Духовность — основной «двигатель» общественных реформаций цивилизаций. Сократ впервые в истории ставит вопрос о философской личности с её решениями, диктуемыми совестью: если я знаю, что именно я есть, то я знаю также, чем я должен быть; только тот, кто научился управлять собой, может повелевать другими. Согласно Платону, только деятельная, руководимая идеями жизнь осуществляет идею нравственности, представляющей собой порядок и гармонию души. По Аристотелю, Душа — есть энергия ума. Знать можно только то, что есть в душе.
Мировые религии — христианство, буддизм и ислам — проложили пути к социальному прогрессу в духовном пространстве человека. Как сказал средневековый поэт и мистик Ангелиус Силезский: «Христос мог тысячу раз рождаться в Вифлееме, но если он не родился в твоей душе, ты все равно погиб». Число верующих мировых конфессий выглядит примерно следующим образом. Христиане объединяют свыше 1,4 млрд. верующих, из них католиков — около 800 млн., протестантов — около 400 млн., православных и других — около 200 млн. Численность мусульман увеличилась в ХХ веке с 216 млн. до 1,2 млрд. верующих. Буддистов насчитывается в мире свыше 500 млн., приверженцы индуизма — более 800 млн. и конфуцианства — свыше 500 млн. С учетом высоких темпов рождаемости на Востоке увеличивается и количество верующих.
Быстрый рост народонаселения в ХХ в., обеспеченный прогрессом техногенного общества, не был адекватен духовному прогрессу. По мнению Алексея Лосева уже эстетика и этика Возрождения были шагом назад после христианства. Верующий человек, ставящий свою индивидуальность в центре мироздания, обречен на нравственное падение. Если человек эпохи Возрождения ставил в центре мироздания личность, то с эпохи Реформации — просто себя как такового. Вместо прямолинейного нравственного прогресса от античности до Христа или восхождения к нравственности, вершине духа, затем до Возрождения и от Возрождения до совершенности наблюдается медленное сползание вниз, в бездну ада.
В эпоху Великих открытий духовного мира или «осевую эпоху» между 800 и 200 гг. до н.э. на вопросы о смысле жизни пытались ответить Будда в Индии, Конфуций в Китае, Заратустра в Персии, Сократ, Платон и Аристотель в Греции, Илия (Илья-пророк), Исайя, Иеремия в Палестине. Эти великие пророки и мыслители оказали больше влияния на развитие цивилизаций, чем все полководцы вместе взятые. Созданный ими духовный мир объединил сотни миллионов людей. И сегодня, когда мысль не всегда в почете, можно привести слова Будды Гаутамы в отношении частной собственности: «Чувство собственности измеряется не вещами, но мыслями. Можно иметь вещи и не быть собственником». Этой древней истине еще предстоит долгий путь к сердцу человека. Основатель буддизма провозгласил принцип ненасилия, сотрудничества как единственный способ совершенствования мира и человека.
В ХХ в. появился государственный деятель-проповедник Махатма Ганди, призывавший к ненасилию и утвердивший политическую деятельность на основе высокой этики. Ганди доказал, что политика и мораль совместимы: «Насилие в действительности является выражением внутреннего чувства слабости».
Главными носителям религиозно-этических учений стали (по Максу Веберу) в христианстве — бродячий ремесленник, в исламе — покоряющий мир воин, в буддизме — странствующий по миру монах-созерцатель, в индуизме — упорядочивший мир маг, в конфуцианстве — организующий мир бюрократ, обладающий большой властью чиновник.
С эпохи Великих географических открытий на интегрирующую роль между цивилизациями претендовало христианство, в котором соединились восточные и западные истоки. Однако «духовное превосходство» европейской культуры вызывает все больший отпор у народов Азии и Африки. Здесь набирает силу движение против европоцентризма. Европа, ответственная за развязывание двух самых кровопролитных мировых войн, не имеет морального права учить другие народы. Азиаты и африканцы отвергают понятие «великие географические открытия», справедливо возмущаясь европоцентристским подходом к мировой истории.
В неоднородном социальном времени у человека одной социокультурной общности появляется как бы искушение «подарить» свое мироощущение другим людям, и как часто в истории это происходило с помощью огня и меча. Природа позаботилась о преодолении соблазна, создав в многомерном коммуникационном пространстве энергетические поля интенсивного взаимодействия. На суперэтнических рубежах вражды и мира идет вечный поиск культурного диалога. Цивилизации управляют духовным прогрессом человечества. На их рубежах зародились мировые религии и права человека — “двигатели” духовного прогресса. На рубежах евразийских цивилизаций в смутные времена появлялись пророки и происходил всплеск мысли и духовного возрождения.
Попытки найти пути социального развития в реальном географическом или экономическом пространстве часто заканчиваются рождением очередного мифа. Выбор пути не имеет чисто экономического или политического решения. Если бы благоденствие заключалось только в этом.
В социальном развитии, которое никогда не было прямолинейным и поступательным, выделяются (по Тойнби) четыре тенденции: вера в светлое будущее, попытка возврата к прошлому, уход от реальной действительности (от настоящего) и преображение, спасение через духовный мир. Но для этого недостаточно объявить себя верующим. В интерпретации Канта вера в Бога трактуется как, прежде всего, надежда на собственную нравственную силу: «Страшен бог без морали».
Величайшее завоевание человеческого глубокомыслия — тезис о совместном существовании свободы и необходимости — проявляется в вечных поисках рубежной коммуникативности между внутренним и внешним миром человека, его социальной и природной сущностью. Нравственная политика направлена на достижение свободы личности и правозаконности, допускающей общие правила (формальное право) и исключающей корпоративные законы, нацеленные на интересы конкретных групп. Николай Бердяев (1874-1948) в статье «Свободный народ» писал: «Обрести полную свободу — значит войти в духовный мир. Свобода есть свобода духа... Чтобы войти в духовный мир, человек должен совершить подвиг свободы… Народ достоин гражданской зрелости, когда он научится управлять собой. Свобода и есть прежде всего способность к самоуправлению. Управлять другими, управлять целой страной могут лишь те, которые научились управлять собой, своими чувствами и мыслями, своей собственной стихией. Лишь те могут установить порядок в стране, которые установили порядок внутри себя, привели в порядок собственную волю и направили её к высшей цели». Философ Мераб Мамардашвили (1930-1990) выразился более лаконично: «Правами обладает тот, кто владеет собой».
Владение собой определяет совесть — этическая категория, выражающая высшую способность личности к моральному самоконтролю, усвоенному ограничению. Возможна имитация в политике или экономике, но невозможна имитация совести, она есть или её нет. Совесть проявляется как в форме рационального осознания нравственного значения совершаемых действий, так и в форме подсознательных эмоциональных переживаний. Совесть — способность человеческого духа познавать этические ценности в их реальности, в более узком смысле — нравственное сознание, чувство или знание того, что такое хорошо и что плохо. Свобода личности — тяжелый моральный груз и ответственность, измеряемые совестью. Совесть это долг человека перед природой. Безнравственная власть не может существовать вечно и безнаказанно. Можно временно ввести народ в заблуждение, но нельзя вечно обманывать природу, которая непременно напомнит о себе «чернобылями». Реальный Чернобыль был закономерным предупреждением бездуховному обществу и безнравственной власти о тленности бытия. Финал коммунистического строя не пришлось долго ждать.
«Свеча зажигания» диалога цивилизаций
В современном мире особую актуальность приобретают различные формы межцивилизационного диалога. Так, например, трансляторами торгового обмена выступают открытые города. После падения “железного занавеса” произошел всплеск намерений по созданию свободных экономических зон на рубежах Запада и Востока. Большая роль в диалоге между цивилизациями принадлежит формированию единого информационного пространства, а также межличностным коммуникациям. Главным транслятором диалога является маргинальные субкультуры или культурно-маргинальные кланы (общины).
Выделяется несколько функциональных типов маргинальных субкультур. К конфессиональному типу относятся баптисты, мормоны и староверы, а к этнохозяйственному — представители этнического предпринимательства. Различаются геоэтнические субкультуры, такие как поморы, горцы, сибиряки, маркоманы, конквистадоры и казаки. Особое место занимают диаспора, а так же сословные (купцы — маргиналы средневековья) и семейные (родовые) кланы. Макс Вебер, в ставшем знаменитом труде “Предпринимательская этика и дух капитализма”, одним из первых обратил внимание на влияние конфессиональных (протестантских) общин, маргинальных по отношению к окружающей социокультурной среде, на деловую активность.
В реальной действительности чаще всего встречаются смешанные типы. Так, например, казаки одновременно являются маргиналами по месту (люди границы) и религии (пограничники православия). Бикультурал — человек двух культур. Маргиналы по крови осуществляют через экзогамию межэтническую передачу наследственной информации, что, пополняя богатства генофонда, способствует рождению талантов. В свою очередь, эндогамия служит барьером против инкорпорации в целях сохранения материальной собственности.
В зависимости от социально-экономических условий маргиналы играют двоякую роль в общественном развитии — положительную или отрицательную. Если культурно-маргинальные общины выполняют созидательные функции, то социально-маргинальные кланы организованной преступности, беспочвенников (неукорененных), люмпен-пролетариата и др. — разрушительные. В Западной Европе и США на основе маргинальных кланов возникло этническое предпринимательство. Оно прошло через криминально-клановую стадию, пока не трансформировалось в цивилизованные рыночные отношения. Маргинальные субкультуры, испытывающие социально-психологический дискомфорт “чужаков”, могут стать “пятой колонной” в государстве.
Особое место на рубеже культур занимает диаспора (от греч. — рассеяние), пребывание значительной части народа (этнической общности) вне страны его происхождения. Диаспора — самобытный этнокультурный феномен, возникающий на основе проживающих за пределами исторической родины этнических групп, самоидентифицирующих себя с одним народом. В современном мире диаспоры являются важным «мостом» укрепления двухсторонних связей между страной проживания и исторической родины, часто являются институтом лоббирования её национальных интересов. ХХ век — “звездный час” эмигрантов, создавших самую высокоразвитую страну мира на рубеже западноевропейской цивилизации — Соединенные Штаты Америки. По численности выделяются китайская (55 млн.), русская (25 млн.), еврейская (11 млн.), украинская, индийская, армянская и ирландская диаспоры. Судьба диаспоры обусловлена преимущественно геополитическими и экономическими факторами. Например, география украинской диаспоры, насчитывающей около 11 млн. человек, выглядит следующим образом. За пределами Украины в других постсоветских странах проживает 7,5 млн. украинцев, из них — 5 млн. в России, 0,8 млн. в Казахстане и 0,6 млн. в Молдавии. Украинская диаспора на Западе насчитывает свыше 3 млн. человек, в том числе 750 тыс. в Канаде и 730 тыс. в США, не считая 500 тыс. закарпатских русинов.
Американские социологи установили следующую закономерность акультурации (ассимиляции). За четыре поколения происходит трансформация монолингов (одноязычников) монокультуралов или носителей одной, исходной, культуры через билингов и бикультуралов в монокультуралы — носителей новой культуры и иного языка. Это возможно при условии высокого уровня культуры и качества жизни титульного народа, в данном случае американцев.
Мировые диаспоры (еврейская, китайская, индийская, армянская и др.) обладают надгосударственными общественными институтами и экономическими возможностями, позволяющими оказывать существенно влияние на международные отношения. Исторический опыт еврейской, китайской, армянской и других диаспор свидетельствует о высокой степени их мотивации на активную хозяйственную деятельность. Общеизвестна роль еврейских общин в становлении ростовщического и банковского капиталов в Европе.
Китайская 55-ти миллионная диаспора (хуацяо) по экономическому потенциалу сопоставима с «исторической родиной», где она лидирует по объему иностранных инвестиций. Срединная империя традиционно продолжает рассматривать этнического китайца за рубежом как своего подданного. В 1909 году «принцип крови» был законодательно закреплен при определении китайского гражданства.
Российская империя внесла свой вклад в формирование мировых диаспор. В связи с проводимой политикой преследования религиозных сектантов и из-за экономических условий за период с 1881 года до начала Первой мировой войны из России иммигрировало 3,3 млн. человек, большинство их составляли евреи и поляки. При советской власти в результате вынужденной и добровольной эмиграции российских интеллектуалов (писателей, поэтов, философов) возникли социокультурные феномены: «Русский Берлин» (Алексей Толстой, Андрей Белый, Николай Бердяев, Илья Эренбург), «Русский Париж» (Иван Бунин, Дмитрий Мережковский, Зинаида Гиппиус и многие другие), «Русский Харбин» и «Русский Шанхай».
После распада СССР русский народ превратился в «разделенную нацию». Новороссия, Крым, Семиречье являются исторической родиной нескольких поколений русских. В Северном Казахстане русские составляют от 70-85 % местного населения. В большинстве стран нового зарубежья русские являются градообразующей нацией (Казахстане, Латвии, Эстонии, Украине, Киргизии). Здесь русское зарубежье лидирует в частном предпринимательстве, хотя их доход не всегда высокий.
В восточно-азиатских цивилизациях сложившаяся клановая структура традиционного общества стала основой развития рыночных отношений. В послевоенной Японии ими были остатки феодальных кланов, а ныне в Китае являются родовые кланы. Военная американская администрация в Японии и коммунистическая партия в Китае, ограничивая коррумпированную местную элиту, обеспечили высокоэффективное государственное регулирование и функционирование рыночных механизмов.
В дореволюционной России деловая элита также состояла преимущественно из религиозных и этнических маргинальных субкультур староверов, выкрестов из иудеев и мусульман, а также протестантов-инородцев. Череда российских принудительных реформ сверху разрушила устои традиционного общества (общины, земства, семьи, казачества). Ныне в России, Украине и других постсоветских странах вместо создания условий для здоровой дифференциации и структуризации общества снизу вновь предпринимаются попытки организовать этот процесс сверху. Основываются многочисленные “потешные” партии, как близнецы-братья похожие друг на друга. Складываются социально-экономические предпосылки, когда реальным механизмом социальной трансформации становится клановая организованная преступность. В России этому способствует сформировавшаяся в последние годы конфликтная структура экономического пространства, где доминирует этническое предпринимательство, опирающееся на земляческие связи и этногрупповую (клановую) солидарность национальных меньшинств.
