Лекция 36 Версии-интерпретации Варфоломеевской ночи.

Ход событий

18 августа 1572 г. состоялась свадьба Маргариты Валуа и Генриха Бурбона короля Наварры. Молодожёнам было тогда по 19 лет. На церемонию съехался цвет гугенотского дворянства. Двор стремился поразить подданных пышностью торжеств и сплотить всех в общей радостью, однако парижане ненавидели вчерашних врагов — еретиков гугенотов. Испанские шпионы проповедники-агитаторы предсказывали Божий гнев, который должен был неминуемо покарать город, где допустили богомерзкую свадьбу. 22 августа адмирал Колиньи был ранен выстрелом из аркебуза в руку. Стрелявший успел скрыться, но, как выяснилось, стреляли из дома одного из чиновников, находившегося под покровительством герцога Генриха Гиза. У Генриха Гиза были основания ненавидеть адмирала — его влияние на короля ставило под угрозу положение Гизов. Кроме того, между их родами была кровная вражда, так как Колиньи считался организатором убийства в 1563 г. Франциска Гиза, отца Генриха.У постели раненого Колиньи собрались возбужденные гугеноты, обсуждая, следует ли добиваться правосудия от короля или бежать из Парижа и самостоятельно мстить Гизам, и королю, если он не воздаст обидчику по заслугам. Все это было высказано и самому королю Карлу IX, и Екатерине Медичи, пришедшим выразить сочувствие. Карл IX пригласил своего лучшего медика, нашедшего рану неопасной, и, пообещал наказать виновных и прислать солдат для охраны дома больного адмирала.В ночь с 23 августа на 24 августа заседал своеобразный "кризисный комитет": король, Екатерина Медичи, брат короля герцог Анжуйский, маршал, канцлер и приближённые к королю вельможы. Многие участники этого заседания рассказывали о нем в своих мемуарах, стараясь переложить ответственность за последующие события с себя на других. Поэтому трудно установить, кто был инициатором принятого решения. Вероятнее всего победил общий план нанесения превентивного (опережающего) удара по гугенотам, грозившимся начать войну. Городским властям было приказано мобилизовать городскую милицию и запереть ворота. Примерно в два часа ночи к дому Колиньи явились люди Генриха Гиза и солдаты из королевской охраны. Они убили адмирала и выкинули тело на улицу. Согласно плану ударил сигнальный набат. Отряды Генриха Гиза и герцога Анжуйского стали врываться в дома, где разместились знатные гугеноты и убивать всех подряд. Однако жизнь Генриху Бурбону сохранили, заставив его под угрозой смерти принять католичество. Согласно историческому преданию на домах жертв заранее проставлялись белые кресты. Однако это легенда, так как у чиновников дворцовой службы и так были на руках необходимые списки, поскольку прибывшие гугеноты становились на государственное довольствие. Образ крестов возник в гугенотских описаниях позже как реминисценция (от лат. reminiscentia - воспоминание) из Библии — гугеноты отождествляли себя с еврейскими младенцами, вырезанными в Египте фараоном.

Реакция Парижан: Утром разнеслась весть, что расцвел сухой боярышник на кладбище Невинноубиенных. Толпы парижан желали убедиться в этом чуде. Смысл его был очевиден — Бог показывает, что католики начали святое дело. Удобный повод продолжить убийства, которые продолжались ещё неделю, перекинувшись из Парижа в некоторые города. В Париже погибли около 2 тыс. человек Общее число погибших по всей Франции в погромах конца августа — начала сентября составляет не менее 5 тыс. человек.

Реакция короля и его правительства: Уже утром 24 августа король отдает приказ о немедленном прекращении беспорядков. Затем утверждает, что все случилось по его воле. Но не аннулирует прежний Сен-Жерменский мир, а, напротив, подтверждает его статьи о религиозной свободе на специальном заседании Парламента, отменив лишь право гугенотов иметь собственные крепости и собственные войска. В письмах, разосланных протестантским государям, правительство утверждало, что король не покушался на религиозную свободу подданных. Речь шла только о ликвидации гугенотского заговора против короля. Но вмешательство парижской черни привело к излишнему кровопролитию. В свою очередь, в Рим и Мадрид (то есть в центры католичества) Екатерина Медичи писала, что случившееся есть осуществление давнего ее плана восстановить католическое единоверие в стране.Вокруг Варфоломеевской ночи вот уже несколько сотен лет не стихают споры. Они ведутся по поводу различных ее интерпретаций. Остановимся на некоторых из них.

Историографические интерпретации Варфоломеевской ночи

Первая, "классическая", возлагает основную ответственность на правительство, главным образом на Екатерину Медичи. Эта версия была высказана еще в гугенотских памфлетах. Королеве приписывалось давнее желание истребить гугенотскую знать, да и вообще всех аристократов. Выполняя свой замысел и волю испанского короля, она организовала западню для гугенотов, чтобы установить тиранию — яркий образец беспринципности итальянцев — учеников Макиавелли. Эта концепция была оживлена в трудах историков середины XIX века. К формированию стереотипа приложили руку знаменитые писатели Бальзак, Дюма, Мериме, Генрих Манн.

Вторая «модернизированная классическая интерпретация». В какой-то мере Екатерина Медичи реабилитирована, поскольку массовое истребление гугенотов, разжигание религиозного фанатизма никак не вяжутся с предшествующей политикой королевы, и до и после Варфоломеевской ночи делавшей все возможное, чтобы установить мир в стране, успокоить страсти. Если бы правительство давно задумало массовое истребление гугенотов, то оно бы лучше к этому подготовилось. Ничего не было сделано, чтобы воспрепятствовать гугенотам оправиться от потрясения, разоружить их гарнизоны, сорвать набор в армию. На эти несообразности указывал еще в XIX в. русский историк И.В.Лучицкий. Екатерину обвиняют в стремлении устранить Колиньи, чтобы помешать росту его влияния на ее сына, молодого короля, рвущегося в бой, или же чтобы воспрепятствовать бессмысленной и заведомо обреченной на провал войне с Испанией к которой призывали гугеноты. К этому мотиву могло добавиться стремление ослабить Гизов (и всю ультракатолическую партию), свалив на них ответственность за убийство Колиньи. Неудача покушения спутала планы — тогда королева и правительство решают нанести упреждающий удар и, чтобы избежать мести со стороны гугенотов, дают приказ об истреблении их вождей.

Третья "ревизионистская" концепция. (ревизия - пересмотр) Эта концепция призывает отказаться от стереотипов XIX в., довлеющих над историками. Снимает ответственность с короля и правительства. С этой точки зрения, версия о покушении на Колиньи как результате ревности Екатерины Медичи к адмиралу, полностью подчинившему молодого короля своему влиянию, — не более чем миф, порожденный увлечением психоанализом. Король, будучи уже вполне самостоятельным политиком, вовсе не находился под влиянием Колиньи, а скорее шантажировал испанцев возможностью сближения с ним и возможностью поддержать восставшие Нидерланды. В устранении Колиньи были заинтересованы Гизы, а также испанцы, пытавшиеся укрепить свой контроль над Францией, и папа римский. Орудием этих сил были Фанатичные проповедники, оплаченные испанским золотом. Король Карл IX и Екатерина Медичи пытались остановить побоище, но оказались бессильны. И без того слабый государственный аппарат вышел из повиновения, парализованный действиями феодальных группировок. И правительство предпочло показаться скорее вероломным, чем слабым, взяв задним числом ответственность за погромы на себя, чтобы как-то укрепить свой авторитет. Екатерина Медичи и Карл IX виноваты в том, что недооценили степень опасности, но главные виновники — испанская агентура, папство, буржуазная парижская милиция, Муниципалитет и Парламент.

Представители четвёртого (культурологического) направления переносят проблему в иную плоскость, настаивают на расширении круга источников и выходе за рамки привычных проблем. Их объединяет стремление объяснить события, взглянув на них глазами участников убийств.

Антигугенотская спонтанная реакция вызвана не происками иностранной агентуры, но вытекает из самой сути социальных и культурных процессов в Париже, из стремления католиков (большинства населения Франции) предотвратить неминуемый распад социума в результате религиозного раскола. Это стремление усиливалась ожиданием конца света. Еретики страшны не только сами по себе, но еще и тем, что неминуемо вызовут гнев Бога за попустительство им. Христианнейший король Франции должен выполнить божью волю и дать приказ истребить злодеев; в противном случае он сам может быть заподозрен в пособничестве антихристу в лице еретиков.

Неудачное покушение на Колиньи загнало короля в тупик, он не мог наказать Гизов (это значило поднять против себя всех католиков и самому предстать в образе слуги Антихриста), но и не мог избежать новой войны с гугенотами. Правительство хотело уничтожить только вождей гугенотов ради поддержания согласия и мира в стране. Но эта акция монархии неожиданно переросла в спонтанный погром, движимый отчаянием эсхатологического видения событий.