У края ларца лежали два камня – черный и белый – Урим и Туммим – память о старом царе, которого он больше не встретит.
«Но ведь я никогда его и не встречал, – подумал Саша. – Это всего лишь сон. Я Саша. Я не Сантьяго.» Теперь ты Сантьяго, – прошелестели листья сикомора. – Сантьяго, нашедший сокровища. Твоя мечта осуществилась». Выхватив из ларца инкрустированное рубинами и изумрудами серебряное зеркало, юноша поднес его к глазам. В блестящей полированной поверхности отразилось смуглое одухотворенное лицо с тонкими латинскими чертами. Черные слегка вьющиеся волосы мягкой волной ниспадали на лоб. Под резко изгибающимися к вискам бровями сверкали выразительные темно-серые глаза. Я – Сантьяго, – прошептал Саша. Я – Сантьяго, – крикнул он так громко и радостно, что листья сикомора испуганно вздрогнули и затрепетали. Я – Сантьяго, – повторил Саша, чувствуя, как его захлестывает волна почти невыносимого блаженства. Его мечта сбылась. Он Сантьяго. Он счастлив. Он свободен. Сантьяго пришлось отдать шесть овец и десятую часть сокровища за то, чтобы его желание исполнилось. Ли, в отличие от Мелхиседека и цыганки, не потребовал от Саши платы. Воистину прав был царь Салима: «Когда ты по-настоящему чего-то желаешь, ты достигнешь этого, ведь такое желание зародилось в душе Вселенной». Подняв к небу сияющее счастьем лицо, Саша-Сантьяго ощутил на нем дуновение ветерка – «левантинца», аромат, звук и вкус медленно приближавшегося и, наконец, осевшего у него на губах поцелуя – первого поцелуя ожидающей его женщины пустыни.
|
