Геополитическая концепция «Римленд».

Своеобразный контекст глобальной геополитики представил американец голландского происхождения Николас Спикмен (1893–1943). Он является прямым продолжателем линии адмирала Мэхэна. Спикмен был профессором международных отношений, а позднее директором Института международных отношений при Йельском Университете. Для него, в отличие от первых геополитиков, сама география не представляла большого интереса, а еще меньше волновали его проблемы связи народа с почвой, влияние рельефа на национальный характер и т.д. Спикмен рассматривал геополитику как важнейший инструмент конкретной международной политики, как аналитический метод и систему формул, позволяющих выработать наиболее эффективную стратегию. В этом смысле он жестко критиковал немецкую геополитическую школу (особенно в книге “География мира”), считая представления о “справедливых или несправедливых границах метафизической чепухой”.

Для Спикмена характерен утилитарный подход, страстное желание выдать наиболее эффективную геополитическую формулу, с помощью которой США могут скорейшим образом добиться “мирового господства”.Таким прагматизмом определялась направленность основных его исследований в области глобальной геополитики.

Тщательно изучив труды Маккиндера, Спикмен предложил свой вариант базовой геополитической схемы, несколько отличающийся от модели Макиндера. Основной идеей Спикмена было то, что Маккиндер, якобы, переоценил геополитическое значение «Хартленда». Эта переоценка затрагивала не только актуальное положение сил на карте мира, – в частности, могущество СССР, – но и изначальную историческую схему. Спикмен считал, что географическая история “внутреннего полумесяца”, «Римленд» (от англ. – ободок, край), “береговых зон”, осуществлялась сама по себе, а не под давлением “кочевников Суши”, как считал Маккиндер. С его точки зрения, «Хартленд» является лишь потенциальным пространством, получающим все культурные импульсы из береговых зон и не несущим в самом себе никакой самостоятельной геополитической миссии или исторического импульса. «Римленд», а не «Хартленд» является, по его мнению, ключом к мировому господству.

Известную геополитическую максиму Маккиндера – Тот, кто контролирует Восточную Европу, доминирует над хартлендом; тот, кто доминирует над хартлендом, доминирует над Мировым Островом; тот, кто доминирует над Мировым Островом, доминирует над миром” – Спикмен предложил заменить своей – “ Тот, кто доминирует над Римлендом, тот доминирует над Евразией; тот, кто доминирует над Евразией, держит судьбу мира в своих руках.

Кроме того, развивая идеи Мэхэна в работах“Американская стратегия в мировой политике”и “География мира”, Спикмен выделил десять критериев геополитическое могущество государства:

- поверхность территории;

- Природа границ;

- объем населения;

- наличие или отсутствие полезных ископаемых;

- экономическое и технологическое развитие;

- финансовая мощь;

- этническая однородность;

- уровень социальной интеграции;

- политическая стабильность;

- национальный дух.

Если суммарный результат оценки геополитических возможностей государства по этим критериям оказывается относительно невысоким, то данное государство ради глобальной геополитической позиции, должно поступиться частью суверенитета, вступив в соответствующий альянс.

Спикмен внес еще одно важное дополнение в геополитическую картину мира, видимую с позиции “морской силы”. Он ввел чрезвычайно важное понятие –«Срединного Океана». В основе этого геополитического представления лежит подчеркнутая аналогия между Средиземным морем в истории Европы, Ближнего Востока и Северной Африки в древности, и Атлантическим океаном в новейшей истории западной цивилизации. Так как Спикмен считал именно “береговую зону”, римлнд. основной исторической территорией цивилизации, то Средиземноморский ареал древности представлялся ему образцом культуры, распространившейся впоследствии внутрь континента (окультуривание варваров Суши) и на отдаленные территории, достижимые только с помощью морских путей (окультуривание варваров Моря). Подобно этой средиземноморской модели, в новейшее время в увеличенном планетарном масштабе то же самое происходит с Атлантическим океаном, оба берега которого – американский и европейский – являются ареалом наиболее развитой в технологическом и экономическом смыслах западной цивилизации.

“Срединный океан”становится, в такой перспективе, не разъединяющим, но объединяющим фактором, внутренним морем. Таким образом, Спикменом намечается особая геополитическая реальность, которую можно назвать условно “атлантическим континентом”, в центре которого, как озеро в сухопутном регионе, располагается Атлантический океан. Этот теоретический “континент”, “новая Атлантида” связан общностью культуры западноевропейского происхождения, идеологией либерал-капитализма и демократии, единством политической, этической и технологической судьбы.

Особенно Спикмен настаивал на роли интеллектуального фактора в этом “атлантическом континенте”. Западная Европа и пояс Восточного побережья Северной Америки (особенно Нью-Йорк) становятся мозгом нового “атлантического сообщества”. Нервным центром и силовым механизмом являются США и их торговый и военно-промышленный комплекс. Европа оказывается мыслительным придатком США, чьи геополитические интересы и стратегическая линия становятся единственными и главенствующими для всех держав Запада. Постепенно должна сокращаться и политическая суверенность европейских государств, а власть переходить к особой инстанции, объединяющей представителей всех “атлантических” пространств и подчиненной приоритетному главенству США.

Спикмен предвосхитил важнейшие политические процессы – создание “Северо-Атлантического Союза” (НАТО), уменьшение суверенности европейских держав в послевоенном мире, планетарную гегемонию США и т.д

Основой своей доктрины Спикмен сделал не столько геополитическое осмысление места США как “Морской Силы” в целом мире (как Мэхэн), – возможно потому, что это уже стало фактом, сколько необходимость контроля береговых территорий Евразии: Европы, арабских стран, Индии, Китая и т.д. – для окончательной победы в дуэли континентальных и морских сил. Если в картине Макиндера планетарная дуальность рассматривалась как нечто “вечное”, “неснимаемое”, то Спикмен считал, что совершенный контроль над rimland со стороны “морских держав” приведет к окончательной и бесповоротной победе над сухопутными державами, которые отныне будут целиком подконтрольны.

Фактически, это было предельным развитием “тактики анаконды”, которую обосновывал уже Мэхэн. Спикмен придал всей концепции законченную форму.

Победа США как “Морской Силы” в холодной войне продемонстрировала абсолютную геополитическую правоту Спикмена, которого можно назвать “архитектором мировой победы либерал-демократических стран” над Евразией.

В настоящее время представляется, что концепция Спикмена относительно стратегического верховенства римленда и о важности “Срединного Океана” доказаны самой историей. Однако, теорию Маккиндера о перманентности стремления центра Евразии к политическому возрождению и к континентальной экспансии тоже пока рано полностью отбрасывать.

В целом, Спикмен. являясь активным апологетом Морской Силы, внес значительный теоретический вклад в обоснование стратегии «Атлантизма» и предвосхитил по многим направлениям современную глобальную геополитику США.