Студопедия — Основные тенденции развития современной англо-американской геополитики
Студопедия Главная Случайная страница Обратная связь

Разделы: Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

Основные тенденции развития современной англо-американской геополитики






Ведущим направлением англо-американской геополитики в конце XX в. становится неоатлантизм. Идея единства Запада на геополити­ческой карте мира всесторонне обосновывается неоатлантистами как центральное положение геополитики. Однако в своих геополитичес­ких концепциях неоатлантисты не были оригинальны: в основном они продолжают развивать высказанные Спайкменом идеи о ведущей роли римленда в геополитической борьбе. Д. Мейнинг выпускает мо­нографию «Хартленд и римленд в евразийской истории» (1956), где он предлагает разделить евразийское побережье на три типа по своей геополитической ориентации:

•страны, ориентирующиеся на хартленд: Китай, Монголия, Се­верный Вьетнам, Бангладеш, Афганистан, Восточная Европа (вклю­чая Пруссию), Прибалтика и Карелия;

•геополитически нейтральные территории: Южная Корея, Бирма, Индия, Ирак, Сирия, Югославия;

•страны, ориентирующиеся на Атлантику: Западная Европа, Гре­ция, Турция, Иран, Пакистан, Таиланд1.

В дальнейшем этот геополитический прогноз Мейнинга относи­тельно ориентации большинства стран римленда не оправдался: Вос­точная Европа, Прибалтика, Ирак, Иран, Югославия, Пакистан не раз меняли свой геополитический вектор. Римленд оказался весьма проблемной и неустойчивой геополитической зоной.

1 См.: Meining D.W. Heartland and Rimland in Eurasian History // West Politics Quarterly. 1956. Vol. IX. P.


Несмотря на множество попыток неоатлантистов создать геополитическую модель этой территории, ни одна из них пока не была подтверждена в ходе развития современной геополитики.

Представляет определенный интерес книга У. Кирка «Географиче­ская ось истории» (1965), в которой выдвинута гипотеза о главной роли в структуре римленда высших культурных секторов внутренне­го полумесяца, имеющих атлантическую ориентацию: Западная Европа, Пакистан и Турция. От них культурные импульсы смогут по­ступать внутрь континента, создавая мощные геополитические при­тяжения, с помощью которых можно объяснить динамику геополи­тической ситуации в Евразии. Но ни один из перечисленных выше геополитических акторов во второй половине XIX в. не стал генера­тором геополитической динамики. США действительно сделали ставку на Турцию и Пакистан в планах вестернизации Азии, но эти страны так и не смогли стабилизировать свои политические системы: в них периодически происходят военные перевороты и без сущест­венной поддержки США они сами не смогли бы удержаться в зоне атлантического влияния.

В последние годы наибольшую популярность приобрели идеи из­вестного американского геополитика С. Хантингтона — директора Института стратегических исследований им. Дж. Олина при Гарвард­ском университете. В книге «Столкновение цивилизаций» он разра­батывает ключевую геополитическую парадигму современного неоат-лантизма. Идею морской силы С. Хантингтон дополнил концепцией цивилизационной идентичности Запада, обозначив главный геополи­тический конфликт XXI в.: «Запад против остального мира». Он ука­зал на ведущую роль цивилизационных конфликтов в международ­ных коллизиях современности, что позволило сразу же определить главную линию фронта: НАТО против исламского мира.

На современной геополитической карте мира Хантингтон обозна­чил восемь основных цивилизаций: 1) западную; 2) конфуцианскую (китайскую); 3) исламскую; 4) православно-славянскую; 5) япон­скую; 6) индуистскую; 7) латиноамериканскую; 8) (возможно) афри­канскую.

В концепции Хантингтона основной стратегической задачей Запада является ограничение роста военной мощи исламских и конфуциан­ских стран, а также использование конфликтов и разногласий между этими странами. Другими словами, С. Хантингтон стремится всеми си­лами не допустить цивилизационного единства незападных стран, что­бы в ситуации геополитических конфликтов только Запад выступал как


 

монолитная цивилизация (неделимая морская сила) против разрознен­ных, полных внутренних конфликтов незападных цивилизаций.

В определенном смысле работа Хантингтона является катехизисом. современного неоатлантизма, поскольку все основные цели и задачи обозначены в ней предельно точно и лаконично:

«Западу следует:

•обеспечить более тесное сотрудничество, единение в рамках соб­ственной цивилизации, особенно между ее европейской и североаме­риканской частями;

•интегрировать в западную цивилизацию те общества в Восточ­ной Европе и Латинской Америке, чьи культуры близки к западной;

•обеспечить более тесные взаимоотношения с Японией и Россией;

•предотвратить перерастание локальных конфликтов между ци­вилизациями в глобальные войны;

•ограничить военную экспансию конфуцианских и исламских стран;

•приостановить свертывание западной военной мощи и обеспечить военное превосходство на Дальнем Востоке и в Юго-Западной Азии;

•использовать трудности и конфликты во взаимоотношениях ис­ламских и конфуцианских стран;

•поддерживать группы, ориентирующиеся на западные ценности в других цивилизациях;

•усилить международные институты, отражающие западные инте­ресы и ценности и узаконивающие их, и обеспечить вовлечение неза­падных государств в эти институты»1.

Концепция Хантингтона не является умозаключительной конст­рукцией: сегодня мы наблюдаем, как все обозначенные выше страте­гические задачи последовательно претворяет в жизнь блок НАТО во главе с США. В этом смысле теория Хантингтона оказалась наиболее востребованной Западом в XXI в. Все крупные конфликты последне­го десятилетия — бомбардировки Югославии, антитеррористические операции против Афганистана и Ирака — идентифицируются Запа­дом в парадигме «конфликта цивилизаций».

Другим влиятельным направлением в англо-американской гео­политике является мондиализм. Истоки идеи мондиализма уходят в глубокую древность, к мистическим представлениям о собирании всех народов в едином мировом царстве, не знающем конфликтов и противоречий. В XIX в. О. Конт в учении о «третьей эре» попытался дать рационалистическую версию мондиалистской утопии, обратившись к идее создания мирового правительства.

1 Хантингтон С. Столкновение цивилизаций // Полис. 1994. № 1. С. 33—35.


В геополитике мондиалистские идеи начали активно распространяться в XX в. Первый мондиалистский центр был образован в 1921 г. американским бан­киром Л. Морганом под названием Совет по международным отно­шениям (CFR). Эта организация поставила перед собой целью дости­жение полной унификации (американизации) планеты и создание мирового правительства.

Второй крупный мондиалистский центр появился в 1954 г. под на­званием Билъдербергский клуб — объединение политиков, финансис­тов и интеллектуалов США и Европы для обсуждения и претворения в жизнь мондиалистских планов.

Трехсторонняя комиссия, или Трилатералъ, — третий наиболее влия­тельный сегодня крупный мондиалистский центр со штаб-квартирой в Нью-Йорке, призванный объединить три больших пространства — Се­верную и Южную Америку, Европу и АТР. Во главе Трилатераля и Бильдерберга стоит крупнейший американский банкир Д. Рокфеллер, веду­щими аналитиками этих структур являются 3. Бжезинский и Дж. Болл.

Несмотря на то, что мондиалистские геополитические идеи неод­нородны, наибольшую известность получили три основные мондиа­листские версии: первая была разработана в период «холодной вой­ны» Бжезинским и известна как «теория конвергенции»; вторая возникла в начале 1990-х гг. и получила название «конец истории» (по одноименной статье Ф. Фукуямы); третья появилась на рубеже ново­го века и с легкой рук ее автора — Бжезинского — известна как «аме­риканская гегемония нового типа».

В рамках теории конвергенции предполагалось сближение атлан­тической и континентальной моделей через преодоление идеологиче­ских противоречий марксизма и либерализма и создание новой «про­межуточной» цивилизации смешанного типа. В работе Бжезинского «План игры. Геостратегическая структура ведения борьбы между США и СССР» (1986) обосновывался конкретный план сближения геополитических систем СССР и США. Бжезинский предлагал Крем­лю перейти к умеренной социал-демократической версии социализма с элементами рынка и частной собственности без эксцессов «классо­вой борьбы» и «диктатуры пролетариата». Одновременно Запад дол­жен,,был ограничить свободу рынка, ввести государственное регули­рование и смягчить социальные контрасты. Объединить две сближающиеся системы могли бы ценности и традиции Просвеще­ния — идеи гуманизма, демократии и свободы.


Поражение СССР в «холодной войне» привело к доминированию Другой версии мондиализма, разработанной Фукуямой. Поражение

СССР позволило американскому политологу сделать вывод о том, чтс у либеральной демократии «нет альтернативы». Новая планетарна5 система будет основана на ценностях свободного рынка и демокра­тии. Если раньше победоносному распространению западных ценно­стей в мире мешала советская идеология, то после ее очевидного по­ражения ничто не может стать на пути вестернизации мира1.

Оптимистические прогнозы Фукуямы кажутся сегодня прекрасно­душной либеральной утопией. Для победоносного распространение западных ценностей в мире необходимы теперь «гуманитарные» бом­бардировки Югославии, Афганистана и Ирака. Мир охвачен целой сетью конфликтов низкой интенсивности, которых с каждым годом становится все больше. Бурное развитие национализма и религиозно­го фундаментализма в разных концах планеты сопровождается рос­том антиамериканских и антизападных настроений: вопреки прогно­зам Фукуямы история продолжается, более того — она становится все более драматичной.

Именно поэтому в начале XXI в. более популярной в мондиалистских кругах стала концепция «американской гегемонии нового типа», разработанная Бжезинским в его работе «Великая шахматная доска. Господство Америки и его геостратегические императивы» (1998). Бжезинский посвятил книгу своим студентам со скромной целью — «чтобы помочь формировать очертания мира завтрашнего дня»2. Он дал пре­дельно четкие формулировки «гегемонии нового типа», подчеркнув, что в XXI в. основной геополитический вопрос не сводится к старой дилемме атлантизма и континентализма — власть на суше или власть на море: «Геополитика продвинулась от регионального мышления к гло­бальному, при этом превосходство над всем Евразийским пространст­вом служит центральной основой для глобального главенства»3.

В концепции Бжезинского современная американская гегемония беспрецедентна по трем причинам:

•впервые в истории одно государство является действительно ми­ровой державой;

•государством, превосходящим все другие в мировом масштабе, является неевразийское государство;

•центральная арена мира — Евразия — находится под превалируюющим влиянием неевразийской державы.

1 См.: Фукуяма Ф. Конец истории // Философия истории. Антология. М., 1994.
С. 290-291.

2 Бжезинский 3. Великая шахматная доска. Господство Америки и его геостратеги­
ческие императивы. М., 1998. С. 3.

3 Там же. С. 53,


Бжезинский весьма цинично оценивает концепцию «зрелого стра­тегического партнерства» между Россией и США: «Америка никогда не намеревалась делить власть на земном шаре с Россией, да и не могла де­лать этого, даже если бы и хотела. Новая Россия была просто слишком слабой, слишком разоренной 75-ю годами правления коммунистов и слишком отсталой социально, чтобы быть реальным партнером Амери­ки в мире». Решительно отбросив, таким образом, любые предположе­ния о возможном «стратегическом партнерстве» между Россией и США, он акцентирует внимание на стратегических задачах Америки.

Бжезинский разработал скоординированную американскую гео­стратегию в отношении Евразии, которая, как на шахматной доске, продумана на несколько ходов вперед, предвидя возможные ответные ходы. Рассчитанная на длительное время, эта стратегия сориентиро­вана на краткосрочную (следующие пять или около пяти лет), среднесрочную (до 20 лет или около 20 лет) и долгосрочную (свыше 20 лет) перспективы. Кроме того, эти стадии он рассматривает не в изоляции друг от друга, а как части единой системы: первая стадия должна плав­но и последовательно перейти во вторую, а вторая стадия должна за­тем перейти соответственно в третью1.

Согласно геостратегии Бжезинского, в краткосрочной перспективе Америка заинтересована укрепить и сохранить существующий геопо­литический плюрализм на карте Евразии. На практике это означает, что Соединенные Штаты добиваются реорганизации межгосударст­венных отношений во всей Евразии, чтобы в результате на континен­те было не одно ведущее государство, а много средних, относительно стабильных и умеренно сильных, но обязательно более слабых по сравнению с Соединенными Штатами, как по отдельности, так и вме­сте. Особое значение в этом отношении имеет Украина. Бжезинский считает, что эта задача может быть выполнена, если удастся предотвра­тить появление враждебной Америке коалиции, которая попыталась бы бросить вызов ведущей роли США.

В среднесрочной перспективе американская геостратегия предпола­гает акцент на появлении все более важных и в стратегическом плане совместимых партнеров, которые под руководством США могли бы по­мочь в создании трансъевразийской системы безопасности, объединяю­щей большее число стран. И, наконец, в долгосрочной перспективе все вышесказанное должно постепенно привести к образованию мирового Центра «по-настоящему совместной политической ответственности»2.

1 Там же. С. 234.

2 Там же. С. 235.


Таким образом, ближайшая задача американской геостратегии за­ключается в том, чтобы удостовериться, что ни одно государство или группа государств не обладают потенциалом, необходимым для того, чтобы изгнать Соединенные Штаты из Евразии или даже в значитель­ной степени снизить их решающую роль в качестве мирового арбитра.

Бжезинский выявляет как явные, так и тайные цели и механизмы американской гегемонии. Он откровенно заявляет, что США заинте­ресованы в сохранении существующего геополитического плюрализ­ма на карте Евразии. Эта задача предполагает систематические уси­лия, направленные на то, чтобы предотвратить появление враждебной коалиции евразийских государств, способных «бросить вызов ведущей роли Америки»1.

Что же это за коалиция, которой так опасается Бжезинский? В его книге мы можем найти ответ и на этот интересный вопрос.

Бжезинский считает самым опасным сценарием развития событий создание антиегемонистской коалиции с участием Китая, России и Ирана, которых будет объединять не идеология, а взаимодополняющие обиды. Чтобы не допустить осуществления этого сценария, он реко­мендует старую тактику: разделяй и властвуй. Другими словами, реко­мендует метод сепаратных переговоров с каждым из континентальных государств, разжигание между ними взаимных обид и обещание при ус­ловии сотрудничества с США каких-то мифических дивидентов в виде «двухстороннего стратегического партнерства»2.

Следующий сценарий, опасный для США, Бжезинский видит в воз­можной китайско-японской оси, объединяющей мощь двух чрезвычай­но продуктивных народов и использующей в качестве антиамерикан­ской доктрины некую форму «азиатчины». Для предотвращения этого сценария он рекомендует укреплять японо-американские отношения: «... Япония, если она повернет свое лицо к миру и отвернется от Азии — должна быть значительно поощрена и получить особый статус, чтобы были удовлетворены ее собственные национальные интересы». Бжезин­ский настаивает на заключении американо-японского соглашения о свободной торговле, в результате которого будет создано особое амери­кано-японское торговое пространство. Такой план обеспечит геополити­ческую опору для длительного присутствия США на Дальнем Востоке3.

Менее вероятной опасностью для гегемонии США Бжезинский' считает перегруппировку сил в Европе, образование франко-российского или тайного германо-российского союза.

1 Бжезинский 3. Указ. соч. С. 234.

2 Там же. С. 72.

3 Там же. С. 228-229.


В истории были подоб­ные прецеденты, но в настоящее время такая принципиальная пере­ориентация европейской политики может произойти лишь при оста­новке процесса европейского объединения. Бжезинский всерьез рассчитывает на то, что именно европейская геополитическая ориента­ция России поможет нейтрализовать ее опасные самостоятельные ини­циативы в международных отношениях.

Все серьезные инициативы США последних лет — это бдительная нейтрализация любых континентальных альянсов России, Китая, Японии, Индии. Американская дипломатия, по Бжезинскому, умело использует экономические и политические рычаги для проведения сепаратных переговоров с каждой из крупных восточных держав, не допуская опасных сближений евразийских соседей.

Бжезинский всерьез надеется на то, что такая тактика может быть ус­пешной, по крайней мере, «на период существования одного поколе­ния» (30 лет). В его мондиалистской концепции «pax Americana» дер­жится на целой серии двух- и трехсторонних соглашений в области безопасности. Это прежде всего расширенное НАТО, подписавшее осо­бую хартию с Россией, а затем — с Китаем. Помимо этого, он считает необходимым пролонгацию особого двухстороннего договора о безо­пасности США с Японией и проведение трехсторонних консультаций между США, Японией и Китаем1.

Разработанная Бжезинским сложная архитектура американской геополитической гегемонии является только верхушкой айсберга, скрывающего более тонкие и более сложные сети тайных союзов и коалиций, цель которых одна — не допустить антигегемонистских континентальных блоков, сохранить господство Америки.

В своей «бвой книге «Выбор: Мировое господство или глобальное лидерство» (2004) Бжезинский развивает мысль о всемирной роли США как единственной сверхдержавы. По его мнению, ни одно госу­дарство не сможет сравниться с Америкой в четырех главных аспектах силы (военном, экономическом, техническом и культурном), кото­рые в совокупности и определяют решающее политическое влияние в мировом масштабе. Необходимость американской гегемонии он ви­дит в том, чтобы предотвратить «геополитический хаос»2. Он пугает мир разрушительными последствиями демографического взрыва, ми­грации, вызванной нищетой, радикальной урбанизации, а также эт­нической и религиозной враждой и распространением оружия массового уничтожения, хотя в условиях однополярного мира эти процес­сы на наших глазах развиваются стихийно и бесконтрольно.

 

1 См.: Бжезинский 3. Указ. соч. С. 234.

2 Бжезинский 3. Выбор: Мировое господство или глобальное лидерство. М., 2004. С. 14.


Бжезинский видит две возможные «альтернативы» американской гегемонии: господство, основанное на силе, или лидерство, основан­ное на согласии. И хотя он выбирает лидерство, в его во многом дема­гогической концепции оно парадоксальным образом соединяет геге­монию с элементами демократии. «Гегемоническое лидерство» предполагает, что «американская глобальная гегемония управляет аме­риканской демократией». И Бжезинский откровенно демонстрирует механизмы такого управления: компьютерная обработка высказыва­ний президента Дж. Буша после 11 сентября 2001 г. в течение 15 меся­цев показывает, что он публично не менее 99 раз использовал различ­ные варианты манихейской фразы «кто не с нами, тот против нас»1.

Таким образом, американская глобальная гегемония откровенно опирается на новые информационные технологии управления обще­ственным мнением, а информационные фантомы умело используют­ся для обоснования особой роли гегемонии США в глобальном мире.

Бжезинский рассматривает новые тенденции в глобальной геопо­литической ситуации, сложившиеся после 11 сентября 2001 г. К их числу он относит:

•увеличение разрыва в военных возможностях не только между США и их геополитическими противниками, но и между их основны­ми союзниками;

•заметное отставание военно-политического объединения ЕС от интеграции в экономической сфере;

•все более ясное понимание Китаем, что ему необходим период минимальной внешнеполитической активности, чтобы справиться с внутренними задачами;

•стремление Японии стать могущественной военной державой;

•повсеместное распространение опасений, что склонная к едино­личным решениям Америка способна стать источником угроз для всей планеты2.

В этой обстановке Бжезинский прогнозирует новые варианты гео­политических союзов США. Приоритет он отдает разработке трансат­лантической и тихоокеанской стратегиям как наиболее эффектив­ным. Несмотря на наметившиеся серьезные разногласия с ЕС в связи с антитеррористической операцией в Ираке и ростом антиамерикан­ских настроений в Европе, Бжезинский делает ставку на союз США с Европой как «на брак по расчету»:

1 Бжезинский 3. Выбор: Мировое господство или глобальное лидерство. С. 253.

2 Там же. 117—118.


«Действуя в одиночку, Америка мо­жет первенствовать, но ей не достичь всемогущества; Европа, дейст­вуя аналогичным образом, может наслаждаться богатством, но ей не преодолеть своего бессилия»1. Он отводит европейцам вспомогатель­ную роль в сфере глобальной безопасности, надеясь, что объединен­ный америко-европейский контингент поможет США справиться с их глобальными задачами.

Особую роль в новых геополитических условиях Бжезинский отво­дит тихоокеанской стратегии, в основу которой он стремится поло­жить «тщательно сбалансированный стратегический треугольник» в составе США, Китая и Японии. Он видит в этом возможности созда­ния важного восточного плацдарма для противостояния «стихии бес­порядка» на обширных евразийских пространствах, которые по-прежнему рассматривает в качестве «черной дыры». Настороженно относясь к гегемонистским устремлениям Японии и Китая в Тихооке­анском регионе, Бжезинский предлагает американцам держать под контролем своих союзников с помощью тонкого балансирования между их взаимными страхами и претензиями.

Особую опасность в новой геополитической ситуации Бжезин­ский видит в неуклонном нарастании антиамериканских настроений по всему миру. Он отмечает разрушительную для американской геге­монии роль панъевропеизма и паназиатизма, которые собирают под свои знамена всех, кто видит в Америке общую угрозу. Именно эти тенденции тревожат его прежде всего: «Америка должна более тонко чувствовать риск тою, что ее отождествление с несправедливой моде­лью глобализации может вызвать мировую реакцию». Этот реалистический вывод, однако, теряется на фоне настойчивых повторений о неизбежности глобального американского лидерства.

В заключение анализа современной англо-американской геополи­тической традиции обратим внимание на работу Р. Кейгана, старшего научного сотрудника Фонда Карнеги, в которой рассматриваются на­метившиеся серьезные различия в американской и европейской гео­политике2.

Кейган подчеркивает, что Америка и Европа в своих геостратеги­ческих приоритетах расходятся по самому главному вопросу — силе, о ее эффективности, моральности и желательности применения силы. Европа или проявляет отвращение к силе, или обходит ее стороной,

1 Там же. С. 131.

2 См.: Кейган Р. Сила слабости // Внешняя политика нового века. Осень 2002.
С. 127-157.


вступая в самодостаточный мир законов, правил, международных пе­реговоров и сотрудничества. Она стоит на пороге постисторического рая, в котором господствуют мир и относительное процветание — своего рода воплощение идеи Канта о «вечном мире».

Напротив, США по-прежнему используют свою силу в анархичес­ком гоббсианском мире, где нельзя полагаться на нормы международ­ного права. Именно поэтому у американских и европейских геополи­тиков сегодня мало точек соприкосновения, и они понимают друг друга все хуже и хуже. Американские и европейские интеллектуалы утверждают, что у них нет больше общей «стратегической культуры». Европейцы изображают Америку как страну, где господствует «культ смерти», правит смертная казнь и у каждого есть пистолет.

При этом видение мира европейских политиков намного сложнее и богаче нюансами: они пытаются оказать влияние на других с помощью искусной политики и маневров, они более терпимы и гуманны, пред­почитая дипломатию и убеждение. Кейган не видит в этих различиях американской и европейской стратегий социокультурных разногласий Америки и Европы, он склонен рассматривать их в конкретно-истори­ческом плане: как проявление силы и слабости военно-экономическо­го потенциала1.

С этим трудно согласиться: серьезные различия культур Европы и Америки дают аргументы для обоснования стратегических разногла­сий с позиций социокультурного анализа, Однако гораздо важнее подчеркнуть, что сегодня геополитики по обе стороны Атлантики все острее чувствуют глубокие идеологические разногласия по вопросу о кардинальных целях и принципах геостратегии. К сожалению, гума­нистический курс Европы вызывает у американцев только чувство раздражения. Генеральный секретарь НАТО Дж. Робертсон даже на­звал европейцев «военными пигмеями», пытаясь пристыдить их за то, что они не хотят тратиться на вооружения. Остается только надеять­ся, что все возрастающая мощь объединенной Европы заставит аме­риканцев с большим уважением относиться к принципам гуманизма, законности и международного права, которые были во многом вы­страданы европейцами в ходе нескольких последних войн.

КОНТРОЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ

1.В чем основные особенности англо-американской школы геополитики?

2.Как используются категории «хартленд» и «римленд» в геополитике?

1 См.: Кейган Р. Сила слабости // Внешняя политика нового века. Осень 2002. С. 130.


3.Каковы особенности «стратегии анаконды»?

4.В чем эвристическое значение геополитической оси истории в геополи­тике?

5.Какова стратегия овладения «великой шахматной доской»?

6.В чем особенности мирового господства и глобального лидерства?

7.Какие направления в американской геополитике являются наиболее влиятельными?

 

 

ГЛАВАЗ







Дата добавления: 2015-08-10; просмотров: 1272. Нарушение авторских прав; Мы поможем в написании вашей работы!



Расчетные и графические задания Равновесный объем - это объем, определяемый равенством спроса и предложения...

Кардиналистский и ординалистский подходы Кардиналистский (количественный подход) к анализу полезности основан на представлении о возможности измерения различных благ в условных единицах полезности...

Обзор компонентов Multisim Компоненты – это основа любой схемы, это все элементы, из которых она состоит. Multisim оперирует с двумя категориями...

Композиция из абстрактных геометрических фигур Данная композиция состоит из линий, штриховки, абстрактных геометрических форм...

КОНСТРУКЦИЯ КОЛЕСНОЙ ПАРЫ ВАГОНА Тип колёсной пары определяется типом оси и диаметром колес. Согласно ГОСТ 4835-2006* устанавливаются типы колесных пар для грузовых вагонов с осями РУ1Ш и РВ2Ш и колесами диаметром по кругу катания 957 мм. Номинальный диаметр колеса – 950 мм...

Философские школы эпохи эллинизма (неоплатонизм, эпикуреизм, стоицизм, скептицизм). Эпоха эллинизма со времени походов Александра Македонского, в результате которых была образована гигантская империя от Индии на востоке до Греции и Македонии на западе...

Демографияда "Демографиялық жарылыс" дегеніміз не? Демография (грекше демос — халық) — халықтың құрылымын...

Ситуация 26. ПРОВЕРЕНО МИНЗДРАВОМ   Станислав Свердлов закончил российско-американский факультет менеджмента Томского государственного университета...

Различия в философии античности, средневековья и Возрождения ♦Венцом античной философии было: Единое Благо, Мировой Ум, Мировая Душа, Космос...

Характерные черты немецкой классической философии 1. Особое понимание роли философии в истории человечества, в развитии мировой культуры. Классические немецкие философы полагали, что философия призвана быть критической совестью культуры, «душой» культуры. 2. Исследовались не только человеческая...

Studopedia.info - Студопедия - 2014-2024 год . (0.012 сек.) русская версия | украинская версия