Искусство империи Ахеменидов

Персы и мидяне — племена индоевропейского происхождения, населявшие Иран, — впервые упоминаются в ассирийских хрониках IX в. до н. э. В 550 г. до н. э. персидский царь Кир II Великий (558—530 гг. до н. э.), происходивший из династии Ахеменидов, сверг мидийского царя и присоединил Мидию к своему государству. В 539 г. до н. э. Персидское царство подчинило Вавилонию, в 525 г. до н. э. — Египет, затем распространило свое влияние на города Сирии, Финикии, Малой Азии и превратилось в гигантскую империю. Ахеменидские правители проводили гибкую и дальновидную политику по отношению к завоеванным государствам. Каждое из них объявлялось сатрапией (провинцией) Персии и облагалось данью. При этом завоеватели не разрушали города, проявляя терпимость к традициям, религии и культуре покоренных народов. Например, устраивали символические коронования на царство по местным обычаям, участвовали в церемониях поклонения местным божествам. Господство Персии на востоке длилось около двухсот лет и было сокрушено только в 331 г. до н. э. во время восточного похода Александра Македонского.

Мидийским и персидским мастерам нелегко было найти самостоятельный путь в искусстве, поскольку их окружали произведения более древних и ярких культур, нежели их собственная. Изучая и заимствуя чужие традиции, они тем не менее сумели создать свою собственную художественную систему, которая получила название «имперского стиля». Ахеменидское искусство было придворным, предназначенным символизировать и прославлять могущество и величие государства и царской власти. Ему присущи торжественность, масштабность, строгая ритмичность композиции.

В VI—V вв. до н. э. официальной религией империи Ахеменидов стал зороастризм. Основатель зороастризма Заратуштра утверждал, что в основе мироздания лежит постоянная борьба между божествами добра и зла — Ахура-Маздой и Анхра-Манью, начавшаяся еще до создания Вселенной. Человек имеет свободу выбора между добром и злом, однако моральный и религиозный долг каждого — быть на стороне добра. Важное место в учении Заратуштры занимает почитание «священных стихий» — земли, воздуха и огня (символа Ахура-Мазды). Приняв зороастризм, ахемениды тем не менее внесли в него ряд изменений. Они сохранили существовавшие ранее культы древнеиранских богов — бога солнца Митры, богини воды и плодородия Анахиты и т.д. При этом главным божеством остался Ахура-Мазда.

Важнейшим сооружением ахеменидского искусства является дворец — грандиозный архитектурно-скульптурный комплекс, в котором все подчинялось одной идее — прославлению власти царя. Дворец был символом царской власти и по форме представлял собой синтез различных элементов — месопотамских, египетских и греческих. Дворец возводился на платформах, которые были связаны с террасами разного уровня. Различные этажи соединялись монументальными парадными лестницами с облицовкой, покрытой барельефами. По периметру дворец огораживался зубчатой стеной. Величественный вход-портал в соответствии с ассирийской традицией охранялся колоссальными статуями человекобыков. Внутри дворца имелось множество строений, главными из которых были: собственно царские покои и зал для торжественных приемов, ападана — самое оригинальное и характерное сооружение ахеменидской архитектуры. Ападана представляла собой не что иное как гипостильный зал с множеством колонн, поддерживающих архитравный свод из деревянных перекрытий.

Древнейшая царская резиденция — в городе Пасаргадах, основанном в VI в. до н. э. Киром II на юге Ирана, — сохранилась плохо. Она состояла из изолированных зданий, не составлявших единого ансамбля. Такое отсутствие структуры, вероятно, объясняется тем фактом, что этот дворец своим истоком имеет традиционный лагерь кочевников.

Любовь ко всему грандиозному и пышному, характерная для ахеменидской архитектуры, отсутствует в погребальных сооружениях, которые возводились с предельной скромностью. В Пасаргадах сохранилась гробница Кира II — строгое сооружение высотой одиннадцать метров, которое отдаленно напоминает месопотамский зиккурат. Гробница имеет вид простого каменного жилища с двускатной крышей, установленного на платформе, состоящей из семи ступеней. На стенах гробницы отсутствовала какая-либо декорация, только над входом помещался символ верховного бога Ахура-Мазды — большая сложной формы розетка (орнамент в виде цветка) с золотыми и бронзовыми вставками.

Древняя персидская столица Сузы, разрушенная ассирийцами, была вновь отстроена в правление самых знаменитых персидских царей — Дария I (522—486 гг. до н. э.), Ксеркса (486—465 гг. до н. э.) и Артаксеркса I (465—424 гг. до н. э.). В планировке и декорации царского дворца в Сузах отчетливо прослеживаются традиции Месопотамии. Все помещения дворцового комплекса были сгруппированы вокруг обширных внутренних дворов. Вход в главный двор резиденции Дария I украшал изысканный по композиции и цветовой гамме изразцовый рельеф с изображением царской гвардии. Оформление задней стены северного фасада — выложенные изразцами фигуры крылатых быков — напоминает ворота богини Иштар в Вавилоне.

Наиболее показательным образцом ахеменидского градостроительства является город Персеполь, который является символом величия царской власти. В Персеполе был построен самый монументальный ансамбль ахеменидской архитектуры, возводившийся на протяжении царствования Дария I, Ксеркса и Артаксеркса I. Ксеркс воздвиг монументальные входные ворота, располагавшиеся на северо-западе и охранявшиеся колоссальными быками как изнутри, так и снаружи. Он назвал их «Воротами всех народов». С одной стороны комплекса находится ападана, начатая Дарием I и завершенная его наследниками Ксерксом и Артаксерксом I. К ападане, которая возвышалась на платформе, вела монументальная лестница, высеченная в скале и украшенная многочисленными рельефами. С другой стороны комплекса возвышался тронный зал, в который можно было попасть через портик с колоннами — так называемый «зал ста колонн» — настоящий лес двадцатиметровых стилизованных колонн. За этими двумя большими залами возвышался комплекс зданий, среди которых — дворцы Дария I и Ксеркса, гарем, складские и служебные помещения.

Рельеф широко применялся в декорации ахеменидских архитектурных сооружений. Рельефы приспосабливались к различным элементам строений — порогам, дверям, лестницам (рельеф входной лестницы во дворец Дария I в Персеполе). Темы отражали прославление монархии и роскошь двора. В отличие от ассирийских, ахеменидские рельефы не имели повествовательного предназначения, а их монументальность лишь подчеркивала единство империи. Фигура всемогущего царя символизировала добро в борьбе с монстрами, олицетворяющими зло. В других сценах восседающий на троне монарх принимает данников царства, которые направляются к нему организованной процессией. Другим распространенным мотивом является придворная жизнь, особенно часты сцены пиршеств. Создавая рельефы, мастера из Персеполя использовали опыт ассирийских ваятелей, но в отличие от них никогда не наполняли свои композиции движением или эмоциональным напряжением (рельеф ападаны в Персеполе). Во всяком изображении преобладает последовательный порядок, с фигурами строгих контуров, которые движутся в торжественных процессиях, образуя нескончаемые фризы. Даже композиции, посвященные битвам, статичны и торжественны. Техника ахеменидского рельефа отличается высоким профессиональным мастерством и тщательностью в отделке деталей.

Обработка металлов являлась той разновидностью искусства, в которой ахеменидские мастера добились наиболее выдающихся успехов. Настоящие виртуозы с тонким вкусом, они изготавливали роскошные многоцветные драгоценности, оружие, предметы украшения, столовой посуды и другого назначения. Нередко ювелирные изделия украшались изображениями животных. Были весьма распространены украшения со вставленными драгоценными камнями и стеклянной глазурью. Типичным сосудом той эпохи был сосуд в форме рога, нижний конец которого был оформлен в виде верхней части туловища зверя, как например, золотой кубок, хранящийся в Археологическом музее Тегерана, демонстрирующий роскошь и блеск, окружавшие придворную жизнь.

 

В пределах доступных сопоставлений языки древнего

Ближнего Востока относятся к следующим семьям, ветвям и

группам:

I. Шумерский язык — стоит особняком.

II. Эламский язык. Наиболее вероятно, что эламский

представляет очень раннее ответвление дравидической семьи

языков, распространенной ныне в Южной Индии и в Белуджи­

стане (юго-западный Пакистан)10. Эта идея была выдвинута

Ф. Борком, однако он ее дискредитировал явно несуразными

сопоставлениями. Так, он сопоставлял древнеперсидское название Элама — Ища (происхождение которого неизвестно,

причем сомнительно, было ли распространено это или подоб­

ное название среди самих эламитов) со словом дравидического

языка брахуи hwäja 'господин’, в то время как это слово —

очевидное заимствование известного арабо-персидского слова

höja<d hwäja сходжа

м, впрочем, почти ничего не известно.

III. Хаттский, или протохеттский, язык (не смешивать

с хеттским, или «неситским», — одним из обширной группы«анатолийских» индоевропейских языков древней Малой Азии

Хурритский и урартский языки очень близки между

собой, и можно установить закономерный характер фонетиче­

ских соответствий между ними. Как уже упоминалось, имеются

серьезные доводы в пользу родства хурритского и урартского

с северовосточнокавказскими языками, с которыми они, воз­

можно, составляют одну «восточнокавказскую» общность.

К ветви (или семье) северовосточнокавказских языков

относятся многочисленные и значительно отличающиеся друг

от друга современные языки Дагестана и близкие к ним нах­

ские. Вероятно, к ним относился также вымерший албан­

ский язык (территория Советского Азербайджана); не­

многочисленные надписи на этом языке (IV—VIII вв. н. э.?)

не расшифрованы; сохранились единичные слова у средне­

вековых армяноязычных и арабоязычных авторов.

у н а х с к о - д а г е с т а н с к и х 12.

VI. Картвельские языки (называемые также «иберийскими»),

к которым принадлежат современные грузинский,

м е г р е л о - ч а н с к и й и с в а н с к и й языки, в древ­

ности письменными памятниками не засвидетельствованы,

однако у нас есть все основания считать, что они были искони

распространены в западной части Закавказья. Вместе с аб­

хазо-адыгскими и нахско-дагестанскими (северовосточнокав-

кааскцми) языками картвельские языки обычно относят к од ной, кавказской, или «иберийско-кавказской», семье языков,

однако материальное родство этих языковых групп между

собой не может считаться окончательно доказанным

е может считаться окончательно доказанным 13.

VII. Семитохамитские языки представляют обширную,

поныне существующую языковую семью. В древности письмен­

ными памятниками засвидетельствованы языки, принадлежа­

щие к трем ветвям этой семьи.

 

. Шумерский яэык был распространен в Двуречье Евфрата

и Тигра, от линии, проходящей у совр. Багдада, к югу до

Персидского залива. Насколько и когда он был распространен

как живой язык севернее этой линии, трудно сказать.

Время появления шумерского языка в Двуречье остается неясным. В самом шумерском языке имеется некоторое количество слов, которые, возможно, не шумерского, но и не семитского происхождения. Поэтому вероятно, что шумерскому населению в низовьях Тигра и Евфрата предшествовало какое-то другое,но шумерский язык был забыт только во II—I вв. до н. э.

Хотя шумерский язык был вытеснен семитским аккадским, но физического вытеснения одного народа другим не произошло; не изменился антропологический тип (вариант средиземноморской расы, сосуществовавшей с арменоидным, или ассироидным, вариантом балкано-кавказской расы), не произошло почти никаких существенных изменений в культуре, кроме обусловленных развитием социальных условий. По существу позднейшие вавилоняне — тот же народ, что и шумеры.