Глава 31. По ярко освещенному классу прокатился звук школьного звонка

По ярко освещенному классу прокатился звук школьного звонка. Ученики одновременно поднялись со своих мест, собирая свои вещи. Кармин остался на своем месте, неуклюже закрыв левой рукой свой учебник. Запястье его правой руки было перебинтовано, инцидент в ванной обернулся для него растяжением связок.

– Не забудьте выучить домашнее задание, ребята! – крикнул мистер Лэндон, учитель биологии, пока его ученики покидали класс. – Завтра у нас викторина!

Поднявшись на ноги и взяв свой рюкзак, Кармин направился к учительскому столу. Мистер Лэндон стирал с доски и, развернувшись, очень удивился, заметив стоявшего рядом с ним Кармина.

– Могу я Вам чем-то помочь, Кармин?

– Не могли бы Вы объяснить, что такое мтДНК?

Мистер Лэндон поджал губы.

– Мы разбирали эту тему в начале семестра.

– Да, я знаю, но я не очень хорошо ее понял.

Говоря начистоту, он не обращал ни капли внимания на происходящее, когда они проходили эту тему. Когда дело касалось тестов, Кармин, как правило, полагался на везение и здравый смысл, и, в большинстве случаев, этого хватало для того, чтобы получить пороговый балл.

– Ох. Что ж, мтДНК – это митохондриальная ДНК. В отличие от ДНК, находящейся в ядре клетки, мтДНК не является уникальной для каждого индивидуума, поскольку мы наследуем ее от наших матерей.

– От матерей? То есть моя мтДНК идентична мтДНК моей матери?

– Да, и эта цепочка продолжается дальше, то есть мтДНК Вашей матери идентична мтДНК Вашей бабушки, а мтДНК бабушки – идентична мтДНК прабабушки, и так далее. Это сугубо женская наследственность.

– А это как-то можно проследить по отцовской линии? Если, скажем, был проведен генетический анализ моей мтДНК, то с чьими результатами совпадут мои собственные?

– С родственниками Вашей матери. Неважно, чья конкретно мтДНК тестируется, результаты анализа в любом случае будут связаны только лишь с линией матери.

Эта информация ошарашила Кармина. Он, не раздумывая, заключил, что обнаруженные им результаты имеют отношение к отцу Хейвен и его связям с мафией. Он даже не задумывался о том, что всё это могло иметь какое-то отношение к матери Хейвен.

– Что-нибудь еще? – спросил мистер Лэндон.

– Да, – ответил Кармин, замешкавшись, но затем все же покачал головой. – На самом деле, нет. А Вы знаете что-нибудь о GPS?

– Что конкретно Вас интересует?

– Существует ли какая-нибудь возможность нейтрализовать сигнал?

– Способы его заблокировать, несомненно, существуют, – ответил учитель. – Для GPS-чипов требуется линия прямой видимости, дабы их могли отслеживать спутники, поэтому любая большая преграда может блокировать сигнал. Кроме того, существуют определенные светоотражающие вещи вроде воды или металла, которые могут сбивать точность сигнала.

– Это распространяется и на те чипы, которые имплантируются людям?

Мистер Лэндон усмехнулся.

– Такое бывает только лишь в научной фантастике. Чипов, отслеживающих передвижения человека, не существует.

Чушь. То, что министерство здравоохранения и социальных служб не одобрило их использование, совсем не означало, что их не существовало.

– А гипотетически? Если бы человеку был имплантирован под кожу чип, он смог бы как-нибудь избежать того, чтобы его обнаружили?

– Можно было бы оставаться в комнате без окон или научиться дышать под водой. Но, как только такой человек вышел бы на открытый воздух, его, скорее всего, сразу же обнаружил бы спутник.

– То есть спрятаться можно только лишь либо став узником, либо утонув?

– Полагаю, да. Но знать наверняка это невозможно, поскольку все это существует лишь в теории. В подобной ситуации существует множество неизвестных нюансов вроде того, куда именно был имплантирован чип и как он передает информацию.

– Спасибо.

– На здоровье, – Кармин развернулся для того, чтобы покинуть класс, но мистер Лэндон снова позвал его по имени. – Вы в последнее время делаете успехи. А Ваша любознательность дарит мне надежду на грядущий прогресс, поэтому продолжайте в том же духе.

Кармин улыбнулся, выйдя из класса. Несмотря на то, что учитель испытывал чувство гордости за него, он бы получил от отца, если бы тот узнал, что Кармин интересовался подобными вопросами.

Оказавшись в школьном коридоре, Кармин уже не в первый раз заметил сквозь окно библиотеки своего брата. Он наблюдал за ним, пока звонок возвещал о начале следующего урока и свидетельствовал о том, что теперь Кармин точно опоздал на урок английского миссис Чавис.

Немного помедлив, он направился в библиотеку. Едва взглянув на брата, Доминик вновь сосредоточил свое внимание на компьютере, что-то быстро набирая на клавиатуре.

– Снова взламываешь школьные серверы? – спросил Кармин, облокачиваясь на стол рядом с ним.

– Ты и без меня в курсе, бро, но я не стану исправлять твои оценки.

– Мне и не нужно, чтобы ты их исправлял, – ответил Кармин. – Но ты все равно можешь для меня кое-что сделать. Как думаешь, ты смог бы заблокировать GPS-сигнал?

Прекратив терзать клавиатуру, Доминик развернулся к брату.

– В смысле?

– Хейвен имплантировали под кожу GPS-чип. Ты можешь его заблокировать?

Доминик недоверчиво посмотрел на Кармина.

– Да не может быть.

– Может, но я не знаю, как именно этот чип отслеживается. Полагаю, через какую-нибудь программу или что-то вроде того.

– Как такое вообще возможно?

– Я не знаю. Это ты у нас компьютерный гений. Ты мне и скажи.

Доминик немного помолчал, погрузившись в размышления.

– Как называется компания в Чикаго, в которой они якобы работают? Полагаю, ей управляет Сальваторе.

Кармин пожал плечами.

– Galaxy-чего-то-там…

– Да, точно. «Galaxy Corp.». Разве они не GPS-устройствами занимаются?

– Эм, может быть. Я не вникаю в это дерьмо, Дом.

Доминик кивнул, разворачиваясь к компьютеру.

– Я попробую что-нибудь придумать. Если папа отслеживает чип через свой ноутбук, то я могу попытаться изменить программу для того, чтобы сбить его со следа, но я не знаю, смогу ли заблокировать сигнал навсегда.

– Что-то лучше, чем ничего.

Кармин направился к выходу из библиотеки, когда его остановил голос брата.

– Ты не ведь планируешь сбежать?

– Нет, просто продумываю запасной план на тот случай, если когда-нибудь он нам понадобится. Папа сказал, что он не может гарантировать нам с Хейвен будущее, но будь я проклят, если я позволю хоть чему-нибудь нам помешать.

 

* * * *

Винсент сбавил скорость, поравнявшись с высоким кирпичным домом, и резко повернул направо, заезжая на подъездную дорожку. Он припарковался рядом с кабриолетом ярко-красного цвета и, выйдя из машины, включил сигнализацию.

Район был достаточно тихим, в этой части города преступления были явлением редким. Он не беспокоился насчет местных обывателей, поскольку нужно было быть непроходимым глупцом для того, чтобы вообще ступить на территорию чужой собственности. Все в округе были прекрасно осведомлены о том, что улицы в течение многих десятилетий контролировались членами la famiglia. Знали они и о том, что кирпичный дом, перед которым находился в данное мгновение Винсент, и живущая в нем женщина были неприкосновенны. Они знали об авторитете Винсента и о той власти, которой он располагал, и уважали его за это. Несмотря на это, большинство не питало к нему теплых чувств, но, откровенно говоря, Винсента и не волновали их личные чувства.

В тот момент, когда Винсент появлялся на улицах города, его эмоции переставали существовать. Он забывал о том, что такое жалость, сочувствие, сострадание и раскаяние. Он не мог позволить себе таких чувств. Как бы это ни было прискорбно, но это был единственный способ, благодаря которому он мог выжить. И, чем больше времени он проводил в Чикаго, тем черствее он становился. Он был равнодушен и одинок. Очень часто ему с трудом удавалось вспомнить, зачем он вообще продолжает всем этим заниматься.

Это было жестоко, но даже женщина, находившаяся в доме за несколько футов от него, не имела для Винсента никакого особого значения. Он не стал бы не умирать за нее, ни убивать ради нее. В действительности, он о ней практически и не думал. Он любил только лишь одну женщину, и она навсегда останется той единственной, которую он будет любить.

Была одна из тех весенних ночей, которым всегда радовалась Маура – она открывала настежь все окна, впуская в дом теплый бриз. Обычно он жаловался на то, как душно становилось из-за этого в доме. В те времена он был очень вспыльчивым, и ему очень часто хотелось вернуться в прошлое и стереть свои резкие слова.

Del senno di poi son piene le fosse. Задним умом мы все крепки.

Он прошел к парадному входу и, позвонив в дверь, закатал рукава своей светло-голубой рубашки. Из дома до него доносились звуки каблуков, сменившиеся звуками щелкнувшего замка.

Дверь открылась. Перед ним стояла улыбающаяся женщина, губы которой были накрашены яркой, красной помадой.

– Привет, Винсент. Тебя давно не было.

Он кивнул в знак приветствия, и она отошла в сторону, позволяя ему пройти в дом.

– Не желаешь вина? – спросила она, когда он прошел в гостиную.

– Конечно, – ответил Винсент, присаживаясь на ее черный кожаный диван. Он уже давно не употреблял алкоголь, но понимал, что было бы невежливо отказывать. Она никогда ничего не говорила о том, что он ничего не пил.

– Пожалуйста, – сказала она, заходя в гостиную с бокалом красного вина. Он принял бокал, и женщина улыбнулась, сев рядом с ним. Поднеся бокал к носу, он вдохнул аромат вина. Мауре всегда нравилось красное вино.

– Надолго ты в городе на сей раз? – спросила она, делая глоток из собственного бокала.

Винсент пожал плечами.

– Полагаю, до тех пор, пока мне не разрешат уехать.

Она не питала никаких иллюзий по поводу реалий подобного стиля жизни. Она была знакома с этой жизнью с самого рождения, будучи principessa della mafia. Отец женщины был консильери, поэтому Селия нянчилась с ней, пока она росла. Она понимала, что Винсент не может говорить о том, чем занимается, поэтому никогда не задавала ему вопросов. В действительности, беседы между ними обычно сводились к минимуму. В их взаимоотношениях не было ни заблуждений, ни недоразумений.

– Ты голоден? – спросила она.

Он посмотрел на нее, обводя взглядом ее тело. Она была одета в черное обтягивающее платье, которое было настолько коротким, что ему была видна кружевная резинка ее черных чулок. У нее была загорелая кожа и темно-каштановые волосы. Ее глаза были необычного светло-коричневого оттенка с небольшими зелеными крапинками. Зеленый цвет напоминал ему о глазах, в которые он смотрел каждую ночь на протяжении многих лет.

Он отвел от нее взгляд.

– Конечно.

Они поужинали под аккомпанемент ее рассказов, и допили бутылку вина. Винсент только лишь слушал ее и в нужные моменты кивал.

После ужина Винсент прошел к окну и выглянул на улицу, пока она убирала со стола. Вечер был безоблачным, звезды и луна освещали задний двор. Ее дом был обнесен забором, отгорожен от остальной части шумного чикагского района. Двор ее дома был совершенно не похож на тот двор, который был у его чикагского дома, расположенного в нескольких милях отсюда. В их дворе по-прежнему имелся выстроенный на дереве шалаш, в котором играли в детстве его дети.

Он услышал, что она подходит к нему, звук ее каблуков оборвался позади него. Он увидел в окне ее отражение. Она обольстительно улыбнулась, проводя руками вверх по его спине. Она начала поглаживать его плечи, разминая их.

– Винсент, ты всегда так напряжен.

Он тихо вздохнул.

– Именно поэтому я к тебе и приезжаю. Ты знаешь, что именно мне нужно.

Согласившись с ним, она запустила руки под его рубашку, слегка царапая длинными ногтями его кожу. Маура никогда не отращивала ногти, подстригая их как можно короче – порой дело доходило до того, что у нее шла кровь.

Она начала расстегивать его рубашку, нежно прижимаясь губами к его шее. Ее дыхание было теплым, поцелуи из-за помады были липкими.

– Думаю, я знаю, что тебе сейчас нужно.

 

* * * *

Это длилось недолго. Это всегда быстро заканчивалось. Через час Винсент был снова одет и направлялся к двери.

– Grazie. Было чудесно, как и обычно.

– Всегда к твоим услугам, – ответила она, вставая на носочки для того, чтобы поцеловать его в щеку. – Береги себя, Винсент.

 

* * * *

Когда Винсент выехал с подъездной дорожки и направился в сторону шоссе 290, часы на приборной панели его машины показывали практически полночь. Прошло около получаса до того, как ему встретился по дороге еще открытый магазин. Припарковавшись, он зашел внутрь и, пройдясь по залу, наконец, обнаружил небольшую витрину с цветами. Купив букет из различных цветов, он вернулся в машину и поехал дальше. Он свернул на извилистую дорогу, проходившую возле склона холма, и бросил взгляд на табличку, минуя центральные ворота – кладбище «Маунт Кармел».

Выключив двигатель, он взял цветы и вышел из машины. Он шел по траве, минуя могилы тех, кому удалось прожить свои жизни. Здесь были похоронены все члены семьи Капоне, могилы дюжин других членов мафии были рассредоточены по всему мемориальному комплексу. Когда-нибудь обретет здесь свой покой и он сам, его похоронят рядом с женой.

Он остановился, заметив нужное надгробие. Грудь сжалась от боли. Он опустился на колени рядом с могилой, возлагая на нее цветы и проводя рукой по имени, выгравированном на холодном мраморе. Он вздохнул, закрыв глаза. Ему не нужно было читать то, что было написано на надгробии – он видел его столько раз, что его образ навсегда остался в его памяти.

 

Маура ДеМарко

Апрель 1965 – Октябрь 1996

«Ama, ridi, sogna – e vai dormire» [20]

– Моя милая Маура, – начал Винсент. – Я знаю, что прошло уже несколько месяцев, но я чувствовал себя так, будто не заслуживаю того, чтобы навещать тебя. Как ты, должно быть, разочарована.

Он сел на траву, не сводя взгляда с нижней строчки, выгравированной на надгробии.

– Ama, ridi, sogna – e vai dormire, – прошептал он сдавленным голосом, смотря в темноту. – Люби, смейся, мечтай – и отправляйся на покой. Именно так ты и прожила свою жизнь, и я пытаюсь следовать твоему примеру.

Его взгляд затуманился слезами.

– Знаешь, я забрал ее. Я, наконец-то, забрал ее для тебя, но тебя уже нет. Где бы ты ни была, я надеюсь, что ты видишь ее.

Он цинично рассмеялся, качая головой, когда слеза выскользнула из уголка его глаза.

– Наверное, ты злилась на меня, когда я запер ее в комнате. Вероятно, ты была расстроена практически так же сильно, как и в тот день много лет назад, когда я… – он замолчал, не имея сил произнести эти слова вслух. – Ты ведь знаешь, что я практически сделал в тот вечер, что я пытался сделать в тот вечер… в тот вечер, когда я убил их. Я знаю, что ты наблюдала за мной, и что именно ты остановила меня. Ты спасаешь ее даже после своей смерти. Я могу представить, как ты стоишь рядом со мной и хмуришься – точно так же, как ты обычно делала, когда злилась на меня. Я терпеть не мог тебя разочаровывать, но я что бы я только не отдал ради того, что увидеть вновь это выражение лица. Хотя бы еще один раз, на одно короткое мгновение.

Винсент помолчал, смотря на цветы. Маура никогда не любила помпезности – полевые цветы подошли бы ей лучше всего.

– Думаю, теперь с девушкой все в порядке. Пока что со всеми нами все в порядке. И я пытаюсь найти способ сохранить подобное положение вещей. Она растет и постепенно встает на ноги. Порой она так сильно напоминает мне тебя. И это так тяжело, гораздо тяжелее, чем ты могла бы себе представить.

Он вытер глаза тыльной стороной руки, стирая слезы. Посещение кладбища всегда оборачивалось слезами.

Он продолжал сидеть на траве, наслаждаясь тишиной и близостью к тому месту, где была похоронена его жена. Видя ее имя, имея перед глазами нечто осязаемое, напоминающее ему о том, что она существовала, он чувствовал, как успокаиваются его измотанные нервы.

Через несколько минут он поднялся на ноги и отряхнул свои брюки.

– Я больше не буду так долго пропадать. Я люблю тебя.

Отойдя от могилы, он направился в сторону своей машины. Слезы высохли, когда он подъехал к выходу. По дороге в Чикаго его сердце начало цепенеть. К тому времени, когда он пересек городскую черту, он вновь был равнодушным.