Глава 27. — Идем, — велел Хис, когда я спустилась к нему.

 

— Идем, — велел Хис, когда я спустилась к нему.

Мы вместе зашагали по длинному коридору к бальному залу: тому самому залу, где когда-то я натравила гостей на перепуганную голландскую служаночку. Дверь была закрыта, в холле повисли сумерки. Не светилось ни единого огонька. Хис взялся за дверную ручку, оставшуюся тут с прежних времен и сделанную в форме направленного вниз острием кинжала. В зале тоже было темно, лишь горели свечи, воткнутые в специальные держатели под потолком. Красные свечи мерцающими пятнами отражались на паркетном полу.

В самой середине зала, свернувшись в клубочек, лежала девочка. Маленькая девочка с волосами цвета выгоревшей на солнце приморской травы. Остальные члены братства полукругом обступали ее, с улыбкой глядя на меня. Девочка скорчилась на полу. Мне потребовалась вся сила воли, чтобы не броситься к ней и не прижать к груди.

Вайкен, Гэвин и Сон стояли вокруг. Хис медленно закрыл за нами дверь. Внутри у меня все так и сжалось. Я взглянула в черные глаза Вайкена. Он устроил все это не просто так, а с тайным смыслом. В груди моей вскипела вампирская ярость. Разум на миг затуманила слепая иррациональная злость. Покачивая бедрами, я двинулась вперед, к сжавшейся на полу малютке. По лицам вампиров расплылись довольные улыбки. Подойдя ближе, я увидела, что девочка совсем еще крошка, лет пяти-шести, не больше. От испуга бедняжка намочила розовое платьице. Я указала на нее пальцем.

— Это подарок в честь моего возвращения?

Вампиры, включая и Вайкена, вскинули головы, подтверждая мои слова.

— Через четыре месяца? Не поздно ли? — прошипела я.

Они неуютно зашевелились. Сон переступил с ноги на ногу. Я сжала кулаки, с трудом удерживая руки в карманах.

— Оставьте нас, — велела я.

Никто не тронулся с места.

Девочка закрывала лицо руками.

— Оставьте нас! — заорала я во весь голос, так что им не было иного выбора, кроме как повиноваться.

Ведь я была их повелительницей, их королевой, я создала их. Все послушно повернулись к выходу. Последним зал покидал Вайкен. Я вихрем развернулась к нему, оскалив зубы. Безумно хотелось швырнуть в него огнем.

— Моя! — прорычала я, демонстрируя клыки. А потом добавила: — И чтоб я даже не слышала, как вы переминаетесь под дверью!

Я ждала, слушая звуки удаляющихся шагов и недовольного ворчанья. Только Гэвина словно бы порадовал мой внезапный гнев. Когда все убрались на третий этаж, я бросилась к девочке.

— Посмотри на меня, — прошептала я.

Девочка тряслась крупной дрожью. Я прижала ее к себе, и она постепенно успокоилась.

— Хочу к маме и папе, — захныкала она, уткнувшись лицом мне в грудь.

Я чувствовала, как футболка становится мокрой от ее слез. Да я и сама пролила бы потоки слез вместе с ней, кабы только могла. Приподняв личико девочки, я заглянула в испуганные голубые глазки. Девочка зарыдала еще пуще.

— Ты какая-то странная! Ты такая же, как они.

— Как тебя зовут? — спросила я.

— Дженни.

— Послушай, Дженни, я отвезу тебя домой.

Глаза ее прояснились. Она мигом перестала плакать и только тихонько икала.

— Ты где живешь? — продолжала расспрашивать я.

— В Оффертоне.

Великолепно! Так назывался маленький городок совсем близко отсюда. Эти тупицы даже не сообразили отойти подальше от замка!

Как только я возьму малышку и побегу с ней к машине, всем станет ясно, что происходит. Ну и пусть. Я все равно сделаю то, что должна сделать. Я встала. Девочка торопливо поднялась вслед за мной, придерживая руками платье. Кожаные башмачки застучали по паркету.

— Дженни, ты должна мне помочь. Когда я скажу кричи — кричи изо всех сил, громко-прегромко. Как только можешь. Как будто ты свалилась с качелей и сильно ударилась. Хорошо?

Она кивнула.

Я взяла стоявший у стенки металлический стул, один из многих, на которых сидели наши гости во время Nuit Rouge.

— Я разобью окно, и мы туда вылезем.

Она снова кивнула.

— Готова, Дженни? Когда я кину стулом в окно, кричи.

Я надеялась, что они решат, будто я, вернувшись к «милым старым привычкам», терзаю жертву. Однако это была всего лишь надежда, я не могла рассчитывать, что так оно и произойдет. Я изо всей силы швырнула стулом в окно. Дженни закричала во все горло. Я ощутила: вампиры встрепенулись. Они идут сюда. Обмотав руки занавеской, я расчистила окно от осколков. Дженни обхватила ногами мою талию, и я вылезла на улицу.

Мы вместе помчались в ночную тьму.

 

* * *

 

— Зачем эти люди украли меня у мамы с папой?

Мы пробирались через лес, двигаясь вдоль дороги.

Дженни судорожно цеплялась за мою руку.

— Они очень опасны. Если еще когда-нибудь увидишь их, беги со всех ног.

— А они думали, ты что со мной сделаешь? — продолжала спрашивать она.

Со времени нашего бегства прошло уже четыре часа. Наконец, свернув с дороги, мы увидели с дюжину полицейских машин, выстроившихся перед маленьким домиком. Молодая женщина с такими же светлыми, как у Дженни, волосами, раскачивалась взад и вперед, скорчившись на земле перед входом в дом, прижав колени к груди.

— Дженни, послушай меня. Сейчас ты побежишь к ним. Обещай мне кое-что, ладно?

Она кивнула.

— Не рассказывай им обо мне.

— Куда ты пойдешь? — спросила она. — Назад в тот дом?

— Не думаю, что я когда-нибудь вернусь туда, — ответила я.

Дженни обняла меня, нежно поцеловала в щеку и помчалась по улице к дому. Розовое платьице развевалось вокруг маленьких ножек.

— Дженни! — отчаянно закричала женщина на лужайке.

Полиция обступила мать и дочь, а я повернулась к лесу, углубляясь в самую чащу деревьев и кустарников. Полиция обшарит все улицы, так что мне необходимо убраться подальше отсюда. Я шла в лес, не разбирая дороги. Ничего, потом как-нибудь выберусь. Может, встречу Сулиня… Вдруг справа, со стороны дороги, раздался какой-то шорох.

Я обернулась. Там, в тени раскидистых ветвей, стоял Вайкен. В полутьме я различала очертания твердого подбородка и чуть припухлых губ. Волосы и длинные бакенбарды были чернее угля. Он стиснул зубы, и по лицу его я видела. — Вайкен очень страдает. — Кто ты? — прошептал он.

— Преображенная.

— Ты лишаешься прав на вампирскую жизнь, — ровным, без каких-либо эмоций голосом произнес он.

— Я знаю правила.

По глазам Вайкена я видела: он связан с остальными членами братства — теми, что ждут сейчас в замке. В месте, возвращаться куда я отказалась. Я знала теперь, куда отправлюсь — куда в любом случае отправилась бы, едва покинув свою темницу. Перед мысленным взором у меня возник Джастин. Его широкая грудь, блестящая под лучами солнца, как блестела тогда, на морской прогулке.

— Все кончено, — проговорил Вайкен.

Именно эту фразу когда-то сказала и я ему: в ту самую ночь, когда превратила его в вампира. Я не стала ждать, что будет дальше. Повернулась и помчалась во мрак лесов.

 

* * *

 

В Лаверс-Бэй день близился к вечеру. Прошло четырнадцать часов с тех пор, как я убежала в лесах от Вайкена. Едва выбравшись на дорогу, я отправилась в аэропорт, купила билет на утренний рейс и к вечеру уже была в Уикхэме. Теперь, когда братство знало, что я жива, я снова получила доступ к своим деньгам. Можно было уже не бояться, что они проследят мой рейс: они и без того знали, куда я направлюсь.

Стоя за воротами Уикхэмской частной школы-пансионата, я смотрела на знакомую территорию, газоны и лужайки, красный кирпич корпусов. Все купалось в отсветах розового весеннего заката, заливавшего траву пламенем. Пламя пылало и у меня в душе.

Каждая травинка вспыхивала желтыми и зелеными бликами, ветер прокатывался по лугам золотой волной.

Если б мне было суждено когда-либо попасть на небеса там все выглядело бы именно так.

Время пришло. Я медленно вступила под своды арки. Стальной фасад и острые копья наверху ворот тянулись ввысь. Мне надо было тщательно рассчитывать каждое свое движение. Любое дерево тут, в Уикхэме, предлагало дружественный приют, место, где бы меня никто не заметил. Вампиры вообще отлично умеют сливаться с пейзажем, а Уикхэмский кампус предоставлял для того все возможности.

Прошло часа два. На серовато-синем небе замигали первые звезды. Мимо меня то и дело проходили ученики, однако я ни разу не встретилась ни с кем из них взглядом. Я высматривала Джастина — только одного его, и к десяти часам вечера уже начала волноваться. Я знала: братство не оставит меня в покое, последует за мной по пятам. Мысли моих бывших собратьев теперь стали мне недоступны, однако я не сомневалась: Вайкен рассказал им, что я сохранила человеческую природу, тем самым нарушив правила братства, правила, что сама когда-то и установила. Я стала вампиром, которому нельзя доверять, — а потому обязана была умереть. Сам Вайкен не способен убить меня из-за уз любви. Но любой другой член братства может расправиться со мной — и не преминет сделать это при первом же удобном случае.

Я миновала студенческий клуб. Он уже закрылся на ночь, в окнах — ни огонька. Я зашагала дальше по освещенной фонарями дорожке между клубом и общежитием «Кварц». Меня обогнала стайка старшеклассников, спешащих до полуночи, времени отбоя вернуться по домам. Я остановилась в тени неподалеку от клуба.

Этак мне никогда Джастина не найти. Я пересекла газон и остановилась в паре шагов от ярко освещенного входа в «Кварц», по-прежнему держась в тени. Из подъезда вышел Кертис Инос. Раскурив сигарету, он достал мобильник и, набрав чей-то номер, двинулся в сторону парковки рядом с «Искателем». Я бесшумно кралась за ним по пятам.

— Привет, — бросил Кертис невидимому собеседнику. — Вы все еще в Лаверс-Бэй? Окопались вы там в кабаке, что ли? Опять отбой пропустите.

Он имел в виду бар на дальнем конце Мейн-стрит. Я знала, что многие старшеклассники ходят туда надраться, если раздобудут поддельное удостоверение личности. Вокруг левой руки Кертиса вился сигаретный дым. А я и не знала, что он курит. И когда только начал?

— Мой идиот-братец еще там? — спросил он тем временем собеседника, сворачивая возле парковки направо.

Очередная порция учеников вылезала из машин и спешила по дорожкам к общежитию. Я знала всех их по именам — но не знала, как объяснить им произошедшую со мной перемену. Последние слова Кертиса, что я слышала, были:

— Он там теперь почти каждый вечер. Я снова отступила в тень деревьев.

 

* * *

 

В городе ночь тоже была моим другом. Ночью легче оставаться незамеченной, держаться в стороне от толпы. Я продвигалась все больше вдоль стен, стараясь не попадаться никому на глаза. Любой, обративший на меня внимание, отметил бы, что я выгляжу словно чуть призрачнее, воздушнее обычных людей. Кожа у меня теперь была белее снега, глаза — точно два кусочка синего прозрачного стекла. Я шла мимо всех тех магазинчиков, что так любила когда-то: вот лавка с одеждой, кондитерская, городская библиотека.

Наконец, уже ближе к концу улицы, я увидела бар, который искала. Огляделась по сторонам. Почти никого — если не считать нескольких местных курильщиков. Когда они заходили обратно, тихую улицу на несколько мгновений огласила музыка, выбивавшаяся из открытой двери. Дверь затворилась вновь, а я вышла из тени деревьев и перешла дорогу.

Не успела я взяться за ручку двери, как из бара на тротуар вылетел Джастин. Я тотчас метнулась обратно в тень высокой каменной стены.

Скрываясь там, в тени стены и деревьев, я жадно разглядывала его. Справа горел фонарь — достаточно далеко, чтобы я оставалась во тьме, но зато Джастин оказался как раз на свету. За то время, что мы не виделись, он заметно подрос. Грудь стала шире, скульптурнее. Однако сам он выглядел как-то неухоженно, почти жалко: спутанные нечесаные волосы спадают на глаза, на щеках щетина — ни следа того счастливого и собранного подростка, что я оставила минувшей зимой. Шатаясь и держась рукой за живот, он сделал несколько шагов от двери. На углу его вырвало.

Усевшись прямо поперек тротуара перед входом в бар, Джастин вытянул ноги, сплюнул на землю и, откинув голову назад, привалился затылком к кирпичной стене и закрыл глаза. Я снова вышла из тени и быстро перешла улицу. Джастин принюхался, смешно наморщив точеный аристократический нос.

Я опустилась перед ним на корточки. Джастин открыл глаза, но зеленые зрачки закатились куда-то в глубь черепа. Он попытался приподнять голову, сперва безуспешно, но потом ему это все же удалось. Глаза его наконец посмотрели вперед, на меня. Он сощурился, нахмурил брови, выпятил подбородок, пытаясь сфокусировать взгляд. Через несколько мгновений глаза у него распахнулись, а сам Джастин залился истерическим смехом.

— Потеха! — выдавил он, показывая на меня и хохоча во все горло.

Лица наши находились почти вплотную друг к другу. Я могла бы лизнуть его губы — только захоти.

— Что — потеха?

Я чуть склонила голову вправо. Между нами словно бы натянулась горячая, пульсирующая нить, повис связующий золотой луч.

— Ты здесь. Но я же знаю, что тебя здесь нет, — захихикал Джастин и снова откинул голову на стену. От смеха он весь раскраснелся.

— Ладно, пошли, — сказала я, решительно обхватывая его за плечи.

Теперь, сделавшись вампиром, я была довольно-таки сильной. Не то чтобы нечеловечески сильной, но все-таки.

Когда я подняла Джастина на ноги, он покачнулся, но я удержала его.

— Рой, старина, спасибо… — Он еле мог идти, да и то лишь с моей поддержкой. — Ой, меня сейчас снова вывернет.

Высвободившись из моих рук, он сделал несколько шагов к чьей-то машине, и его опять вырвало. Джастин опустился на мостовую. Прислонившись к автомобилю, я скрестила руки на груди. Было уже достаточно поздно: можно не волноваться, что случайные прохожие подумают о моем вампирском облике. Джастин тут, со мной — больше меня ничего не интересовало.

Он снова приподнял голову и сощурился.

— Рой, старина… что-то в глазах расплывается. Знаешь, ты сейчас выглядишь точь-в-точь — Лина.

Я снова подняла его, и мы медленно и с трудом побрели к кампусу.

 

* * *

 

Комната Джастина ничуть не изменилась. Повсюду валялись принадлежности для лакросса, хотя лучшая часть была заботливо спрятана в шкаф. Перед дверцей шкафа — около дюжины разномастных кроссовок: ни одной целой пары. Буквально все свободное место занимали измазанные травой и грязью комплекты спортивной формы и шлемы. В открытое окно лились звуки музыки с первого этажа. Я мимолетно задумалась: и куда смотрят в такое время дежурные?!

Случайно поглядев наверх, я заметила кое-что новенькое: Джастин прилепил на потолок крохотные светящиеся в темноте звездочки. Я перевела взгляд на кровать, где растянулся Джастин. Он еще не спал, но лежал неподвижно. Точно почувствовав на себе мой взгляд поднес руку к голове и застонал. Я очень-очень тихо чтоб он не услышал и не почувствовал, прилегла рядом. Однако Джастин повернулся на бок и открыл глаза. В них стояли слезы! Я знала: увидев меня, он испугается, поэтому ничего не сказала. Он несколько секунд внимательно разглядывал мое лицо. Слезы потекли у него по щекам.

— Я знаю, что ты не здесь, — проговорил он. — Но я так по тебе соскучился!

Я потянулась было обхватить его щеки руками, но тут же отдернула их.

— Лина, — пьяным голосом пробормотал он. А в следующий миг уже крепко спал.