Глава 2. Я говорил, что люблю свою работу?

 

Я говорил, что люблю свою работу?

Если бы моя фирма была Главной Лигой Бейсбола, я был бы наиболее ценным игроком. Я партнёр в одном из лучших инвестиционных банков Нью-Йорка, специализирующемся на технологиях и средствах массовой информации. Да-да, мой отец и два его ближайших друга основали фирму. Но это не значит, что я не работал, как лошадь, чтобы достичь того, что я имею, — потому что именно так оно и было. Это также не значит, что я не живу и не дышу работой, чтобы заработать себе репутацию, потому что именно это я и делаю.

Что же делает партнёр инвестиционного банка, спросите вы? Ну, вот в Красотке, Ричард Гир говорит Джулии Робертс, что его компания скупает другие фирмы и распродаёт их по частям. Я тот парень, который помогает ему в этом. Я веду переговоры, составляю контракты, провожу экспертизы, делаю наброски кредитных соглашений и ещё много разных вещей, о которых вам вряд ли хочется слушать.

Вы, наверное, задаётесь вопросом, почему такой парень, как я, ссылается на такой девчачий фильм, как Красотка?

Ответ прост: пока я рос, моя мать навязывала своим детям еженедельные «семейные вечера кино». Стерва выбирала это кино к просмотру чуть ли не каждую неделю. Она прошла через всю эту фазу обожания Джулии Робертс, и мне приходилось это терпеть около года. Я могу цитировать этот чёртов фильм слово в слово. Хотя, я должен признать, Ричард Гир чертовски крут.

А теперь вернёмся к моей работе.

Самая лучшая её часть — это то опьянение, которое я испытываю, завершая сделку, действительно хорошую сделку. Это как сорвать куш в одном из казино Вегаса. Как быть выбранным ДженнойДжеймсон для съёмок в её следующем порно. Нет ничего — ничего — лучше.

Я провожу исследования для клиентов, даю им рекомендации о действиях, которые им стоит предпринять. Я знаю, какие компании очень хотят быть выкупленными, а какие придётся захватывать довольно агрессивно. Я тот, кто обладает секретной информацией о том, какой медиа-магнат готов спрыгнуть с Бруклинского Моста из-за того, что потратил слишком много доходов компании на дорогих проституток.

Борьба за клиентов жестока. Вы должны увлечь их, заставить их хотеть работать именно с вами, убедить их в том, что никто иной не сможет им предложить того, что можете дать ему вы. Это почти как убедить девушку переспать с тобой. Но вместо секса в конце дня я получаю чек на крупную сумму. Я зарабатываю деньги для себя и своих клиентов. Много денег.

Сыновья партнёров моего отца тоже тут работают — Мэттью Фишер и Стивен Рейнхарт. Да, тот самый Стивен — муж Стервы. Как и наши отцы, мы трое росли вместе, вместе ходили в школу, и вот сейчас вместе работаем в этой компании. Старики оставляют нам всю серьёзную работу. Время от времени они наведываются для того, чтобы почувствовать, что всё ещё управляют компанией, а затем отправляются в загородный клуб, чтобы успеть на обеденную игру в гольф.

Мэттью и Стивен также хороши в том, что они делают, не поймите меня не правильно. Но я просто звезда. Я акула. Я тот, кого клиенты хотят, а «тонущие» компании боятся. Они это знают, и я это знаю.

В понедельник утром в девять утра я в офисе, как всегда. Моя секретарша — сексуальная маленькая блондинка с классной грудью — уже на месте; у неё готово моё расписание на день, список сообщений за выходные, и лучшая чашка кофе в радиусе трёх штатов.

Нет, я её не трахал.

Не то чтобы мне не хотелось. Поверьте, если бы она на меня не работала, я бы за ней приударил покруче, чем Мохамед Али.

Но у меня есть правила — стандарты, можно сказать. Одно из них — никакого секса в офисе. Я не сру там, где ем; я не трахаюсь там, где работаю. Дело не в проблемах сексуального домогательства, которые могут возникнуть — это просто вредно для бизнеса. Это непрофессионально.

Таким образом, из-за того, что Эрин — единственная женщина, кроме моих кровных родственников, с которой у меня платонические отношения, она единственный представитель противоположного пола, кого я когда-либо считал другом. У нас отличные рабочие отношения. Эрин просто…великолепна.

Это ещё одна причина, по которой я не трахну её, даже если она будет умолять об этом, распластавшись на рабочем столе. Хотите, верьте, хотите, нет, хорошую секретаршу, действительно хорошую, найти сложно. На меня работали девочки тупее полного ведра грязи. Другие считали, что смогут удержать позицию, работая лёжа на спине, если вы понимаете, о чём я. Этих девушек я хочу встречать в барах по субботам, но это явно не те девушки, которым я доверю отвечать на мои звонки в понедельник утром.

Теперь, когда вы немного знаете, что к чему, давайте вернёмся к моему путешествию в ад.

— Я перенесла твой ланч с Мека с часу на четыре, — говорит Эрин, протягивая мне кипу сообщений.

Чёрт.

МекаКомьюникэйшнс — многомиллиардный медийный конгломерат. Я работал над их поглощением испаноговорящей кабельной сети в течение нескольких месяцев, и исполнительный директор, РадольфоСкучини, всегда более восприимчив на полный желудок.

— Почему?

Она протягивает мне папку:

— Сегодня ланч в конференц-зале. Твой отец представляет нового партнёра. И ты знаешь, как он относится к подобным вещам.

Вы когда-нибудь смотрели экранизацию Рождественской Песни? Конечно смотрели — ту или иную версию обязательно показывают на каком-нибудь канале каждый день перед Рождеством. Помните, как Дух минувшего Рождества отправляет Скруджа назад в прошлое, в то время, когда он был молодым и счастливым? И его боссом был Физзиуиг, тот толстяк, что закатывал большие вечеринки. Да, именно этот. Это мой отец.

Мой отец любит эту компанию, и каждый сотрудник для него — отдалённый родственник. Он находит любой повод, чтобы закатить офисную вечеринку. Дни рождения, вечеринки в честь рождения детей, ланчи в честь Дня Благодарения, буфеты в честь Дня Президента, ужины в честь Дня Колумба… мне продолжать?

Это чудо, что хоть какая-то работа выполняется.

А Рождество? Рождественские вечеринки моего отца легендарны. Все расходятся по домам ужравшимися. Кто-то домой вообще не уходит. В прошлом году мы поймали десять служащих конкурирующего банка, пытавшихся пробраться на торжество, потому что оно было настолько чертовски крутым. И всё это делается для достижения атмосферы — энергетики, — которую отец хочет установить в этой фирме.

Он любит своих работников, а они любят его. Преданность, лояльность — этого у нас в избытке. Это часть того, что делает нас лучшими. Потому что работающие здесь люди запросто продадут своих первенцев за моего старика.

Всё же есть дни, — дни, как сегодня, когда мне нужно время, чтобы окрутить клиента, — когда его празднования могут быть огромной занозой в заднице. Но вот так оно всё устроено.

Моё утро понедельника забито делами, поэтому я сажусь за стол и начинаю работу. Не успеваю моргнуть, а уже час и я направляюсь в конференц-зал. Я замечаю знакомую голову с ярко-рыжими волосами, прикреплённую к короткому низкому коренастому туловищу. Это ДжекО'Шей. Джек начал работу в компании около шести лет назад, в то же время, что и я. Он хороший парень и мой частый спутник по выходным. Рядом с ним стоит Мэттью, оживлённо разговаривая и проводя своей большой рукой попесочного цвета волосам.

Я хватаю еду со стола и присоединяюсь к ним как раз в тот момент, как Мэттью рассказывает о своём субботнем вечере.

— А потом она достаёт наручники и кнут. Чёртов кнут! Клянусь богом, я думал, я сойду с ума прямо там. То есть… она была в женском монастыре… готовилась стать чёртовой монашкой!

— Говорил я тебе, что тихони всегда любят извращения, — добавляет, посмеиваясь, Джек.

Мэттью переводит свои карие глаза на Стивена и говорит:

— Серьёзно, чувак. Ты должен сходить с нами. Один раз, я умоляю.

Я ухмыляюсь этой мысли, зная наперёд, что он ответит.

— Прости, ты знаком с моей женой? — спрашивает Стивен, в смятении приподнимая бровь.

— Не будь маленькой девочкой, — дразнит его Джек. — Скажи ей, что идёшь играть в карты, или что-то в этом роде. Поживи немного.

Стивен снимает очки и протирает линзы салфеткой, делая вид, что обдумывает идею.

— Нудаааааа. А когда она узнает, а Александра обязательно узнает, я вас уверяю, она подаст мне на ужин мои яйца на серебряном блюдечке. С чесночно-маслянным соусом и хорошим Кьянти.

Он издаёт чавкающий звук, а ля Ганнибал Лектер, который заставляет меня заржать в голос.

— Кроме того, — злорадствует он, возвращая очки на место, и потягиваясь, — меня дома ждёт бифштекс из вырезки, мальчики. Сэндвич с фаршем меня не интересует.

— Подкаблучник, — прокашливается Мэттью, пока Джек покачивает головой и говорит:

— Даже отличнейшая вырезка надоедает, если есть её каждый день.

— Не тогда, когда готовишь её каждый раз по-разному, — заговорщически сообщает Стивен. — Моя детка знает, как сделать мои блюда пикантными.

Я жалобно поднимаю руку:

— Пожалуйста. Пожалуйста, хватит.

Есть картинки, которые я не хочу видеть в своём воображении. Никогда.

— Ну а ты что, Дрю? Я видел, как ты уходил с близняшками. Они натуральные рыженькие? — спрашивает Джек.

Я чувствую расползающуюся по моему лицу удовлетворённую улыбку.

— О да. Натуральные.

И я начинаю в ярчайших и вкуснейших подробностях расписывать свой дикий субботний вечер.

Так, давайте здесь притормозим, так как я прямо вижу это осуждающее выражение на вашем лице. И даже слышу истеричное несогласие: Вот засранец. У него был секс с девушкой — ну, в данном случае, с двумя, — и теперь он рассказывает об этом друзьям. Это тааак неуважительно.

Во-первых, если девушка хочет, чтобы я её уважал, ей стоит вести себя как кто-то, достойный уважения. Во-вторых, я не пытаюсь быть козлом; я просто парень. И все парни разговаривают о сексе со своими друзьями.

Повторю это ещё раз, если вы не поняли:

ВСЕ ПАРНИ РАЗГОВАРИВАЮТ О СЕКСЕ СО СВОИМИ ДРУЗЬЯМИ.

Если парень говорит вам, что не делает этого, бросайте его — он вам врёт.

И ещё одно: я слышал разговорчики моей сестры и её подружек. Некоторые вещи, вылетавшие из их ротиков, заставили бы смутиться даже Ларри Флинта. Так что не делайте вид, что женщины не разговаривают об этом также, как мужчины…потому что я точно знаю, что они это делают.

Когда все лучшие моменты выходных изложены, тема разговора сменяется на футбол и эффективность нападения Мэннинга. На заднем фоне я слышу голос моего отца, который стоит в середине зала, расписывая в деталях все достижения нового партнёра, чей файл я и не думал открывать этим утром. Уортонская школа бизнеса в Университете Пенсильвании, номер один в своём выпуске, практика в CreditSuisse, бла… бла… бла.

Болтовня утихает по мере того, как я позволяю своим мыслям вернуться к той части субботнего вечера, о которой я не рассказывал друзьям: диалог с одной божественной брюнеткой, если быть точным. Я до сих пор очень ясно вижу эти большие тёмные глаза. Этот сочный рот, блестящие волосы, которые явно не могли быть настолько мягкими, насколько они выглядели.

Это не первый раз за последние полтора дня, когда её образ непроизвольно возникает в моей голове. По сути, кажется, каждый час у меня возникает образ какой-либо части её, и я представляю, что же с ней произошло. Или, точнее, что могло бы произойти, если бы я задержался и продолжил охоту на неё.

Это странно. Я не из тех, кто предаётся воспоминаниям о случайных девушках, встреченных во время моих приключений. Обычно они стираются из моей памяти в тот же момент, как я вылезаю из их кровати. Но в ней было что-то такое... Может это из-за того, что она меня отшила. Может из-за того, что я не узнал её имени. Или может из-за этой сладкой подтянутой попки, которую мне хотелось схватить и не отпускать.

Как только картинки в моей голове фокусируются на этой её детали, знакомое волнение начинается в южном округе, если вы понимаете, о чём я. Я мысленно даю себе пинка. У меня не бывало спонтанных стояков с тех пор, как мне было двенадцать. Что же сейчас такое?

Видимо, мне всё-таки придётся позвонить этой горячей штучке, что сунула мне свой номер утром в кофейне. Обычно я оставляю подобное на выходные, но, очевидно, мой член хочет сделать исключение.

К этому моменту я продвинулся в переднюю часть зала, в очереди на традиционное рукопожатие и приветствие нового сотрудника. Мой отец замечает меня у начала очереди и подходит поприветствовать ласковым похлопыванием по спине.

— Рад, что ты здесь, Дрю. У этой новой девочки отличный потенциал. Я хочу, чтобы ты лично взял её под крыло, помог освоиться. Сделай это, сынок, и я гарантирую, что она не подведёт, и мы все будем ей гордиться.

— Конечно, отец. Без проблем.

Здорово. Как будто мне больше нечем заняться. Теперь ещё придётся держать неумёху за руку и помогать ей познавать тёмный и страшный мир Корпоративной Америки. Просто великолепно.

Спасибо, папочка.

Наконец-то наступает моя очередь. Она стоит ко мне спиной, пока я делаю шаг вперёд. Я рассматриваю её тёмные волосы, собранные в низкий пучок, её маленькую, изящную фигуру. Пока она говорит с кем-то перед ней, мой взгляд спускается вниз по её спине. Инстинктивно он ложится на её попу и… стоп.

Подождите минутку.

Я уже видел эту попу.

Не может быть.

Она оборачивается.

Может.

Когда её взгляд встречает мой, её улыбка становится шире. Бездонные, сияющие глаза — до этого момента я и не помнил, что они мне снились. Она приподнимает бровь в знак признания и протягивает руку:

— Мистер Эванс.

Я чувствую, как мой рот открывается и закрывается, но слова из него так и не выходят. Шокирующий факт нашей новой встречи — здесь, из всех мест, — видимо, моментально парализовал часть моего мозга, контролирующую речь. Когда мои клетки снова начинают работать, я слышу голос своего отца:

— …Брукс. Кэтрин Брукс. Она много добьётся, сынок, а с твоей помощью, мы от неё не отстанем.

Кэтрин Брукс.

Девушка из бара. Девушка, которую я отпустил. Девушка, чей рот я всё ещё очень хочу почувствовать на своём члене.

И она работает здесь. В моём офисе, где я поклялся никогда…ни за что…не трахаться. Её тёплая, мягкая ручка легко ложится в мою, и две мысли возникают в моей голове одновременно.

Первая: Бог меня ненавидит. Вторая: Я был очень, очень плохим мальчиком большую часть своей жизни, и это — моя расплата. И все мы знаем, что говорят про расплату, правда?

Ага. Мало не покажется.