Болезни потребностей

В истории человечества не видно, чтобы проблема зла теряла актуальность. Правда, норма удовлетворения социальных по­требностей повышается - не существует работорговли, за воров­ство не отрубают рук, не отрезают языков и на кол никого не сажают; может быть, драк вообще стало меньше - биологи­ческие потребности удовлетворяются, значит, полнее. Но бо­лезни социальных потребностей, вооруженные современной техникой, представляют зло, несравнимое по широте примене­ния с извращениями прошлых веков.

Такое умножение зла в XX в. можно объяснить как след­ствие двух взаимосвязанных процессов. Оба они относятся к развитию науки.

К началу XIX в. наука, движимая бескорыстной потребно­стью познания, дала множество знаний, весьма продуктивных. Из бескорыстной причуды познание превратилось в первое звено деятельности отнюдь не бескорыстной. Промышленная эксплуатация науки шла с ускорением, которое и привело к научно-технической революции наших дней. Историк науки Дж. Бернал в заключение своего исследования пишет: «С раз­витием человеческого общества роль техники и науки, как мы уже видели, постоянно возрастает. Также возрастает и роль сознательной и логической науки в технике <...>. Эта тенденция не только не обнаруживает никаких признаков ослабле­ния, а напротив, усиливается, идет по пути роста сознания человеческой деятельности, неся с собой больший контроль над окружающей средой благодаря пониманию ее законов» (29, стр.662).

Накапливая знания для решения все более трудных техни­ческих задач, наука «вооружает» социальные потребности - в том числе больные, извращенные - все более мощными сред­ствами их удовлетворения. Теперь один человек может насаж­дать какие-нибудь суеверия в сознании сотен миллионов, пользуясь небывалыми ранее средствами массовой информа­ции, дезинформации и контроля над мыслями, и может унич­тожать десятки миллионов сопротивляющихся или недостаточ­но послушных. Но техническая вооруженность повысила в то же время нормы удовлетворения всех человеческих потребнос­тей в их вещественно материальном содержании. Материаль­ная обеспеченность людей за последнее столетие небывало возросла: увеличилось население планеты, увеличились средняя продолжительность жизни человека и его средний рост; удов­летворение многих практических нужд чрезвычайно упрости­лось - тепло, свет, связь, транспорт - во всем этом и подоб­ном бесспорен небывалый в истории прогресс.

Все это техническое вооружение, применимое для удовлет­ворения социальных потребностей любого содержания, достиг­нуто благодаря наукам объективным, точным. Умозрительные спекуляции, касающиеся духовной субстанции и души, оказа­лись при этом совершенно не нужны. Так наука, не занимаясь суевериями, тем не менее подводит к отрицанию души. Вслед идут отмеченные выше последствия: рушатся идеальные обо­снования нравственности, а далее - разрушается и она сама. Это - второй из двух процессов, умножающих зло.

Дж. Стейнбек так характеризует сложившееся положение: «Все мы, или большинство из нас, вскормлены наукой девят­надцатого столетия, которая объявила несуществующими все, чего не могла объяснить или измерить. От этого необъясни­мое не перестало существовать, но без нашей, так сказать, санкции. Мы упорно не желаем замечать то, чему не можем найти объяснение, и таким образом многое в мире остается уделом детей, безумцев, дураков и мистиков, больше заинтере­сованных в явлении, чем в его причинах. У мира есть свой чердак, куда убрано множество старинных прелестных вещей, которые мы не хотим иметь перед глазами, но не решаемся выбросить» (267, стр.79).

Социальные потребности, овладевшие оружием небывалой силы,.побуждают искать замену того, что объявлено несуще­ствующим. Поэтому делаются настойчивые попытки довести до уровня абсолютных истин и догматов разные деловые ло­гические построения. Таковы декларации об абсолютной цен­ности какой-либо научной доктрины, теории или философской концепции, об абсолютных правах какой-либо расы или на­ции, какого-либо общественного класса, исторического прин­ципа и т.д. Общий признак подобных построений тот, что в скрытом или обнаженном виде они строятся на принципе: категорическая по ценности социальная цель оправдывает лю­бые средства ее достижения. Такая цель, по сути, равнозначна божеству или велению Бога, как бы она ни называлась.

Эти заменители идеальных обоснований нравственности не в состоянии долго заменять их, так как они ниже нормы удовлетворения идеальных потребностей, которую призваны сменить как устаревшую. Поэтому они внедряются насиль­ственно с использованием страха - давлением на биологичес­кие потребности. Но они не совершенствуют суеверий потому, что ведут не к «наилучшему суеверию» - вере в торжество добра и истины, - а опираются преимущественно на нужду или на ненависть, возникающую в борьбе конкурентов за места «для себя».

Абсолютизация любых социальных потребностей и в лю­бой форме консервативна - она отрицает идеальные потреб­ности, пытаясь взять на себя их функции. Такие попытки игнорировать их («не иметь их перед глазами» - по выраже­нию Стейнбека) есть скрытая охрана некоторой нормы в по­знании - попытка остановить процесс его накопления.

Э. Ренан писал: «<...> «лучше погибель одного человека, чем погибель целого народа». Рассуждение это кажется нам отвра­тительным. Но оно было всегдашним рассуждением консерва­тивных партий, от начала возникновения человеческих об­ществ. Партия «порядка» (я употребляю это выражение в узком и ограниченном смысле) всегда была одинаковой. По­лагая, что наилучшим делом управления служит препятствова-ние народным движениям, она считает себя обязанной пре­дупреждать посредством юридического убийства кровопролит­ные смуты и думает, что совершает этим патриотическое де­ло» (227, стр.261-262).

Науку и познание вообще нельзя, разумеется, «обвинять» в том, что в XX в. они привели к умножению зла. Потребность познания как таковая не касается практического применения его плодов, как математика не входит в то, что с ее помощью может быть вычислено. Зло - все, «то препятствует жиз­ни, функционированию потребностей - не только их удовлет­ворению в норме, но и их развитию, усложнению их структуры в целом. Так можно понять и определение, даваемое Вл. Со­ловьевым: «Зло выражается не в одном отсутствии добра, а в положительном сопротивлении и перевесе низших качеств над высшими во всех областях бытия. Есть зло индивидуальное, -оно выражается в том, что низшая сторона человека, скотские и зверские страсти противятся лучшим стремлениям души и осиливают их в огромном большинстве людей. Есть зло обще­ственное, - оно в том, что людская толпа, индивидуально порабощенная злу, противится спасительным усилиям немно­гих лучших людей и одолевает их. Есть, наконец, зло физи­ческое в человеке - в том, что низшие материальные элемен­ты его тела сопротивляются живой и светлой силе, связываю­щей их в прекрасную форму организма, сопротивляются и расторгают эту форму, уничтожая реальную подкладку всего высшего. Это и есть крайнее зло, называемое смертью» (259, стр.183).

С этим определением, я полагаю, можно согласиться, если перевести его в область человеческих потребностей. Тогда зло в потребностях человеческих заключается в таких их транс­формациях, при которых низшие делаются сильнее высших, подавляют их или препятствуют их удовлетворению, в частно­сти - когда ослабевает естественное давление потребностей идеальных.