Совсем необязательно считать, что с наукой может быть связана лишь материалистическая философия. Ни исторически, ни логически этот тезис недоказуем». 4 страница

В чем их отличие от настройщиков музыкальных инструментов? Да хотя бы в том, что только при помощи настроенных музыкальных инструментов можно исполнять музыкальные произведения. А хорошая музыка позволяет удовлетворять определенные культурные потребности человеческого общества. Музыка, в отличие от религии, сама по себе неспособна пропагандировать антинаучное мировоззрение.

Но вернемся к разговору о «душе». Кураев, хоть и разделяет «духовное» и «телесное», что логически ведет к признанию божественной сущности души, но все же делает определенные поправки. К примеру:

«Знает христианство и о том, как велика роль общества и его влияний в этом творчестве (имеется в виду творчество «души» - Н.Б.): Не обманывайтесь: дурные сообщества развращают добрые нравы. Но при этом все же главный акцент делается на ответственности человека за то, что он сделал со своей душой».

Очередная кураевская глупость. Пожалуй, единственная ситуация, когда только человек сам отвечает за то, что он сделал со своей «душой» (а «душа», напомним, суть совокупность психических свойств личности), - это если человек в младенческом обществе помещается на необитаемый остров. Но тогда его «душа» ничем не будет отличаться от «души» животных. Что, кстати, доказано наукой, исследовавшей случаи воспитания людей животными. В остальных случаях сознание человека формируется в человеческом обществе, во взаимоотношении людей друг с другом, а эти взаимоотношения определяются материальным условиями жизни общества. Безусловно, ребенок воспитывается изначально в семье. Но семья суть общественный институт, форма семьи целиком и полностью зависит от общественных отношений. Естественно, что семьи отличаются друг от друга. Естественно, что эта разница не только в том, что семьи разных классов отличны друг от друга. Различаются семьи даже в рамках одного класса. Но эти отличия никак не свидетельствуют о независимости семейных отношений от общественных. Наоборот, это различия формы, а не содержания этих отношений. Проще говоря, семейные отношения различны, но различия эти не влияют на качество (в философском смысле) этих отношений.

Человеческая личность (то есть «душа») формируется в системе общественных отношений, является отражением этих отношений во всех их противоречиях. При этом материалисты не отрицают ответственности человека за собственные поступки.

И еще. Не бывает ни «дурных сообществ», ни «добрых нравов», поскольку это оценка с точки зрения морали, а мораль изменчива и зависит от материальных условий жизни общества. Так, с точки зрения морали советского общества, к примеру, 1950-х годов, спекуляция и эксплуатация есть явления крайне аморальные. А вот мораль Кураева и ему подобных считает это явление вполне нормальным. Мораль капиталистического общества называет первое «бизнесом», а второе «предоставлением рабочих мест».

 

 

Можно ли при капитализме «служить обществу»? Непоследовательный материализм академика Рубинова. «Добро» и «зло».

Далее Кураев пытается полемизировать со академиком Рубиновым по вопросу «что есть служение обществу?». Стоит отметить, что Рубинов, хоть материалист, но, не будучи материалистом-диалектиком, в некоторых деталях является материалистом непоследовательным. Это как раз позволяет Кураеву делать против него выпады. Так, к примеру, Рубинов сразу допустил ошибку, вообще начав рассуждать об интересах общества. Диалектику-материалисту, то есть коммунисту, абсолютно ясно, что следует рассуждать не об «интересах общества» (к которым относятся наиболее общие вопросы выживания человека как биологического вида), а об интересах КЛАССОВ. А академик тут фактически перешел на идеалистические позиции в области обществоведения, чем, естественно, и воспользовался Кураев. Он задает абсолютно справедливый вопрос: а что это за интересы такие, и каковы их критерии? «Какие только подлости не оправдывались этим служением обществу!» И тут он прав. Действительно, под прикрытием «служения обществу» эксплуататорские классы, при идеологическом прикрытии церкви, проворачивают много черных дел.

Решение вопроса возможно только тогда, когда мы уходим от субъективистского понимания «общественных интересов», перестаем их оценивать с точки зрения человека (дескать, «интересы это то, как я их понимаю»), как это делает Кураев, и встаем на диалектико-материалистическую почву. То есть, говорим об ОБЪЕКТИВНЫХ интересах, которые у каждого класса свои и не зависят от воли людей. Так, к примеру, объективным интересом для пролетариев является уничтожение частной собственности, как источника эксплуатации пролетариата. И даже если этот интерес кем-то из пролетариев не осознается, он не теряет свою объективность.

Раз классовые интересы объективны, то для диалектика-материалиста не составит труда дать оценку тому или ному действию. Возьмем, к примеру, «служение Богу», о котором так печется Кураев. Сразу можно сказать, что данная манипуляция со своим сознанием (то есть сначала – выдумывание себе «бога», а потом «служение» ему) никаким образом не способствует объективным интересам пролетариата. Пропаганда такого «служения» служит как раз интересам буржуазии, которая таким образом препятствует пролетарским массам познавать рабскую СУЩНОСТЬ своего положения в капиталистическом обществе. Монашеское движение подменяет реальную классовую борьбу пролетариата за коренное изменение своего положения в обществе «настройкой души», от которой это реальное рабское положение пролетария измениться не может, что бы он там себе не придумал.

Монах плох не столько тем, что «служит богу» и при этом «не приносит пользы обществу», в чем упрекает его академик Рубинов, сколько тем, что ведет религиозную пропаганду (в той или иной форме), то есть пропагандирует то, что служит объективным интересам буржуазии. Тунеядцем монах считается при социализме, когда частная собственность на средства производства ликвидирована, произведенный продукт становится собственностью всего общества, в котором отсутствует класс эксплуататоров. Если весь труд является трудом на благо всего общества, то увиливание от такого труда под предлогом «настройки души», естественно, считается делом абсолютно аморальным, бессовестным и наказуемым.

Соответственно, вполне очевиден ответ на следующий вопрос Кураева:

«Если человеческая добротность есть благо, то отчего же осуждаются те группы людей, которые ставят своей главной целью свое вхождение именно в такое состояние? Пусть не всем это удается, но зачем клеймить сам идеал, и тех, кому это как раз удалось (святых)?»

Типичная идеалистическая благоглупость! Дескать, есть «добро», есть «зло», остальное – от лукавого. Простенькая концепция для тех, кто разучился думать, и откровенных негодяев, которые такой простой формулой маскируют реальное положение дел. Понятия о добре и зле, как и всякие моральные категории, изменчивы и относительны, в силу наличия антагонистических классов. Так, для капиталиста безработица – это благо, поскольку она не позволяет чрезмерно расти ценам на рабочую силу. Соответственно, и прибыль капиталиста растет, а вместе с тем и его уровень жизни повышается. Для пролетария все наоборот. Он оказывается без средств существования, и уровень его жизни падает.

Утверждать, что «добротность» есть благо, можно только если точно определить, в чем такая «добротность» выражается. Самый добренький и приятный в общении капиталист во время кризиса неминуемо выставит на улицу часть своих работников. И даже если он сильно переживает по этому поводу, пролетарию, оставшемуся без средств к существованию, от этого не легче. Можно привести и обратный пример. Гнев и злость, проявляемые восставшим пролетариатом по отношению к своим угнетателям, объективно является делом самым что ни на есть добротным, поскольку ведет к уничтожению эксплуатации.

Кураевские рассуждения о «добротности» есть по сути ничем не прикрытая софистика. Неопределенная «добротность» благом не является. Пропаганда впадения в состояние непонятной «добротности» есть пропаганда рабской покорности и подмены реальных действий выдуманной, не имеющей ничего общего с реальностью чепухой.

Остановимся и на еще одной цитате:

«И сколько же в современном обществе таких людей, чья профессия состоит в том, чтобы «создавать» настроение! Производство «услуг» занимает все более значимый сегмент в ВВП. Уж если академик-материалист желает все рассматривать материалистически, с точки зрения «привеса», то пусть поинтересуется статистикой: кто дольше живет и меньше болеет – религиозные люди или атеисты».

Умеет все-таки Кураев в одном абзаце написать кучу уникальных глупостей!

В первых двух предложениях он продемонстрировал свою полнейшую экономическую безграмотность. Услуги бывают разными. Труд врача, учителя, парикмахера является трудом по оказанию услуг, но ничего общего с «подъемом настроения» не имеет. Именно доля таких услуг в ВВП значительна. А вот развитие самого широкого спектра услуг по «созданию настроения» - это как раз особенность капиталистического способа производства. Правда, правильнее будет говорить не о «настройке настроения», а об оболванивании масс. Пропаганда глупости, бездумного потребления ради получения эмоций, плоского юмора, спортивных состязаний – вся эта сфера развивается буржуазией с целью отвлечения пролетарских масс от классовой борьбы.

А дальше наш «профессор» вообще подставился. Во-первых, таких статистических данных не может быть в принципе. Кого будем считать атеистом или верующим? Ну говорит человек, что верит в бога. При этом в церковь не ходит, в обрядах не участвует, не молится. Кто он? А другой говорит, что в бога не верит, но при этом верит в расовое превосходство белого человека. В атеисты его заносить?

Во-вторых. Ну, допустим, провели такое исследование и выяснили, что в странах с религиозным населением люди дольше живут и меньше болеют. Каким образом, интересно, Кураев докажет, что эта высокая продолжительность жизни есть следствие именно религиозности, а не социально-экономического развития? При помощи софистики? А если логическим путем, то пусть приведет пример слаборазвитой религиозной страны с продолжительностью жизни как в развитых странах. Или пусть объяснит, каким образом в атеистическом СССР продолжительность жизни была выше, чем в православной РФ. Касательно болезней, так там картина вообще однозначна: в конце списка – наиболее отсталые страны с традиционно религиозным населением.

Снова о религии и науке. «Чудо» как вид случайности. Случайность как форма проявления необходимости.

Далее на протяжении нескольких страниц следует «поток сознания» на тему соотношения религии и науки. Этот вопрос мы уже рассматривали выше, а потому переписывать очередной кураевский бред не будем. Остановимся лишь на некоторых «рассуждениях», которых ранее не было. Так, к примеру, Кураев пишет:

«Христианский взгляд не сужает кругозор, а расширяет его. Все, что знакомо светским людям, знакомо и религиозным. Что говорит светская наука, понятно и религиозным ученым. Но, кроме «законов природы» мы, действительно, видим нечто иное. Да, чудо, да, свободу, да, надежду. Но это не вместе и не за счет, а – вместе. Более того, представление о чуде не может существовать отдельно от понятия о законе. Чудо – это то, что выходит за рамки нормы. Значит, эти рамки как раз должны быть уже известны, прежде чем нечто квалифицировать как «вне-рамочное» чудо».

Каким образом христианство «расширяет» кругозор, видно на примере самого Кураева. Мы могли убедиться, что весь его «христианский кругозор» представляет из себя нагромождение софистики, подтасовки фактов, откровенной и бессовестной лжи. Тут далеко ходить не надо. Даже употребляемое им слово «кругозор» - это уже элемент манипуляции. Если вместо него поставить слово «знание», то картина будет совсем другой. Расширяет ли «христианский взгляд» объем человеческих знаний об окружающем мире? Нет, не расширяет, поскольку в основе христианской концепции лежит то, что не существует, - бог.

Существуют ли «религиозные ученые»? Если наукой считать культурологию, то в больших количествах. Но если говорить о естественных или технических науках, то чем серьезнее ученый, тем с меньшей вероятностью он окажется искренне верующим христианином. Кроме того, существование таких ученых никаким образом не свидетельствует в пользу объективности существования бога.

Далее мы видим уж совсем саморазоблачающий пример про христианина, который «видит что-то еще», кроме законов природы. Вообще, в современном капиталистическом обществе людей, которые видят что-то, что не существует на самом деле, содержат в соответствующих специальных психиатрических учреждениях. Но для религиозных людей делают исключение. Хотя никакой качественной разницы между человеком, который говорит, что общается с богом, и другим человеком, который, якобы, общается с инопланетянами, не существует.

Разницу между научным и религиозным подходом можно проиллюстрировать следующим примером. Ученый, который «видит что-то еще», что другим людям неизвестно, во-первых, способен ясно объяснить что это и, во-вторых, доказать объективность этого, то есть проверить свое открытие на практике. Опыт ученого принадлежит науке в целом, а не одному только ему. Ученый, «открывший» что-то, что одному ему только известно и понятно, справедливо называется шарлотаном. Религиозный человек, увидевший «что-то еще» (бога, силу молитвы, пользу от обрядов пр.), доказать объективность этого «увиденного» не в силах. Он либо выдает это за некое «высшее знание», доступное только «избранным», либо просто заявляет «верю, и все тут», либо, как «профессор» Кураев, разрождается потоком софистики, так ничего и не доказав. «Мы видим нечто иное» - говорит Кураев. А что есть это «иное» - «не скажем». Смех да и только… Но ведь находятся люди, порой, даже образованные люди, принимающие это балабольство за логическое рассуждение.

Теперь о «чуде». По сути, это поповское слово для обозначения счастливой случайности. Материалисты понимают случайность как форму проявления необходимости. Это означает, что необходимость открывается через случайность. Случайность есть еще непознанная необходимость. Проще говоря, случайностью или «чудом» называется то, причины чего еще не познаны. Так, к примеру, для тех же ранних христиан такое природное явление как радуга являлось чудом, проявлением чего-то божественного. Но по мере развития науки радуга как явление было исследовано, то есть были выявлены его причины. В настоящее время человеческое общество имеет дело со множеством явлений, причины которых неясны, то есть не открыты еще современной наукой. Однако нет оснований сомневаться, что через все эти случайности рано или поздно откроется необходимость. Об этом свидетельствует вся история развития науки. Так что у любого «чуда» есть два пути. Либо выявляется его причина, и оно уже перестает быть «чудом». Либо выясняется, что никакого «чуда» вовсе не было, то есть не было самого факта случайности.

Самое интересное, что, хоть и корявым языком, но Кураев каким-то неведомым образом фактически встал на материалистическую точку зрения. Только вместо слова «необходимость» он употребил слово «закон». А фраза «чудо – это то, что выходит за рамки нормы» есть некорректно сформулированный материалистический тезис о случайности как непознанной еще необходимости. Только рамки эти не просто известны, а постоянно расширяются, следствием чего является превращение «чудес» в научные истины.

Однако традиционное поповское понимание «чудес» состоит в следующем. Осознавая, что любое научное исследование «чудес» приведет к их разоблачению, попы переводят «чудеса» в разряд веры. Таким образом, случайность («чудо») теряет свою объективность. То есть все возвращается к старому и давно разбитому научными данным идеалистическому тезису – «ощущения суть вещи». Поэтому религиозный человек массу явлений воспринимает как «чудеса», даже не пытаясь понять их сущность.

 

Вера в бога и «вера» в науку

Опустим еще пару абзацев софистики и перейдем к следующему довольно распространенному «аргументу» попов в пользу веры. Кураев пишет:

«Еще Рубинов считает недопустимым строить мировоззрение школьников на вере. «Ибо как ни говори, а религия – это догматическое учение, основанное на вере». Что ж, тут уместно посоветовать академику самому провести инвентаризацию собственного сознания. В его собственном научном багаже каково соотношение тех тезисов, которые он сам доказал проверил, и тех, которые он принял на веру? Он сам присутствовал при всех экспериментах, результаты которых он учитывает в своей работе и в своей картине мира? Он сам проверял все ниточки доказательств? Ну признайтесь, академик, вы повторяли сами опыт Галилея с бросанием ядер с Пизанской башни? Девяносто девять процентов знаний, которыми оперирует современный ученый, он принял на веру».

Интересно, господин Кураев сам является идиотом или держит за идиотов своих читателей? Только идиот или человек, начисто отучившийся мыслить, может принять эту чепуху за логические рассуждения. Но стоит отметить, что и академик Рубинов здесь снова дал Кураеву повод для софистики. Дело в том, что религия не просто основана на вере, а на вере в бога. И эта вера в корне отлична от принятия «на веру» научных данных.

Действительно, человеческий разум в рамках одной человеческой личности не в силах вместить в себя весь объем имеющихся научных знаний. И уж тем более ни один человек не в силах повторить все научные эксперименты. Но наука тем и отличается от религии, что любой эксперимент может быть повторен, и таким образом полученные в ходе эксперимента данные будут проверены на истинность. Такая возможность есть у абсолютно любого человека, при условии овладения им соответствующим научным инструментарием.

Может ли что-либо подобное предложить религия? Могут ли быть проверены на истинность религиозные практики? Возьмем хотя бы тот же обряд крещения. Почему попы до сих пор не заказали, к примеру, статистическое исследование о влиянии этой процедуры на жизнь и здоровье людей? Ясно, что результаты окажутся не в их пользу. Но и тогда у попов найдутся «аргументы». Дескать, «раз не помогло крещение, значит, плохо верил», и все в таком духе…

Вот и вся разница между «верой» в науку и верой в бога. За первой стоит весь объем научных знаний человечества, которые всегда и всеми могут быть проверены на истинность. За второй – ни на чем, кроме заблуждений, не основанная вера в несуществующего бога. Между этими двумя «верами» есть КАЧЕСТВЕННАЯ разница. Доверять ученому, который может доказать верность своих открытий, доверять попу, который, кроме сказок или, в лучшем случае, софистики, ничего предложить не может, - это две большие разницы. Стыдно господину «профессору» этого не понимать.

Хотя перед Кураевым стоит вполне конкретная задача. А именно – любым путями протащить тезис о непротиворечивости науки и религии. Сначала при помощи тезиса, что «наука – это тоже вера». Затем, пытаясь доказать, что религия – это, дескать, тоже как наука, только она имеет дело с «не-физической реальностью». Причем, естественно, никаких данных в пользу объективности существования этой «не-физической реальности» не приводится. Не мудрено! Ведь она существует только в головах верующих, причем оказалась она там при помощи религиозной пропаганды. Никакой «не-физической», то есть нематериальной реальности не существует. Есть материальная реальность, которая еще не познана. Но непознанность не делает ее нематериальной.

Дабы примазаться к науке, Кураев даже готов отказаться от ряда наиболее абсурдных религиозных догм, вроде создания мира за 6 дней. Однако за другие, не менее абсурдные догмы ему все же приходится заступаться.

«Христианство верит в бессмертие души и воскресение тела, но не собирается для реализации этих своих надежд прибегать к услугам физиков».

То есть вера есть, знаний нет, но при этом прибегать к услугам ученых, дабы доказать это бессмертие, господин Кураев не хочет. Какое глубокомыслие!

Возвращается автор и к своему старому «доказательству» союза религии и науки – ссылкам на научные авторитеты. Абсурдность данной спекуляции уже была показана в самом начале данной статьи.

Возвращается наш «профессор» и к своему любимому Эйнштейну. Правда, не следовало ему давать вот такую цитату:

«Моя религия состоит в чувстве скромного восхищения перед безграничной разумностью, проявляющейся в мельчайших деталях той картины мира, которую мы способны частично охватить и познать нашим умом. Эта глубокая эмоциональная уверенность в высшей степени логической стройности устройства Вселенной есть моя идея бога».

Где здесь хоть слово о высшем разуме? Если внимательно прочитать данную цитату, то становится понятно, что Эйнштейн «богом» называет, не некую сверхъестественную силу, определившую «стройность устройства Вселенной», а саму логическую стройность. Ну так и материалисты не отрицают эту логическую стройность, познаваемую человеком. Так что у Эйнштейна здесь только терминология религиозная, но не более того. Хотя, повторюсь, теория Эйнштейна до сих пор в научном сообществе считается спорной и ссылка на его авторитет как на доказательство «бытия божия» является чистой воды спекуляцией. Другое дело, если бы Эйнштейн, к примеру, экспериментально доказал это бытие…

 

Христианство как «двигатель науки». Кураев как защитник Инквизиции.

Не могу не остановиться и на не менее абсурдном рассуждении Кураева об истории науке.

«У науки есть начало. Оно имеет свои временные и пространственные координаты. Западная Европа, рубеж 16-17 столетий. Не в мусульманском, языческом или буддистском (атеистическом) мирах, а в мире христианской догматики. И век ее рождения – это век величайшего религиозного напряжения в истории Европы: время Реформации и Контрреформации, время религиозных войн и «охоты на ведьм», время расцвета инквизиции и принципа «чья власть – того и вера». Не в секулярную эпоху родилась наука и оформилась как социальный институт, а в эпоху «фанатизма». Причем сами создатели научной парадигмы были людьми весьма религиозными».

Столько наврать всего в нескольких предложениях – это дано только «избранным».

Начнем с того, что в обозначенный период зародилась не наука вообще, а классическая наука. Научные методы с успехом применялись и в языческом античном мире. Тогда же были сформулированы первые научные теории: евклидова геометрия, физика Аристотеля, астрономия Птолемея. Без них не могла появиться классическая наука.

Второе. Обусловливать рождение классической науки благотворным влиянием христианства – это самая наглая софистика. Так можно дойти до полного абсурда. Например, классическая наука зародилась в Западной Европе, где большинство составляет белое население. Не какие-то негры или азиаты, изобрели науку, а именно белые люди. Следовательно, белый цвет кожи оказал решающее влияние на развитие науки. Чтобы доказать, что именно христианство создало современную науку, нужно показать, как конкретно это происходило. Кураев этого не делает, поскольку понимает, что откровенно врет.

Классическая наука зародилась в Западной Европе как в наиболее передовой в плане социально-экономического развития части света. Это передовое развитие как раз привело к тому, что именно в Европе зародился передовой, капиталистический способ производства. Период 16-17 веков как раз и характеризовался наиболее острой борьбой между старым феодальным и новым капиталистическим способом производства, между классом феодалов и классом капиталистов. Эта борьба выражалась в буржуазных революциях, религиозных (а по сути гражданских) воинах, Реформации. Естественно, что все эти события сопровождались фанатизмом, в том числе, религиозным. Но это следствие, а не причина. Кураев, как всегда, все перевернул с ног на голову.

Что касается религиозности Галилея и Ньютона, то интересно, на основе чего были сделаны подобные выводы. Ведь какие-либо открытые выступления против религии были в то время невозможны. Как Галилей, так и Ньютон занимались исследованием объективных законов движения материи, а не «божьей воли» – вот это доподлинно известно. Ну а то, что в своих трудах могли поминать бога, так это чтоб не получить обвинение в атеизме. Ведь сам же Кураев не зря вспомнил про Инквизицию.

Особое возмущение вызывает у автора тезис о том, что христианство мешало развитию науки. Он уподобляет его тезису о гонении на науку в СССР, о чем, якобы, свидетельствует преследование в СССР ряда ученых. Соответственно, оба тезиса он называет неверными и утверждает, что преследование науки в Средние века – это лишь «перегибы на местах».

Однако, как правильно написал Кураев, в СССР ряд ученых преследовались не за научную деятельность, а за антисоветскую агитацию или увлечение лженаучными теориями. В то время как средневековые ученые преследовались именно за научную деятельность, за попытки исследования того, что считалось «божьим промыслом». Или «профессор» будет отрицать, что церковь преследовала тех же алхимиков именно за химические опыты, а медиков за анатомические?

Абсолютно ложно и следующее утверждение:

«Инквизиция была достаточно могущественна и решительна, чтобы смести зарождающегося нового врага. Но научные сообщества выжили – потому что инквизиция их врагами как раз не считала. Напротив, видела в них союзников в борьбе с колдовством и язычеством».

Никаких ссылок на научные труды, исследовавшие благотворное влияние инквизиции на развитие науки, Кураев, естественно, не приводит. А вот то, что именно в разряд колдунов попадали средневековые естествоиспытатели, это как раз исторический факт. Инквизиция ставила своей целью борьбу с ересью, то есть со всем тем, что противоречило церковным догматам. Хоть Кураев сейчас и отрицает буквальность понимания таких догматов как создание мира за шесть суток или вращение Солнца вокруг Земли, но во время действия Инквизиции данные догматы воспринимались вполне буквально. Их отрицание считалось ересью со всеми вытекающими последствиями. В индексе запрещенных Инквизицией книг можно найти труды практически всех буржуазных философов эпохи буржуазных революций: от Декарта и Спинозы до Монтескье, Дидро и даже Канта. А ведь появление новых философских течений есть лишь отражение научно-технического прогресса.

Борьба с инакомыслием и наукой при помощи Инквизиции есть форма классовой борьбы отмирающего класса феодалов против прогрессивного на тот момент класса буржуазии. Неспособность Инквизиции уничтожить науку обусловлена действием объективных законов развития общества, в частности, закона смены формаций.

Вообще непонятно, зачем Кураев так рьяно защищает Инквизицию, когда отношение к ней однозначно негативно даже в буржуазной историографии. Для «доказательства» того, что даже наиболее реакционные религиозные институты не боролись с наукой? Ну так это неправда. Но именно многочисленные неправды приходится брать в качестве «аргументов» для доказательства заведомо ложного тезиса, а именно, тезиса о непротиворечивости науки и религии.

Кураев не может понять одного. Борьба различных религиозных направлений друг с другом, религии с наукой и науки с религией есть отражение объективно существующей борьбы классов. Причем победивший эксплуататорский класс ставил религию себе на службу. Естественно, что церковникам при этом приходилось корректировать свои догматы.

Пока феодалы боролись с наступавшей буржуазией, Инквизиции вполне хватало обвинений в «ереси» для борьбы с инакомыслием (то есть зарождавшимися буржуазными направлениям мысли). Отрицаешь сотворение мира богом за 6 дней – значит еретик, и все тут. Но вот буржуазия начала побеждать во все новых и новых странах, попутно корректируя догматы католического христианства. Чтоб не отправиться на свалку истории, пришлось корректировать свои позиции и католической церкви, чтоб они соответствовали интересам нового правящего класса. Наука сделала рывок вперед, доказав абсурдность многих религиозных догм, соответственно, эти религиозные догматы пришлось корректировать таким образом, чтобы не бросалось в глаза их расхождение с научным данными. Вот и появились идеи, будто не стоит так буквально понимать церковные догмы, пышным цветом расцвели идеалистические философские течения, пытавшееся дать околонаучное обоснование «бытия божия».

Идея о непротиворечивости науки и религии неверна, поскольку в основе первой лежит последовательный, то есть диалектический материализм (в противном случае, это не наука, а спекуляция), а в основе второй - столь же последовательный (однако, все чаще и чаще под материализм маскирующийся) идеализм.

Верен противоположный тезис – о постоянном отступлении идеализма перед материализмом. На протяжении всей истории развития науки, по мере открытия все новых и новых объективных законов развития материального мира, все меньше и меньше остается места для бога. Если в свое время церковники помещали бога на небо, и всех это вполне устраивало, то впоследствии для его «бытия» находилось все меньше и меньше места. Под натиском науки попы и их союзники философы-идеалисты загоняли бога все дальше и дальше, он лишался многих приписываемых ему ранее качеств и характеристик. Вот и «профессор» Кураев фактически признал, что нынешнее место бога – в нематериальном, «принципиально непознаваемом» мире, который вообще не может быть предметом исследования науки. Что ж, можно только порадоваться научным достижениям, которые загнали «богословскую мысль» так далеко, что вся аргументация «ученых» попов сводится к самой бесстыдной софистике, вроде «бог объективно существует, но это никак не доказуемо, поскольку находится за рамками познаваемого».

В борьбе материалистических и идеалистических концепций эпохи капитализма отражаются фундаментальные противоречия данной формации. С одной стороны, объективные интересы буржуазии требуют научно-технического прогресса, который возможен только на последовательно материалистической основе, на основе исследования объективных законов материального мира и открытия новых законов. С другой стороны, последовательная материалистическая линия в общественной науке приводит к отрицанию самого капитализма. Поэтому в общественной науке буржуазия культивирует разного рода идеалистические теории.

Проведение последовательной диалектико-материалистической линии является объективным интересом только одного класса – пролетариата. Задача коммунистов как авангарда этого класса – с позиций диалектического материализма вести непримиримую борьбу против всех и всяких идеалистических течений, разоблачать их буржуазную сущность, вскрывать сущность религии как идеологического орудия буржуазии для оболванивания пролетарских масс, бороться с разным формами оппортунизма, идеалистически извращающими марксизм-ленинизм и пропагандирующими «ненужность» философии.