Валери Собад Мисс Свити 10 страница

Агата отрицательно покачала головой:

— Тебе надо следить за своим питанием, Маргарет. Ты ешь слишком много сладкого. Так и до диабета недалеко.

— Что ж поделаешь? В моем возрасте это последнее из доступных удовольствий. Лежа в постели обнаженной, Саманта неотрывно смотрела на мобильный телефон, оставленный на ночном столике. Ей пришло три новых сообщения. Алессандро расстался с ней всего четыре часа назад и уже бомбардировал ее эсэмэсками. Она улыбнулась в полумраке спальни. Это хороший знак. Он по ней уже скучает. Не в силах дольше сдерживать нетерпение, она протянула руку за телефоном.

Первое сообщение было из оптики. «Ваши линзы готовы, — писали ей, — можете за ними приходить». Во втором Беверли напоминала, что ждет от нее статью. Наконец, в третьем, отправленном Полом, говорилось, что Дебби так и не вернулась и он не знает, что отвечать детям.

Немного разочарованная, Саманта поднялась и направилась в ванную. Ей приходилось бороться с искушением самой отправить эсэмэску Алессандро. Ключ к успеху в отношениях с мужчиной, как мисс Свити не уставала объяснять своим страдающим от одиночества читательницам, — в том, чтобы заставить по себе тосковать. Правда, вчера она нарушила правило номер один — только не в первый вечер. Она закусила губу. Неужели Алессандро причислит ее к категории легкодоступных женщин?

Она не должна впадать в панику, даже если в выходные он не позвонит. В понедельник у нее урок с Флавио. Если повезет, к его окончанию он успеет вернуться с работы и они пойдут в ресторан. А может, он пригласит ее на ужин вместе с Флавио. Ради прекрасных глаз отца она была готова целый вечер терпеть этого несносного мальчишку.

Главное, съездить сегодня забрать линзы. Не хватало еще в следующий раз на глазах у любовника на что-нибудь налететь. Она оделась в джинсовую юбку, бледно-голубую блузку, накинула серую куртку и пошла вниз, за почтой.

На лужайке пахло сеном. На дереве сидела какая-то пичужка, встретившая ее веселой звонкой трелью. Саманта сосредоточилась на мыслях об Алессандро, надеясь, что это поможет прогнать страх, охвативший ее при виде почтового ящика. Она достала толстый пакет из «You and I» и чуть дрожащей рукой потянулась за застрявшим на дне тонким конвертом. И вздохнула с облегчением — это было письмо из газовой компании, адресованное бабушке. Она подняла глаза на окна второго этажа. Ей почудилось, или штора колыхнулась? Саманта пожала плечами. Ладно, довольно размышлений. Время дорого. Она быстрым шагом вернулась к себе и бросила пакет на письменный стол, решив, что займется почтой из «You and I» позже.

В вагоне Саманта попыталась сообразить, как будет добираться до оптики от метро. От кабинета Морин путь был проще, но она надеялась, что справится. Ей предстояло пересечь три улицы с оживленным движением, следуя за маршрутом двухэтажного автобуса. Что хуже, прикинула она: сесть в автобус или потерпеть, пока он проедет мимо? И решила, что вторая задача легче.

Выбравшись из метро, она глубоко вздохнула и смешалась с плотной толпой пешеходов, текущей по тротуару под неусыпным взором изредка мелькающих полицейских. С первым автобусом ей повезло — от проезжей части ее оттеснила далеко вглубь группа японских туристов, вооруженных фотокамерами. Когда показался второй, она не раздумывая нырнула в первый попавшийся магазин — как выяснилось, детской одежды. От следующих трех ее спасли поочередно закусочная, отделение банка и бутик свадебных принадлежностей. Взглянув на часы, она пришла к неутешительному выводу, что избранная ею тактика хороша всем, кроме одного — она рискует не успеть в оптику до ее закрытия.

«Возьми себя в руки и включи мозг», — отдала она себе мысленный приказ.

Когда-то она участвовала в семинаре на тему «Врукопашную с сознанием», организаторы которого утверждали, что страх можно преодолеть с помощью медитации. С тех пор она часто советовала своим читательницам, страдающим от стресса на работе, концентрироваться на каком-нибудь приятном воспоминании. Если этот рецепт помогал избавиться от дрожи в коленках перед совещанием по маркетингу, почему бы ему не доказать свою эффективность в противоборстве с двухэтажными автобусами?

К сожалению, лично у нее приятных воспоминаний было не так чтобы завались. Конечно, она могла сосредоточиться на ощущениях минувшей ночи, проведенной с Алессандро, но почему-то думать об этом в общественном месте казалось ей неприличным. Она замурлыкала себе под нос:

Hey diddle diddle,

The cat and the fiddle…

Следующую строчку она так и не вспомнила, но, если честно, ей было глубоко наплевать, какие там препятствия брала эта чокнутая корова. Ей вполне хватило и двух первых. Повторяя их на манер заезженной пластинки, она без дальнейших осложнений добралась до места назначения.

Владелец оптики настоял, чтобы она примерила линзы немедленно. Саманта предпочла бы убрать их в сумку и остаться в очках. Линзы открывали более широкий угол обзора, что отнюдь не облегчило ей обратный путь. Она стала думать о вчерашнем вечере. Об ужине — только об ужине! — с Алессандро. Постаралась восстановить во всех подробностях обстановку в ресторане. Это помогло ей без проблем пересечь две пешеходные улицы и слиться с толпой, направлявшейся к «зебре».

Улица с односторонним движением тянулась в бесконечность. На обратном пути автобусы не ехали ей навстречу, а обгоняли ее сзади, что было гораздо страшнее. Да и народу почему-то стало значительно меньше. Каждый очередной двухэтажный монстр заставлял сердце Саманты колотиться в бешеном ритме. Борясь с подступающей паникой, она вызвала в памяти голос Алессандро, рассказывающего ей об отъезде жены, о диком количестве работы, о шалаше в бабушкином саду…

И вдруг она резко остановилась. Шагавший за ней пожилой мужчина чуть не ткнулся ей в спину, и они долго рассыпались во взаимных извинениях. Мимо проплыл автобус, но Саманта его не видела. Ей надо срочно позвонить в полицию. Если Дебби действительно решила спрятаться, она знает, где ее искать.

* * *

— Проснись. У дома стоит полицейская машина.

Агата вздрогнула. Измученная бессонной ночью, она задремала, сидя на диване. Свесила голову на грудь и тихонько похрапывала, когда Маргарет потрясла ее за плечо.

— Что случилось? Что с Самантой? — открывая глаза, спросила она.

— Ничего. Говорю тебе, возле дома полицейская машина.

— Что-то случилось с Самантой, — убежденно проговорила Агата, легко поднимаясь с дивана. — Несчастный случай. Полицейские тянут время. Не хотят сообщать дурную весть.

Она бросилась к лестнице. Обнаружив, что Маргарет устремилась за ней, она остановилась:

— Я иду узнать, в чем дело. Ты ждешь здесь. Ты же в ночной рубашке! И не забудь умыться.

Маргарет, понурившись, побрела к себе.

Агата быстрым шагом спускалась в холл. На миг задержавшись перед зеркалом — чисто рефлекторно, не иначе, — она пригладила прическу. Ей не понравился собственный цвет лица — слишком бледная, и она легонько пощипала себя за щеки, после чего поправила сбившееся чуть в сторону жемчужное ожерелье. Никакая срочность не оправдывает появления перед силами правопорядка в расхристанном виде.

* * *

Инспектор Росс Карлтон при ее приближении испустил тяжкий вздох. Начальство требовало от него результатов по делу о пропавшей Деборе Дьюи, и ему было некогда заниматься пустой болтовней со старухами. Тем не менее он опустил оконное стекло и поприветствовал ее дежурной улыбкой. Второй бабки — толстухи с неуемной фантазией — на горизонте не просматривалось. И на том спасибо.

— Что-то случилось с моей внучкой? — коротко поздоровавшись, почти выкрикнула Агата.

— Нет, с чего вы взяли? Просто я ее жду. Она вспомнила про одно местечко, где может скрываться ее подруга Дебора Дьюи. Вот я ее туда и повезу.

— На машине?

Росс Карлтон сосчитал про себя до десяти, прежде чем ответить:

— Из ее слов я понял, что это место находится примерно в часе езды, в районе Беркшира. Миссис Дьюи в детстве проводила там каникулы.

— Верно, — подтвердила Агата. — Это коттедж ее бабушки. Где-то возле Наффилза.

— Вы знаете, как туда добраться? Дело в том, что ваша внучка не знает точного адреса. Мы искали через Интернет, но ничего не нашли.

— Мне очень жаль, но точно я не помню. Память у меня уже не та, что прежде. Но я уверена, что на месте Саманта без труда отыщет этот дом.

Агата повела взглядом вокруг. Она чувствовала, что за ней наблюдают. Разумеется, это Маргарет прилипла к окну. И соседка, миссис Берден. Еще до обеда весь квартал будет в курсе, что возле ее дома стояла полицейская машина. Следовало срочно принять меры.

— Могу я попросить вас, молодой человек, припарковать машину чуть дальше? Я предупрежу Саманту, что вы ждете ее на соседней улице.

Инспектор Карлтон открыл было рот, чтобы возразить, — вообще-то он привык сам указывать водителям, где можно стоять, а где нельзя. Но, встретив ледяной взгляд Агаты, решил не связываться. Едва заурчал мотор, старушка одарила полицейского самой любезной из своих улыбок.

— Это очень мило с вашей стороны, молодой человек. Мне сплетни ни к чему.

Напоследок она еще раз склонилась к открытому окну автомобиля.

— На вашем месте я бы вела машину очень осторожно, — добавила она. — Саманта не привыкла к автомобильной езде. Правда, сейчас она переносит ее немного лучше, но это случилось совсем недавно.

Этот последний совет оставил инспектора Карлтона в легком недоумении.

* * *

Миновал полдень, когда Саманта с корзинкой для пикника в руках подошла к машине.

— А это зачем? — нахмурился инспектор. — Мы же туда ненадолго.

Саманта густо покраснела — качественная третья стадия.

— Это все тетушка, — извиняющимся тоном ответила она. — Не хотела отпускать меня, не дав с собой что-нибудь перекусить.

Инспектор Карлтон вздохнул и взял корзинку. Прежде чем отправить ее на заднее сиденье, он из любопытства сунул туда нос. В корзинке обнаружились термос, пакет с домашней выпечкой и две причудливо расписанные от руки чашки.

* * *

— Зря вы читаете в машине, — сказал Росс Карлтон.

Саманта прихватила с собой не только корзинку, но и пакет из редакции «You and I». Зажав между коленей пачку писем, она старательно разбирала корявый почерк старшеклассницы. Девочка собиралась обвинить учителя математики в сексуальном домогательстве и спрашивала, как лучше это провернуть.

— Я опаздываю с работой. Мне до вечера надо прочитать все эти письма, а завтра с утра написать статью, — не поднимая головы, отозвалась она.

— Смотрите, как бы вас не затошнило. Впрочем, вам виднее.

Они уже миновали гигантские транспортные развязки и теперь катили по шоссе М4 к юго-востоку от Лондона. На каждом повороте Саманте казалось, что машина вот-вот вылетит в кювет. Но она старалась хранить спокойствие. Она была пристегнута ремнем безопасности — это раз. Рядом с ней сидел представитель сил охраны порядка — это два. Они ехали в машине, которая, может быть, не отличалась особой красотой, но наверняка поддерживалась в безупречном техническом состоянии — это три. Иначе как бы он гонялся на ней за преступниками?

Пригороды Лондона остались далеко позади, и окрестности приобрели буколический вид. По обе стороны тянулись зеленые поля, перемежаемые рощицами и лесочками. Утомившись монотонностью пейзажа, инспектор Карлтон некоторое время поразвлекался, слушая по радио переговоры своих коллег, а затем начал приглядываться к Саманте. Когда она в первый раз пришла к ним в участок вместе со своей бабушкой, он счел ее серой мышкой. Во время их второй встречи, пораженный пышностью ее рыжей шевелюры, он пришел к выводу, что вообще-то она не такая уж уродина. В принципе ему всегда нравились хрупкие блондинки, но сейчас, косясь на свою пассажирку, он все более укреплялся в мнении, что она скорее хорошенькая. Может, из-за того, что избавилась от очков? У нее были тонкие черты лица и очень гладкая, прямо-таки фарфоровая кожа. Зеленые глаза и красиво очерченные губы, едва тронутые помадой… Росс Карлтон терпеть не мог женщин, злоупотребляющих косметикой.

— Интересная у вас профессия, — сказал он, надеясь завязать разговор.

— Совершенно верно, — сухо отозвалась Саманта.

Она решила держаться с ним высокомерно. Он согласился встретиться с ней по одной-единственной причине: рассчитывал, что она поможет ему разыскать Дебби. Тот факт, что она сама подвергается преследованию со стороны обиженного на свою супругу мужа, его нисколько не волновал. Он даже не спросил, не получала ли она новых анонимных писем.

Кроме того, инспектор Карлтон относился к типу мужчин, которых она не переваривала: самоуверенный красавец, привыкший походя разбивать женские сердца. Вот после знакомства с такими экземплярами читательницы и засыпали ее письмами, полными муки и истерических рыданий.

— Вы, наверное, долго учились… — Неудача первой попытки ничуть его не обескуражила.

— У меня степень по психологии. А вы?

— Я, естественно, учился на юридическом.

Развивать дальше эту тему он поостерегся. На самом деле в университете он проучился всего год, да и то больше времени проводил на студенческих вечеринках, чем в аудитории, и в полиции начал с самого низкого чина. Вырасти до инспектора ему позволили серьезное отношение к работе и чрезвычайно упрямый характер. Но он сильно сомневался, что его пассажирка способна по достоинству оценить смысл понятия «самоучка».

Саманта читала уже пятое письмо — писала бабушка, обезумевшая от шока при известии о том, что ее тринадцатилетняя внучка беременна, — когда ее явственно замутило. Пожалуй, инспектор Карлтон прав. Вряд ли стоит читать в машине. С другой стороны, работа отвлекала ее от подступающей паники. Как выяснилось, обе предыдущие поездки, совершенные в роскошном автомобиле Алессандро, в мягком сумраке лондонских вечеров, вовсе не излечили ее от застарелой фобии. Сейчас, при безжалостном свете дня, в машине, не отличающейся особым удобством, все ее страхи снова возвращались к ней.

Она уже жалела, что позвонила Россу Карлтону. Вдохнув поглубже, она заставила себя сосредоточиться на отчаянном положении, в котором оказался муж Дебби. Да и подруга наверняка нуждается в ней. Значит, она должна продержаться до Наффилза, хотя больше всего на свете ей хотелось выпрыгнуть из этой машины.

* * *

— Ну что вы, мисс Фоллоу. Разве стоит из-за этого плакать?

Росс Карлтон никогда не терял выдержки перед лицом ударов судьбы, но чувствовал себя совершенно беспомощным перед плачущей женщиной. Зная за собой эту слабость, он предоставлял коллегам почетную обязанность допрашивать всех подозреваемых женского пола.

Он великаном нависал над сидящей в траве Самантой, которую только что вывернуло наизнанку. Машина без полицейской мигалки стояла на обочине, на полосе экстренной парковки. Из салона доносился треск радио.

Не представляя, что ему делать, он порылся в карманах, нашел бумажный носовой платок и протянул его Саманте:

— Да не расстраивайтесь вы так. Это с каждым может случиться.

— Простите меня! Ни на что я не гожусь! — И она снова залилась слезами.

Росс Карлтон присел перед ней на корточки. Время шло, а до Наффилза было еще пилить и пилить.

— Ваша бабушка говорила мне, что вы не привыкли ездить в машине. Это я во всем виноват. Извините, что втравил вас в эту историю.

Ему крупно повезло: в кармане нашелся еще один бумажный носовой платок. Саманта старательно прижимала его к глазам.

— Мою мать сбил автобус, а машина отца врезалась в грузовик. Поэтому я не переношу автобусов и автомобилей, — оправдываясь, тихо сказала она.

— Конечно, я вас понимаю. Как вы думаете, до Наффилза дотянете?

— Я должна найти Дебби.

Он помог ей встать, открыл перед ней дверцу и сам же аккуратно ее захлопнул. Трогая с места, он одним глазом обеспокоенно косился на нее. Саманта, едва усевшись, принялась собирать рассыпавшиеся письма.

— Да бросьте вы своих читательниц. Давайте так. Я буду вести медленно, а вы рассказывайте мне о себе. Это отвлечет вас от страшных мыслей.

И вот она во второй раз меньше чем за неделю делилась с чужим человеком тайной, о которой молчала почти тридцать лет.

Когда они приехали в Наффилз, у нее было впечатление, что она знала инспектора Карлтона всю свою жизнь. Он не остался в долгу и тоже поведал ей свою историю. Он вырос в Манчестере, в многодетной семье, и с детства мечтал вырваться из бедного пригорода. В полицию он поступил, потому что там неплохо платили и он смог наконец снять себе отдельное жилье. Теперь он считал себя счастливым человеком: ему нравилась его работа и он уже купил однокомнатную квартиру.

Саманта сама не могла бы сказать, что ее тронуло больше — описание детства, словно сошедшее со страниц романа Диккенса, или внимание, с каким он слушал ее собственный рассказ, но к концу поездки она твердо решила, что Росс Карлтон — очень симпатичный парень.

* * *

— Если бы ты была мне настоящей подругой, то оставила бы меня в покое!

Дебби смотрела на Саманту без всякой приязни. Лицо ее выражало холодную ярость. Ненакрашенная, с растрепанными сальными волосами, она выглядела постаревшей лет на десять.

— У меня есть единственное в мире место, где никто меня не дергает, — бушевала она, — и тут припираешься ты, да еще и легавого с собой притаскиваешь!

Она зыркнула на инспектора Карлтона, который по телефону докладывал начальству о результатах расследования.

— Мужик, конечно, что надо, не спорю, только мне все это по фигу. Надеюсь, прессу ты с собой не притащила? А то с тебя станется.

Саманта воздержалась от ответа. День выдался ужасный. Добравшись до Наффилза, они долго плутали по округе, объездили и обошли пешком все проселочные дороги, пока наконец не наткнулись на заброшенный дом, когда-то принадлежавший бабушке Дебби, а теперь едва заметный в зарослях ежевики.

На кухне этого полуразрушенного коттеджа Дебби разбила нечто вроде походного лагеря. В углу были свалены консервные банки, рядом притулилась газовая плитка с кастрюлькой. Прямо на полу стоял наполовину полный бидон с водой. В глубине комнаты виднелся надувной матрас, а на нем — подушка и куча одеял. Дополняли картину оплывшая свечка и начатая бутылка белого вина.

Дебби заслышала их издалека, а потому успела выскочить из дома и бросилась к лесу. Инспектор Карлтон окликнул ее, и она в нерешительности остановилась. Тут в дело вмешалась Саманта. Не обращая внимания на колючки ежевики, цеплявшиеся за штаны, она побежала к Дебби, взяла ее за руку и привела назад.

* * *

— Домой не вернусь, и не мечтайте! — заявила Дебби, когда они все трое шли к машине.

— Ты же не можешь вот так просто бросить свою семью, — увещевала ее Саманта. — Я понимаю, что у тебя проблемы с Полом, но ведь все можно спокойно обсудить…

— Вот только передо мной психолога не надо корчить, Сэм! Ты понятия не имеешь, что такое четверо спиногрызов! И советы, как вести себя с мужчинами, ты тоже давай кому-нибудь другому. Сначала заведи себе хоть одного, а потом поговорим.

Саманта покраснела и, смутившись, умолкла. Дебби стояла, сложив руки на груди, и смотрела на нее упрямым бараньим взглядом. Губы ее кривила горькая усмешка.

— Миссис Дьюи, — заговорил инспектор Карлтон. — Вы взрослая и свободная женщина. Вы можете уехать с нами или остаться здесь, решать вам. Но решать надо прямо сейчас. Ввиду угрозы терроризма мое место в Лондоне, а не в этой богом забытой дыре.

— А моему мужу вы сказали?

— Я позвонил ему и сказал, что вы живы и здоровы. Но, где именно вы находитесь, не сообщил. Это ваше дело, говорить ему или нет.

— Дети тебя ждут, — сделала еще одну попытку Саманта.

— Ты уже поставила им диагноз? Острая психологическая травма? — насмешливо поинтересовалась Дебби.

Саманта обиженно замолчала. Она вызвала в памяти образ маленькой Дебби, разучивающей чечетку. Эта идеализированная картинка немного подняла ей настроение. Что ж, у Дебби бывали свои взлеты и падения, но все равно она оставалась ее лучшей подругой.

— Решайте скорее, — поторопил Дебби инспектор. — Мне надо возвращаться в Лондон. И у миссис Фоллоу полно срочной работы.

— Ладно, поехали, — устало произнесла Дебби. — Разве у меня есть выбор?

Она обошла Саманту стороной и села на переднее сиденье, рядом с инспектором Карлтоном, который уже заводил мотор. Саманта побледнела. В последний раз она сидела на заднем сиденье автомобиля в день аварии, стоившей жизни ее отцу. В зеркале заднего обзора она перехватила взгляд Росса Карлтона.

— Вы предпочитаете сесть впереди? — обратился он к ней.

— Я что, уже не имею права сидеть, где мне хочется? — возмутилась Дебби.

— Ничего, все нормально, — солгала Саманта.

— Ну смотрите, вам видней. — Он уже давил на газ.

Всю дорогу Саманта просидела с закрытыми глазами. Дебби, решив, что она заснула, начала жаловаться инспектору Карлтону на трудности жизни домохозяйки. Принадлежавший ее бабке домишко давным-давно выставлен на продажу, но найти покупателя все не удается, потому что ее братья заломили за него какую-то несусветную цену. Время от времени она сюда приезжала, главным образом когда мать соглашалась посидеть с детьми. И на всякий случай устроила себе там что-то вроде берлоги. В вечер своего исчезновения она добралась сюда автостопом.

Инспектор Карлтон напомнил ей, что голосующие на дорогах женщины нередко становятся жертвами насильников и даже убийц. Дебби пожала плечами и сказала, что ей в общем-то плевать. Росс Карлтон поинтересовался, не приходило ли ей в голову проконсультироваться с врачом? Или, например, спросить совета у подруги — все-таки психолог со степенью? Дебби разразилась язвительным смешком: у Саманты бездна теоретических познаний, но никакого представления о реальных семейных проблемах. Она никогда не была замужем, живет с бабкой. Какой совет она может дать многодетной матери, супруг которой не желает принимать участия в воспитании собственных отпрысков?

Инспектор Карлтон ничего на это не ответил. Всю оставшуюся дорогу он упорно молчал, зато Дебби до самого Лондона не закрывала рта. Инспектор бросил взгляд в зеркало. Пассажирка на заднем сиденье сидела с закрытыми глазами, но от его внимания не укрылась ее ладонь, судорожно сжимавшая дверную ручку. Подъезжая к развязке, он сбросил скорость и мягко вписался в поворот.

* * *

— Можете перестать притворяться, что вы спите, и пересесть вперед, — сказал он после того, как высадил Дебби возле ее дома.

Саманта открыла глаза. Машина стояла у обочины. Ни слова не говоря, она перебралась на переднее сиденье.

— По-моему, мне надо выпить, — минут через пять пробормотала она.

— А я как раз это и собирался вам предложить.

На втором бокале Саманта снова разревелась. Инспектор Карлтон смущенно огляделся. К счастью, в пабе было безлюдно. Он протянул ей свой последний носовой платок и утешительно произнес:

— Ваша подруга была не в себе. Не следует обращать внимание на то, что она про вас наговорила.

— Да разве в ней дело? Она ведь сказала правду. Я думала, что помогаю другим. Но кому я могу помочь? Я вообще не имею никакого морального права давать людям советы.

— Все-таки у вас ученая степень по психологии.

— Неужели вы думаете, что лучше делали бы свою работу, будь у вас степень по криминалистике?

— Ну, в моей профессии главное — опыт.

— Как и в моей. А его-то у меня и нет.

— Никогда не поздно начать.

Он взял ее за руку. Она ее не отняла. Он незаметно подал бармену знак, чтобы их напитки записали на его счет.

Она не возражала, чтобы он довез ее до дома. Мир у нее перед глазами слегка расплывался, и земля уходила из-под ног. Наверное, сказывался побочный эффект ношения контактных линз.

Прежде чем сесть за руль, он помог ей застегнуть ремень безопасности. На первом же вираже голова Саманты опустилась ему на плечо. Свободной рукой он провел по ее вьющимся волосам и погладил ей затылок. Он не назвал бы ее красавицей, но в ней было что-то притягательное. Впрочем, он знал, что сопротивляться бессмысленно — его всегда неудержимо влекло к таким женщинам. Доблестный защитник вдов и сирот, особенно одиноких, он снова и снова наступал на одни и те же грабли. В прошлый раз он крупно погорел, связавшись с брюнеткой по имени Карла, подкупившей его своей якобы полной беспомощностью. Судя по всему, урок не пошел ему на пользу. Не зря лучший друг называл его сентиментальным инвалидом.

Возле дома Агаты он заглушил мотор. Саманта даже не пошевелилась. Сидя с закрытыми глазами, она напевала себе под нос детскую песенку, — как ему показалось, одну и ту же строчку. Ему оставалось только повернуть к ней голову и найти губами ее губы.

Через пять минут он помог ей выбраться из машины. Несколько метров, отделявших их от крыльца, они прошли тесно обнявшись.

Он не видел, что на втором этаже древнего здания в окне слева колыхнулась штора.

— Ангелы небесные, — пробормотала Агата, наблюдавшая за парочкой.

— Что такое? — встрепенулась полусонная Маргарет.

Истратив предыдущей ночью весь запас сил, она позволила себе немного вздремнуть на диване у сестры.

— Саманта вернулась. По-моему, она стала двоемужницей.

Понедельник, 17 сентября 2001 года

Пятнадцатая линия. Станция «Риджент-стрит». Сядьте в первый автобус, который подойдет к остановке 18 сентября после 12.30. Встреча на империале. Если ослушаетесь, ваши читательницы узнают, что вы вовсе не та респектабельная дама, за какую себя выдаете. В том числе моя жена.

На сей раз письмо пришло не в конверте, а на почтовой открытке с изображением лондонского Тауэра — башни, в которой в годы царствования сестры томилась Елизавета I.

Открытка лежала в почтовом ящике, втиснутая между заказанным Маргарет каталогом с вышивками и объемистым пакетом из «You and I». Судя по штемпелю, отправлена из центра города. Почерк тот же, что и в двух первых анонимках.

На улице было безлюдно. Сквозь тучки, дразнясь, проглядывало солнце. С деревьев уже начали облетать листья. Они кружились в воздухе, словно раздумывали, падать на землю или не стоит, но в конце концов все-таки падали. Саманта чуть ли не бегом поднялась к себе в квартиру и заперла дверь на ключ.

«Если ослушаетесь»… Теперь она не сомневалась, что имеет дело с психом. «Ваши читательницы узнают, что вы вовсе не та респектабельная дама, за какую себя выдаете»… Больше никто не доверит своих секретов мисс Свити. Это будет означать крах ее карьеры.

Она бросила открытку на стол и решила позвонить Россу Карлтону. После ночи, которую они провели вместе, он ей не перезвонил. Лично у нее от этой ночи остались смутные, но приятные воспоминания. Правда, наутро жутко трещала голова… До этой минуты она запрещала себе даже думать о том, чтобы самой выйти с ним на связь. Пусть она снова нарушила железное правило номер один, к соблюдению которого призывала своих читательниц, — только не в первый вечер! — но рассчитывала отыграться, строго следуя другому своему совету: заставить его помучиться.

Изучив во всех деталях фотографию лондонского Тауэра, она набрала номер мобильного телефона инспектора Карлтона. Услышав бесцветный голос автоответчика, она заколебалась. И, не зная что сказать, молча повесила трубку.

Может, позвонить Алессандро? Накануне он прислал ей сообщение. Приносил свои извинения за то, что пропал, и объяснял, что должен срочно выехать в Эдинбург для встречи с клиентом. Пожалуй, он уже должен вернуться в Лондон. В том же самом сообщении он осторожно намекал ей, чтобы она ничем не занимала вечер после урока с Флавио.

Она с сомнением смотрела на телефон. Прилично ли звонить ему после того, как она провела ночь с другим мужчиной? У нее еще никогда не было двух любовников одновременно. Читательницам, попавшим в схожую ситуацию, она всегда давала одни и те же советы. Первое: не болтать направо и налево. Второе: обязательно использовать презерватив. Третье: как можно скорее выбрать из двух одного, чтобы избежать неприятностей. Теперь до нее дошло, что выбрать не так-то просто. А если Алессандро спросит, как она провела выходные? Хватит ли ей духу солгать адвокату, который собаку съел на выведении на чистую воду любителей умолчаний и полуправды? Нет, Алессандро отпадает.

Обращаться к Дебби и вовсе не имело смысла. В последний раз, когда Саманта позвонила ей, чтобы узнать, как прошло ее возвращение под родной кров, та просто швырнула трубку.

В результате она набрала прямой номер Беверли, которую успела частично посвятить в бурные перипетии своей личной жизни.

— Беверли Кэрролл! — нетерпеливо рявкнули на том конце провода.

— Это Саманта.

— Ты не вовремя. Я жду важного звонка. От пресс-атташе Джулии Роулинсон, невестки Александры Кентской. Она наконец-то согласилась рассказать нам о своем увлечении орхидеями.

— Беверли, я получила еще одну анонимку.

— От твоего загадочного адвоката? Если я ничего не путаю, первое свидание он назначил тебе в письменном виде. Неужели он созрел для того, чтобы затащить тебя в койку?

— Беверли, это не смешно. Я говорю об анонимном письме.

— Кстати о письмах. Я жду от тебя статью.

Саманта поняла, что совершила оплошность. Беверли гордилась не только своим именем и положением, но и своим чувством юмора.

— Извини, Беверли. Все эти события выбили меня из колеи.