Несколько недель спустя

 

Райли понимала, что отпускать Элли одну за книгами для костра было опасно. Вовсе не потому, что на территории университета попадались зараженные, а потому, что в бесконечных стеллажах с книгами подруга могла затеряться на полдня.

 

Во времена, когда Элли спала на нижней койке в военном интернате, она ночи напролет проводила с фонариком и книгами, зачитывая до дыр то, что удавалось найти, а уж когда на расстоянии двух шагов от нее были сокровища библиотек Университета Гарвард, взывать к осторожности было бессмысленно.

 

К тому же, проглатывая одно за другим редкие издания книг по истории и искусству, сочинения великих авторов, изучая карты военных действий, девочка отвлекалась от мира вокруг и на недолгое время забывала о своих внутренних монстрах.

 

Запахнув куртку, Райли взглянула на книгу, которую почти бросила в огонь в жестяной мусорный бачок. Толстый сборник классических японских хокку – Элли притащила эту книгу из Библиотеки Йенчинга, которую было видно из окна их убежища. Девушка пробежалась глазами по страницам и улыбнулась: пару дней назад, Элли сидела в центре комнаты, завернувшись в лысый плед и водрузив на себя головной убор индейского воина, и с серьезным лицом читала эти, как ей казалось, совершенно идиотские трехстишия.

 

Удивительно, как можно пустоту комнаты, наполнить жизнью и радостью, искренними эмоциями – ведь, по сути, ни у кого из выживших ничего не осталось кроме чувств и эмоций. Гнев, боль, жажда крови, забота, нежность и внимание – все чувства были предельно искренними, идущими из самого нутра человека. Больше не было фальши, нужда в ней давно отпала.

 

Именно эти чувства и были ответом на все вопросы, возникающие у Райли: Почему они здесь? Почему они ушли из карантинной зоны? Все просто – Элли. Если бы, упаси небо, ее поймали и узнали про укус – убили бы на месте, не задавая вопросов. Панический страх перед грибком и зараженными блокировал у человека все мысли и чувства, независимо от того кем он был: гражданским, охотником, военным, Цикадой. Оставалась только самозащита, только инстинкт выживания. А она больше никому не даст возможности подобраться к любимой подруге.

 

Сквозь треск огня вдруг послышался шум, лай и громкая брань, оборвавшаяся в ту же секунду. По рукам девушки побежали мурашки, а в животе завязался тугой узел. Прильнув к окну, Райли увидела как по следам Элли, четко видным на свежем, выпавшем ночью снеге, следовали двое мужчин и собака.

 

- Твою мать, охотники-то здесь откуда?

 

Сердце бешено стучало в груди и не давало сосредоточиться, когда она непослушными руками схватила два пистолета.

 

Райли открыла окно шире, позволяя холодному ветру ворваться в чердачную комнату, разметая на своем пути бумаги и переворачивая страницы оставшихся книг, и вылезла наружу, пробираясь по покрытому наледью карнизу к пожарной лестнице.

 

- Держись. Ничего страшного, главное не смотреть вниз. Пусть там снег… но падение он все равно не смягчит.

 

Бормоча себе под нос, она ухватилась за холодный поручень и незамедлительно кинулась вниз, стараясь создавать как можно больше шума, надеясь, что ее услышат. Но собачий лай с каждой минутой становился все дальше, а значит, они уже почти зашли в здание библиотеки.

 

Не прячась, Райли кинулась через дорогу к зданию с разбитыми стеклами – она надеялась незаметно проскочить внутрь библиотеки через окно и оказаться там раньше незваных гостей.

 

- Элли! – В огромном зале, тишина где не нарушалась уже двадцать лет, даже шепот звучал подобно грому. – Опасность!

 

Лишь бы только подруга не вздумала ответить ей, мелькнуло в мыслях Райли, когда впереди раздался звук открываемой двери.

 

- Охренеть, это кто такие?

 

- Блядь, Элли! У меня чуть сердце не остановилось. Не подкрадывайся ко мне так! – Выругавшись громким шепотом, она ударила младшую по плечу.

 

- Райли…

 

- Что?

 

Отвечать Элли не пришлось – гортанный рык у противоположной стены стал подтверждением того, что их обнаружили. Собака, обнажив клыки, с оглушительным лаем кинулась к девочкам, а следом послышались возбужденные возгласы ее хозяев, надеющихся на достойную добычу.

 

Положение дел с каждой минутой становилось только хуже, и думать о плане спасения времени не было. Перемахнув через перила лестницы, Райли, ни на шаг не отступая, бежала за Элли – все же она лучше знала это место и все его потаенные углы, но вдруг та остановилась и развела руки в стороны.

 

Медленно покачав головой, она подала знак стоять на месте, а за стеллажом перед ней вновь раздалось угрожающее рычание. Цокот когтей по паркету, прыжок и падение Элли, под весом животного – все случилось за секунду. Хрипя, пес пытался добраться до лица девочки, щелкая клыками перед самыми глазами, а она, всем телом вжимаясь в пол, удерживала его, сжимая пальцы на покрытой длинной черной шерстью шее.

 

Выхватив с полки первый попавшийся толстый том, Райли запустила им в псину, и когда тот оскалился уже на нее, готовый вцепиться в горло, пустила пулю ему в грудину. Под скуление девушка подхватила Элли под руку, помогая встать. Девочки вылезли в ближайшее окно, спрыгнули на мусорный бак и бросились наутек, под преследовавшие их выстрелы винтовок из окна.

 

Выбравшись с территории Университета, с крыши невысокого, когда-то жилого дома, они провожали взглядом неторопливо ползущие в небо клубы черного дыма. К этому времени огонь из мусорного бачка, опрокинутого ветром в их чердачной комнате, распространился по всему зданию Музея Пибоди, уничтожая с такой заботой хранившуюся историю и весь тот нехитрый скарб, который девочки собрали за последние месяцы.

 

- Куда теперь?

 

- Давай к черту свалим из города. Я устала от Бостона.

 

- Хорошо, как скажешь. – Элли поежилась, с грустью осматривая старейший университет США в последний раз. Она будет скучать по этому месту, но оставаться тут больше нельзя. Потерев руки одну о другую и засунув их в подмышки, рыжеволосая девочка пошла за Райли вдоль крыши.

 

Девочки спускались к Чарльз Ривер и держали путь на запад.

 

***

 

- Опять гребанные падальщики. – Райли кивнула в сторону четверых человек с оружием, что-то бурно обсуждающим на углу противоположной улицы. Срывающийся на визг голос принадлежал явно женщине, а остальные были мужчинами – заметила про себя Элли и указала подруге на переулок между крышей, где стояли они, и соседним зданием.

 

- Тут расстояние совсем маленькое – перелезем на ту лестницу и пойдем в обход этой компании.

 

Девочки по-прежнему не изменяли привычке перемещаться «по верхам», избегая твердой земли – вот уж где в избытке были твари, встретиться с которыми и врагу не пожелаешь. И речь идет не только о зараженных.

 

Перебравшись по обмерзшей лестнице на площадку соседнего дома, они вновь очутились на крыше длинного, приземистого здания. Радость от того, что они избежали встречи с мародерами, длилась недолго и кончилась, как всегда, неожиданно.

 

Под толстым и тяжелым снежным покровом, конструкция крыши просела и вес двух девочек стал критичным. Балки не выдержали, а под их ногами разверзлась бездна.

 

***

 

Холод снега жег лицо, пока Элли не смахнула его и не попыталась сесть.

 

В ушах все еще стоял дикий грохот, как будто само небо рухнуло на них пару секунд назад. От боли во всем теле у девочки на глазах выступили слезы – даже вздохнуть было больно, не говоря о том, чтобы пошевелиться.

 

Стиснув зубы, она повернулась на бок, поняв, что упала спиной о какую-то железную балку, и плечи сейчас горели огнем.

 

- Рай… ли… - Она хотела крикнуть, но не смогла набрать достаточно воздуха в легкие. Сквозь пелену на глазах она увидела, что крыша, треснув, сложилась как карточный домик внутрь, вместе с девочками ссыпав в коробку здания весь снег и хлам, что был наверху. Только вот подруги она не видела.

 

- Райли, отзовись. – Встав на одно колено, Элли судорожно схватилась за ребра. – Проклятье… Райли… где ты?

 

- Элли! Я здесь.

 

Облегчение, испытанное ею в тот момент, когда она заметила руку подруги, нельзя было описать словами. Прихрамывая на одну ногу Элли оказалась рядом так быстро, как только ей позволило ее состояние. Впрочем, о своей боли она забыла почти мгновенно, кинувшись на припорошенный снегом мусор.

 

- Боже, Райли…

 

- Да, тут небольшая проблема. Выглядит оно, может, и не очень страшно, но болит зверски. – В этом была вся Райли. Она продолжала острить, когда хотелось орать от боли. Девушка лежала, облокотившись на деревянную балку, а ступня в грязном и промокшем кроссовке, была вывернута под неестественным углом. – Кажется, я погорячилась с идеей покинуть город.

 

Она закусила губу и поморщилась от боли.

 

- Я не знаю, что делать. - Элли, откинув упавшие на расцарапанное лицо волосы, искала ответа у Райли. Указания к действию, да что угодно, но та, запрокинула голову, глядя в ясное небо над провалом в крыше.

 

- С таким переломом мы нихрена не сделаем. - Райли изо всех сил удерживала подступающие к глазам слезы.

 

- Его же и не зафиксируешь никак.

 

- Я знаю! Знаю, Элли…

 

Они всегда имели представление о том, что делать и куда идти. Знали, что им нужно. Всегда, кроме того дня в торговом центре и сегодняшнего дня, когда они смотрели друг на друга и не могли произнести ни слова.

 

С неба крупными хлопьями сыпал снег, а в воздухе звенела не тишина, но ветер завывал над городом, предупреждая о грядущих холодах.

 

То место, куда они так неосторожно свалились было небольшим и старым театром, с потрескавшимся полом, валяющимися по всему залу разломанными театральными креслами, обитыми синим пыльным велюром. Над дырой в сцене лохмотьями свисал тяжелый, красного цвета занавес. Если пройтись по залу, то можно найти бинокли и программки последних театральных постановок. Кто-то из зрителей потерял перчатку, а другой – забыл зонтик-трость. Как если были люди, и в один момент исчезли. Хотя, нет – в некоторых углах остались иссохшие трупы театралов, так что никто никуда не исчезал.

 

- Ты слышишь?

 

- Что? – Элли потянула носом и замерла. – Черт подери!

 

Скрипящий визг за их спинами, заставил все внутри похолодеть. Остановившееся время внутри разрушенного театра было потревожено разрывающими воздух выстрелами пистолета Элли.

 

Тело зараженного с размозженной головой, с глухим стуком рухнуло на пол совсем рядом и вновь наступила гробовая тишина.

 

- Он может быть не один.

 

- Конечно. Скорее всего, так и есть. – Отложив пустой пистолет, Элли провела ладонями по щекам, вытирая слезы. Она победила поднявший было голову страх и взяла себя в руки. – Нужно убираться отсюда. Я помогу тебе встать.

 

- Очень смешно.

 

- Мне – ни капли. – Элли нашла торчащий из снега железный штырь. – Одной рукой будешь держаться за меня, второй за эту хрень, и нормально… на целой ноге попрыгаешь. А как выберемся, решим, что делать дальше.

 

- Так мы не уйдем далеко…

 

- Даже не думай! – Огонь, горящий в зеленых глазах, мог бы в секунду растопить весь снег вокруг. – Мы или выживем вместе, или сдохнем вместе. Точка.

 

- Какая же ты упрямая.

 

- Меньше разговоров, Райли.

 

Она наклонилась над подругой, обхватила ее под руками и, сцепив пальцы за спиной, потянула вверх. Самой Элли стало почти физически больно от крика, прозвучавшего над ухом - гораздо больнее, чем сейчас было ее плечам, в которые впивались тонкие пальцы.

 

- Ты молодец. Мы выберемся отсюда, слышишь? Я тебя ползти заставлю, если что.

 

Тень улыбки скользнула по губам Райли, когда она взглянула, на согнувшуюся рядом девочку. Горечь безнадежности, природы которой она не могла понять, разлилась в груди.

 

Сломанная рука – это уже плохо, чего уж говорить о ноге. Они не в школе и не в лагере, где можно было бы худо-бедно, но позаботиться о травме. В городе нужно бежать от опасности не оглядываясь, а она и шагу ступить не может. Райли повторяла про себя, что она должна держаться, что вдвоем, они что-нибудь, да и придумают. Ведь она не может оставить Элли одну.

 

- Кажись, это здесь!

 

- Осторожнее, кретин, раз стреляли, значит у них есть оружие.

 

- У нас всяко пушки помощнее. – Гнусно заржал голос за двустворчатой дверью.

 

Элли, на долю секунды захотелось заорать и, что есть сил отпинать проклятую дверь. Почему, как только она думает, что хуже уже быть не может, именно это и происходит. Все становится стократ хуже.

 

- Смотри. – Райли кивнула на ряд кресел. – Давай туда.

 

Вместе они добрались до нехитрого убежища точно в срок – как только головы девочек скрылись за спинками мебели, дверь со стуком распахнулась, и на пороге выросли двое охотников.

 

-Херасе тут! – Присвистнул один из них, оглядывая обрушившуюся крышу, пока второй двинулся вглубь зала. – Может стрелков того, по полу размазало?

 

- Не похоже. – Тот, что был с дробовиком, равнодушно пнул тушу щелкуна. – Свежачок. Как раз по твари и стреляли.

 

Элли, сжав пальцы на рукояти выкидного ножа, дышала глубоко, стараясь унять дрожь в руках и ногах. Тяжелые шаги были всего в нескольких рядах от них, а драгоценные секунды утекали как вода сквозь пальцы.

 

- Эй, похоже, их тут было двое! Что-то они мелковаты...

 

Вот он – «момент Х». Пока один присел на корточки, изучая то место, откуда девочки ушли, Элли выскочила из укрытия и запрыгнула на спину мародеру, проходящему мимо их ряда. Не сообразив, что происходит, мужчина не успел даже вскрикнуть, когда, схватив его за сальные волосы, девчонка дернула голову назад, одновременно вонзая в шею нож, почти по самую рукоять.

 

И еще несколько раз, пока хрипя и захлебываясь кровью, охотник не осел на землю.

 

- Блядь!

 

Конечно же, ее заметили.

 

Выстрел из дробовика проделал дыру в полу совсем рядом с ней, разрывая паркет в щепки. Чуть не упав, Элли развернулась и стремглав бросилась в конец прохода, прячась от проносящихся над головой выстрелов. Коротка пауза – он перезарядил дробовик, но стоял слишком далеко, чтобы девочка успела добежать до него.

 

- Ах ты, сучка коротконогая. Я тебя сейчас свинцом-то накормлю.

 

Мужчина кинулся следом, но прежде чем достиг последнего ряда, Райли, оставшись в укрытии, запустила в него камнем – малой крохой развалившейся крыши. И пока оглушенный искал, откуда прилетел снаряд, Элли, с криком, вылетела из-за угла и всадила нож в его грудь, повалив свою жертву на пол. Замолчала она лишь тогда, когда количество ножевых ранений на теле перевалило за десяток.

 

Как если у девочки был приступ удушья, Элли судорожно и с шумом втягивала воздух носом, сидя поверх трупа. Сила и ярость, которые наполняли еще минуту назад испарились, оставив после себя черную пустоту.

 

Вытерев нож о рукав, она засунула его в карман куртки и поднялась, на ставшие ватными ноги.

 

- Все нормально. – Элли ответила на немой вопрос в глазах Райли и снова помогла ей встать. – Мы слишком сильно здесь задержались.

 

Несколько метров до дверей – осталось всего ничего.

 

Хлопок. Еще один. И еще.

 

Элли сделала короткий шаг вперед, больше похожий на рывок, а Райли почувствовала, как потеряла опору. Те хлопки – выстрелы, в этом не приходилось сомневаться, но сама девушка не чувствовала боли. Она не чувствовала в себе ни одной гребаной пули, а это означало, что все до единой они попали в Элли.

 

Секунда, показавшаяся вечностью, оборвалась и рыжеволосая девочка, упала на колени, как будто всего лишь споткнулась и, не устояв под весом тела, завалилась на бок. Райли рухнула на пол следом за подругой, не в силах оторвать взгляда от расползающегося по спине кровавого пятна. Ей было не важно, что собственную ногу разрывает от боли, она совершенно не обращала внимания, на охотника, стрелявшего в Элли с края провала в крыше – все равно у него заклинило пистолет и, выругавшись, тот скрылся из видимости, очевидно, спускаясь вниз на своих двоих, чтобы добить раненых.

 

Райли коснулась дрожащих плеч подруги, переворачивая ее на спину, и по окоченевшим от холода щекам потекли горячие слезы.

 

Поймав полный ужаса взгляд, Элли хотела сказать, что все в порядке, что это не страшно и через минуту они пойдут дальше, но вместо слов изо рта толчками пошла темная, густая кровь. А при последовавшей попытке вздохнуть, она стала захлебываться. Животный страх и паника были настолько сильны, что могли разбить ей ребра, если бы обладали физической силой. Элли почувствовала, как сильно Райли сжимала в руках ее дрожащие пальцы, и едва заметно замотала головой.

 

Ей было больно, страшно и она не хотела умирать. Почему же Райли ничего не делает, почему она целует ее холодные пальцы? Почему плачет? Раньше она никогда не плакала…

 

- Элли… я… Потерпи, дорогая, сейчас все закончится…

 

Райли хотелось кричать, умолять ее бороться, ведь они столько всего пережили, со стольким справились. Ведь Элли осталась жива после, мать его, смертельного укуса зараженного! И все это ради того, чтобы сгинуть в заброшенном театре? Ей хотелось выть, от отчаяния, но, увы, Райли не тешила себя пустыми надеждами, сидя в луже крови, растекающейся под телом любимой. Она глотала слезы и считала последние секунды, когда они вместе дышат этим пыльным, пронизанным утренним морозом воздухом.

 

Из груди Элли доносились хриплые булькающие звуки, а на лбу выступила испарина. Райли не оставалось ничего, как обхватить ее лицо ладонями, скользя пальцами и пачкаясь в теплой крови, прижаться губами к ее лбу.

 

- Милая. Боже мой, Элли… Прости меня.

 

Предсмертная агония стихла, и девичье тело замерло уже навсегда. Райли в последний раз крепко, как только могла, обняла подругу и приподнялась, чтобы взглянуть в потухшие зеленые глаза, такие яркие на бледном заострившемся лице, покрытом озорными веснушками.

 

- Прости меня, пожалуйста…

 

Размазав по лицу кровь и слезы, она достала свой пустой пистолет и направила оружие в сторону дверей, на звук приближающихся шагов. Так ее убьют сразу же, а не утащат неизвестно куда.

 

Так она умрет рядом с Элли.

 

Выстрел.

 

***

 

 

We are the only ones right now

That are dying

And we are joining hands

Covenant, "Bullet"

 

Изменившийся до неузнаваемости мир не дает права на ошибку и смерть двух девочек, сбежавших из карантинной зоны, была лишь вопросом времени. Днем позже, а может быть через неделю, но Город все равно достал бы их. У Города хорошая память. Они обманули саму смерть и в награду получили почти год жизни, а сейчас настало время расплаты за такой щедрый подарок.

 

Сыплющийся через дыру в крыше снег укрывал два безжизненных тела со сплетенными вместе пальцами. Их шоу подошло к концу и второго выхода на бис уже не будет. Аплодисментов, впрочем, не будет тоже. Ведь единственным их зрителем был утренний свет, разливающийся по пустому городу и беспардонно заглядывающий в каждое окно.