ВОСКРЕСЕНИЕ

 

Люди, собравшиеся в зале, поначалу даже не заметили Дракулу — так тихо он вошел, так поглощены они были пиршеством. Влад заранее знал, что его в любом случае сразу узнают лишь немногие. За те полгода, которые прошли со дня его коронации, он только один раз созывал совет. Это случилось на следующий день после помазания.

Князь отослал бояр зимовать в поместья, оставив лишь смутные воспоминания о темноволосом молодом человеке, который пьет мало, а говорит еще меньше. Он был уверен в том, что они вообще вряд ли думали о нем за все это время, а если и вспоминали, то только сравнивая его с отцом, Драконом, не в пользу сына конечно.

Ион пересказал ему анекдот, который передавался из замка в замок. Мол, тот Дракул даже и без головы на голову превосходил своего отпрыска. В отце уместились бы два его сынка.

Бояре считали, что этим юнцом можно управлять. Если же он окажется упрямым, да еще и неблагодарным, то его вообще можно сместить. В стране, легитимно править которой мог даже незаконнорожденный, найти претендента на трон не составляло труда. Бояре легко отыскали бы какую-нибудь марионетку, которую можно дергать за ниточки, пока большие люди вершат большие дела к собственной выгоде.

Он знал, что его знать думала о нем. Когда князь проходил между столами и наливал в кубки вино из фляги, которую прихватил с собой, он, собственно, ничем не отличался от самого обычного прислужника.

Дракула думал об этой группке людей, которые очень мало беспокоились за свою страну и вообще никак не заботились о своем князе. Они преклоняли колени в церкви, а потом как ни в чем не бывало нарушали все заповеди. Бояре верили в то, что жертва Иисуса, принесенная им как раз в эти дни, — только сказочка для рабов, нужная для того, чтобы они не теряли надежды и вели себя смирно, пока их господа наслаждаются жизнью. Именно этим рабам нужно было то самое распятие в натуральную величину, которое висело в зале над камином.

В прежние годы Валахия служила перекрестком торговых путей. Все богатство мира стекалось сюда. Теперь же воры и разбойники шныряли по всем дорогам. По ним можно было проехать только в сопровождении маленькой армии. Самые главные преступники сейчас сидели за этим столом, их лица блестели от свиного жира и раскраснелись от вина.

«Именно они стоят между мной и моей мечтой, — подумал Влад, снова наполняя чей-то кубок. — Сегодня вечером я должен перешагнуть через них. Или нет?»

Он поперхнулся, внезапно почувствовав неуверенность. Чтобы поддержать себя, князь поднял голову и посмотрел туда, где должен был находиться Ион. У сводчатого входа в малый зал охранники бояр пировали с телохранителями Дракулы.

Тремблак заметил этот взгляд и вопросительно приподнял брови.

«Это надо сделать. Более того, все должны увидеть, как это будет сделано. Власть, которая не показывает себя, легко теряется. При турецком дворе я выучил не только стихи из Корана. Кроме того, я слишком долго ждал этой ночи и собираюсь в полной мере получить удовольствие от нее».

Князь снова взглянул на Иона, покачал головой, потом перевел взор на единственного человека, который наблюдал за ним с того момента, как только он вошел в зал. Это был гусляр, исполнитель былин. Он начальствовал над всеми музыкантами.

Влад мгновение поразмышлял о том, сложат ли когда-нибудь былину и об этой ночи, потом кивнул. Музыка оборвалась на полутакте, но никто этого не заметил.

Госпожа Удристе, сидевшая за главным столом, устала от бесконечных разговоров своего мужа об охоте, подняла глаза и встала. В прошлом году умер ее отец. Он был погребен со всеми почестями, в черном и красном, но с тех пор трижды являлся ей по ночам. Женщине казалось, что он хотел что-то сказать ей, о чем-то предупредить. Вот и теперь, глядя на Влада, боярыня подумала, что призрак опять пришел к ней, потом поняла, что перед ней князь, и потянула мужа за рукав. Он раздраженно обернулся, взглянул туда, куда она ему указывала, и что-то шепотом сказал соседу.

Шум голосов стихал. Кто-то еще шептался, потом все замолчали.

Влад стоял, ожидая. Голова его была опущена, на губах играла едва заметная улыбка. Князь выдерживал паузу. Ему казалось, что он слышит, как стучат их сердца.

Потом Дракула заговорил:

— Добро пожаловать, благородные бояре и прекрасные дамы, епископы Святой церкви. Добро пожаловать, мои верные подданные, которые приехали сюда, чтобы разделить со мной этот день, праздник, самый святой для любого христианина. Господь наш Иисус воскрес из мертвых и подарил нам вечную жизнь. Слава ему!

— Аминь, — эхом донеслось с разных концов зала.

— Я знаю, что все мы молились об этом дне, — продолжал Влад. — Я видел, как вы пригубили кровь Христову в соборе Бизиерика Домнеска. Восславим жертву Господню. — Он указал на распятие, укрепленное над камином. — Попросим Его простить наши грехи и о том, чтобы наша Валахия снова стала сильным и могущественным государством, освободилась от беззаконий, которые творятся здесь, делают ее бедной и слабой. Невозможно отъехать и на милю от собственного дома, чтобы не встретить на дороге разбойников. Пусть справедливость воцарится в нашей стране. Попросим Господа о процветании и богатстве, на которое мы имеем право. Пусть оно станет достоянием всех жителей нашей страны, а не отдельной кучки людей, не будет продано иностранным торговцам за гроши. Попросим о единой стране, которая будет управляться сильным князем.

Влад сделал паузу, окинул взглядом длинный стол, стоявший в центре зала, потом добавил тише и мягче:

— По крайней мере, именно за это молился я. А вы?

Он поднял флягу, встал между боярином и госпожой Удристе, которая первая заметила его, налил вина в их кубки.

— Разве ты не за это молился сегодня, Мареа Удристе?

Боярин, чья маленькая, узкая головка как-то смешно торчала из пышного горностаевого воротника размера на три больше, чем следовало бы, улыбнулся.

— Конечно, воевода, — ответил он. — За все это и за твое здравие, кроме того.

— Что ж, это только подтверждает твою преданность.

Влад наклонился, снова разлил вино в кубки.

— А ты, мой главный советник и судья, мой ворник Кодреа? Молился ли ты о справедливости столь же истово, как о собственном благополучии?

Боярин с грубоватым лицом, красным от вина, которое тяжелая нижняя челюсть, выдающаяся вперед, делала похожим на свиное рыло, кивнул.

— Как главный блюститель справедливости, мой князь, я не могу иначе.

— Конечно!

Влад подошел к центру зала, посмотрел через стол. Если человек, который только что отвечал ему, был дороден, то тот, который сидел напротив сейчас, — просто необъятен. Он занимал почти три места за столом. Жена же его захватила еще полтора. Этот вельможа был прозван Великим не только за свои заслуги.

— А ты, Албу сель Маре? — спросил Влад. — Были ли твои молитвы столь же чисты и благородны?

— Я думаю, вполне, — последовал ответ, в котором явно сквозила скука. — Надо сказать, я всегда получаю то, что мне требуется. Разве тебе неизвестно это, Дракул-а?

Он произнес просто «сын Дракула», но все присутствующие знали, что перед этим именем следует называть титул, а услышали только выразительное «а» в конце, на которое было сделано ударение. За столом кто-то хихикнул. Пока два человека, молодой и в годах, стройный и тучный, пристально смотрели друг на друга, улыбки, сдерживаемые до поры до времени, появились и на других лицах.

— Да, ты получаешь то, что хочешь, Албу Великий. — Влад тоже выделил последнее слово. — Конечно, это так. Недавно ты захватил два поселения. Они называются Глодул и Хинтеа. Или я что-то путаю?

— Они лежат на границах моих земель.

— Теперь да, конечно. — Влад склонил голову набок. — А люди, которые жили в этих поселениях, куда они делись?

— Не знаю. — Сель Маре щелкнул пальцами. — Не имею ни малейшего представления. Они исчезли. Это было очень удивительно.

— Ага, исчезли. В самом деле. Так же, как и золото из монастыря в Товаре?

— Нет. — Албу сель Маре наклонился вперед, его лицо осветила широкая улыбка. — Это золото находится у меня в подвале. Когда монастырь неожиданно сгорел дотла, мой христианский долг был сохранить его ценности.

Он поднял глаза, взглянул на распятого Христа и осенил себя крестным знамением. Смешки стали громче, теперь мало кто сдерживался.

Влад оглядел зал и тоже рассмеялся.

Илона приникла к оконцу. Она была потрясена. Да, князь иногда улыбался ей, но это было так редко! Женщине приходилось подолгу ждать его улыбки. Еще реже он смеялся и никогда не позволял себе этого с посторонними. Она сцепила пальцы на животе и снова почувствовала толчок и боль внутри.

Внизу смех внезапно сменился молчанием. Теперь Влад подался вперед и наполнил вином кубок.

— Что ж, тогда стоит выпить за него, Албу. За христианский долг.

Однако великий человек не шелохнулся и не взял кубок в руку.

— Ты не пьешь, мой господин?

— Я выпью, если ты выпьешь, — коварно улыбнулся Албу.

Влад указал на невысокие металлические подставки в форме виселиц, равномерно расставленные на столе. В каждую из них была вставлена свеча. Они горели и освещали небольшие куски мяса, подвешенные чуть ниже.

— Тебе не нравятся плоды такого дерева, мой господин? — спросил Влад.

Албу усмехнулся.

— Как ни верти языком, как ни изощряйся, а все одно, — произнес он. — Многие твердят, что могут угадать, есть ли яд в еде или в жидкости, но никто не убедит меня в этом лучше, чем сам человек, который предлагает питье. Если он выпьет, то яда нет. — Он указал на флягу в руках Влада. — Так ты будешь пить, князь?

— Конечно. А каков был тост? Ах да, за христианский долг и добродетели.

Влад поднял флягу и отпил из нее. Вино пролилось из широкого горла. Через мгновение Албу поднял свой кубок, хлебнул из него, потом поставил посуду на стол.

— Так, значит, долг, — негромко проговорил Влад. — Кстати, я хотел спросить тебя кое о чем, Великий. Да и всех вас. — Он снова обвел взглядом стол, потом и весь зал. — Скольким валашским князьям вы присягали за свою жизнь, обязывались служить по долгу, верой и правдой?

Бояре, сидящие за столом, да и все прочие, один за другим опускали глаза, чтобы не встречаться с ним взглядом.

Только Албу и бровью не повел.

— Скольким князьям? — уверенным тоном переспросил он. — Я уж и со счета сбился. Может быть, десяти. Может быть, двенадцати. Трудно вспомнить точно. Они приходят и уходят.

Никто не рассмеялся на этот раз.

— Они приходят и уходят, — повторил за ним Влад. — А ты остаешься. Все вы остаетесь.

Он снова обвел взглядом зал, потом пристально посмотрел на крупного человека и произнес мягко, настолько тихо, что даже людям, сидевшим поблизости, пришлось наклониться, чтобы услышать его:

— А я вот слышал о тебе другую историю, Албу. Ты был здесь, в этом замке, когда умер мой брат Мирка.

Череда вздохов, похожих на свист змеи, пронеслась по залу. Все неотрывно смотрели на них двоих, а они уставились друг на друга.

— Это неправда, — ответил боярин.

— Вот как? — Влад наклонил голову. — Значит, мой информатор ошибся. Потому что он сказал мне, что ты был здесь, мой верноподданный Манеа тоже, как и блюститель справедливости Кодреа.

Он взглянул на этих бояр. Они сникли и невнятно отнекивались.

— Докажи это, Дракула. — Албу сель Маре откинулся на стуле, оглядывая зал.

Охранников нигде не было видно. Только человек тридцать бояр и несколько их сыновей, включая его собственных, но перед каждым из них лежал нож, а перед ним стоял Дракула — совершенно один. У него ничего не было — ничего, кроме фляги с вином.

Албу оценил ситуацию, снова наклонился к столу и улыбнулся.

— Докажи это, — повторил он.

Илона прижалась к решетке на двери и вскрикнула. Боль в животе повторилась, стала сильнее. Она знала, что ей следует позвать прислужницу, но не могла оторваться от всего того, что происходило внизу. Не сейчас, когда ее лев был окружен стаей шакалов.

— Что ж, интересно, смогу ли я? — негромко произнес Влад.

Он положил флягу, взялся за край богато расшитой алой камчатной скатерти, покрывавшей высокий стол, за которым сидели гости, и начал перебирать пальцами золотую бахрому.

— Возможно, что и нет, — продолжил князь. — Но если я не смогу доказать, кто именно был здесь, то, может быть, сумею сказать о том, как убили моего брата. Мне сказали, что он не был обезглавлен, как наш отец. Мирку подвергли мукам, над ним издевались, ему выжгли глаза, а потом живьем закопали в землю.

— Да, до меня тоже доходили такие слухи, князь, — ответил ему главный блюститель справедливости Кодреа, обеспокоенно поглядывая то на Албу, то на Дракулу. — Я обратил внимание на них и даже пытался разобраться во всем, поскольку это моя обязанность. Но полное расследование провести было совершенно невозможно, потому что гроб так и не нашли.

— Ты прав.

Влад осмотрел зал, кивнул Иону, а потом снова перевел взгляд на край скатерти, сжатый в руке.

— Гроб не был найден. До сегодняшнего дня.

Влад наклонился и дернул скатерть. Кубки, ножи, фляги и кувшины с вином, подсвечники, тонкие и раздвоенные вверху, как язык ядовитой змеи, — все сдвинулось, зашаталось, попадало на пол. Только тогда высочайшие гости увидели, что они трапезничали вовсе не за столом, а на гробе.