Брак: американская фантазия

Мы, американцы, не верим в брак по расчету — инсти­тут, главным образом предназначенный для рождения и воспитания детей, союз двух фамилий с целью продолже­ния семейного рода. Наши браки заключаются по любви: два молодых человека сходятся друг с другом для счастья. Мы возвели в культ поиск счастья и воспринимаем брак как средство удовлетворения своих личных потребностей.

Вы всю жизнь были одиноки? Тогда вы будете ожидать, что найдете в своей второй половине идеального товарища. Но наше общество не назовешь простым и однородным. Каждому из нас в этом плавильном тигле досталось свое наследие, и даже если ваш выбор падает на соседского мальчишку, вы выходите замуж за незнакомца. В его семье свободно шутят на тему, которая для вас неприкосновен­на; он говорит на вашем языке, но придает словам совсем иной смысл. Потребуется много времени, чтобы два незна­комца стали настоящими товарищами.

Вам не хватило в детстве любви, вы были лишены ее? Тогда вы будете рассчитывать получить от своего партнера такую принимающую безусловную любовь, которую мать дарит беззащитному младенцу. Но нужно время, чтобы ук­репить доверие другого человека к вашим мотивам, и что­бы он почувствовал себя в полной безопасности. Только после того, как он научится полностью доверять вам, узна­ет, что вы всегда на его стороне и никогда не станете его эксплуатировать, он перестанет защищаться и начнет да­вать вам что-то от той абсолютной любви, которая прихо­дит с полной защищенностью.

Невротик вносит в супружеские отношения свой невроз. Нет ничего печальнее, чем союз двух зависимых людей, тщетно пытающихся опереться друг на друга и чувствую­щих себя обманутыми, поскольку брак не оказался тем оп­лотом силы, каким обещал быть.

Современные средства массовой информации внуши­ли нам веру в то, что брак — это «happy end», разрешаю­щий все проблемы, но на деле это лишь начало: требуется немало работы для создания хороших отношений. Слиш­ком много американцев не задумываются, что нужно вре­мя для формирования счастливого союза, поэтому если их личные проблемы не решаются по волшебству в кратчай­ший срок, то брак признается ошибкой, любовь — не на­стоящей, и они вынуждены подыскивать для себя кого-ни­будь получше. И вероятнее всего это происходит, когда сти­рается новизна сексуального возбуждения. У многих неудовлетворенных браком людей имеется то, что Фрейд назвал инцестуозным барьером. Это означает, что внут­ренний ребенок такого человека по-прежнему борется с искушением любить (в сексуальном смысле) кого-то из чле­нов исходной семьи, тогда как любовь допустима только с незнакомцем. Но в супружеской жизни этот незнакомец постепенно превращается в члена семьи, новизна теряет­ся. Теперь любимый человек становится табуированным в качестве сексуального объекта. Равнодушие, наскучивший секс в браке часто служат прикрытием табу инцеста. Че­ловек, страдающий этим симптомом, легко возбуждается при встрече с новым незнакомцем, после чего говорит себе, что именно теперь к нему пришла настоящая любовь, а прежние отношения были ошибкой. Эти несчастные сно­ва и снова меняют партнеров в отчаянной, но тщетной по­пытке обрести счастье, которое, казалось, только что про­мелькнуло за углом.

Женщина в нашей культуре вступает в супружеские отношения с целью обрести свою истинную идентичность, реализовать себя. Весь ее опыт, начиная с раннего детства, заключается в подготовке к тому, что главная цель в ее жиз­ни — заполучить себе мужчину. (Будь очаровательной, кра­сивой, гордой, умной — но не слишком. Умей хорошо слу­шать, поддерживать интересную беседу, будь ухоженной, начитанной. Будь в курсе последних новостей, пользуйся хорошим дезодорантом — и тогда Он сможет тебя оценить.) Она сосредотачивает столько усилий в этом направлении, что совершенно пренебрегает развитием своего истинного потенциала, своих внутренних ресурсов. Даже подготавли­вая себя к карьере, она продолжает один глаз держать на прицеле: главное — хороший брак. Приходит Тот Самый Единственный, и она тут же избавляется от всех образова­тельных амбиций, и позже все, что от нее можно ожидать — своего рода интеллектуальную спячку, пока растут дети.

Между тем автоматизм бытовой жизни, которую она, наученная опытом, презирает и которая — спасибо техни­ческому прогрессу — столь рационализирована и механи­зирована, что полностью лишена творческих аспектов, присутствовавших в прабабушкины времена (выпекание хлеба, обшивание семьи), что теперь нашей героине скуч­но до смерти. Ее дни заполнены монотонными, однообраз­ными заданиями, требующими минимума изобретательно­сти и максимума времени, подобно школярским упражне­ниям, которыми плохой учитель способен задавить самого способного ученика.

Она зависит от своего мужа в развлечениях и интеллек­туальной стимуляции. Согласно мнению Маргарет Мид, сформировавшаяся в последнее время традиция встре­чаться с молодыми людьми в раннем возрасте ведет к нере­алистичным ожиданиям от супружеской жизни. Вместо установления прочных дружеских отношений с предста­вительницами своего пола многие девушки ищут мужской компании и в учебе, и на отдыхе. Позднее они будут наде­яться все разделить со своими мужьями, но мужчина, кото­рый весь день находится на работе в окружении других мужчин, приходит домой, чтобы отдохнуть и расслабиться. Его жена, пробыв взаперти с маленькими детьми, жаждет взрослого общения и смены обстановки. Для американ­ского стиля семейной жизни характерно отделение каж­дой вновь образованной семейной ячейки. Здесь женщина не может надеяться на поддержку других женщин, прожи­вающих в том же доме: матери, сестер, тетки — старой девы (или, как в некоторых других культурах, других жен!). Имея сходное с мужем образование и надежды на полноценную увлекательную жизнь, она вдруг обнаруживает себя в за­падне, обманутой. И если она не использует этот период домоседства для развития внутренних ресурсов, талантов и интересов, то может начать винить мужа в своем разоча­ровании («Мы нигде вместе не бываем!»).

Возможно, она направит свою энергию в «помощь его успеху», как рекомендуют глянцевые женские журналы. Амбициозная женщина, жаждущая получить удовлетворе­ние за счет успешной карьеры мужа и тем самым компен­сировать собственное «растительное» существование, бу­дет продвигать его нещадно. Позволим себе предположить, что он — один из тех бедных детей, которым приходится покупать родительскую любовь и признание посредством реализации их ожиданий. Он уверовал в то, что в семейной жизни (американская фантазия) получит безусловное при­нятие, которого ему так не хватало в детстве, и его будут любить таким, каков он есть, а не за достижения. И вот ус­тановка жены толкает его назад, в детское положение. Та­кого рода «поддержка» в карьере может спровоцировать невротические симптомы, психосоматическое заболева­ние или, разумеется, несчастливый брак.

Некоторые молодые женщины настолько уверовали в идею «единения», что намеренно удерживают себя от эмо­ционального и интеллектуального развития. Одна молодая мама рассказывала мне, что изучив философские труды, начала подвергать сомнению свои старые, туманные взгля­ды на жизнь. Новый интерес захватил ее, но доставил ей немало беспокойства. «Я не могу делиться этими идеями с Джоном, — вздыхала она, — он считает их полной чушью. Мы вместе учились в колледже и были так близки друг дру­гу. Я боюсь продолжать двигаться в этом направлении. Та­кое чувство, будто я его предаю. Не повредит ли это нашим семейным отношениям, если я стану развиваться в сторо­ну от него, в новом направлении?»

Это была весьма одаренная девушка, которая считала, что должна остановить собственный рост, если партнер по браку не будет разделять ее интересы. Этот страх не толь­ко беспочвен, но в действительности справедливо обрат­ное. Если она закроет дверь своей интеллектуальной лю­бознательности, то закончит негодованием в адрес мужа и обвинит его в своей скуке и недовольстве. Именно подоб­ного рода мученичество, предательство собственных инте­ресов с последующим поиском виноватого в лице партне­ра и рушит браки. Когда каждый может позволить себе и другому развиваться, двигаться к вершинам личностного потенциала, даже если направления несколько разнятся, их отношения в результате обогащаются новыми перспек­тивами. Если один стал счастлив и доволен, он сумеет сде­лать счастливее другого. Начав испытывать уважение к самому себе, он способен больше уважать и другого.

Проблема в том, что молодых людей приучают к одной банальности: для хорошего брака чрезвычайно важны об­щие интересы. Вообще-то, не столь важны общие интере­сы, сколько сходство базовых ценностей. Если два челове­ка не могут договориться о том, что хорошо, а что плохо, то общее хобби им вряд ли поможет.

Например, традиционные установки по отношению к деньгам могут стать источником серьезных трений в бра­ке. Если один партнер воспитывался в традициях старомод­ного целомудрия среднего класса и считает безнравствен­ным покупать то, за что не может заплатить в твердой ва­люте, а другой (в тон современному американскому образу жизни) настаивает на мудром решении приобрести сейчас, а заплатить потом, то их ожидают проблемы.

Возьмем другой пример: муж, разделяя политические убеждения с единомышленниками, стремится внести свой скромный финансовый вклад в общее дело. Жена, со сво­ей стороны, полагает, что благотворительность начинается (и заканчивается) дома. Результат — проблемы.

Или возможно, муж считает, что цель жизни в удоволь­ствиях, а дети — лишь побочный продукт, никак не совме­стимый с его свободой. А для жены дети — единственное, ради чего стоит жить. Он хочет продолжать жизнь перека­ти-поля, у нее глубокая потребность пустить корни.

Но если супруги разделяют базовые установки по отно­шению к жизни, они могут позволить себе разницу интере­сов. Общими для них естественным образом будут совер­шенно определенные интересы: благополучие детей, совместное решение экономических и социальных воп­росов семейной жизни. Человек, в достаточной мере эмо­ционально зрелый, чтобы любить другого ради него самого, а не просто из-за потребностей, которые тот может удов­летворять, будет заботиться о росте своего партнера. В та­ком браке разница интеллектуальных интересов ни в коей мере не угрожает взаимоотношениям. Партнеры обогаща­ют этим друг друга, взаимно дополняют видение жизни но­выми гранями, и именно брак — способ такого понимания противоположного пола, которого в других отношениях до­стичь бы не удалось.

Вот простой пример того, как самотерапия помогает раз­веять некоторые существующие мифы о супружестве. Однажды подруга дала мне послушать пластинки с запи­сями народных песен на идише в исполнении Теодора Би- келя, и я провела чудесный день, проигрывая пластинку раз за разом и восстанавливая в памяти обрывки древнего язы­ка, который понимала будучи совсем маленькой, — пере­вод и транслитерация на обложке очень мне в этом помога­ли. Некоторые песни были шуточные, и я смеялась от души, некоторые печальные, так что ком подкатывал к горлу. Я не могла дождаться, пока Берни придет с работы: так хотелось поделиться с ним своим удовольствием. Берни, лучше меня владеющий идишем, мог по достоинству оценить те труд­ноуловимые нюансы текстов, которые терялись при пере­воде. Я ждала с нетерпением — так хотелось порадоваться вместе с ним и за него.

Как подобает хорошей жене, я сдержалась и не стала совать ему под нос пластинку в первую же минуту после того, как он переступил порог дома. Признаюсь, я сгорала от нетерпения весь ужин, но дождалась, пока он закончит есть, расположится на диване и возьмется за вечернюю газету, и только тогда включила проигрыватель. Берни от­ложил газету и стал вежливо слушать.

—Ну разве не чудесно? — спросила я воодушевленно.

—Очень мелодично.

Но он не смеялся так искренне, как я ожидала, во время смешных песен.

— Вот подожди, сейчас будет еще одна, — провозглаша­ла я, а потом: — Следующая просто великолепна. Но его внимание так или иначе стало затухать, и через минуту-дру­гую я увидела, как он снова уткнулся в газету.

— Разве ты не хочешь послушать вторую сторону? — Я была в шоке.

—Ну знаешь, на сегодня, наверное, достаточно, — скон­фуженно ответил Берни. — Ты ведь знаешь, я не схожу с ума по народным песням.

Я знала это, как и то, что Бикель не профессиональный певец, а просто прекрасный актер, который знает, как спеть, чтобы на глаза навернулись слезы. Но несмотря на это знание, я была в таком бешенстве, что, казалось, могла бы убить Берни. Я даже побоялась говорить из страха, что скажу слишком много (когда сомневаетесь, лучше ничего не предпринимайте), поэтому поскорее покинула комнату, чтобы дать волю гневу в одиночестве. И вдруг в моей голове молнией пронеслась сумасшедшая мысль: «И зачем я толь­ко выходила замуж за еврея!» То есть какой смысл жить с евреем, если он не желает разделять со мной язык?

«Ну уж эта мысль точно неразумна», — определила я сра­зу же, не успев додумать ее до конца. Правда, отец всегда предостерегал меня от брака с человеком, не придержива­ющимся моей веры, но я никогда не обращала особого вни­мания на его слова. В свое время у меня были молодые люди — не евреи, и в одного или двух йз них я была по уши влюблена. Разумеется, я выходила замуж за Берни не из-за его этни­ческого происхождения. Я вышла бы за него, даже если бы он прилетел с Марса и у него была бы зеленая кожа.

Через некоторое время мой гнев поутих, но я уже знала, что получила задание па будущее: мне предстояло исследо­вать эту необычную невысказанную жалобу — она явно была неадекватной реакцией. Шаг 1.

На следующий день я несколько часов провела с подру­гой, по совместительству являющейся Хорошей Слуша­тельницей для меня. К тому времени я уже была вполне бла­годушно настроена к Берни, но вместо того чтобы не бу­дить спящую собаку (мне уже было известно, что нельзя позволять себе подобной роскоши), я сознательно завела разговор о происшедшем: «Вчера у меня случилось нечто странное, и хотелось бы в этом разобраться». С этими сло­вами я поведала ей о своих переживаниях в связи с песня­ми Теодора Бикеля. Я описала в ярких красках, как ждала весь день, чтобы разделить свои впечатления с Берни, как меня расстроило его поведение и что я пережила после всего этого. В конце концов ярость к Берни закипела во мне с новой силой. Я сделала Шаг 2. Почувствовать внешнюю эмоцию.

Шаг 3. Что еще я чувствовала непосредственно перед тем, как разозлиться? Я вспомнила, что прямо перед тем, как перевернуть пластинку на другую сторону, когда я бро­сила взгляд на Берни, он сидел, уткнувшись носом в свою газету. Что я почувствовала? На самом деле я не сильно уди­вилась. Даже несмотря на то, что он слушал, я чувствовала, что он делал это из вежливости. Мне хотелось заставить его послушать хотя бы еще одну песню: в глубине души я продолжала надеяться, что следующая песня все-таки зас­тавит его откликнуться. Перед тем как меня захлестнул гнев, я почувствовала не столько разочарование или удив­ление, сколько горечь лишения. Я чувствовала себя обма­нутой, как ребенок перед взрослым, который отказывает­ся дать ему то, в чем он отчаянно нуждается.

Шаг 4. О чем мне это напомнило? Когда еще я чувствова­ла себя подобным образом обманутой? Когда я умирала от желания поделиться своим воодушевлением по поводу ка­кого-то открытия? Неожиданно я вспомнила, что значит быть маленькой девочкой без матери: как увлекательно было учиться читать — никто этим не интересовался; как я приносила домой из школы маленькие, но такие важные, на мой взгляд, поделки — никто не удосуживался на них взглянуть. На миг я снова оказалась маленькой девочкой, которая в порыве энтузиазма сталкивается с равнодушием взрослых, не разделяющих его из-за занятости собствен­ными проблемами. Ведь я чужой ребенок. Учитель дал мне золотую звезду за правильный ответ? Подумаешь, большое дело. Этот голод, чувство депривации, причинял мне гораз­до больше боли теперь, чем в те далекие дни. Тогда я была слишком занята, пыталась хоть как-то справиться с обру­шившимися на меня несчастьями, и у меня не было време­ни остановиться и оглянуться — что не так? Дети слишком практичны, чтобы быть философами. Они избегают чувств и мыслей, с которыми трудно справиться, к которым ну­жен особый подход. Всю свою энергию они тратят на вы­живание в этом чрезвычайно сложном мире.

Теперь я повзрослела и могла позволить себе почувство­вать, пусть запоздало, депривацию, которую так долго при­нимала как нечто вполне естественное. Через несколько минут чувство лишенного ребенка прошло, и я снова ока­залась в своем безопасном, взрослом «я».

Шаг 5. Определить паттерн. Теперь мне стало понят­но, что вчера произошло. Более того, оглянувшись назад, я вспомнила, что проходила через все это с Берни уже не раз. Как и большинство людей, я ожидала, что наша совмест­ная жизнь исправит мое прошлое, перепишет его заново, возместит все, что я упустила. Я ожидала, что Берни разде­лит мой энтузиазм, как любящая мать разделяет восторги своего ребенка, который только начинает открывать окру­жающий мир. Она готова часами разглядывать его рисун­ки, которые он приносит домой из школы, гордится его ус­пехами в чтении и письме. Она счастлива, наблюдая за его интеллектуальным и эмоциональным развитием.

Теперь я вспомнила, как мне было трудно в первые годы супружества принять тот факт, что Берни никогда не бе­рет в руки романы; свои тщетные попытки делиться с ним восторгом по поводу любимого писателя, разочарование от всех этих неудач... Постепенно, спустя годы, я научилась принимать разницу наших интересов, ценить (каждый раз, когда он растолковывал мне какое-нибудь интересное на­учное понятие или я делала для него то же самое в гумани­тарных областях) то, насколько обогащают нашу жизнь эти различия, вносят в наши отношения новое измерение. Так что теперь умом я поняла, что пока мы совпадаем в базовых ценностях и сходимся во взглядах на важные вещи, не столь важно, если он не разделяет мой интерес к народной музы­ке. И все же время от времени ребенок внутри меня требу­ет родителя, соучаствующего всем моим радостям, разде­ляющего все мои вкусы. После того как я сняла этот слой и на мгновение увидела одинокого, депривированного ребен­ка, каким была раньше, мне не нужно было больше нена­видеть Берни за равнодушие к моим увлечениям. Иногда я все еще ловлю себя на том, что пытаюсь убедить его посе­тить какое-нибудь мероприятие или прочесть явно неин­тересную ему книгу, но потом вспоминаю, что уже давным- давно выросла, и могу посмотреть эту оперу, прочитать этот роман самостоятельно. Я могу поделиться с Берни своим опытом, отобрав специально для него то, что действитель­но ему понравится.