Глава 11. Путешествие в канализационную шахту

 

Если б не годы учёбы в монастыре Сансанг, полет Сплинтера в канализационной шахте мог бы стоить ему жизни. Учитель знал по рассказам тибетских монахов, что когда живое существо срывается в глубокую пропасть, сознание, парализованное страхом, и многие другие органы обычно выключаются и на острые камни, как правило, падает уже клинический труп с обширным инсультом.

Поэтому Сплинтер постарался прежде всего не поддаваться панике. Благодаря тому, что шахта была достаточно глубока, а на её стенах не оказалось острых обрубков арматуры, учитель успел удачно сгруппироваться и подготовиться к последнему страшному удару.

«Бах!!» – наконец болью отозвалось в каждом его суставе. Немного прейдя в себя, Сплинтер постарался осторожно пошевелиться. Всё болит и ноет, но, кажется, переломов и вывихов нет.

Сплинтер попробовал подняться.

– Какое счастье, что крысы ходят на четырёх лапах, а не на двух! – невольно вырвалось у него. Передвигаться, при наличии какого‑то минимума неудобств, было всё‑таки можно.

Теперь следовало внимательно осмотреться. Конечно, первые несколько минут даже такой приспособленный к ночной жизни зверь, как Сплинтер, не мог разобрать в этом могильном мраке ровным счётом ничего. Но когда понемногу прошло ослепление болью, и глаза привыкли к темноте, учитель увидел именно то, что ожидал.

Это была обычная канализация, где на уровне двух‑трёх дюймов плескалась тёплая, исходящая паром вода с нечистотами. Абсолютно однообразный и унылый пейзаж.

– Так, куда же мне теперь идти? – задал сам себе вполне резонный вопрос учитель.

Выбор, в принципе, был не так уж и велик. Можно шагать вперёд или назад. Иного не дано.

Сплинтер присел прямо в тёплую лужу и, обхватив голову лапами, попытался сосредоточиться.

– Ага, – почувствовал он, как постепенно начал приходить в себя. – Сначала нужно определить, куда течёт вода.

Он сунул хвост в самую середину потока и понял, что вода никуда не течёт, а стоит, будто болото.

– Не беда, – вспомнил учитель любимое выражение мудрых тибетских монахов, – сейчас что‑нибудь обязательно придумаем.

Прошлёпав несколько футов, Сплинтер увидел над собой шахту, по которой он сюда только что прибыл. Но никакого света там не было заметно – наступил глухой декабрьский вечер. Ни единой звёздочки.

– Послушай, – сказал сам себе учитель, – если во время падения мне отшибло не все мозги, то я могу поручиться, что минут пятнадцать назад на небе сияло заходящее солнце. Следовательно, тучи не должны закрыть звезды.

Сплинтер ещё раз задрал голову и посмотрел вверх. Однако никаких таких звёзд не было и в помине.

«В чём же дело?» – напряжённо размышлял Сплинтер, присев на какой‑то камешек. Он ещё давным‑давно слышал, что из колодцев можно даже днём увидеть звезды.

«Так почему же, чёрт побери, я не могу их увидеть вечером?» – раздосадовано шлёпнул по воде хвостом учитель.

И тут он увидел свои звезды. Они сверкали в грязной воде, как бриллианты.

Сплинтер встал и посмотрел в шахту. Да, звезды были на месте. «Видимо, какая‑то тучка закрыла их на минуту», – успокоено подумал учитель и попробовал сориентироваться.

– Если я пойду вперёд, то попаду к стоку на окраине, если назад, то рано или поздно выйду в район Строуберри‑стрит, – решил он и пошёл назад.

…Если бы Сплинтер подождал ещё немного, то понял бы – тучка здесь вовсе ни при чём. Вечернее небо было чистым, как холодная колодезная вода. Просто в шахту осторожно спускался Бильбауфман со своей бандой. Сегодня они славно поработали. За плечами у двух младших членов банды болтались грязные котомки с копчёным салом, кукурузной мукой и свежей рыбой – это была дань с трусливых и неорганизованных сородичей.

Они, конечно, и не подозревали о том, что сейчас по тоннелю канализации спешит к выходу на Строуберри‑стрит злейший враг Бильбауфмана – Сплинтер. Иначе банда давно была бы уже внизу и преследовала беззащитного учителя…

Сплинтер, естественно, тоже ни о чём не подозревал и его подгоняла только тревога за оставшихся без присмотра черепашек.

– Эх, – вздохнул Сплинтер, – ведь там этот полоумный Джулиан. Не дай Бог он решит наведать черепашек в моё отсутствие… От него можно ожидать чего угодно.

То лояльное отношение к мулату, которому поспособствовал чудесный вечер и морозный воздух, куда‑то улетучилось. Сплинтер не смог окончательно перебороть своей неприязни к Джуду.

Конечно, надо было поторопиться. Учитель в конце концов сам того не замечая, перешёл на галоп. И всё‑таки удача сегодня явно была на его стороне. Немного времени прошло в спешке и тревоге, а Сплинтер уже увидел вдалеке какой‑то свет.

– Вот это удача! – не выдержав, воскликнул обрадованный наставник. – Я и не думал, что выход на Строуберри‑стрит так близко!

Он ещё прибавил шагу. Свет постепенно приближался, наполняя сердце учителя ликованием.

 

* * *

 

– Ты ничего не слышал? – вдруг замерев, спросил Бильбауфман у другого члена банды по кличке Шприц.

– Нет, Биль, все вроде бы спокойно, – отозвалась грязная серая крыса на коротеньких кривых лапах. – Мы ещё на прошлой неделе передушили здесь всех мышей и пиявок.

– Ты и в Мемфисе говорил мне, что все спокойно, когда мы потом нарвались на фокстерьеров в супермаркете, – проворчал чёрный атаман.

Шприц обиженно замолчал и, поправив на спине котомку, от которой шёл одуряющий запах сала, пошёл дальше.

– Эй, вы, дохлые тушканчики, не отставайте! – хрипло крикнул в темноту Бильбауфман. – Если кто отстанет, я сам проколю ему своим железным клыком сонную артерию, понятно?

– Понятно, мистер Биль, – раздались испуганные покорные голоса. Это были остальные члены шайки – Гопс и Кнедлик. Только в такой газете, как «Вашингтон Пост», могли обозвать этих худых крысят, больше похожих на мышей, «угрозой будущему города».

Гопс и Кнедлик поспешили, чтобы не быть растерзанными своим кровожадным главарём. Если Бильбауфман разойдётся – от него пощады не жди. Это они уже давно зарубили себе на носу.

Сам же главарь и Шприц шли впереди, негромко и конфиденциально беседуя.

– Ну ладно, босс, – прошептал Шприц, – вот натаскаем мы целую кучу сала, чтобы хватило на всю жизнь, и что будем делать тогда?

– Ну и глупый же ты, – хмыкнул Биль. – Сразу видно, что вырос где‑нибудь в Канзасе… Надо смотреть шире, мой юный друг. Сало – это такая вещь, которой никогда не бывает много, понимаешь?

– Ну… Ага, – Шприц попытался придать голосу больше солидности.

– Когда у нас будет столько сала, что мы не сможем его съесть, – не обращая внимания на него, продолжал Бильбауфман, – мы откроем банк, и назовём его, скажем, «Национальный кредит Бильбауфмана», где каждая крыса сможет взять фунт‑другой сала в долг. Например, придёт туда тот же Гопс и скажет: «Господа, я три дня ничего не ел. Дайте мне чего‑нибудь съедобного, пожалуйста». А я ему: «Конечно, мистер Гопс, сколько угодно. Вот сало копчёное, жареное, деревенское… Выбирайте на здоровье! Только если вы возьмёте у нас один кусок, то вернёте два. А если не вернёте, то, извините, придётся прокусить вашу сонную артерию…» И мистер Гопс в лепёшку разобьётся, но принесёт мне вдвое больше сала, чем взял. Вот это будет жизнь, Шприц! Вот это будет веселье!

Шприц с открытой пастью слушал Бильбауфмана, боясь пропустить хотя бы слово. Он так ничего и не понял, но почувствовал, что чёрный бандит говорит дело.

Вдруг главарь замер.

– Эй, кто тут есть? – прохрипел он в темноту. Шприц весь сжался, приготовившись отразить нападение.

В полном молчании прошла минута.

– Ну что, и сейчас ты ничего не слышал? – Бильбауфман отвесил Шприцу увесистую затрещину.

– Нет, босс, – честно признался воришка, задрожав.

– Там кто‑то впереди есть, – мрачно произнёс Биль. – Я нутром чую.

Шприц заметил впереди слабый свет.

– Ну вот, – обрадовано сказал он, – подземный город уже совсем близко. Мы почти пришли.

– И без тебя вижу, – огрызнулся Бильбауфман. Нет, ничто не может обмануть старого гангстера, когда он чувствует близкое присутствие врага.

Дальше шли молча. Свет, который заметил Шприц, заметно приближался. Наконец тоннель канализации оборвался. Здесь дорога, протоптанная тысячами крысиных лап, резко уходила вниз. Неяркий грязно‑жёлтый свет, будто от засиженных мухами ламп, исходил именно оттуда.

Бильбауфман остановился на минуту, поджидая Гопса и Кнедлика. Те ковыляли из последних сил.

– Я когда‑нибудь выполню своё обещание, – прорычал Биль, наворачивая на когтистую лапу усы Кнедлика. – Поняли, тушканчики?

Он с силой дёрнул и Кнедлик заверещал от боли.

– Ой, босс, мы все поняли! – вращая глазками, крикнул бандит.

– А теперь вы пойдёте впереди, – сказал главарь и уступил Гопсу и Кнедлику дорогу.

Те покорно поплелись перед боссом.

– А ты на всякий случай запоминай, как надо разговаривать с такими оборванцами. Может, пригодится, – проворчал Шприцу Бильбауфман. – И себе заруби на носу: если что – от Чёрного Биля пощады не будет.

 

* * *

 

Как зачарованный, смотрел Сплинтер на подземный город. Он примостился на небольшом бетонном уступе, который нависал над обрывом. Учителю и во сне не могло присниться, что под Нью‑Йорком, где‑то в переплетении канализационных тоннелей может находиться целая обширная долина, в которой уютно разместилось небольшое, но удивительное поселение.

Город начинался прямо под обрывом. К нему вела крысиная тропка, что вилась по крутому склону. Внизу были видны тёмно‑серые дома, похожие на те, что когда‑то показывал Лео в книжке по истории Древнего Египта. Дома были похожи друг на друга, и располагались кучно, как попало. Но между ними стояли удивительно красивые башни, похожие на кряжистые деревья, которые упирались в высокий земляной свод. Казалось, что Сплинтер видит сказочный лес, в котором уютно примостился посёлок Жевунов или эльфов.

Где‑то вверху, между башнями, держащими на себе тяжёлое небо подземелья, горело солнце. Вернее, Сплинтер так только называл про себя этот необычный источник освещения. Вообще‑то он скорее напоминал люстру. Огромную, как воздушный шар. Она испускала неяркий желтоватый свет, какой бывает на сцене Метрополитен‑Опера во время постановок. Да, этот подземный город здорово смахивал на декорацию какого‑то грандиозного спектакля.

Тем не менее, Сплинтер видел людей, которые ходили по узким кривым улочкам. У них была тёмно‑жёлтая, будто пергаментная кожа. Почти все были одеты в длинные, до колен, чёрные блузы и чёрные брюки или передники. Кто‑то работал, укладывая большие прямоугольные кирпичи на фундамент нового дома. Кто‑то нёс на голове большой кувшин. Кто‑то даже танцевал посреди улицы.

Больше всего Сплинтера поразила в этих людях их манера двигаться. Движения их были резки и неточны, как у заведённых механических игрушек. Для того, чтобы положить кирпич, строитель тратил вдвое больше времени, чем было нужно: он резко сгибался и на какое‑то мгновение застывал в этом положении. Затем таким же образом он разжимал ладонь и брал кирпич. Затем резко выпрямлялся. Поворачивался. Поднимал руку. Ложил кирпич на кладку… «Утомительное зрелище», – решил про себя Сплинтер.

Конечно, черепашки и остальные заботы на какое‑то время вылетели из головы учителя. Он давно не испытывал такого потрясения.

– Подожди‑ка, – сказал он сам себе, – уж не об этом ли подземном городе упоминали Джулиан и Марика?

– Вполне возможно, – вдруг раздался над его ухом хриплый голос. В следующее мгновение Сплинтер почувствовал, как ухо его обжёг жёсткий профессиональный удар. Учитель попытался удержаться на уступе, но это был лишь жест отчаяния. С криками проклятия Сплинтер сорвался вниз.

– Что‑то я сегодня разлетался, – успел подумать он, группируясь, чтобы не превратиться в лепёшку.