Вычитка: vernay 8 страница

Она облокотилась на перила и бездумно смот­рела на море, удивляясь в сотый раз, почему Анд­ре решил приехать в Бразилию и провести эти две недели с ней. Рейчел не сомневалась, что ему было приятно ее общество, но это не могло слу­жить объяснением. Если только...

Пульс ее участился при мысли, что, может быть, Андре все еще привязан к ней, хотя не сознается в этом даже себе. Физически она его привлекала, но ни разу за время своего пребывания он не сде­лал попытки прикоснуться к ней. Это была стран­ная и волнующая ситуация. Андре вполне владел собой, а Рейчел была такой глупой, что вообрази­ла, будто он испытывает к ней что-то еще, кроме презрения. Может быть, какое-то внутреннее же­стокое чувство заставило его приехать сюда и раз­рушить то хрупкое спокойствие, которое она су­мела обрести.

Рейчел глубоко вздохнула. Как бы там ни бы­ло, теперь не важно, какими мотивами он руко­водствовался. Андре уезжает утром, и, возможно, они никогда больше не встретятся. Действительно, если она уедет в Англию в ближайшие пару месяцев, нет никакой перспективы снова увидеть его когда-либо.

Позже, успокоившись, она вернулась в гости­ную, но нашла там только одного Маркуса.

— Оливия пошла, спать, — сказал он, извиня­ясь. — Она весь день выглядела усталой. Она по­думала, что ты не обидишься, если она уйдет.

Рейчел вымученно улыбнулась.

— Конечно, нет, — ответила она. — Оливия хо­рошо себя чувствует? Может быть, мне сделать что-нибудь по хозяйству?

— О нет, не стоит. — Маркус покачал голо­вой. — Она сказала тебе, что у нее будет ребенок?

Рейчел кивнула.

— Ты рад? — спросила она. Маркус пожал плечами:

— Наверное, да. Нам теперь потребуется по­стоянная няня. Оливия просто не справится одна. Если бы ты согласилась остаться, — а Оливия го­ворила мне, что просила тебя об этом, — я был бы тебе очень благодарен, но я настоял бы на том, чтобы назначить тебе ежемесячное жалованье...

Рейчел вздохнула.

— Прости, Маркус, но это невозможно, — ска­зала она с сожалением.

Маркус развел руками:

— Но почему? Твое положение здесь не изме­нилось бы. Ты останешься членом семьи, но, ес­тественно, я не могу допустить, чтобы ты продол­жала помогать без...

— Дело, Маркус, не в этом, честное слово, — воскликнула Рейчел, качая головой. — Я не гор­да. Я приняла бы жалованье, хотя я сомневаюсь, что у меня была бы в нем нужда, поскольку Анд­ре выплачивает мне огромное содержание. Нет, дело не в этом. Просто... ну, просто я считаю, что мне пора возвращаться в Лондон. Маркус глубоко вздохнул:

— Ну, ты лучше знаешь, как тебе следует по­ступать, конечно, но не принимай решения не­медленно. Никакой спешки нет. До того, как у Оливии появится ребенок, пройдет еще семь ме­сяцев.

Рейчел улыбнулась.

— Хорошо, — спокойно согласилась она. — Я буду иметь это в виду. Спасибо тебе, Маркус.

Маркус покачал головой:

— Это я должен благодарить тебя. Ты все вре­мя помогаешь Оливии. Она очень привязалась к тебе, ты же знаешь.

Рейчел прикусила губу.

— Я тоже привязалась к ней, Маркус, это прав­да. Просто... ну, такие дела!

Маркус опустил голову.

— Андре?

— Я полагаю, что да. — Рейчел беспомощно развела руками.

— Понятно. — Маркус отвернулся. — Ну, если ты передумаешь...

Рейчел кивнула и направилась к дверям.

— Пожалуй, я тоже пойду спать, — произнес­ла она решительно. — Спокойной ночи, Маркус.

Маркус, закуривая сигару, посмотрел на нее.

— Спокойной ночи, Рейчел, — сказал он лас­ково.

Рейчел стала подниматься наверх, чувствуя, что готова заплакать. Маркус и Оливия были к ней так добры! Они не осуждали ее за поступок, который она совершила пять лет назад, хотя они не знали всей правды. Они вели себя так, что Рейчел дей­ствительно чувствовала себя членом семьи. Ей бу­дет грустно с ними расставаться, и ей будет очень не хватать Марии, которую она, к сожалению, со­вершенно забросила с тех пор, как приехал Андре.

Войдя в свою комнату, Рейчел не сразу вклю­чила свет. Она направилась к балкону, чтобы спо­койно подышать свежим воздухом. Но затем она услышала в комнате какие-то звуки и с чувством, близким к панике, быстро подошла к кровати и включила лампу у ее изголовья. Комнату озарил приглушенный свет.

В кресле возле кровати сидел Андре. Он снял пиджак, и на нем была только шелковая рубашка и темные брюки. Он расстегнул пуговицы на своей рубашке, как будто ему было жарко, и, глядя на его растрепанные волосы, можно было догадаться, что он достаточно часто проводил по ним руками.

Придя в себя от шока, который она испытала, увидев Андре в своей комнате, Рейчел сказала:

— Что... что тебе нужно?

Андре не встал, но продолжал внимательно смотреть на нее.

— Я хотел поговорить с тобой, — ответил он тихо, — и, поскольку это было трудно сделать внизу, я решил подождать тебя здесь.

— Понятно, — произнесла Рейчел, вынимая из ушей серьги. Она лихорадочным жестом приглади­ла растрепавшиеся волосы. — О чем ты хочешь со мной говорить? — Она сознавала, что голос ее зву­чит взволнованно. Ей хотелось, чтобы он звучал холодно и безразлично, но это было невозможно.

Андре сидел, закинув ногу за ногу. Он выгля­дел совершенно спокойным.

— После того как твои три месяца здесь исте­кут, что ты собираешься делать? — спросил он.

Рейчел пожала плечами.

— Я... я еще не решила, — ответила она нерв­но. — Кроме того, это тебя не касается, и я не думаю, что ты имеешь право спрашивать меня. — Она резко выпрямилась.

Андре поднялся с кресла:

— Право? Что такое право? Мне кажется, ты не знаешь, что это такое.

Рейчел с трудом проглотила слюну.

— Это моя спальня, и я думаю, что имею пра­во потребовать, чтобы ты вышел отсюда, — про­говорила она, повысив голос.

— Потише! — сердито скомандовал Андре. — Или, может быть, ты хочешь, чтобы наш разговор услышал весь дом?

— Нам не о чем разговаривать, — возразила Рейчел. — Будь любезен, уходи!

Андре отвернулся, засунув руки в карманы брюк.

— Рейчел, — сказал он тихим, просящим то­ном. — Попытайся войти в мое положение. В те­чение семь лет я был за тебя в ответственности, и теперь я знаю, что без меня ты совершенно одна в мире. Я должен знать, что ты собираешься де­лать, чтобы я мог помочь тебе, если тебе потре­буется помощь. Я могу тебе предложить и совет, если будет нужно. Ты знаешь, что деньги — это не проблема. Если тебе что-то нужно или если тебе чего-нибудь хочется...

Тихие звуки фортепиано плыли сквозь дверь балкона, превращая их разговор в насмешку. Иг­рал внизу Маркус. Звезды сияли на небе, похо­жем на синий бархат. Цветы в саду благоухали, и Рейчел подумала, что невозможно остаться без­различным к очарованию этой ночи. Эта ночь бы­ла предназначена для любви, а не для ссор и спо­ров. Как мог Андре не понимать этого? Рейчел испытала всепоглощающее желание приблизиться к нему, обхватить его руками и дать ему возмож­ность снова почувствовать в ней женщину.

— Андре! — пробормотала Рейчел, почти не сознавая, что она говорит. Отчаяние, звучавшее в ее голосе, заставило Андре обернуться.

Его взгляд скользнул по ней. Рейчел была в длинном белом платье, подпоясанном красным кушаком, которое она купила несколько дней назад в Рио. Низкий вырез подчеркивал округ­лость ее грудей.

Непроизвольным движением Рейчел вытащила из волос белую ленту, и волосы ее рассыпались по плечам, шелковистые и нежные.

Андре покачал головой.

— Нет, — простонал он внезапно. — Нет! - Какое-то время Рейчел молча смотрела на него расширившимися от страсти глазами. Затем она произнесла:

— Я, право, думаю, что тебе следует уйти, Ан­дре. Сейчас не время начинать разговор, который ты, похоже, хотел бы затеять.

Андре сделал шаг по направлению к ней, буд­то бы через силу. Кулаки его были сжаты.

— Ты не имеешь представления о том, чего я хочу! — сказал он грубо.

Рейчел склонила голову.

— Пожалуйста, Андре, — начала она, чувствуя, что его железный контроль над собой начинает его покидать, — больше ведь нечего сказать!

— Черт тебя возьми, нечего сказать? — ожес­точенно выругался он. — Рейчел, не заводи меня слишком далеко!

Рейчел подняла голову и взглянула на него.

— Я полагаю, что один из твоих прихвостней останется здесь, — проговорила она горько. — Он сможет доложить тебе обо всех моих передвиже­ниях! — Она резко отвернулась. — О, уходи! По­жалуйста, уходи! Я больше не могу это выносить!

Андре подошел ближе, и она ощутила жар его тела. Он обхватил одной рукой ее голые плечи и стал гладить их.

— Ты что, считаешь, что я такой бесчувствен­ный? — спросил он измученным голосом. — Ты считаешь, что, находясь с тобой здесь наедине, я ни о чем не думаю? — Рука Андре скользнула к ее груди, и Рейчел почувствовала, что ей трудно ды­шать.

— О чем... о чем ты думаешь? — пролепетала она, облизывая внезапно пересохшие губы.

— Думаю о том, чтобы заняться с тобой лю­бовью, — пробормотал он хрипло. — Вот в этом-то все и дело, не правда ли? Я хочу тебя, Рейчел, и ты это знаешь.

Рейчел изогнулась в его руках.

— Андре... — прошептала она вопросительно.

— Да, — твердо сказал он, прижимая ее к се­бе. — Да, Рейчел. — Его губы прижались к ее гу­бам, и Андре пробормотал: — О боже, только по­зволь мне любить тебя!

Рейчел была не в силах сопротивляться неиз­бежному. Она обвила руками его шею и задрожа­ла, чувствуя, как его руки ласкают ее тело. Потом он поднял ее и на руках отнес на кровать, опус­тившись рядом с ней. Они не думали, правильно ли это или нет, сильнее всего была их острая по­требность обладать друг другом...

Глава 8

Рейчел проснулась оттого, что кто-то беспо­щадно тряс ее кровать, и никак не могла со­образить, кто бы это мог быть. Она неохот­но открыла глаза. После того как она увидела пе­ред собой хитрое маленькое личико Марии, она вспомнила все события прошедшего вечера и ис­пуганно огляделась по сторонам. Андре в комна­те не было, и Рейчел испытала смешанное чувство облегчения и растерянности.

Мария соскользнула с кровати и сморщила носик.

— Мамочка сказала, что я могу тебя разбу­дить, — произнесла она. — Уже очень поздно.

Рейчел сжала руками виски и с трудом села, натянув на себя простыню. Моргая, она попыта­лась сосредоточиться на стрелках часов, которые стояли возле кровати. Было больше половины одиннадцатого. Неужели она действительно спа­ла так долго? И где же теперь Андре? Может быть, он решил не уезжать и теперь ждет ее вни­зу? Еще не успев, как следует сформулировать вопрос, она уже знала ответ. Андре был челове­ком слова.

— Э... дядя Андре уехал? — спросила она, ста­раясь говорить как можно более небрежно.

Мария нахмурилась.

— О да, много часов назад, — кивнула она. — А что? Ты хотела с ним проститься?

— О-о нет, — быстро возразила Рейчел. — Э... Я, вероятно, проспала. Иди, Мария, я сейчас оде­нусь. Скажи мамочке, что я прошу меня извинить за опоздание!

— Ты действительно встанешь? — спросила Мария недоверчиво. — Я хочу сказать, что теперь, когда дядя Андре уехал, ты не будешь больше так занята, верно?

Рейчел заставила себя улыбнуться:

— Нет, я не буду больше так занята, — заве­рила она девочку. — Ну, теперь беги! Мне нуж­но одеться.

Мария вышла и закрыла за собой дверь. Рейчел подождала, пока ее шаги стихнут внизу в коридо­ре, потом повернулась и зарылась головой в по­душку.

Но ей все равно нужно было вставать, и она, вытерев слезы, выскользнула из постели, заметив с болью, что одежда, которая была на ней нака­нуне, разбросана в беспорядке на полу. В ванной она приняла освежающий душ и затем накинула легкий халатик мандаринового цвета. Все то вре­мя, пока Рейчел занималась своим туалетом, она безуспешно пыталась не думать о событиях про­шлой ночи и о последствиях, которые они могут иметь. Но было невозможно преодолеть слабость в руках и ногах и отогнать от себя болезненные, но в то же время чудесные воспоминания о том, как она занималась любовью с Андре, о его лас­ках. По крайней мере, это доказало, что она все еще ему не безразлична, что она привлекает его как женщина. Но ни разу он не дал ей понять, что нуждается, чтобы она была рядом с ним в каком-либо ином качестве.

Когда она красила губы, рука ее немного дро­жала. Она, как всегда, была дурой. Она позволи­ла Андре заняться с ней любовью, зная, что для него это может не означать ничего, кроме еще одного сексуального опыта.

Но почему она позволила случиться этому? Получается, что Андре одержал над ней верх. Она оказалась добровольной жертвой его обаяния, очарования ночи. И это было чудесно!

Рейчел сжала губы и смотрела, ничего не видя, на свое отражение в зеркале. Каким-то образом она должна была выкинуть воспоминания о про­шлой ночи из своей головы, но она не знала, как сделать это.

Внизу, в гостиной, Оливия пила утренний кофе. Увидев Рейчел, она приветливо улыбну­лась.

— Ну, вот и ты, наконец! — воскликнула она. — Мне пришлось послать к тебе наверх Марию. Она волновалась и хотела тебя видеть уже с четверти девятого. Ты, наверное, устала? Рейчел слегка покраснела.

— Да, — ответила она, не возражая. — Как ты себя чувствуешь? Маркус сказал, что тебе вчера вечером было нехорошо.

Оливия пожала плечами.

— О, ты знаешь, — промолвила она беспеч­но, — просто обычная тошнота, которой сопро­вождается мое состояние. Как кто-то может на­зывать это «интересным положением»? Что ка­сается меня, то я нахожу это положение совсем неинтересным.

Рейчел выпила немного кофе и закурила сига­рету, отказавшись от предложенного Оливией зав­трака.

— Я не голодна, — улыбаясь, сказала она, — и, кроме того, скоро уже время обеда.

Оливия посмотрела на шитье, которое лежало у нее на коленях. Она шила платьице для Марии. Ее мелкие ровные стежки просто радовали глаз.

— Скажи мне, — спокойно произнесла она, — ты простилась с Андре?

Рейчел затянулась своей сигаретой.

— Кажется, да, — ответила она несколько сму­щенно. — Мы, можно сказать, попрощались вче­ра вечером.

— Понятно, — кивнула Оливия. — Мне пока­залось, что вчера вечером он был чем-то встрево­жен, ты не заметила? — Она вздохнула. — Сего­дня утром он уехал, не сказав ни слова. Он не за­хотел позавтракать. Вы что, вчера поссорились? — Она прикусила язык, словно вспомнив о чем-то.

— Прости, Маркус просил меня не задавать никаких вопросов!

Рейчел покачала головой.

— Все в порядке, Оливия, — произнесла она. — Нет, мы не ссорились, хотя я наговорила ему мно­го неприятных вещей.

— Я удивлена, что он оставался здесь так дол­го. — Оливия с любопытством посмотрела на Рей­чел. — Я хочу сказать, что он ведь не собирался взять тебя с собой? Мне кажется, он все еще счи­тает себя ответственным за тебя.

Рейчел коротко и зло рассмеялась.

— Да, — сказала она нервно. — Я тоже ду­маю, что он чувствует ответственность за меня. Таковы традиции семьи Санчес, разве ты не зна­ешь? — Она сжала кулаки. — Даже теперь, ко­гда Андре собирается жениться на Леони, он не сознает того, что я ожидаю полной свободы. Он воображает себя неким восточным владыкой, ко­торый может иметь несколько жен и контроли­ровать их всех!

— Но, Рейчел, — возразила Оливия, — ты не считаешь, что сама ведешь себя несколько безот­ветственно? Я хочу сказать... — Она немного по­молчала и продолжила: — Я хочу сказать, что ты, безусловно, нуждаешься в помощи Андре теперь, когда умер твой отец. У тебя никого больше нет, никаких родственников. Почему бы ему не помо­гать тебе?

— Все считают, что я не могу сама о себе по­заботиться! — раздраженно воскликнула Рей­чел. — Твоя жизнь, Оливия, всегда была обеспе­ченной, а я, прежде чем выйти замуж за Андре, была приучена следить за отцом, а не только за собой! А за последние пять лет я привыкла быть одна!

Оливия пожала плечами.

— Хорошо, Рейчел, — сказала она спокойно, — не сердись на меня. Я только хочу тебе добра! С тех пор как ты приехала сюда, я очень полюбила тебя. Я хотела бы, чтобы ты отбросила все мысли о возвращении в Англию и осталась здесь, с нами.

Рейчел ответила неопределенным жестом.

— Прости, Оливия, — произнесла она извиня­ющимся тоном, — дело в том... ну, я полагаю, что я на каком-то пределе. Через день-два я приду в себя.

Оливия наклонилась вперед и понимающе сжа­ла ее руку:

— Мария отправилась вниз, на берег, с Тотти. Почему бы тебе не взять свой купальник и не при­соединиться к ним? Мне кажется, что тебе нужна такая простая компания. — Оливия улыбнулась.

— Пожалуй, я так и поступлю, — согласилась Рейчел, вставая. — И спасибо тебе, Оливия, за то, что ты не задаешь слишком много вопросов. Как-нибудь я попытаюсь объяснить тебе, что произошло, но сейчас я просто не могу.

Позже, лежа на песке рядом с Марией, она за­давала себе вопрос, сколько времени ей потребу­ется, чтобы оправиться от визита Андре. Пять лет назад, после разрыва, Рейчел не ощущала такого отчаяния. Она, наконец, поняла, что со временем чувство к Андре только окрепло. Сейчас будет го­раздо труднее, чем раньше, сделать вид, что все нормально. Во-первых, она стала старше на пять лет, и, во-вторых, сколько бы она ни говорила, что может сама о себе заботиться, она была совер­шенно беззащитна, и сознание этого оказалось просто опустошающим.

Однако человеческая психика обладает не­правдоподобной способностью восстанавливать­ся. Рейчел поняла это в течение нескольких не­дель, последовавших за возвращением Андре на Пальмерину. Сначала ей было очень трудно ис­пытывать что-нибудь, кроме жалости к себе и отчаяния, но постепенно ее здоровая натура взя­ла свое.

Вскоре Маркус вновь отправился в длительную поездку по Европе, и Рейчел постаралась забыть о своих проблемах и сосредоточиться на домашних делах. Беременность Оливии протекала довольно тяжело, и Рейчел старалась почаще вывозить ее и Марию куда-нибудь на природу. Недели пролета­ли быстро, и Рейчел вдруг поняла, что скоро срок ее пребывания здесь закончится. Она знала, что Оливия боится ее отъезда, но все же чувствовала, что должна вернуться в Лондон.

Однажды после обеда, примерно через месяц после отъезда Андре, Рейчел решила отвезти Оли­вию и Марию в одну горную деревеньку. Там был прекрасный ресторан, и, кроме того, оттуда от­крывался великолепный вид на озеро, располагав­шееся у подножия гор. Был очень тихий вечер. Оливия и Мария весело болтали, сидя в машине. Через пару дней должен был вернуться Маркус, и они говорили только об этом. Рейчел молчала. Она почему-то вдруг почувствовала себя не в сво­ей тарелке.

Полюбовавшись озером, они отправились в ре­сторан. Им подали бульон, бифштексы с салатом и острый бразильский сыр. Однако Рейчел не смог­ла съесть ничего, кроме небольшого количества са­лата. Желудок ее как-то странно протестовал, и она подумала, что за обедом съела что-нибудь не то.

Они возвращались домой в темноте. Фары ма­шины выхватывали из мрака узкую полоску изви­вающейся горной дороги. Рейчел подумала, не по­просить ли Оливию сесть за руль, но решила не беспокоить ее. Однако, когда они подъезжали к предместьям Хуанастры, она была вынуждена ос­тановить машину и броситься в ближайшие кусты. Ее жестоко вырвало. Потом она немного поси­дела, прислонившись к стволу дерева. Вокруг все плыло и кружилось.

К ней подбежала Оливия.

— Рейчел! — испуганно воскликнула она. — В чем дело?

Рейчел заставила себя улыбнуться:

— Да ничего особенного. Извини, что я причи­няю тебе беспокойство. Вероятно, я съела что-ни­будь несвежее. Меня внезапно страшно затошнило.

Оливия молча смотрела на ее бледное лицо и качала головой.

— Давай возвращайся в машину, — сказала она ласково. — Я сама сяду за руль.

— О, в этом нет необходимости, — возразила Рейчел извиняющимся тоном. — Я сейчас приду в себя...

— Конечно, придешь в себя! — проговорила Оливия, утешая ее. — Но я все равно поведу ма­шину. Давай садись на мое место!

Рейчел сделала так, как ей было сказано. Оли­вия уселась с ней рядом, глядя на нее с тревогой, но затем, заметив, что к Рейчел возвращается ру­мянец, с улыбкой произнесла:

— Можно подумать, что беременна не я, а ты, Рейчел.

К счастью, Оливии пришлось в этот момент приостановить машину и ответить на взволно­ванные вопросы Марии, и она не заметила, как побледнела ее спутница. Рейчел закрыла глаза и отбросила волосы со лба дрожащей рукой. «О боже, — подумала она, замирая, — почему мне это раньше не пришло в голову?»

Она вытерла ладонью свой влажный лоб и открыла глаза. «Нет, это не может быть прав­дой», — настойчиво внушала она себе. Просто оттого, что Оливия беременна, она, естественно, связывала все с этим состоянием. Как бы там ни было, Рейчел не могла серьезно допустить эту мысль.

Но какой-то настойчивый инстинкт заставил ее подумать, что эту мысль не следует так легко отбрасывать. Только теперь она начала понимать, что уже несколько дней назад она должна была что-то заподозрить.

Спина Рейчел покрылась потом, и она снова почувствовала сильную тошноту, но теперь уже от страха. В каком ужасном положении она ока­залась! И что ей теперь делать?

Машина въехала в ворота виллы и останови­лась у ступеней веранды.

— Пойди и прими душ, Рейчел, — сказала Оливия ласково, помогая ей вылезти из машины. — Вероятно, на тебя подействовала жара. На некоторых людей жара очень плохо действует!

Рейчел была не в состоянии разговаривать и только молча кивнула. Оказавшись в своей комна­те, она сразу направилась в ванную. Она встала под душ и почувствовала облегчение, когда струя прохладной воды обдала ее тело. После душа она внимательно оглядела себя в зеркале. Несмотря на ее опасения, никаких внешних признаков бере­менности не было. Вероятно, она придала шутли­вым словам Оливии больше значения, чем следо­вало.

Рейчел покачала в сомнении головой и начала одеваться. Придется немного подождать, и скоро все будет ясно. Она, конечно, не могла обратить­ся со своими проблемами к семейному врачу Санчесов. Но если она беременна, она должна ре­шить, что ей следует делать. Может быть, стоит рассказать все Андре?

Ответ на этот вопрос был совершенно опреде­ленным — нет! Она не собиралась ставить Андре в такое положение, что он будет вынужден сохра­нить их брак. Итак, у нее оставалось две альтер­нативы: либо выяснить, можно ли еще сделать аборт, либо родить ребенка и растить его одной.

Подумав об этих альтернативах, Рейчел при­шла к выводу, что знает, как ей следует посту­пить. Ни при каких обстоятельствах она не бу­дет уничтожать дитя их любви сознательно. Бес­смысленно говорить себе, что Андре принимал участие в их отношениях только физически, а не духовно. Это дитя, которое теперь, возможно, формируется внутри ее тела, — живой плод их союза, и Рейчел хотела его независимо от того, с какими трудностями ей придется столкнуться в последующие годы.

Теперь Рейчел оставалось только рассеять воз­можные подозрения. Но конечно, у Оливии не было никаких причин подозревать, что бы то ни было, и ее вполне удовлетворило объяснение Рей­чел, что она съела что-то несвежее.

В течение следующих десяти дней Рейчел пришлось убедиться, что она действительно бе­ременна. У нее были все обычные симптомы: тошнота по утрам, быстрая утомляемость, голо­вокружение. Она до минимума сократила куре­ние и пила кофе только тогда, когда была вы­нуждена. Маркус вернулся из своей поездки в Европу, и Мария совсем забросила Рейчел, стре­мясь проводить как можно больше времени со своим любимым папочкой. Оливия не перестава­ла упрашивать Рейчел остаться в Бразилии, но, когда стало ясно, что она твердо решила уехать, Оливия перестала об этом говорить и начала помогать Рейчел, готовиться к отъезду. Маркус, со своей стороны, также принял участие в за­ботах своей жены, но Рейчел знала, что ему не хочется, чтобы Оливия оказалась одна, когда ему придется отправиться в следующую поездку. Поэтому, когда до возвращения Рейчел в Лондон оставалось несколько дней, он позвонил своей матери и спросил, не сможет ли она приехать и пожить несколько недель с Оливией. Мадам Санчес, однако, только что начала поправляться после жестокого гриппа и не была готова к пу­тешествию.

Оливия и Рейчел были в комнате, когда Мар­кус звонил мадам Санчес. Оливия показывала Рей­чел вышивку на подушке. Когда Оливия поняла, о чем Маркус говорит с матерью, она подняла го­лову.

— Это не важно! — воскликнула она несколь­ко устало. — Маркус, я буду прекрасно себя чув­ствовать!

Маркус покачал головой и продолжал беседо­вать с матерью. Когда он, наконец, положил труб­ку, то казался вполне довольным.

— Приедет Ирена, — твердо сказал он. — Она будет здесь завтра. Теперь я за тебя спокоен.

Оливия взглянула на Рейчел.

— Понятно, — промолвила она напряженным голосом, и Рейчел поняла, что она не одобряет та­кого решения.

Маркус нахмурился.

— В чем дело? — спросил он раздраженно. — Ирена — моя сестра. Она вполне может заменить Рейчел! — Он посмотрел, извиняясь, на свою неве­стку. — Рейчел знает, что я не имею в виду ничего плохого. Мы предпочли бы, чтобы она осталась, но раз она не может, Ирена заменит ее. — Он вздох­нул. — Позже, может быть, ты, Оливия, сможешь отправиться на некоторое время на Верос.

Оливия поджала губы:

— Хорошо, Маркус, не тревожься. Если я не проявляю особого энтузиазма по поводу предсто­ящего приезда Ирены, то это только потому, что я привыкла к Рейчел, и она так замечательно ве­дет себя с Марией. Ирену вряд ли кто-нибудь мо­жет считать хорошей няней!

Маркус что-то пробормотал и вышел из ком­наты.

— О боже, как он волнуется! — сказала Оливия с вздохом. — Честно говоря, Рейчел, я никогда не была в дружеских отношениях с Иреной, хотя я не хочу выглядеть недоброй!

Рейчел, которая прекрасно знала Ирену, не по­зволила себе никаких комментариев. Нехорошо было бы критиковать Ирену и еще больше обо­стрять отношение к ней Оливии. Она сочувствен­но улыбнулась и переменила тему разговора.

Ирена приехала поздно вечером на другой день. Рейчел была рада тому, что ей недолго придется находиться в обществе своей невестки. Встретив­шись с Иреной взглядом, она сразу поняла: Ире­на что-то подозревает. Но к счастью, рядом был Маркус, который помог рассеять атмосферу, и, поскольку Ирена приехала, чтобы помочь Оли­вии, она сразу взялась за дело, полностью игнори­руя присутствие Рейчел.

Накануне того дня, когда Рейчел должна была уехать, Оливия устроила небольшой прощальный ужин. Все прошло очень удачно, и Рейчел испы­тала чувство благодарности к Оливии и Маркусу, которые оказали ей такое гостеприимство в сво­ем доме и так не хотели, чтобы она уезжала. Ма­рия тоже была огорчена предстоящим отъездом Рейчел. Рейчел знала, что девочка недолюбливала Ирену.

Оливия удалилась, как только ужин был закон­чен. Она все еще чувствовала себя не очень хоро­шо, и Рейчел волновалась за нее. Она решила, что будет часто писать ей, когда вернется в Англию, и, возможно, когда-нибудь она сможет снова при­ехать в Хуанастру.

Рейчел помогла Санче убрать со стола и поже­лала спокойной ночи Маркусу. Когда она верну­лась в гостиную, чтобы взглянуть, не осталось ли там грязной посуды, она обнаружила там Ирену, которая, казалось, ждала ее. Сначала Рейчел по­думала, что они встретились случайно, но Ирена закрыла дверь и сказала:

— Я хочу поговорить с тобой, Рейчел. — Она произнесла это холодным, сдержанным тоном.

Рейчел сжала губы. У нее не было никакого желания беседовать с Иреной, и она надеялась, что ей удастся избежать этого.

Ирена закурила сигарету, прежде чем начать разговор, и Рейчел уже готова была выйти из комнаты, но подумала, что это будет выглядеть трусостью.

— Пожалуйста, Ирена, — попросила она, — скажи мне то, что ты хочешь сказать, и позволь мне скорее пойти и лечь. Я очень устала. Завтра утром мне нужно встать очень рано.

Ирена затянулась и взглянула на нее сквозь вуаль табачного дыма.

— Не пугайся, Рейчел. То, что я хочу сказать, не займет много времени. — Она медленно подо­шла к французским окнам, которые были широ­ко распахнуты, потому что ночь была теплой. — Знаешь ли ты, что Андре обратился в суд, чтобы получить развод? Если все будет нормально, он и Леони поженятся до конца года.

Рейчел почувствовала себя так, будто внутри нее повернулось лезвие ножа.

— Это все, что ты хотела мне сообщить? — спросила она спокойно.

Ирена покачала головой.

— Нет, это только часть, Рейчел, — ответила она с поддразнивающей улыбкой. — Андре попро­сил меня передать тебе вот это. Он сказал, ты зна­ешь, на что это.

Рейчел нахмурилась. Она взяла у Ирены сло­женный вчетверо листок бумаги и развернула его дрожащими пальцами. Это был чек на пять тысяч фунтов.

Она смотрела на него, не веря своим глазам, потом так же удивленно взглянула на Ирену. С трудом, глотая слюну, она тихо проговорила:

— Я не понимаю, что это такое?

Ирена окинула ее подозрительным взглядом.

— Ты должна знать, что Андре имел в виду, — заметила она холодно. — Ты, несомненно, пони­маешь, почему он послал это!

Рейчел снова уставилась на чек. Это действи­тельно был почерк Андре, и подписан чек был всего три дня назад, в день, когда Ирена ехала в Бразилию.

— Он, он дал тебе это? — пробормотала Рей­чел почти неслышно, чувствуя подступающую тошноту.

— Конечно! — Ирена пожала своими узкими плечами. — Право, Рейчел, не надо так удивлять­ся. Это всего лишь деньги!