаю сидеть и смотреть ему вслед. Мне хотелось бы что-то сказать, но в голове пусто.

Я заставляю себя подняться и отойти от камина. В доме теперь еще холоднее, чем раньше, думаю я, поднимаясь наверх в поисках ванной.

В ней обнаруживаются мягкие полотенца, сложенные на полках аккуратными стопками. Видимо, ими так и не пользовались со времен последней стирки. А значит, в течение нескольких месяцев дом пустовал.

Моюсь я при свече. Вода еле теплая, но по сравнению с океанской, ее температура кажется приемлемой - замёрзшая кожа вполне благодарна. Тем не менее, я тороплюсь: быстро смываю песок, намыливаю кожу и наношу на волосы шампунь, а затем в ускоренном темпе ополаскиваюсь. Холод по-прежнему пробегает волнами озноба по телу, и я мечтаю скорее одеться во что-то сухое и снова согреться.

На двери ванной комнаты висит пушистый банный халат, в который я отчаянно хотела бы завернуться. Но эта роскошь не позволительна людям из Мира После, в гости к которым в любую секунду могут нагрянуть монстры или мародеры. В халате далеко не убежишь.

Я наскоро проверяю шкафы и ящики с одеждой. Наиболее приемлемым оказывается шерстяное платье, которое, как мне кажется, на самом деле является свитером. Остальные вещи размера на четыре больше моего. Чтобы хоть немного подогнать «платье» по фигуре, я завязываю на талии обнаруженный в комоде шарф. На ноги идут стрейчевые бриджи, которые на мне превратились в полноценные брюки, прикрывающие лодыжки.

Уверена, я могла бы одеться получше, но ошиваться с зажженной свечей у окон второго этажа – затея рисковая. Возможно, туман и скроет крошечный огонек от посторонних глаз, но стоит ли напрашиваться на неприятности?

В гостиной на первом этаже тепло, благодаря огню в камине. Раффи забрался на стул и занавешивает окно пледом. Должно быть, ему тоже пришло на ум, что свечение из окон предположительно пустого дома могут увидеть снаружи.

В том, как он стоит на стуле, пытаясь дотянуться до края оконной рамы, есть нечто успокаивающее. Эта сцена кажется обыденной, нормальной.

Ну ладно, темные крылья, покачивающиеся за его спиной, несколько не вписываются в рамки обыденного и нормального. Похоже, они полностью высохли. На заостренных концах в виде кос и крюков играет пламя свечей. Интересно, во что трансформировался процесс чистки перышек с обретением новых крыльев? В заточку и полировку лезвий?

- Ты же не падший, да? – вопрос срывается с моих губ, прежде чем формируется в уме.

- Исходя из того, что я слышал, в глазах дочерей человеческих я стал бы еще сексуальней, будучи падшим. - Он заканчивает с импровизированной шторой из одеяла. – И что вы только находите в плохих парнях?

- Раффи, здесь я задаю вопросы. Это не шутки

- А что, хочешь спасти свою душу? Ищешь лазейки в ангельских табу?

Он спрыгивает со стула и наконец поворачивается ко мне лицом. Плечи Раффи сотрясает приступ беззвучного хохота, быстро перерастающий в откровенное хихиканье. Смехом Раффи я, как правило, наслаждаюсь, исключение составляет неприкрытая потеха над моей драгоценной персоной.

Опустив взгляд, я понимаю, что и впрямь поторопилась, одевавшись впотьмах.

То, что при свете единственной свечи выглядело шерстяной кофтой приглушенной расцветки, на деле является свитером с ярким леопардовым принтом, который настолько велик, что не просто на мне висит - он собирается в складки. То, что я приняла за черный шарф и завязала на талии, оказалось красным галстуком. На ногах красуются один розовый, а другой фиолетовый носки, при том что надевала я пару коричневых.

- Ну и? Всем, значит, можно ходить в стиле ободранных зомби, а я за модой следи?

Он продолжает давиться от смеха.

- Ты похожа на пятнистого шарпея.

Это он о маленьких мопсовидных собачках с внушительными складками на теле.

- Ты в курсе, что рубцуешь мою психику? Теперь всю жизнь комплектовать из-за сравнения с морщинистой собакой во цвете юных семнадцати лет.

- Какие мы нежные. В этом вся ты, Пенрин. - Свет от огня играет на его лице и придает коже более теплый оттенок. – Но, если твоей ранимой стороне необходимо поднять самооценку, готов признать, что ты была великолепна с крыльями. – Последние слова он произносит томно, с придыханием.

Мне вдруг становится неловко.

- Спасибо… что ли…

- Это для тебя не комплимент?

- Да я боюсь, что ты возьмешься генерировать и дальше свои так называемые шутки. Объявишь меня крылатой морщинистой собачонкой, при этом похвалив характер или еще чего. – Я поднимаю глаза к потолку, обдумывая сказанное. – Хотя… ничего забавного в этом нет, а значит, шутки у тебя не выйдет.

- О, не волнуйся, вряд ли я так скажу, - говорит он успокаивающим тоном. - Твой характер – это кошмар.

Раффи посмеивается над тем, как ловко меня подколол, а я пытаюсь испепелить его силой взгляда.

В эту минуту он становится прежним собой, тем, кого я нашла на дороге.

 

***

На газовой плите, которой, к счастью, электричество не требуется, мы кипятим воду. Затем садимся у камина с чашками горячей воды, и я принимаюсь рассказывать о том, что успело случиться за время, что мы не виделись. Тепло, согревающее снаружи и изнутри, настолько приятно, что разговорам я предпочла бы сон. Хочу свернуться клубочком, закрыть глаза…

- Где меч?

Я тяжело вздыхаю. О видениях говорить не стоит. Раффи не обрадуется узнав, что я покопалась в его личной жизни, нарушив границы приватности.

- После того, как меня схватили, пришлось припрятать его среди строительного мусора на Пирсе 39 Сан-Франциско.

- Ты бросила его?

Я киваю.

- Выбора мне не давали.

- Одиночество претит его природе.

- Полагаю, это можно сказать о любом из нас.

Наши взгляды встречаются, по телу пробегает электрический разряд.

- Он скучал, - говорю я шепотом и в, казалось бы, утвердительном предложении слышится вопрос.

- Скучал, - с аналогичной интонацией отвечает мне Раффи, в его голосе звучит нежность. Он пристально смотрит в мои глаза и кажется видит душу.

- Да… - кровь приливает к щекам. Я… - Он думал, вспоминал… Все это время.

Свечение огня смягчает черты Раффи, линию подбородка, губ.

- Мне ненавистно было расставаться, - его голос звучит приглушенно и хрипло. – Я даже не осознавал, насколько привязался. – Он тянется рукой к моему лицу и убирает за ухо влажную прядь волос. – И насколько может быть опасна подобного рода зависимость.

Под его взглядом я словно застываю – ни шелохнуться, ни вдохнуть.

- Возможно, девушке следует это услышать. Возможно, она тоже хочет быть с тобой, - сбивчиво шепчу я ему.

Он закрывает глаза и втягивает воздух. Затем качает головой:

- Этому не бывать.

- Почему?

- Правила. Традиции. Опасность. Со мной быть опасно.

- И без тебя опасно, - я придвигаюсь ближе к огню.

Он поднимает руки и поправляет плед на моих плечах.

- Но правил это не меняет.

Я прикрываю веки и чувствую тепло его пальцев, пробегающих по моей щеке.

- Кого волнуют правила? Мир обречен, забыл?

- Они волнуют ангелов. Мы – прирожденные воины.

- Я заметила. А правила причем?

- Объединить навеки общество убийц способно лишь одно - строгая субординация в сочетании с политикой жестких мер относительно нарушений установленных границ. Мы истребили бы сами себя, не будь у нас свода правил.

- А что если правила глупы?

- Порой я вижу в них смысл, - ухмыляется Раффи. – Не в этом суть. Рассуждения о целесообразности приказов не входят в обязанности воина. Он должен слепо подчиняться.

- А если придется оставить что-то или кого-то вопреки собственным чувствам?

- Значит, так тому и быть. Зачастую подобного рода наказание является самым эффективным. Настоящего воина не страшит смерть. Отними его дочь человеческую, умертви детей, заточи друзей, забери меч – вот тогда он будет страдать.

Не в силах противиться порыву, я подаюсь вперед – наши лица на расстоянии дыхания.

- Но мы же страшные как черти, разве нет?

Вопреки своей воле, он опускает взгляд на мои губы, при этом не отстраняясь и не сокращая дистанцию даже на миллиметр. Приподнимая одну бровь, он говорит:

- Дочери человеческие воистину опасны. И жутко действуют на нервы, - он пожимает плечами. – Тявкая, как милые щеночки.

Я шлепаюсь на пол.

- Ясно теперь, почему меч тебя бросил. – Упс. Прозвучало как-то жестоко. – Извини, я не хотела…

- Он отказался от меня, поскольку следовал регламенту неподчинения тьме.

- В смысле?

Раффи вглядывается в содержимое чашки.

- Падший, вооруженный ангельским клинком - серьезная угроза. Крылья таких созданий подвержены трансформации – с годами превращаются в оружие. Чем больше побед на счету падшего – тем опасней его крылья. Владея и ими, и ангельским мечом он может стать непобедим.

- Ты же не падший, но меч от тебя отказался.

- Его смутили крылья, - поясняет Раффи, сделав глоток воды, которой сейчас предпочел бы напиток покрепче. - Он наделен чувствами и способностью частично обрабатывать полученную информацию, но разумом не обладает, - предложение завершает кривая усмешка на грустном лице.

Я вздыхаю, опуская чашку на пол.

- Твой мир настолько отличен от моего. Хоть в чем-то мы с вами, ребята, похожи?

И глядя на меня своими распрекрасными глазами на идеальнейшем лице, Адонис с шикарной фигурой отвечает, немного помедлив:

- Ничего, в чем бы мы вам признались.

- И что, никуда не деться? – спрашиваю я. – Заклятые враги и все такое? Ангелов нужно убить, а начать я должна с тебя?

Раффи наклоняется вперед, коснувшись лбом моего лба, и закрывает глаза.

- Да, - выдыхает он, лаская дыханием губы.

Я тоже опускаю веки и пытаюсь абстрагироваться от всего, кроме тепла его кожи.