К М.С.Г.
В порыве жаркого лобзанья К твоим губам хочу припасть; Но я смирю свои желанья, Свою кощунственную страсть! Ах, грудь твоя снегов белее: Прильнуть бы к чистоте такой! Но я смиряюсь, я не смею Ни в чем нарушить твой покой. В твоих очах - душа живая, - Страшусь, надеюсь и молчу; Что ж я свою любовь скрываю? Я слез любимой не хочу! Я не скажу тебе ни слова, Ты знаешь - я огнем объят; Твердить ли мне о страсти снова, Чтоб рай твой превратился в ад? Нет, мы не станем под венцами, И ты моей не сможешь быть; Хоть лишь обряд, свершенный в храма, Союз наш вправе освятить. Пусть тайный огнь мне сердце гложет, Об этом не узнаешь, нет, - Тебя мой стон не потревожит, Я предпочту покинуть свет! О да, я мог бы в миг единый Больное сердце облегчить, Но я покой твой голубиный Не вправе дерзостно смутить. Нет, нам не суждены лобзанья, Наш долг - самих себя спасти. Что ж, в миг последнего свиданья Я говорю - навек прости! Не мысля больше об усладе, Твою оберегаю честь, Я все снесу любимой ради; Но знай - позора мне не снесть! Пусть счастья не сумел достичь я, - Ты воплощенье чистоты, И пошлой жертвой злоязычья, Любимая, не станешь ты! Перевод А. Голембы
Сердолик[4] Не блеском мил мне сердолик! Один лишь раз сверкал он, ярок, И рдеет скромно, словно лик Того, кто мне вручил подарок. Но пусть смеются надо мной, За дружбу подчинюсь злословью: Люблю я все же дар простой За то, что он вручен с любовью! Тот, кто дарил, потупил взор, Боясь, что дара не приму я, Но я сказал, что с этих пор Его до смерти сохраню я! И я залог любви поднес К очам - и луч блеснул на камне, Как блещет он на каплях рос... И с этих пор слеза мила мне! Мой друг! Хвалиться ты не мог Богатством или знатной долей, - Но дружбы истинной цветок Взрастает не в садах, а в поле! Ах, не глухих теплиц цветы Благоуханны и красивы, Есть больше дикой красоты В цветах лугов, в цветах вдоль нивы! И если б не была слепой Фортуна, если б помогала Она природе - пред тобой Она дары бы расточала. А если б взор ее прозрел И глубь души твоей смиренной, Ты получил бы мир в удел, Затем что стоишь ты вселенной! Перевод В. Брюсова
Подражание Катуллу
О, только б огонь этих глаз целовать Я тысячи раз не устал бы желать. Всегда погружать мои губы в их свет – В одном поцелуе прошло бы сто лет. Но разве душа утомится, любя. Всё льнул бы к тебе, целовал бы тебя, Ничто б не могло губ от губ оторвать: Мы всё б целовались опять и опять; И пусть поцелуям не будет числа, Как зёрнам на ниве, где жатва спела. И мысль о разлуке не стоит труда: Могу ль изменить? Никогда, никогда. Перевод А. Блока
СТРОКИ, АДРЕСОВАННЫЕ ПРЕПОДОБНОМУ БИЧЕРУ В ОТВЕТ НА ЕГО СОВЕТ ЧАЩЕ БЫВАТЬ В ОБЩЕСТВЕ Милый Бичер, вы дали мне мудрый совет: Приобщиться душою к людским интересам. Но, по мне, одиночество лучше, а свет Предоставим презренным повесам. Если подвиг военный меня увлечет Или к службе в сенате родится призванье, Я, быть может, сумею возвысить свой род После детской поры испытанья. Пламя гор тихо тлеет подобно костру, Тайно скрытое в недрах курящейся Этны; Но вскипевшая лава взрывает кору, Перед ней все препятствия тщетны. Так желание славы волнует меня: Пусть всей жизнью моей вдохновляются внуки! Если б мог я, как феникс, взлететь из огня, Я бы принял и смертные муки. Я бы боль, и нужду, и опасность презрел - Жить бы только - как Фокс; умереть бы - как Чэтам, Длится славная жизнь, ей и смерть не предел: Блещет слава немеркнущим светом. Для чего мне сходиться со светской толпой, Раболепствовать перед ее главарями, Льстить хлыщам, восторгаться нелепой молвой Или дружбу водить с дураками? Я и сладость и горечь любви пережил, Исповедовал дружбу ревниво и верно; Осудила молва мой неистовый пыл, Да и дружба порой лицемерна. Что богатство? Оно превращается в пар По капризу судьбы или волей тирана. Что мне титул? Тень власти, утеха для бар. Только слава одна мне желанна. Не силен я в притворстве, во лжи не хитер, Лицемерия света я чужд от природы. Для чего мне сносить ненавистный надзор, По-пустому растрачивать годы? Перевод Л. Шифферса
К леди[5]
О, если бы судьба моя Сплелась с твоей, как нам мечталось, Я пил бы радость бытия, А не похмельную усталость.
Я порицаем, я судим За безрассудств моих безмерность, Никто не ведает, что им Причиною твоя неверность.
И я, как ты, был чист душой, И я страстей не слышал зова. Но ты обет забыла свой И осчастливила другого.
Быть может, в ваш союз разлад Моё вмешательство внесло бы? Но, твой избранник, мне он свят К нему питать не смею злобы.
Навек похищен мой покой Твоею прелестью рассветной. Что я нашёл в тебе одной, Искал потом во многих – тщетно!
Прощай, обманщица, прощай! Увы, бесплодны сожаленья. Душа, не жди, не вспоминай, Проси у Гордости забвенья.
Гроза почтенных матерей, Жрец надоевшей мне свободы, Я в хладном хаосе страстей Растрачивал пустые годы.
А стань моею ты, - тогда Лицо, что ныне то и дело Пылает пятнами стыда, Румянцем бы счастливым рдело.
Я так любил тебя, так ждал, Когда свои мы судьбы свяжем, Грядущее воображал Я буколическим пейзажем.
Теперь сошёл я с той тропы, Я у других забот в неволе, И в шум бессмысленной толпы Я прячусь от тоски и боли.
Но всё ж забыться не могу! Проснусь ли я, смежу ли веки – Мысль неотвязная в мозгу: Я разлучён с тобой навеки. Перевод М. ДонскогоХОЧУ Я БЫТЬ РЕБЕНКОМ ВОЛЬНЫМ... Хочу я быть ребенком вольным И снова жить в родных горах, Скитаться по лесам раздольным, Качаться на морских волнах. Не сжиться мне душой свободной С саксонской пышной суетой! Милее мне над зыбью водной Утес, в который бьет прибой! Судьба! возьми назад щедроты И титул, что в веках звучит! Жить меж рабов - мне нет охоты, Их руки пожимать - мне стыд! Верни мне край мой одичалый, Где знал я грезы ранних лет, Где реву Океана скалы Шлют свой бестрепетный ответ! О! Я не стар! Но мир, бесспорно, Был сотворен не для меня! Зачем же скрыты тенью черной Приметы рокового дня? Мне прежде снился сон прекрасный, Виденье дивной красоты... Действительность! ты речью властной Разогнала мои мечты. Кто был мой друг - в краю далеком, Кого любил - тех нет со мной. Уныло в сердце одиноком, Когда надежд исчезнет рой! Порой над чашами веселья Забудусь я на краткий срок... Но что мгновенный бред похмелья! Я сердцем, сердцем - одинок! Как глупо слушать рассужденья - О, не друзей и не врагов! - Тех, кто по прихоти рожденья Стал сотоварищем пиров. Верните мне друзей заветных, Деливших трепет юных дум, И брошу оргий дорассветных Я блеск пустой и праздный шум. А женщины? Тебя считал я Надеждой, утешеньем, всем! Каким же мертвым камнем стал я, Когда твой лик для сердца нем! Дары судьбы, ее пристрастья, Весь этот праздник без конца Я отдал бы за каплю счастья, Что знают чистые сердца! Я изнемог от мук веселья, Мне ненавистен род людской, И жаждет грудь моя ущелья, Где мгла нависнет, над душой! Когда б я мог, расправив крылья, Как голубь к радостям гнезда, Умчаться в небо без усилья Прочь, прочь от жизни - навсегда! Перевод В. Брюсова ***[6] Дай мне, судьба, в густых дубравах Я мало жил, но сердцу ясно, Любил я — где мои богини? Как скучно слушать за стаканом А ты, о Женщина, не ты ли Туда, к великому безлюдью! Я к людям злобы не таю,
*** Нет времени тому названья, Его вовек не позабыть, Когда все чувства, все желанья Для нас слились в одно – любить!
Когда уста твои впервые Слова любви произнесли, Моей души терзанья злые К тебе, я знаю, не дошли.
И как мне тяжко, грустно было, Когда любовь ушла твоя, Когда беспечно ты забыла О том, что вечно помню я!
Одно осталось утешенье: Мне довелось из уст твоих Услышать слово сожаленья О днях, для сердца дорогих.
О да, и добрая, и злая, Хоть вновь любить не можешь ты, - Теперь я всё тебе прощаю За ту минуту доброты.
И вновь я счастлив, как бывало: Душа не хочет помнить зла. Какой бы ты теперь не стала, Ты лишь моей в те дни была! Перевод Вс. Рождественского
|
