Глава 41. А в особняке Братства, Куин расхаживал по своей спальне, словно крыса в поисках выхода из клетки, из всех гребаных ночей

 

А в особняке Братства, Куин расхаживал по своей спальне, словно крыса в поисках выхода из клетки, из всех гребаных ночей, в течение которых Роф держал их взаперти.

Черт возьми.

Совершив очередной путь мимо открытой двери в ванную, он подумал, что обоснованность карантина бесила его еще больше: сейчас только он, Джон и Хекс не были ранены. Все остальные побывали в той схватке и вышли с порезами, переломами и прочими прелестями.

Прямо-таки гребаный санаторий.

Но, черт возьми, они втроем могли бы отомстить.

Остановившись перед дверьми на террасу, Куин окинул взглядом ухоженные сады, которые приготовились к приходу весны. Свет в его комнате был выключен, и он четко видел бассейн с зимним покрывалом на его поверхности… словно самыми большими труселями «Спанкс» в мире. Деревья большей частью были голыми. А клумбы…

Блэй был ранен.

… не более чем упорядоченные участки темно-коричневой земли.

– Черт.

Потирая короткие теперь волосы, он попытался договориться с давлением в центре груди. По словам Джона, Блэй получил сотрясение и порез на животе. За первым будут следить; второе заштопала Док Джейн. Ничто не угрожало жизни.

Все путем.

Очень плохо, что его грудь не купилась на заверения «все в ажуре». С тех пор, как Джон сообщил ему новости, гребаная боль открыла в ней магазинчик, прогуливаясь по бронхам.

Куин буквально не мог дышать.

Черт подери, будь он взрослым мужчиной – но, учитывая его отношение к некоторым вещам, вопрос весьма спорный, а может даже и нереальный – он бы отправился в коридор, подошел к комнате Блэя и постучал в дверь. Он бы просунул голову в спальню, лично убедился, что Блэй жив-здоров… а потом занялся бы своими делами.

Вместо этого, вот он, пытается притвориться, что, вытаптывая тропинку на ковре, совсем не думает о парне.

На этой ноте, он возобновил ходьбу. Ему бы лучше пойти в тренажерный зал и пробежаться, но то, что Блэй находился в этом крыле, словно привязь удерживало Куина поблизости. Без серьезной причины, типа уйти сражаться или… ну… пожара в доме, он, очевидно, был не способен вырваться на свободу.

Снова оказавшись у французских дверей, Куин смутно заподозрил, почему остановился.

Он попытался уговорить ладонь не прикасаться к ручке.

Безуспешно.

Замок открылся, и холодный воздух ударил ему в лицо. Выйдя наружу с голыми ногами и в банном халате, он едва замечал арктический мороз или холод, взбежавший вверх по его ногам и простреливший до самых яичек.

Впереди него из-за двойных дверей комнаты Блэя лился свет. А это хорошие новости… они всегда закрывают шторы, прежде чем заняться сексом.

Значит, он может без опаски заглянуть внутрь. Верно…?

К тому же, Блэй был ранен, поэтому они вряд ли станут там кувыркаться.

Разрешив себе роль «Подглядывающего Куина», он укрылся в тени, пытаясь не чувствовать себя преследователем, пока крался на цыпочках. Добравшись до соседней двери, он собрался с духом, наклонился и…

Сделал глубокий вдох облегчения.

Блэй был в кровати один, лежал, привалившись к изголовью, черный халат был перевязан на талии, лодыжки скрещены, на ногах виднелись черные носки. Его глаза были закрыты, а рука покоилась над животом, будто он осторожно присматривал за раной, которая, вероятно, была все еще перевязана.

От движения в комнате Блэй поднял веки и посмотрел в сторону, противоположную окнам. Лейла вышла из ванной, и ее движения были плавными. Они обменялись парой фраз… Блэй без сомнений благодарил ее за то, что покормила его, она же ответила, что ей это в радость: не удивительно, что она была в комнате. Лейла бродила по дому, и Куин уже наткнулся на нее перед Первой Трапезой… точнее тем, что было бы Первой Трапезой, явись на нее хоть кто-нибудь.

Когда она покинула спальню Блэя, Куин ожидал появления Сэкстона. Обнаженного. С красной розой между губами. С гребаной коробкой шоколада.

И стояком, на фоне которого Мемориал Вашингтона покажется заборным колышком.

Ничего.

Блэй просто позволил голове упасть на подушку и закрыл глаза. Он выглядел полностью истощенным, и – впервые за все время – постаревшим. На кровати лежал не мальчик-после-изменения. Но сильный мужчина.

Невероятно красивый… сильный… мужчина.

В своем воображении Куин увидел, как открывает дверь и заходит внутрь. Блэй смотрит на него и пытается сесть… Но Куин останавливает его, подходя ближе.

Он справляется о ранении. А Блэй распахивает халат, чтобы показать ему.

Он протягивает руку и касается повязки… а потом позволяет пальцам пробежаться от марли и хирургической ленты к теплой, гладкой коже живота. Блэй удивляется, но в этой фантазии Куин не убирает руку… а опускает ее ниже, ниже раны, на его бедра и его…

– Мать твою!

Куин отпрыгнул назад, но было слишком поздно: Сэкстон каким-то образом вошел в комнату, подошел к окнам и начал закрывать шторы. И в процессе он заметил на террасе осла, который прикидывался камерой видеонаблюдения.

Куин развернулся и сиганул назад в свою комнату, молясь, чтобы кузен не открыл дверь… только не открывай дверь…

– Куин?

Застукали.

Замерев, как грабитель с плазменным экраном подмышкой, прежде чем обернуться, он убедился, что халат запахнут. Дерьмо. Сэкстон вышел на террасу, на ублюдке также был халат.

Ну, похоже, все они щеголяют в них. Даже Лейла была в халате.

Встретившись лицом к лицу со своим кузеном, Куин осознал, что с момента заселения Сэкстона в особняк Братства, они перекинулись лишь парой слов.

– Я должен был узнать, как он. – Нет причин использовать имя собственное… и так, черт возьми, очевидно, на кого он пялился.

– В данный момент Блэйлок спит.

– Он питался? – спросил Куин, без того зная ответ.

– Да. – Сэкстон закрыл за собой дверь, естественно чтобы не пустить холод внутрь, и Куин попытался проигнорировать, что парень был босым. Ибо в таком случае велика была вероятность, что в остальных местах он тоже был голым.

– Эм, прости, что побеспокоил вас, – пробормотал Куин. – Хорошей ноч…

– Ты мог просто постучать. Из коридора. – Слова были сказаны с аристократической ноткой, от которой у Куина съеживалась кожа. Не потому, что он ненавидел Сэкстона. Интонация слишком сильно напоминала о семье, которую он потерял.

– Я не хотел беспокоить тебя. Его. Никого из вас.

Когда порыв ветра ударил по дому, невероятно густые и волнистые светлые волосы Сэкстона даже не шелохнулись… будто все в нем, вплоть до волосяных фолликул, было слишком сдержанно и благовоспитанно, чтобы быть встревоженным… чем угодно.

– Куин, ты бы ничему не помешал.

Лжец, подумал Куин.

– Ты был здесь раньше, – пробормотал Сэкстон. – Если ты пожелаешь увидеть его, или быть с ним, я оставлю вас двоих.

Куин моргнул. Так… они придерживались свободных отношений? Что за херня?

Или, минуточку… может, просто он мастерски убедил не только Блэя, но и Сэкстона, что абсолютно не хочет своего лучшего друга?

– Кузен, я могу говорить откровенно?

Куин прокашлялся.

– Смотря, что ты хочешь сказать.

– Кузен, я – его любовник…

– Вау…. – он поднял руку. – Это меня не касается…

– … не любовь всей его жизни.

Куин снова моргнул пару раз. А потом, на несколько мгновений, его поглотила фантазия, в которой его кузен изящно кланяется и отчаливает, а Куин неплохо встает на его место. Но… в эту фантазию закралось огромное затруднение: Блэй порвал с ним.

Куин проектировал этот результат много лет.

– Ты понимаешь, что я пытаюсь сказать, кузен? – Сэкстон понизил голос, вопреки бушующему ветру и закрытой двери. – Ты слышишь меня?

Окей, такого Куин не ожидал этой ночью… или любой другой. Гребаный ад, внезапно все его тело начало покалывать, он даже подумывал сказать своему кузену пойти и выщипать брови, ну или что там еще… а лучше – вообще свалить отсюда.

Но потом он вспомнил, каким постаревшим выглядел Блэй. Парень наконец-то нашел цель в жизни, и это было преступно нечестно – отговаривать ее, эту цель, стоя в тени на террасе.

Куин покачал головой.

– Это не правильно. Не по отношению к Блэю.

– Ты глупец.

– Нет. Но раньше был.

– Не соглашусь с тобой. – Сэкстон элегантной рукой свел полы халаты вместе. – Если ты извинишь меня, я предпочту вернуться в комнату. Здесь холодно.

Ну, не гребаная ли эта метафора?

– Не говори ему об этом, – резко сказал Куин. – Пожалуйста.

Сэкстон сузил глаза.

– Твоя тайна под надежной защитой. Поверь мне.

На этом он развернулся и вошел в комнату Блэя, дверь со щелчком захлопнулась, а потом, когда шторы задернули, поток света иссяк.

Куин снова потер голову.

Часть его хотела вломиться в спальню и сказать что-то типа «Я передумал, потому что… а сейчас выметайся, чтобы я смог…»

Сказать Блэю то, что сказал Лейле.

Но Блэй мог влюбиться в Сэкстона, и видит Бог, Куин слишком часто имел лучшего друга.

Точнее не имел, в данном случае.

Когда он наконец вернулся в свою комнату – только потому, что было слишком жалко стоять и пялится на изнанку штор, – то осознал, что все в жизни крутилось вокруг него. Что он хотел. В чем нуждался. Что должен был иметь.

Старый Куин заехал бы на автобусе в эту дверь…

Поморщившись, он попытался не принимать выражение буквально.

Дело в том, что смехотворная, бабская фраза была верна: если любишь кого-то – отпусти.

Оказавшись в своей комнате, он сел на кровать. Оглядываясь вокруг, Куин увидел мебель, которую не покупал… декорации изумительные, но безликие, и не в его вкусе. Ему принадлежала лишь одежда в шкафу, бритва в ванной и кроссовки, которые он скинул у входа в комнату.

Как и в родительском доме.

Ну, здесь люди на самом деле ценили его. Но жизнь продолжалась, и в действительности – своей у него не было. Он был защитником Джона. Солдатом Братства. И…

Черт, сейчас, когда он не потакает своей секс-зависимости, на этом список можно закончить.

Прислонившись к изголовью кровати, Куин скрестил ноги в лодыжках и поправил халат. Ночь простиралась перед ним с ужасающей монотонностью… будто он ехал, ехал и ехал по пустыне… и впереди его ждали аналогичные ночи.

Месяцы.

Годы.

Он подумал о Лейле и данном ей совете. Черт, они вдвоем оказались в одинаковых условиях.

Закрыв глаза, он был рад, когда начал парить. Но возникло предчувствие, что любое обретенное ощущение покоя продлится недолго.

И он был прав.