Глава 50. Хейвен не могла оценить, сколько времени минуло с того момента, как она потеряла сознание в последний раз – могли пройти часы

Хейвен не могла оценить, сколько времени минуло с того момента, как она потеряла сознание в последний раз – могли пройти часы, дни и даже целые месяцы, но одно она знала наверняка – все это время она была не одна. До нее доносились смутно знакомые голоса, пробивавшиеся сквозь густой туман, однако их исчезновение было столь же быстрым, как появление.

Спустя некоторое время она начала приходить в сознание. Отличать реальность от галлюцинаций ей помогала боль. Ее тело практически полностью онемело – она не чувствовала ничего, кроме легкого покалывания в конечностях – однако время от времени резкие приступы боли вырывали ее из забытья.

Ощутив в один из таких дней вспышку боли, Хейвен пришла в сознание. Очнувшись в темной комнате, она не смогла различить вокруг себя ничего, кроме очертаний женщины, стоявшей в нескольких футах от нее. Хейвен потребовалось несколько мгновений для того, чтобы узнать ее.

– Мисс Клара?

– Хейвен! – воскликнула мисс Клара, бросившись к постели Хейвен.

Попытавшись сесть, Хейвен вскрикнула от боли.

– Как больно.

– Доктор сказал, что к моменту твоего пробуждения боль еще не успеет уняться.

– Доктор? Но хозяин не показывает нас докторам.

– Где мы, по-твоему, находимся? – уточнила мисс Клара, с беспокойством смотря на Хейвен.

– На ранчо, – невнятно пробормотала Хейвен, чувствуя себя совершенно дезориентированной и изнуренной. Ей отчаянно хотелось закрыть глаза, но она опасалась того, что ей больше никогда не удастся очнуться. – Где мама?

Мисс Клара ошарашенно смотрела на Хейвен.

– Она… Погоди минутку!

После того, как мисс Клара поспешно покинула комнату, Хейвен вновь начала засыпать, однако раздавшийся словно из ниоткуда голос помешал ей это сделать.

– Не засыпай.

С трудом открыв глаза, Хейвен увидела знакомого мужчину, черты которого были пронизаны беспокойством.

– Доктор ДеМарко?

– Да, это я, – достав стетофонендоскоп, он прижал наконечник с мембраной к груди Хейвен. Отшатнувшись от неожиданно холодного прибора, она ощутила резкую боль, пронзившую все ее тело. – Постарайся не шевелиться.

– Мне больно, – ответила Хейвен, чувствуя навернувшиеся на глаза слезы.

– Я знаю, – ответил доктор ДеМарко, прижимая ладонь ко лбу Хейвен. Она лежала, не шевелясь, пока он продолжал обследовать ее. Мисс Клара застыла позади доктора ДеМарко, скрестив руки.

Происходившее сбивало Хейвен с толку.

– Вы ненастоящие.

Доктор ДеМарко нахмурился.

– Ненастоящие?

– На самом деле вас здесь нет, – пояснила Хейвен. – Вы мне снитесь.

– О, я настоящий, – ответил доктор ДеМарко, слегка улыбаясь. – По крайней мере, я рассчитываю на это.

Хейвен попыталась улыбнуться в ответ, однако она была так слаба, что не была уверена в том, было ли это похоже на улыбку.

– Я не понимаю. Как вы там оказались? Где Кармин? – спросила Хейвен, ощущая всепоглощающий страх. – Он погиб? Нунцио убил его?

Лихорадочно осматриваясь по сторонам, Хейвен попыталась привстать, однако доктор ДеМарко пресек ее попытку.

– Успокойся, дитя.

– Я не могу, – ответила Хейвен дрогнувшим голосом. – Где он?

– С ним все в порядке, – ответил доктор ДеМарко, продолжая осматривать Хейвен. – Волнение тебе сейчас ни к чему.

– Он пострадал? Поэтому его здесь нет?

– Я же сказал, что с ним все в порядке. Его задержало одно дело.

Хейвен прищурилась, чувствуя что-то неладное, в то время как доктор ДеМарко только лишь отвел взгляд.

– Какое именно?

– В данный момент это не имеет большого значения, – ответил он. – Кармин скоро вернется. Он будет безумно рад тому, что ты очнулась. Он не отходил от тебя ни на шаг вплоть до сегодняшнего вечера. Но возникшее дело не терпело отлагательств.

Несмотря на объяснение, Хейвен никак не удавалось уловить сути происходящего.

– Я ничего не понимаю.

– Не сомневаюсь, – доктор ДеМарко с беспокойством посмотрел на Хейвен. – Тебя накачали наркотическими препаратами. Ты была в критическом состоянии, когда мы нашли тебя.

– Наркотические препараты…

В памяти Хейвен вспыхнули обрывки воспоминаний. Незнакомый мужчина несколько раз делал ей уколы.

– Полагаю, что с их помощью они намеревались подавить твою волю. Ты, вероятно, мало что помнишь, и будет лучше, если ты не станешь ничего вспоминать, – заметил доктор ДеМарко серьезным тоном. – У тебя была передозировка наркотическими препаратами, поэтому после того, как они прекратили поступать в твой организм, у тебя началась ломка. Мне пришлось возобновить уколы, дабы твой организм смог отвыкнуть постепенно. Это займет некоторое время. Предпочтительнее всего было бы отвезти тебя в больницу, но мы не смогли бы найти правдоподобное и приемлемое объяснение подобному уровню тиопентала и фенобарбитала в твоем организме.

– Что это за препараты?

– Это сильнодействующие лекарственные препараты, которые мы используем в больнице. Полагаю, именно в этом и заключалась роль Джен – она достала для них лекарства. Тиопентал – это… – внезапно доктор ДеМарко осекся, выглядя при этом виноватым. – Я давал тебе его несколько раз. В малых дозах он используется для снижения уровня волевой активности, однако большие дозы могут привести к коме. Второй препарат угнетает деятельность центральной нервной системы. Учитывая то, что тебе вводили оба препарата, я буду крайне удивлен, если тебе удастся хоть что-нибудь вспомнить.

Хейвен собиралась было ответить, но, увидев, что доктор ДеМарко достал шприц, резко замолчала. По своему опыту она знала, что иглы не сулили ничего хорошего.

– Это морфин, он снимет боль. Благодаря ему, ты сможешь отдохнуть, – пояснил доктор ДеМарко, заметив реакцию Хейвен, и осторожно поднял ее руку. Наблюдая за тем, как доктор ДеМарко вводит болеутоляющее ей в вену, Хейвен заметила капельницу. – Как я уже сказал, ты была в плохом состоянии, когда мы тебя нашли.

– Как долго это продолжалось? – спросила Хейвен.

– Сегодня двадцать девятое октября, – ответил доктор ДеМарко, с опаской смотря на Хейвен. – Ты исчезла тридцатого сентября.

Минул месяц, из которого Хейвен не помнила практически ничего.

– Они удерживали тебя около двух недель, – сказал доктор ДеМарко. – Две другие ты находилась здесь, постепенно восстанавливая силы.

– Где мы? – спросила Хейвен, ощущая быстро охватывавшее ее тело оцепенение, вызванное истощением болеутоляющим. – Мисс Клара… я увидела ее и подумала…

– Я понял, – перебил ее доктор ДеМарко. – Мы находимся в Чикаго, в доме моей сестры, но, как только ты поправишься, мы вернемся в Северную Каролину.

– Чикаго, – произнесла Хейвен, смутно припоминая мужчину, который сообщал ей об этом ранее.

У нее не осталось ни капли энергии для того, чтобы вдуматься в это, особенно учитывая то, что она моментально забыла о том, что планировала сказать изначально.

 

* * * *

 

В тускло освещенном коридоре больницы стоял сильный запах антисептиков. В воздухе витало удушающее ощущение горя, которое казалось куда более осязаемым по сравнению с предыдущим вечером. Присутствие смерти было ощутимее, отчаяние ощущалось все острее. Будучи доктором, Винсент так и не смог к этому привыкнуть.

Звуки его шагов отдавались эхом среди стерильно чистых стен больницы, пока он направлялся в палату №129. Открыв дверь, он зашел в темную палату отделения интенсивной терапии.

Как только его глаза привыкли к темноте, он увидел свою сестру, свернувшуюся калачиком в кресле. Ее глаза были закрыты, дыхание было глубоким и равномерным. Стараясь не шуметь, Винсент достал из шкафчика одеяло и укрыл ее. Будить ее было бессмысленно – она с неизменным упорством отказывалась ехать домой всякий раз, когда он просил ее об этом.

Он обернулся к кровати, осматривая затуманенным, усталым взглядом бесчисленные приборы. Размеренный гул аппарата искусственной вентиляции легких заглушал все прочие звуки, но трубка, которая находилась во рту Коррадо на протяжении последних двух недель, исчезла. Ночью ему сделали трахеостомию, теперь трубка была введена в его трахею. При виде этого у Винсента скрутило желудок.

Очередные осложнения. Одно за другим. Казалось, они преследовали Коррадо без передышки.

Он был уже практически мертв, когда его доставили в больницу, однако молодой специалист скорой помощи отказался списывать его со счетов. После героических усилий им удалось сделать так, чтобы сердце Коррадо вновь забилось. С тех пор он находился в стабильно терминальном состоянии, однако кислородное голодание сказалось на его мозге. Он впал в кому, его тело не демонстрировало никаких признаков того, что он сможет очнуться.

Стоя возле постели Коррадо, Винсент чувствовал себя беспомощным и бесконечно виноватым. Он не мог вынести мысли о том, что случится, если Коррадо так и не придет в сознание. Однако Винсенту было известно и о возможных последствиях его пробуждения. Коррадо могли ожидать значительные повреждения мозга, эпилепсия и паралич. Если он очнется, он изменится навсегда. И это пугало Винсента даже больше, чем смерть Коррадо.

Проснувшись, Селия открыла глаза и встретилась взглядом с Винсентом. Она села, потягиваясь.

– Давно ты здесь?

– Несколько минут, – ответил Винсент. – Я приехал бы раньше, но девушка очнулась.

Селия моментально оживилась. Это казалось таким странным в гнетущей больничной палате.

– Правда? Как она?

– Она… жива. Восстановление займет много времени.

– Уверена, Кармин безумно рад.

– Он еще не знает, – сказал Винсент. – Он был у Сала.

Селия поежилась.

– Как ты ей это объяснил?

– Никак, – ответил он, качая головой. – Кармину пора самостоятельно разбираться со своими проблемами. Пора быть мужчиной.

– Ты так похож на отца, – заметила Селия.

Поморщившись, Винсент все же предпочел оставить свое мнение на этот счет при себе.

– Уже восьмой час. Езжай домой и поспи.

– Я уже поспала.

Упрямая женщина.

– В постели, Селия. То, что ты подремала в кресле, не считается.

– С чего ты это взял? – спросила Селия, поднимаясь на ноги. Как и в любое другое утро, она подошла к кровати и поцеловала Коррадо в лоб.

– Это всем известно, – ответил Винсент. – Если ты продолжишь в том же духе, то окажешься этажом ниже с диагнозом истощения.

Селия отмахнулась от своего брата.

– Не глупи, Винсент. Я поеду домой тогда, когда сможет он.

У Винсента защемило в груди, пока он наблюдал за тем, как его сестра заботится о своем муже, заботливо приглаживая его волосы и поправляя его больничную одежду.

– Вдруг этого не случится?

Плечи Селии напряглись.

– Не говори так.

– Ты должна учитывать вероятность того, что он может не очнуться.

В темных глазах Селии вспыхнул гнев.

– Он очнется.

– Да, но… что, если нет? – спросил Винсент. – Коррадо не захотел бы вот так разлеживаться. Он не захотел бы того, чтобы за ним ухаживали.

– Он захотел бы жить, и он будет жить. Он становится сильнее с каждым днем.

Несмотря на непоколебимую уверенность своей сестры, Винсент знал достаточно для того, чтобы слепо поверить ее словам.

– Чем дольше он находится в коме, тем меньше шансов на то, что он…

– Я знаю, – перебила его Селия. – Я слышала докторов, но они не знают Коррадо так, как знаю его я. Он справится.

– Что дает тебе такую уверенность?

– Его обещание. Когда он покинул дом, он сказал, что вернется ко мне. Коррадо умеет держать слово.

 

* * * *

 

Проснувшись, Хейвен прищурилась от яркого утреннего света, лившегося в комнату через окно. Вздохнув, она отвернулась от солнечного света и наткнулась на лежавшего рядом с ней Кармина. Он спал, его грудь размеренно поднималась и опускалась. Его правая рука была перемотана эластичным бинтом, начиная от пальцев и до самого локтя.

Стиснув зубы, дабы сдержать рвущийся наружу возглас, Хейвен перевернулась на бок. Из ее вены выскользнула игла капельницы, когда она потянулась к Кармину. Замешкавшись в нескольких дюймах от его лица из-за нежелания его будить, Хейвен все же провела кончиками пальцев по переносице Кармина, отметив появившуюся на ней шишку, которой не было ранее. Хейвен не понаслышке знала, в результате чего появляются подобные вещи.

Погладив его по лицу, она запустила пальцы в волосы Кармина, вновь знакомясь с его чертами. Зашевелившись, он пробормотал нечто неразборчивое и открыл глаза. Отшатнувшись, он едва не упал с кровати. Хейвен поспешно отдернула руку.

– Ты проснулась! – воскликнул Кармин. Хейвен широко улыбнулась, услышав его голос. Она постаралась совладать с эмоциями, однако они оказались сильнее нее. Кармин стер слезы, покатившиеся по ее щекам. – Ты в порядке? Что-нибудь болит? Черт, что я несу? Разумеется, у тебя все болит!

– Всё нормально.

– Нет, это не так, – возразил Кармин. – Тебе больно, tesoro. Ты хоть представляешь, как сильно ты меня напугала? Я думал, что потерял тебя! Когда я очнулся в машине и увидел, что тебя нет рядом, мне показалось, что моя жизнь кончена. Но я поклялся, что не сдамся, и не я не сдался. Я не допускал даже мысли о жизни без тебя.

– Я жива, – сказала Хейвен сквозь слезы.

– Да, но…

– Никаких «но», – перебила она. – Я тоже думала, что потеряла тебя. Я умоляла их оставить тебя в покое после аварии.

– Ты умоляла их?

– Они собирались убить тебя, – ответила Хейвен срывающимся голосом, вспоминая пережитое. – Я пообещала им, что поеду с ним, что с не стану сопротивляться, если они сохранят тебе жизнь. Я бы все отдала ради этого.

– Ты пожертвовала бы собой ради меня? – спросил Кармин, смотря на Хейвен со всей серьезностью. – Ты бы отдала свою жизнь взамен моей?

– Да. Разве ты не поступил бы так же?

– Ты же знаешь, что поступил бы.

Кармин попытался обнять ее, однако сделать это было непросто, учитывая их травмы. Охнув, они оба поморщились от боли. Перевязанная рука мешала Кармину обнять Хейвен должным образом.

– Твоя рука… – сказала Хейвен, уткнувшись носом в грудь Кармина.

– Пуля задела кость, поэтому им пришлось перебинтовать руку.

Хейвен напряглась.

– Пуля?

– Да. Ничего страшного, пустяки.

– Ничего страшного? В тебя стреляли!

– Да, Нунцио.

– Боже, где он?

– Расслабься, он мертв, – заверил ее Кармин. – Он и все остальные.

– Они мертвы? – Кармин кивнул. – Все? – очередной кивок. – А ты – нет?

Кармин улыбнулся, услышав ее вопрос.

– С утра был жив, – ответил он, потянувшись за ее рукой и прижав ее к своему сердцу. – Кажется, оно бьется.

– Так и есть, – Хейвен улыбнулась, смотря в глаза Кармина – в глаза, которые она боялась никогда больше не увидеть. – Мне так тебя не хватало.

– Mi sei mancata, – ответил Кармин. – Я так рад, что ты пришла в сознание.

– Где ты был ночью?

– У меня возникло одно дело, – ответил Кармин, помедлив.

– Какое?

– В данный момент это не имеет большого значения.

– Твой отец сказал мне ровно то же самое.

– Значит, ты уже получила ответ. Пожалуй, нам следует к нему прислушаться.

– Ты же бунтарь. С каких пор ты его слушаешься? – спросила Хейвен, с удивлением смотря на Кармина.

– Я никогда не слушался его раньше и посмотри, к чему это нас привело, tesoro. Полагаю, пора к нему прислушаться – похоже, он хорошо понимает то, о чем говорит, – ответил Кармин, делая паузу. – По крайней мере, иногда. В остальных случаях я, как и прежде, уверен в том, что он ни черта не смыслит.

Хейвен рассмеялась, выслушав его ответ. Лежа в тишине, и обнимая Кармина, она попыталась систематизировать мысли, беспорядочно витавшие у нее в голове. Однако сделать это было нелегко в силу крайней обрывочности сохранившихся воспоминаний и странной напряженности, воцарившейся в комнате.

– Всё хорошо?

– Да, а что? – спросил Кармин.

– Не знаю. Я просто переживала…

– Прекрати переживать, – сказал Кармин строго. – Ты должна сосредоточиться на выздоровлении.

– Ты снова говоришь, как отец, – заметила Хейвен, чувствуя, что пространные ответы Кармина нисколько не ослабляли ее страхов.

– Видимо, я похож на него куда больше, чем мы думали.

– Ты совершенно не такой, – возразила Хейвен. – Ты никогда не будешь таким, как он.

– Я не был бы в этом так уверен.

Хейвен с замешательством посмотрела на Кармина, не поняв, что именно он имел в виду, однако их беседу прервал раздавшийся стук в дверь.

– Легок на помине, – воскликнул Кармин.

– Некрасиво судачить о других людях, – сказал доктор ДеМарко, заходя в комнату.

– Все, что я говорю за твоей спиной, я смогу сказать тебе в лицо.

Доктор ДеМарко рассмеялся.

– И то верно, сын. Ты никогда не умел держать язык за зубами.

– Разве не этому, среди прочего, я обязан своим везеньем?

– Я бы не назвал это везеньем, – заметил доктор ДеМарко. – Твой рот создает тебе проблемы так же часто, как и помогает их избежать.

– Хейвен никогда не жаловалась на мой рот, – ответил Кармин шутливо. Покраснев, Хейвен пихнула его локтем по ребрам. Несмотря на то, что ее удар был едва ощутимым, Кармин стиснул зубы для того, чтобы не вскрикнуть от боли.

– У него сломано ребро, которое еще не успело полностью срастись, – пояснил доктор ДеМарко, заметив пристальный взгляд Хейвен. – Оно бы уже благополучно срослось, если бы он знал, что такое постельный режим.

Хейвен ощутила чувство вины.

– Прости.

– Пустяки, – ответил Кармин, сосредотачивая внимание на отце. – Зачем ты пришел?

– Я только что вернулся из больницы и хотел проверить ее самочувствие, поскольку сейчас я вновь уеду, – ответил доктор ДеМарко. Взяв Хейвен за руку, он проверил ее пульс и прижал ладонь к ее лбу. – Как ты себя чувствуешь?

– Не очень хорошо, но уже лучше, чем раньше. Чувствую себя уставшей.

– Подобное состояние будет сохраняться до тех пор, пока твое тело полностью не восстановится, – сказал доктор ДеМарко. – Тебе нужно поесть. Клара может принести тебе немного куриного бульона.

– Я и сама могу принести, – ответила Хейвен. – Мисс Клара не должна этим заниматься.

– Вздор, дитя. Ты еще слишком слаба, – сказал доктор ДеМарко, качая головой. – К тому же, тебе прекрасно известно, что она будет только рада поухаживать за тобой. Насколько я знаю, она готовила для тебя с тех пор, когда ты была совсем еще маленькой.

– Тогда все было иначе.

– Что именно?

– Тогда я находилась в том же положении, что и она.

Доктор ДеМарко замер.

– Знаешь, это первый раз, когда ты при мне признаешь свою свободу, – сказал он, улыбаясь. – Думаю, ты справишься.

– Спасибо, сэр, – ответила Хейвен.

– На здоровье. Уверен, вам с Кармином есть что обсудить, но сегодня тебе нужно хотя бы немного отдохнуть. Кармин принесет тебе болеутоляющие. Он в курсе того, где их можно найти, учитывая то, что он неделями глотает их словно сладости, – сказал доктор ДеМарко, направляясь к двери.

Хейвен проводила его взглядом.

– Он сам на себя не похож.

– Да, я заметил. Это немного пугает. Он кажется настолько решительно настроенным, словно у него есть грандиозный план по спасению всех нас.

– Нас нужно спасать?

– Разве мы не нуждаемся в спасении все время?

Риторический вопрос. Разумеется, Кармин был прав.

– Он работает в чикагской больнице? Он сказал, что приехал из больницы.

– Нет, просто заезжал по одному делу.

– По какому?

Кармин вздохнул.

– Боже, у тебя полно вопросов. Тебе не стоит сейчас беспокоиться обо всем этом. Много всего случилось.

Ответы Кармина порождали у Хейвен только лишь еще больше вопросов.

– Например?

– Я не знаю, с чего начать, – ответил Кармин. – Ты ведь только-только очнулась.

– Но я должна знать. Я не могу просто лежать и мучить себя догадками. Я измучаю себя до того, что мне станет еще хуже.

– Ладно, – сдался Кармин. – Не думаю, что это хорошая идея, но я не стану с тобой препираться.

– Спасибо.

Хейвен внимательно слушала рассказ Кармина, который начался с того момента, как он очнулся в машине. Он объяснил, что случилось в Дуранте, и, услышав новость о том, что Николас погиб, Хейвен вновь не смогла сдержать слез. Задумавшись о том, как иначе все могло для него сложиться, она потеряла нить рассказа Кармина. Его голос звучал где-то на втором плане до тех пор, пока он не произнес то, что совершенно застало ее врасплох.

– Арестовали?

Вздохнув, он поднялся с постели, проводя левой рукой по своим спутанным волосам. Хейвен заметила, что он определенно не стригся уже больше месяца, пряди волос достигли его шеи и падали на лоб.

– Да, из-за сущей ерунды. Федералы ворвались в дом с ордерами на арест моего отца и Коррадо, а какой-то агент Чероне с огромным самомнением решил прихватить меня вместе с ними. Именно поэтому нам и потребовалось столько времени на то, чтобы тебя найти.

– Поверить не могу, что тебя отправили в тюрьму, – воскликнула Хейвен. – Как вы меня нашли? Благодаря чипу?

– Если бы, – отозвался Кармин. – Программа не работала, а они были в тюрьме, tesoro. Я понимал, что они проторчат там еще не меньше недели, и не знал, продержишься ли ты так долго. Я не мог медлить. У меня не было выбора.

– Что ты предпринял? – спросила Хейвен, встревоженная его скрытностью. – Я пойму. Что бы это ни было.

Кармин покачал головой.

– Это неважно.

– Это важно! Почему ты повторяешь одно и то же?

– Потому что существуют вещи, которые тебе сейчас знать необязательно.

– Прекрати, – сказала Хейвен. – Мы не должны хранить друг от друга секреты. Ты же говорил, что мы будем всё рассказывать друг другу.

– Я знаю, но все меняется. Существуют вещи, о которых я не могу тебе рассказать… и не смогу в дальнейшем. Ты и не захочешь этого знать, Хейвен. И я понимаю, что сейчас мои слова походят на полнейшую бессмыслицу, но я не хочу, чтобы ты из-за этого переживала.

– Как я могу не переживать? Что именно ты не можешь мне рассказать?

Кармин начал было отвечать, однако ему помешал зазвонивший телефон. Заворчав, он достал его из кармана и, с беспокойством посмотрев на Хейвен, ответил на звонок.

– Да, сэр? – сказал он спокойно, моментально переменившись. – Но я не… да, хорошо. Я понял. Я приеду.

Вздохнув, он повесил трубку и присел на кровать рядом с Хейвен. Взяв ее за руку, он слегка поцеловал ее.

– Ты для меня важнее всего на свете, tesoro. Я бы отдал за тебя и свою жизнь.

– Ты пугаешь меня, Кармин.

– Не бойся, – сказал он. – Я был в отчаянии, детка. Я не лгал, когда говорил, что не смогу без тебя жить. Я должен был убедиться в том, что ты жива. Мне нужно было увидеть тебя, и теперь, когда ты находишься в безопасности, я не жалею о своем решении. В нем нет ничего хорошего, и я знаю, что мы всеми силами пытались этого избежать, но сейчас, смотря на тебя, я знаю, что оно того стоило.

– Я ничего не понимаю.

– Я знаю, – ответил Кармин, отпуская ее руку. – Мне пора.

– Пора?

– Да, но, думаю, это не займет много времени, – сказал Кармин. – Поговорим, когда я вернусь, сейчас у меня совсем нет времени. Мне нельзя опаздывать.

– Куда тебе нельзя опаздывать? Скажи мне, что ты сделал, Кармин!

– Я обратился к Салу. Это ты желала услышать?

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду то, что я попросил его об одолжении. Попросил его помочь мне, поэтому теперь я должен отдать ему кое-что взамен.

Хейвен неотрывно смотрела на Кармина, пытаясь совладать с нарастающей паникой.

– Что именно?

– Свою лояльность.

Неистово качая головой, Хейвен села на постели, вскрикнув от резкой боли. Кармин потянулся к ней, однако она оттолкнула от себя его руку.

– Ты должен забрать свои слова назад!

– Я не могу, – ответил Кармин. – Слишком поздно.

– Но ты не можешь заниматься подобными вещами! – не сдавалась Хейвен. – Ты не можешь быть таким, как они!

– Я уже такой.

– Нет! Ты не можешь этим заниматься. Мы обсуждали это. Ты не можешь быть таким человеком!

– Думаешь, я хочу им быть?! Думаешь, я хочу заниматься подобным? Конечно же, не хочу!

– Так зачем ты это сделал? Как ты мог согласиться на такое?

– У меня не было другого выбора. К тому моменту, когда мы нашли тебя, ты была уже практически мертва, Хейвен. Неужели ты, положа руку на сердце, сможешь корить меня за подобное решение, когда ты сама пыталась сделать то же самое для того, чтобы спасти мне жизнь после аварии? Ты с такой легкостью рассталась бы со своей жизнью ради меня, но при этом ты не можешь понять, как я мог пойти на то же самое ради тебя? Я понимаю, что ты расстроена, но что сделано, то сделано. Я стал частью этого, и мне не вырваться, – сказал Кармин, делая паузу. – По крайней мере, живым.

Смотря на Хейвен умоляющим взглядом, Кармин без слов просил ее понять, но в этот момент она попросту не могла этого сделать. Она отвела взгляд, когда он склонился к ней для того, чтобы вытереть ее слезы. Его прикосновение было нежным, и при других обстоятельствах оно вполне могло бы утешить ее, но сейчас его было мало для того, чтобы обуздать ее страхи.

– Все будет хорошо, – заверил ее Кармин, пока она ложилась. – Все осталось прежним.

Хейвен безумно сильно хотелось ему верить. Ей отчаянно хотелось того, чтобы все оставалось прежним – точно таким же, как они и планировали – но в ее душе больше не было места наивности. Она прекрасна понимала, что это была преступная жизнь, жестокий мир, в котором опасность поджидала на каждом углу. Совершая в таком мире чудовищные поступки, которые Хейвен никогда не смогла бы постичь, люди становились бесчувственными и циничными. Этот мир отнял их матерей и едва не убил их самих. Они так сильно пытались убежать от этого мира, однако в конечном счете ему все же удалось поймать их в свои сети.

Не такой мир представляла себе Хейвен, думая о будущем.

Все ее мысли устремились к планам, которые они строили до всего случившегося – к планам, которые начали таять. Они хотели отправиться туда, где никто их не знал, и начать с чистого листа. Они хотели быть самими собой, избавиться от следовавшего за ними по стопам призрака рабства и ярлыков, которые на них навешивали другие. Поступив в колледж, Кармин занимался бы футболом, в то время как Хейвен изучала бы искусство. Внезапно все это превратилось в невероятно далекую мечту. Мысль о свадьбе и создании семьи была омрачена настигшей их реальностью. Хейвен больше не знала, какими были их возможности, куда они могли отправиться и что они могли делать. Разрешат ли Кармину поступить в колледж? Смогут ли они завести детей в таком мире?

Однако важнее всего было то, что могло произойти с Кармином. Сможет ли он вести подобный образ жизни и оставаться тем человеком, которого она любила? Может ли человек совершать плохие поступки, и не быть при этом плохим человеком? Как она сможет жить, зная, что человек, которого она любит, занимается подобным? Сможет ли она простить его за ту боль, причиной которой он может стать? Сможет ли она принять то, что он становится таким же человеком, как и те люди, которые жестоко обращались с ней всю ее жизнь?

Как это удалось сделать Мауре?

 

* * * *

 

Стоя в передней части тускло освещенной церкви, Винсент смотрел на мерцающее пламя свечи, которую он только что зажег. Яркое пламя осветило его руку, когда он едва заметно перекрестился. Услышав позади себя тихий шелест, Винсент обернулся и увидел приближавшегося к нему отца Альберто, державшего в руках Библию.

– Святой отец, – поприветствовал его Винсент, кивнув.

– Как ты, сын мой?

– Все хорошо.

Отец Альберто покачал головой.

– Существуют люди, которых никогда не удастся обмануть, и твой священник – один из них.

– А кто остальные? – с любопытством спросил Винсент. – Моя мать?

Пожилой священник рассмеялся.

– Я знаком с твой матерью уже несколько десятков лет. И я могу с уверенностью сказать, что эта женщина слышит и видит только лишь то, что пожелает. С подобной женщиной это большая удача.

Винсент улыбнулся.

– Приемлемо ли для священника судить о людях подобным образом?

– Я ее не осуждаю, – заметил отец Альберто. – Не мне судить. Я просто говорю правду, находясь в церкви. И это неплохая идея. Не желаешь ко мне присоединиться?

– Конечно.

– Тогда я повторю свой вопрос. Как ты, сын мой?

Винсент замешкался.

– Мне страшно.

Казалось, ответ Винсента нисколько не удивил отца Альберто.

– Что пугает тебя, Винченцо?

– Коррадо в больнице.

– Знаю-знаю. Он идет на поправку?

– Я бы так не сказал, – ответил Винсент. – Селия считает, что он обязательно поправится и скоро очнется, но я сомневаюсь в этом. Его мозг слишком долго находился без кислорода, поэтому я не уверен в том, что он сможет так легко это преодолеть.

– Как долго длилось кислородное голодание?

– Практически четыре минуты.

– После такого невозможно восстановиться?

– Невозможно? Нет, это крайне маловероятно.

– То же самое доктора сказали бы и про непрочное зачатие.

Винсент покачал головой.

– Нет, непорочное зачатие доктора назвали бы невозможным.

– Но Дева Мария все же родила Иисуса.

– Справедливо.

– Чудеса случаются, – продолжил отец Альберто. – И существует причина, по которой ты считаешь невозможной уверенность Селии в том, что он поправится.

– Причина кроется в том, что я – доктор?

– Нет, в том, что ты потерял веру.

Услышав это, Винсент с удивлением посмотрел на священника.

– Я не приехал бы сюда, если бы лишился веры.

– Напротив, Винченцо. Ты приехал сюда для того, что тебе хочется вновь ее обрести. Бога тоже не обманешь. Он всё знает, и это нормально, потому что Он простит тебя. Вопрос заключается в том, готов ли ты сам к прощению.

Задумавшись, Винсент вновь сосредоточил внимание на мерцающем пламени свечи.

– Я готов.

– В таком случае, тебе необходимо всего лишь попросить о прощении.

– Прости меня, Господи, ибо я грешен, – сказал Винсент, сделав глубокий вдох.

– Продолжай. Здесь ты в безопасности, – мягко посоветовал ему отец Альберто.

Услышав это, Винсент вновь замешкался. Впервые с тех пор, как он, будучи молодым мальчиком, зашел в церковь и почувствовал себя в ней комфортно, он вновь ощутил, что он действительно находился в безопасности.

– В первый раз я убил человека, когда мне было восемнадцать лет. Я выстрелил ему в сердце из своего револьвера. Он моментально потерял сознание, но он продолжал дышать еще ровно минуту и двадцать девять секунд. Я считал. Сейчас, по прошествии многих лет, мне кажется, что это произошло очень быстро, но в тот момент мне казалось, что он никогда не умрет. И, стоя рядом с ним, я думал только лишь о том, каким неправильным мне казалось происходящее.

– Оно казалось тебе неправильным из-за того, что ты не должен был убивать человека?

– Нет, из-за того, что было мало крови. Она немного запачкала его рубашку, и из носа у него шла кровь, пока он задыхался, но в целом крови было совсем немного. Словно он истекал кровью изнутри. Это казалось странным. Я думал, что при выстреле сердце крови должно быть куда больше.

– Зачем ты убил его? – спросил отец Альберто, немного помолчав.

– Он изнасиловал мою жену, – ответил Винсент практически шепотом. – Я был судьей, присяжными и палачом. Он должен был заплатить за содеянное.

– Ты не думал, что Господь воздаст ему за то, что он сделал?

– Думал, – ответил Винсент. – Я ускорил его встречу с Господом.

– Зачем?

Винсент нахмурился.

– Я же объяснил.

– Ты поведал мне о поступке этого мужчины, о совершенном им грехе, но ты не рассказал мне о том, зачем ты его убил. Я помню тебе восемнадцатилетним. Тогда я обвенчал вас с Маурой. Ты не был мстительным человеком, и Маура не пожелала бы, чтобы ты сделал подобное.

Винсент притих. Священник, разумеется, был прав.

– Приказ исходил от моего отца. Он назвал это свадебным подарком. Я не хотел этого делать, но у меня не спрашивали о том, чего я хочу. Убийство этого человека стало моим первым приказом, первой проверкой на прочность. Отец думал, что делает мне одолжение.

– Какие еще одолжения делал для тебя отец?

Винсент покачал головой.

– Думаю, и целого дня не хватит на то, чтобы все рассказать.

– У меня есть время, – сказал священник. – Главное, поспеть к воскресной мессе.

Винсент рассмеялся, испытав чувство облегчения из-за того, что священник так спокойно отнесся к его откровению.

– Пойдем, – сказал отец Альберто, указывая на исповедальню. – Сделаем все должным образом.

Бросив последний взгляд на мерцавшее пламя свечи, Винсент проследовал за отцом Альберто. Как только он опустился на скамью в исповедальне, слова, казалось, начали вырываться из него по своей собственной воле. Он рассказал отцу Альберто обо всем, покаявшись во всех грехах, которые он в своей жизни совершал. Поведав ему обо всех людях, которых он убил. Обо всех местах, которые он ограбил. Обо всех тех, кому он причинил боль. Он сознался в каждом постыдном поступке, в каждом гнусном слове. Винсент исповедовался до тех пор, пока не выговорился целиком и полностью.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил отец Альберто, когда Винсент закончил.

Как он себя чувствовал? Он чувствовал облегчение. Спокойствие. Он чувствовал себя так, словно с его плеч свалилось тяжелейшее бремя. Словно с его груди пропал давивший на нее груз. Он чувствовал, что стал свободнее. Ему стало легче. Он чувствовал себя прощенным. Он ощущал покой.

– Сейчас я испытываю желание выкрасить дверь своего дома в синий цвет.

 

* * * *

 

Пытаясь занять в кресле удобное положение, Хейвен смотрела в большое окно, наблюдая за внешним миром. День клонился к своему окончанию, но, несмотря на это, по улице ходили одетые в костюмы детишки, которые останавливались у домов со своими ведерками для сладостей. Наблюдая за детьми, Хейвен ощутила поднимавшуюся в ней тоску. Дети казались совсем юными и беззаботными, они ничего не ведали об опасностях, скрывавшихся всего лишь в нескольких футах от них. Хейвен никогда не знала подобной беззаботности. Когда она была в их возрасте, ее монстр вовсе не был вымышленным – он был настоящим.

– Привет, twinkle toes.

Раздавшийся словно из ниоткуда голос застиг Хейвен врасплох. Обернувшись, она увидела Доминика, остановившегося в дверях комнаты. Улыбнувшись, он направился к ней, достав из кармана леденец на палочке в форме тыквы. Кармин заворчал, когда Доминик протянул его Хейвен. После встречи с Салом, на которую его вызвали несколько дней назад, Кармин не отходил от нее ни на шаг.

– Она суп с трудом ест, а ты решил дать ей леденец?

Доминик закатил глаза.

– Когда ты успел стать ее сиделкой? Она – самостоятельная девушка. Леденец ее не убьет.

– Не в этом суть, – ответил Кармин, поднимаясь на ноги. – Я принесу ей поесть что-нибудь посущественнее.

– Да, будьте так добры, Марта Стюарт, – пошутил Доминик. – И не забудь связать ей по дороге шарфик. И ботинки прихвати.

– Vaffanculo, – крикнул в ответ Кармин, покидая комнату.

Покачав головой, Доминик вновь развернулся к Хейвен.

– Парню не мешало бы расслабиться, а то его того гляди удар хватит.

– Он просто пытается помочь, – заступилась за него Хейвен. – Не подливай масла в огонь.

– Я понимаю, что он пытается помочь, но это не повод отказываться от сладостей во время Хэллоуина.

– Спасибо, – поблагодарила Хейвен, снимая с леденца обертку. – Я вспомнила о Хэллоуине только лишь тогда, когда увидела ребятишек, традиционно играющих в игру «Кошелек или жизнь».

Рассмеявшись, Доминик присел на подлокотник кресла.

– Эта забава называется «Неприятность или угощение».

– О, – удивилась Хейвен, смотря на детишек в костюмах. – Я не знала, поскольку никогда не принимала участия в подобном. У меня не было нормального детства.

– Нормальность – понятие относительное, – сказал Доминик. – К тому же, никогда не поздно поучаствовать в этом. Возможно, и мы как-нибудь этим займемся.

Хейвен улыбнулась, зная, что Доминик на самом деле поучаствовал бы в подобном.

– Я бы с удовольствием.

– Я очень рад тебя видеть. Я бы приехал раньше, но Тесс заставила меня пообещать, что сперва я предоставлю тебе некоторое время