Глава 6. Беспокойная ночь

 

– Странный всё‑таки парень, – произнёс Мик, когда они выбрались из люка наружу. Леонардо сдвинул на место мусорный контейнер и подул на озябшие руки.

– Ну и холодина же у них в комнате, – сказал он. – Если бы я был африканцем, в жизнь бы не полез под землю.

Друзья в полном молчании прошли к входу в своё жилище. Пока они сидели у Джулиана, на улице прошёл хороший снежок. Небо очистилось. На месте входа в подземелье образовался большой сугроб. Черепашки принялись разгребать снег.

– Завтра будет сильный мороз, – негромко произнёс Сплинтер. – Кто у нас дежурный?

– Я, – вздохнул Донателло.

– Надо будет включить на ночь все обогреватели. И смотри, чтобы ничего не загорелось.

– Да у нас, в принципе, и гореть‑то особенно нечему, – пожал плечами Дон.

– Конечно, – проворчал учитель. – Если не считать твоей лаборатории.

«Сегодня, видимо, неблагоприятный день. Все какие‑то раздражённые», – думал Донателло, отгребая в сторону снег.

– Сплинтер! Сплинтер! – крикнул Лео, показывая куда‑то в сторону. – Смотри, там, видимо, твой родственник побежал!

Сплинтер терпеть не мог сухопутных крыс. Если это было возможно, он их просто не замечал. В противном случае учитель становился агрессивным.

– Ну‑ка, нагнись, Лео, – попросил он.

Лео, все ещё глядя в сторону, наклонил голову к Сплинтеру. Тот отвесил ему звонкую затрещину.

– За что, учитель? – обиженно шмыгнул носом Леонардо.

– Не имей привычки подкалывать старших, – сухо оборвал его Сплинтер.

– Да я никого не подкалываю, честное слово! Вот здесь, видите, пробежала крыса или какая‑нибудь мышь, – Лео показал на цепочку следов и потрогал покрасневшее ухо. – И, главное, сразу затрещину…

Раф выпрямился и посмотрел в ту сторону, куда только что смотрел его друг.

– А точно, – произнёс он, – там и сейчас кто‑то копошится.

Рафаэль сделал два шага и остановился. Сейчас и остальные заметили, как какой‑то зверёк отчаянно пытается пробраться по снегу в сторону мусорного контейнера.

– Голодный, – заключил Леонардо. Он подошёл к копошащемуся существу и попытался взять его на руки. Раздался пронзительный писк. Лео невольно подался в сторону, оступился и упал.

Сплинтер покачал головой.

– Ты чудовищно невежлив сегодня, – наставительно произнёс он. – Любому зверю неприятно, когда к нему без разрешения тянут руки.

Снег рядом с Леонардо зашевелился и застыл. Лео хлопнул рукой, надеясь накрыть ею зверя, потом ещё раз, но было поздно.

– Убежал! Ёлки‑палки, убежал! – закричал неудачливый охотник.

– А почему ты так расстраиваешься? – удивился Дон.

– Так ведь это не крыса была, честное слово! – постучал себя в грудь Лео. – Когда я наклонился, то сразу это понял. Он, понимаете…

И тут все увидели, как неведомый зверёк вынырнул из снега шагах в пяти от них. Можно было держать пари, что это не крыса. Мелькнули крохотные, как у лемура, ручки с острыми коготками. Сплинтеру показалось, что он увидел плоскую чёрную мордочку зверька с огромной красной пастью. Зверёк на несколько секунд появился на поверхности и, будто пловец, вынырнувший, чтобы набрать воздуха, быстро скрылся под снегом.

– Ого, – только и смог произнести Донателло.

Черепашки подошли к этому месту и поковыряли снег. Нет, удивительный зверь окончательно скрылся.

– Что ты скажешь по этому поводу? – поинтересовался Мик у Сплинтера.

– Я скажу, что, если вы намерены завтра начать вовремя разминку, нам следует быстро отправляться спать, – сердито ответил учитель.

 

* * *

 

Донателло долго не мог уснуть. Четыре мощных обогревателя ему удалось подключить к «пиратской» электросети, которую Дон ещё прошлой осенью отвёл от распределителя мистера Фредрикссона. Вообще‑то Донателло давно изобрёл небольшой кварцевый генератор, который мог бы обслужить целый жилой квартал, но его приходилось держать на чёрный день. Когда его включали последний раз, Дон забыл отрегулировать выходную мощность, и целый квартал чуть не взлетел на воздух. Донателло потом дежурил целый месяц и всё это время отдраивал стены комнаты от копоти. Так что сейчас чудо‑машина скромно дожидалась своего чёрного дня в дальнем пыльном углу за телевизором.

Обогреватели работали на всю мощность. Воздух прогрелся чуть ли не до девяноста градусов по Фаренгейту, но мало того – машины просто сотрясали воздух своим гулом.

«Непонятно, как им удалось уснуть, – думал Дон, различая за надоедливым гулом спокойное посапывание друзей. – Так и тепловой удар схватить можно».

Он встал с кровати и прошёлся по комнате, натыкаясь на табуретки и пустые коробки из‑под колы. Тьма была – хоть глаз выколи. Да и как иначе может быть зимней ночью в подземелье?

Сделав пару шагов, Донателло прислушался к ушибленному этим вечером колену. Удивительно, как Джулиану удалось быстро снять боль… Жаль, конечно, что замечательный вечер завершился так нелепо. И рассказ про подземных людей остался незаконченным… Что же произошло с Джулианом?

И тут Донателло почувствовал, как его колено немеет. На какое‑то время он просто перестал его чувствовать. Словно долго сидел в неудобном положении.

Дон помассировал колено, но ничего не изменилось. Он почувствовал, что может упасть. Нога стала тяжёлой и неподвижной, как протез.

Еле добравшись до своей кровати, Донателло сел. При этом он свалил на пол стопку книжек по квантовой механике, которые читал на ночь.

– Что? Что? Куда Ааа?… – пробормотал во сне Мик и перевернулся на другой бок.

«Нет, будить никого не буду, – подумал Дон, – это сейчас пройдёт». Он ожесточённо растирал колено и, казалось, оно постепенно приходило в норму. Донателло почувствовал лёгкое приятное покалывание – кровь снова побежала по жилам и капиллярам.

Под креслом Сплинтера послышался тихий жалобный писк. Донателло усмехнулся. «Хоть Сплинтер и не любит мышей и крыс, они его, пожалуй, очень даже любят, – думал он. – Сколько раз мы вывешивали предупреждающие надписи для всех подземных грызунов, чтобы не появлялись здесь! Все равно какие‑то нахальные Чипы и Дейлы постоянно пробираются сюда, чтобы потом рассказывать своим друзьям и подругам: вот, мол, я видела знаменитого Сплинтера совсем рядом… Какие они всё‑таки глупые». Донателло специально ставил мышеловку под кресло учителя, потому что все мыши, которые пробирались в комнату, считали своим долгом посетить это святое место. Пленниц для острастки оставляли в заточении на денёк‑другой, после чего некоторые даже поправлялись на пицце с сыром, но визиты эти, как вы догадываетесь, не прекращались.

Донателло вздохнул и поднялся посмотреть, не прижала ли автоматическая дверца мышеловки хвост не в меру любопытному грызуну. Но когда он залез под кресло, оказалось, что мышеловка пуста, а её дверь висит на одной петле, скрученная, как если бы была сделана из варёных спагетти. Дон долго с недоумением вертел в руках покалеченную мышеловку, пытаясь понять, как её можно было так обработать. Он попробовал сам согнуть закалённую стальную проволоку, но у него ничего не вышло.

Прислушавшись, Дон не уловил ничего, кроме тарахтения обогревателей и тонкого свиста, вырывавшегося из открытой пасти Сплинтера. Донателло на цыпочках обошёл комнату, заглянул под кровати и стол, обследовал кухонную посуду, но не нашёл следов пришельца. «Так придётся медвежий капкан ставить, – пронеслось в его голове. – Неужели к нам пробралась чёрная крыса»?

Когда‑то давно, ещё только обживаясь здесь, друзья заметили, что из кухни пропадает великое множество съестных припасов. Потом они находили в самых неожиданных местах прогрызенные банки из‑под консервированных ананасов, недоеденные, надкусанные полуфабрикаты тосканской пиццы, испорченный молочный шоколад. Несколько ночей черепашки по очереди дежурили на кухне, но поймать вредителя никак не удавалось. Наконец Сплинтер как‑то сказал:

– Я, кажется, понял, кому мешает наша кухня. Это Бильбауфман, чёрная портовая крыса.

– Так это твой знакомый? – удивились черепашки.

– Если я не ошибаюсь, то это именно он, – подумав, ответил учитель.

– Хороши же твои друзья, – с кислой миной произнёс Мик.

– Это не друг, – пропустив колкость мимо ушей, ответствовал Сплинтер. – Мы когда‑то плавали вместе на «Трепанге» между Калькуттой и Гамбургом. Там было хорошо. Корабль ходил с полными трюмами южных плодов и мясных консервов, и жаловаться на жизнь нам с Бильбауфманом, сами понимаете, не приходилось. Поначалу мы ладили, но потом чёрная крыса решила сделать бизнес на «Трепанге», беря плату с сородичей за каждый рейс. Ну, дело такое, пришлось его высадить на одном коралловом рифе…

– И ты полагаешь, что он тебя специально нашёл в Нью‑Йорке, чтобы отомстить? – с сомнением покачал головой кто‑то из черепашек.

– Не думаю, что только во мне дело. В этом городе хватает соблазнов.

– Но откуда такая уверенность, что это именно тот самый Буль… Бильфенштейн? – спросил Лео.

– Бильбауфман, – поправил его Сплинтер. – Он больше всего на свете любил ананасные консервы «Пайн». Примерно так же, как вы пиццу. И только он мог открывать зубами миллиметровые жестяные крышки. И ещё у него был один железный клык, который поставили ему гамбургские крысы‑пираты. Посмотрите на эту банку, которую я только что нашёл.

Сплинтер протянул Дону прогрызенную в нескольких местах жестянку из‑под ананасов с красочной надписью «Пайн – симфония для желудка с оркестром». Эти ананасы неделю назад приносила Эйприл. Дон с сожалением вздохнул и внимательно посмотрел на крышку. На местах, где тайный недоброжелатель пытался прокусить металл, отчётливо виднелись отверстия, будто оставленные трёхдюймовым гвоздём.

– Этой ночью дежурю я, – произнёс Сплинтер.

И он дежурил три ночи подряд, пока наконец однажды, помятый и обессиленный не разбудил под утро Донателло и не сказал ему:

– Бильбауфман обещал отныне быть хорошим мальчиком и питаться исключительно земляными червячками.

Надо ли говорить, какое облегчение испытали тогда друзья… Не очень‑то приятно представлять, как по погружённой во мрак комнате в нескольких шагах от тебя прогуливается огромная чёрная крыса со стальным зубом.

…Сейчас Дону пришлось вспомнить это жуткое чувство. Он подобрал с пола нунчаку и совершил ещё один обход. В какой‑то момент ему показалось, что он снова услышал тоненький писк. «Может, это Сплинтер изобрёл новый способ похрапывания?» – подумал Донателло, приближаясь к креслу учителя.

И тут он заметил, как сгусток темноты, более чёрный, чем ночь, отделился от его собственной кровати и метнулся в сторону генератора.

– Стой, – вырвался у Дона хриплый сдавленный крик. Он не боялся, нет. Но в этот момент проклятое колено снова отказалось его слушаться.

Донателло присел и, не в силах ничего сделать, следил глазами за перемещениями ночного гостя. Тот, как ни в чём ни бывало, забрался на стол, где стоял телевизор, затем перепрыгнул на генератор. «Нет, это не Бильбауфман», – подумал Дон, но не испытал почему‑то никакого облегчения. Существо перемещалось в вертикальном положении. Оно иногда взмахивало передними конечностями и издавало тревожный тихий писк.

– Это ты, Дон? – вдруг приподнялся в своём кресле Сплинтер и протёр лапой глаза.

– Тсс, – Донателло указал рукой на генератор. – Смотри, там гости.

Сплинтер встал с кресла и бесшумно подкрался к выключателю. В следующее мгновение комнату озарил яркий свет.

На генераторе, щурясь и отчаянно пища, сидела на задних лапках обыкновенная серая мышь.

– Дрессированная. Не боится, – произнёс Сплинтер, бесцеремонно приподнимая ночную гостью за хвостик и выбрасывая её на кухню. – Наверное, из Института вивисекции сбежала. Пусть подкрепится немного.

Донателло почувствовал, что снова в состоянии двигаться. Колено сгибалось и выпрямлялось, будто с ним никогда ничего и не случалось. Он открыл уже было рот, чтобы рассказать Сплинтеру о том, какие кренделя выкидывала этой ночью его нога, но, подумав, остановился. «Сплинтер опять начнёт катить бочки на Джулиана, – подумал он. – Нет, между ними и так чёрная кошка пробежала. Лучше промолчу».

– Если тебе жарко, выключи обогреватели, – сказал Сплинтер, направляясь к креслу. – Мой прогноз погоды, кажется, не оправдался. Да, и выключи заодно свет.

Учитель свернулся клубком на мягкой обивке кресла и в ту же минуту уснул. Дон выключил свет и обогреватели и лёг на успевшие немного остыть простыни. Он с наслаждением потянулся, посмеиваясь над собой и своими недавними страхами. И вдруг, что‑то вспомнив, резко поднялся с кровати.

Он достал из‑под кресла Сплинтера мышеловку и ещё раз внимательно осмотрел её изувеченную дверцу.

– Вот чему учат их в Институте вивисекции, да? – задумчиво прошептал он.