Мотивы Москвы

Что же происходило на российской стороне? Как представляется, можно выделить три основные предпосылки, которые играли в пользу политики «перезагрузки» с США.

Во-первых, осенью 2008 года Москва оказалась перед угрозой внешнеполитической изоляции. Российскую политику на Южном Кавказе (признание Южной Осетии и Абхазии) не поддержало ни одно сколько-нибудь значимое государство. Не поддержали в том числе и российские партнеры в СНГ, ШОС и БРИК. Уровень напряженности в российско-американских отношениях достиг критической отметки: враждебная риторика с обеих сторон стала напоминать времена холодной войны. Замороженными оказались отношения между Россией и НАТО. Усилилась антироссийская риторика в Европе. Российское руководство не могло не отдавать себе отчета в рисках, сопряженных с этой тенденцией.

Во-вторых, Россия стала все больше ощущать последствия мирового финансового и экономического кризиса. Если еще летом 2008 года в Москве было модным представлять Россию «островом стабильности» в турбулентном море мировой экономики, то к концу года стало очевидным, что Россия не только не сможет избежать последствий кризиса, но и будет затронута им в большей мере, чем многие другие развитые страны. Мировой кризис произвел отрезвляющее воздействие на тех российских политиков, которые в силу разных причин пытались принизить возрастающую зависимость России от глобальных тенденций развития. Усиливающаяся конфронтация с развитыми странами во главе с США могла повлечь за собой серьезные негативные последствия для экономики России.

В-третьих, провозглашенная руководством России политика «модернизации», предполагающая переход страны форсированными темпами от модели сырьевой экономики к инновационной модели, при которой экономика опиралась бы на знания, выглядела нереализуемой в условиях конфронтации с государствами, имеющими наибольший потенциал в этой сфере.
Таким образом, можно констатировать, что в начале 2009 года сложилось совпадение американских и российских интересов, которое позволило перейти к новому этапу в двусторонних отношениях, получившему название «перезагрузка».

Кто выиграл?

В отношениях между такими государствами, как Россия и США, имеющими глобальные интересы, трудно выявить критерии, которые давали бы объективное представление о том, какая из сторон получила больше преимуществ от сотрудничества. Вместе с тем можно с уверенностью говорить о том, что «перезагрузка» открыла перед сторонами хорошие возможности для решения отвечающих их интересам проблем.

В 2009-2010 годах объективно произошло совпадение важных интересов России и США, что и предопределило начальный успех «перезагрузки» и даже породило надежды на возможность формирования стратегического партнерства между двумя странами. Говорить, однако, о том, что в России и США существовал устойчивый консенсус в отношении «перезагрузки», было бы неверно. Эта политика с самого начала сопровождалась острой критикой в обеих странах.

Какие конкретные достижения «перезагрузки» можно выделить как основные?

Безусловно, самым значимым достижением остается российско-американский Договор СНВ-3. Договор был подготовлен в сжатые сроки и стал важным шагом вперед в сфере сокращения стратегических арсеналов двух стран. Хотя в США и России нашлось немало критиков договора, в целом он отвечает интересам обеих стран, юридически закрепив их планы по реструктуризации стратегических ядерных носителей и возродив практически утраченные механизмы верификации сокращений. Подписание договора давало России и США моральное право усилить борьбу против распространения ядерного оружия, а также призвать третьи ядерные государства к включению в процесс контроля над ядерным оружием. Ратификация Договора СНВ-3 в Сенате США показала, что республиканская оппозиция оказалась на тот момент не в состоянии поставить под вопрос стратегию «перезагрузки».

Президент Б.Обама провозгласил более гибкий подход к развитию противоракетной обороны, вызывающей резкую критику со стороны Москвы. Этот жест, не меняющий существа американской позиции, был призван продемонстрировать готовность новой администрации США к диалогу с Россией по проблемам международной безопасности.

Подписание Договора СНВ-3 создало предпосылки для расширения российско-американского сотрудничества в атомной сфере в целом. В 2011 году вступило в силу Соглашение о сотрудничестве в области мирного использования атомной энергии (так называемое «Соглашение 1-2-3»), открывшее американский рынок для российских компаний атомной энергетики.

Очевидным достижением политики «перезагрузки», особенно для американской стороны, стала договоренность об «афганском транзите», позволяющая Соединенным Штатам и их союзникам по коалиции в Афганистане использовать «северный коридор» по территории России для транспортировки невоенных грузов. Договоренность о транзите не означала, что Россия солидаризировалась с американской позицией по афганскому вопросу. Политика США в Афганистане оставалась предметом острой критики со стороны Москвы. В частности, российские политики указывали на то, что коалиция фактически попустительствует беспрецедентному росту производства наркотиков в Афганистане, большая часть которых оседает именно в России. Тем не менее в Москве признавали, что американское присутствие в Афганистане играет в целом стабилизирующую роль для всего региона Центральной Азии, а потому считали возможным оказывать Соединенным Штатам ограниченную, но немаловажную поддержку (вплоть до создания транспортно-логистического центра НАТО в Ульяновске).

Более систематическим стало сотрудничество по противодействию терроризму и наркотрафику.

Важным итогом «перезагрузки» стало сближение американской и российской позиций по иранской ядерной проблеме. Продолжая решительно выступать против любой перспективы военной акции США или Израиля в отношении иранских ядерных объектов, Москва однозначно высказывалась против приобретения Ираном ядерного оружия, а также пошла на ограничение военно-технического сотрудничества с этой страной. В немалой степени благодаря взаимодействию США и России удалось договориться о введении Советом Безопасности ООН дополнительных международных санкций в отношении Ирана, сохраняя в силе систему позитивных и негативных стимулов в отношении иранской ядерной программы.

Если говорить о преимущественно российских интересах, реализованных в ходе «перезагрузки», то к вышеперечисленному списку достижений стоит добавить еще несколько пунктов.

Прежде всего, под воздействием политики «перезагрузки» Соединенные Штаты стали в большей степени, чем раньше, учитывать стратегические интересы России на пространстве бывшего Советского Союза. Конечно, Вашингтон не признал и не мог признать за этой территорией статуса особой «сферы влияния» Москвы, но в Вашингтоне стали внимательнее прислушиваться к российским озабоченностям. Администрация США стала проявлять большую сдержанность в оказании военно-технической помощи Грузии после войны в августе 2008 года и снизила пропагандистскую риторику в поддержку режима Саакашвили. Белый дом, хотя и без удовольствия, признал поражение на президентских выборах на Украине В.Ющенко и победу считавшегося «промосковским» кандидатом В.Януковича. Вопрос о дальнейшем расширении НАТО на Восток был отложен в долгий ящик - в немалой степени для того, чтобы не создавать дополнительный раздражитель в отношениях между США и Россией. Изменения приоритетов американской политики в зоне бывшего Советского Союза были настолько очевидными, что это дало основания республиканским оппонентам Президента Б.Обамы говорить чуть ли не о «предательстве» интересов США в регионе.

Другим важным результатом «перезагрузки» для России стало снижение остроты американской критики российской политической системы и положения с правами человека в России. Конечно, демократическая администрация не могла полностью отказаться от лозунга защиты прав человека и поддержки демократии как одной из задач своей стратегии в отношении Москвы. Однако на практике эта задача отошла на второй план: вместо жесткого прессинга демократы предпочли тактику «конструктивного вовлечения» России в диалог по вопросам развития институтов гражданского общества, «обмена опытом» в совершенствовании механизмов демократии и т. д.

Наконец, следует отдельно отметить российско-американское взаимодействие в решении вопроса о вступлении России во Всемирную торговую организацию (ВТО). Надо признать, что без активной поддержки со стороны Вашингтона этот процесс был бы еще более длительным и сложным. США оказали давление на некоторых из своих партнеров, чтобы снять последние препятствия на пути России в ВТО. При всем этом следует признать, что политика «перезагрузки» не привела к сколько-нибудь существенному росту российско-американской торговли или к резкому увеличению американских инвестиций в Россию. По сравнению с Китаем, ФРГ, Италией и многими другими странами американские позиции на российских рынках оставались более чем скромными.

Подводя итоги «перезагрузки» в российско-американских отношениях в 2009-2011 годах, можно констатировать, что в целом удалось справиться с наиболее очевидными препятствиями, мешавшими дальнейшему развитию двусторонних отношений. Создание по инициативе президентов России и США двусторонней президентской комиссии позволило придать новую позитивную тональность диалогу между нашими странами по широкому кругу вопросов сотрудничества. Если сравнивать отношения между Россией и США осенью 2011 года и их «низшей точкой» осенью 2009 года, то существенный прогресс более чем очевиден.

Что дальше?

Следует признать, что «перезагрузка» - при всех ее достижениях - все-таки не изменила фундаментальных основ российско-американских отношений, не переломила необратимо общественные настроения в обеих странах, продолжающих жить в плену стереотипов холодной войны, не вывела эти отношения на качественно новый уровень. При выработке столь важного Договора СНВ-3 стороны оперировали старыми понятиями стратегической стабильности, такими как «стратегическое сдерживание», «ядерный паритет», «взаимное гарантированное уничтожение», «потенциал ответного удара» и т. д. Высокий уровень взаимного недоверия особенно остро давал о себе знать в ходе дискуссий вокруг проблемы ПРО. В российско-американских отношениях пока не сложилась такая степень взаимопонимания, которая могла бы амортизировать неизбежные колебания политической конъюнктуры в обеих странах.