Глава 32. Над землей носилось заунывное завывание

 

Над землей носилось заунывное завывание. Оно летало низко над кронами, и цеплялось за ветки, пугая белок. Стайка птиц поморщилась, и улетела прочь. Завывание, приплясывая, спустилось ниже, и сделало несколько кругов по поляне. Оно надрывно хохотало, весело скрежетало, и вызывало желание прихлопнуть его толстой книгой.

Капитан, тем не менее, относился к одинокому волынщику снисходительно. Его вообще мало что могло вывести из равновесия. После того, как душевная рана, вызванная потерей роскошной ванны во время той неприятной сцены в трясине много месяцев назад, затянулась, он начал находить удовольствие в новом образе жизни. В большом камне, который лежал в середине поляны, выдолбили углубление, и он плескался в нем ежедневно, а обслуживающий персонал поливал его водой. Не очень горячей водой, правда, потому что способа греть ее еще не нашли. Ну да ладно, все в свое время, а пока поисковые отряды прочесывали местность, пытаясь найти горячий источник, предпочтительно расположенный в тенистой рощице, а если бы рядом еще была мыльная шахта — это было бы верхом совершенства. Тем, кто говорил, что, кажется, мыло не добывают в шахтах, капитан мягко отвечал, что, возможно, просто никто хорошенько не искал. Против этого, конечно, нечего было возразить, но все же…

Нет, жизнь была просто прекрасна, и стала еще лучше, когда один из поисковых отрядов нашел тенистую рощицу со всей обстановкой, а еще через некоторое время клич пронесся по стране, что нашли и мыльную шахту, которая давала пятьсот кусков мыла в день. Вот что значит все предусмотреть.

Волынка завывала, ухала, вздыхала, сопела, гудела, визжала, и капитан испытывал особое удовольствие при мысли о том, что волынщик уже устал, и, возможно, скоро закончит свою песнь песней. Это он тоже предусмотрел.

Что еще есть приятного в жизни, спросил он себя. Да много чего: в багрец и золото одетые леса — приближалась осень; мирное пощелкивание ножниц неподалеку, где пара парикмахеров показывала свое искусство на дремлющем импрессарио и его секретарше; игра солнечного света на трубках шести телефонов, выстроившихся на краю его каменной ванны. Единственное, что может быть лучше телефона, который не звонит круглый день (или вообще не звонит) — это шесть телефонов, которые не звонят круглый день (или вообще не звонят).

А лучше всего было счастливое бормотание всех тех сотен людей, которые сейчас заполняли поляну, чтобы посмотреть вечернее заседание комитета.

Капитан весело щелкнул резиновую уточку по клюву. Больше всего он любил вечерние заседания.

Не он один наблюдал за стекающимися толпами. Высоко на дереве на краю поляны сидел Форд Префект, только что вернувшийся с севера. После полугода странствий он стал жилист и крепок, глаза его блестели, он был одет в куртку из оленьей кожи; борода у него была густая, и лицо загорелое, как у вокалиста кантри-группы.

Он и Артур Дент уже неделю наблюдали за голгафринчамцами, и Форд решил, что настал момент вмешаться.

Поляна была полна. Сотни мужчин и женщин располагались поудобнее, болтали, закусывали фруктами, играли в карты, в общем, развлекались, как могли. Их спортивные костюмы были грязны, на некоторых даже зияли дыры, но зато все были неимоверно аккуратно подстрижены. Форда озадачило то, что многие из них напихали под костюмы листья; может быть, так они хотели защититься от приближающися холодов? Форд прищурился. А может, они вдруг заинтересовались ботаникой?

Его размышления прервал голос капитана, обратившегося к толпе.

— Ну что ж, — сказал он. — Я бы хотел призвать собрание к порядку, если возможно. Нет возражений?

Он добродушно улыбнулся.

— Давайте начнем через минуту. Когда все успокоятся.

Шум постепенно стих, и на поляну опустилась тишина, если не считать завываний волынки. Казалось, волынщик жил в своем, диком и невозможном для обитания мире. Те, кто сидели рядом с ним, бросили ему несколько листьев. Если на то и была какая-то причина, Форду она была абсолютно неясна.

Вокруг ванны сидело несколько человек, и один из них явно собирался произнести речь. То есть: он встал, откашлялся, и уставился в пространство, словно показывая всем собравшимся, что именно оттуда он сейчас появится.

Слушатели, конечно, поняли его правильно, и ни один туда не посмотрел.

Наступила полная тишина, и Форд решил, что сейчас его появление произведет наибольший эффект. Оратор открыл рот.

Форд спрыгнул с дерева.

— Всем привет, — сказал он.

Все головы дружно повернулись к нему.

— Друг мой, — обрадовался капитан, — нет ли у вас спичек? Или зажигалки? Чего-нибудь в этом роде?

— Нет, — растерялся Форд. Такого приема он не ожидал. Он решил, что следует быть несколько решительнее.

— Нет, — продолжал он. — Спичек у меня нет. Но я принес вам известие…

— Жаль, — сказал капитан. — У нас кончились. Уже месяц не принимал горячей ванны.

Форд решил, что так просто его не собьешь.

— Я принес вам известие, — сказал он, — об открытии, которое может быть вам интересно.

— Оно включено в повестку дня? — оборвал его человек, которого оборвал он.

Форд улыбнулся широкой кантри-улыбкой.

— Да ладно вам, — сказал он.

— Нет, извините, — раздраженно сказал докладчик, — но как консультант по менеджменту с многолетним стажем, я настаиваю на необходимости соблюдения структуры комитета.

Форд оглядел аудиторию.

— Он спятил, — сказал он. — Это же досторическая планета.

— Повернитесь к месту председателя! — резко заявил консультант по менеджменту.

— К ванне? — спросил Форд.

Консультант по менеджменту решил, что пришло время поставить Форда на место.

— Это считается местом председателя! — заявил он.

— Почему не ванной? — спросил Форд.

— Вы, очевидно, не имеете ни малейшего понятия, — заявил консультант по менеджменту, решив, что Форд поставлен на место, и теперь можно проявить немного высокомерия, — о современных методах управления.

— А вы не имеете ни малейшего понятия о том, где вы находитесь, сказал Форд.

Вскочила девушка со скрипучим голосом и пустила его в ход.

— Заткнитесь, вы оба, — сказала она. — Я вношу предложение о прекращении прений.

— В ванну? — хихикнул какой-то парикмахер.

— К порядку! — Терпение консультанта по менеджменту лопнуло.

— Ладно, — сказал Форд. — Посмотрим, что у вас получится.

Он плюхнулся на землю с намерением выяснить, сколько он сможет выдержать.

Капитан умиротворяюще заплескался.

— Я бы хотел призвать к порядку, — добродушно сказал он, — пятьсот семьдесят третье заседание комитета по колонизации Финтлвудлвикса…

Десять секунд, выяснил Форд, и снова вскочил на ноги.

— Да чем вы тут занимаетесь, — завопил он. — Пятьсот семьдесят три заседания, и вы даже еще не придумали огонь!

— Если вы будете добры, — сказала девушка со скрипучим голосом, изучить повестку дня собрания…

— Купания, — подсказал тот парикмахер, который хихикал.

— Спасибо, я запомню, — пробормотал Форд.

— … вы… увидите… что… — раздельно произнесла девушка со скрипучим голосом, — что сегодня мы должны заслушать отчет о работе Парикмахерского подкомитета по разработке огня.

— У… э-э — сказал парикмахер, и на лице его появилось глупое выражение, общеизвестное в Галактике под названием «Может, лучше через недельку?»

— Хорошо, — сказал Форд. — Что вы сделали? Что вы собираетесь делать? Что вы думаете по поводу разработки огня?

— Я не знаю… — протянул парикмахер. — Они мне дали только пару палочек…

— И что вы с ними сделали?

Парикмахер занервничал, порылся за пазухой и передал плод своего труда Форду.

Форд поднял плод его труда над головой, чтобы все видели.

— Щипцы для завивки, — сказал он.

В толпе раздались аплодисменты.

— Ну ладно, — сказал Форд. — Рим не за один день сожгли.

Аудитория не имела ни малейшего понятия, о чем он говорит, но ей все равно понравилось. Снова раздались аплодисменты.

— Нет, абсолютно очевидно, что вы ничего не понимаете в этом деле, сказала девушка со скрипучим голосом.

— Если бы вы столько занимались маркетингом, сколько им занималась я, вы бы знали, что до разработки любого нового продукта следует провести массу подготовительной работы. Мы должно точно выяснить, чего люди хотят от огня, как огонь и люди соотносятся друг с другом, как они его видят.

Напряжение росло. Теперь все ждали чего-нибудь залихватского от Форда.

— Они сделают из него колечко и будут носить его в носу, — сказал он.

— И это, кстати, тоже нужно выяснить, — сказала специалистка по маркетингу. — Нужен ли людям огонь, который можно вводить через нос?

— Нужен? — повернулся Форд к толпе.

— Да! — закричали одни.

— Нет! — с удовольствием закричали другие.

Не то чтобы они поняли суть происходящего, им просто хотелось поучаствовать.

— А колесо? — спросил капитан. — Что слышно насчет колеса? Это был весьма интересный проект.

— А, — сказала специалистка по маркетингу. — У нас возникли проблемы.

— Проблемы? — воскликнул Форд. — Проблемы? В каком смысле — проблемы? Это же самый простой механизм во всей Вселенной!

Девушка по маркетингу измерила его взглядом.

— Ладно, мистер Всезнайка, — сказала она. — Вы такой умный, скажите нам, какого оно должно быть цвета?

Толпа взорвалась аплодисментами. Один ноль в нашу пользу. Форд пожал плечами и снова сел.

— Всемогущий Зарквон, — сказал он. — Неужели ни один из вас не сделал ничего полезного?

Словно в ответ на его вопрос у входа на поляну послышался страшный шум. Аудитория просто не могла поверить своему счастью: не часто им выдавалось столько развлечений за один день. Прямо к ванне маршировал небольшой взвод, одетый в остатки формы 3-го Голгафринчамского полка. Половина солдат была вооружена смерть-вужасами, остальные потрясали копьями. Это были крепкие загорелые парни, и все они падали с ног от усталости. Они остановились и встали по стойке смирно. Один из них упал и больше не поднялся.

— Капитан, сэр! — заорал Номер Второй — он командовал взводом. — Разрешите обратиться, сэр!

— Ну конечно, Номер Второй, добро пожаловать домой и все такое. Нашли еще горячие источники? — добродушно спросил капитан.

— Нет, сэр!

— Я так и думал.

Номер Второй сделал шаг вперед и отдал честь перед ванной.

— Мы открыли новый материк!

— Когда?

— Он лежит за морем… — значительно прищурившись, сказал Номер Второй, — на востоке!

— А…

Номер Второй обернулся к толпе. Он поднял смерть-вужас над головой. Вот здорово, подумала толпа.

— Мы объявили ему войну!

Дикие восторженные вопли взмыли в воздух — это было больше всех ожиданий.

— Подождите минуту, — кричал Форд Префект, — подождите минуту!

Он вскочил на ноги, и попросил тишины. Через некоторое время он дождался тишины, по крайней мере, самой тихой тишины, на какую мог рассчитывать в этих обстоятельствах. Главным обстоятельством был волынщик, который начал сочинять национальный гимн.

— Нам очень нужен волынщик? — спросил Форд.

— Конечно, — ответил капитан. — Мы назначили ему стипендию.

Форд подумал, не начать ли спор по этому поводу, но решил, что именно в этом направлении находится безумие. Вместо этого он метко швырнул в волынщика камень, и повернулся к Номеру Второму.

— Войну? — сказал он.

— Да! — Номер Второй уничтожающе смотрел на Форда Префекта.

— Соседнему материку?

— Да! Тотальную войну! Войну во имя окончания всех войн!

— Да там никого нет!

Номер Второй и глазом не повел. В этом отношении его глаза напоминали пару комаров, которые вьются прямо у вас под носом, и никак не реагируют на попытки прихлопнуть их рукой, или мухобойкой, или свернутой газетой.

— Я знаю, — сказал он, — но когда-нибудь будет! Так что мы оставили односторонний ультиматум!

— Что?

— И сожгли несколько фортификационных сооружений.

Капитан высунулся из ванны.

— Фортификационных сооружений? — спросил он.

Номер Второй на секунду отвел глаза.

— Да, сэр, укрепленных фортификационных сооружений. Ну хорошо… деревьев.

Опасный момент был удачно пройден, и теперь Номер Второй обвел глазами всех присутствующих.

— А еще, — громогласно возгласил он, — мы допросили оленя!

Он сунул смерть-вужас под мышку, и торжествующе пошел сквозь безумствующую аудиторию, экстатически бьющуюся в милитаристских судорогах. Ему удалось сделать всего несколько шагов, прежде чем его схватили, и подняли на руки, и устроили триумфальное шествие по поляне.

Форд уселся, и принялся бездумно играть камешками.

— Что еще вы сделали? — спросил он, когда чествование героев закончилось.

— Мы создали начатки культуры, — ответила специалистка по маркетингу.

— Неужели? — спросил Форд.

— Да. Один из наших режиссеров уже снимает сногсшибательный фильм о пещерных людях, которые здесь живут.

— Они не пещерные люди.

— Они похожи на пещерных людей.

— Они живут в пещерах?

— Ну…

— Они живут в хижинах.

— А может, пещеры у них как раз на ремонте, — крикнул какой-то юморист из толпы.

Форд разъяренно обернулся к нему.

— Очень смешно. А вы заметили, что они вымирают?

На обратном пути Форд и Артур видели две полуразрушенные деревни, а вокруг них, в лесу — мертвых туземцев, которые ушли туда умирать. Те, кто оставались в живых, казались обессиленными, и бесцельно бродили кругом, словно испытывали не физические, а духовные страдания. Они двигались медленно, и в глазах их была бесконечная скорбь. У них отняли будущее.

— Вымирают! — повторил Форд. — Знаете вы, что это значит?

— Э-э… может, оформить им страхование жизни? — выкрикнул тот же голос.

Форд сдержался, и обратился ко всей толпе.

— Постарайтесь понять, — сказал он, — что они начали вымирать только после того, как мы сюда прилетели!

— Это очень хорошо отражено в фильме, — сказала специалистка по маркетингу, — как раз привносит ту мучительную нотку, которая служит признаком хорошего документального фильма. Режиссер очень старается.

— Не сомневаюсь, — пробормотал Форд.

— Мне кажется, — заявила девушка, повернувшись к капитану, который, казалось, задремал, — что следующий фильм будет о вас, сэр.

— Да? — сказал тот, разбуженный прямым обращением. — Очень приятно.

— Да, у него самые серьезные намерения, знаете, бремя ответственности, одиночество…

Капитан хмыкнул. И еще хмыкнул.

— Ну, с этим я бы не пережимал, — наконец, сказал он, — у меня есть уточка.

И он поднял уточку над головой, и толпа весело приветствовала ее появление.

Все это время Консультант по Менеджменту сидел с каменным лицом, отвернувшись от толпы, и прижав пальцы к вискам, чтобы показать, что он может сидеть и ждать весь день, если понадобится.

В этот момент он решил, что все-таки не будет ждать весь день, а просто сделает вид, что последних тридцати минут не существовало.

Он поднялся.

— Если, — ледяным голосом заявил он, — мы можем перейти к вопросу налоговой политики…

— Налоговой политики! — Форд Префект был близок к истерике. — Налоговой политики!

Консультант по Менеджменту наградил его таким взглядом, что если бы Форд не был доведен до кипения, он бы превратился в ледяную скульптуру.

— Налоговая политика, — повторил он. — Именно это я и сказал.

— Откуда у вас деньги, если никто из вас ничего не производит? Деньги, знаете ли, на деревьях не растут.

— Если вы позволите мне продолжить…

Форд удрученно кивнул.

— Благодарю вас. С момента принятия несколько недель назад решения о введении официального обменного курса листа как свободно конвертируемой валюты, мы все, разумеется, стали обладателями невероятно крупных состояний.

Форд, не веря своим ушам, уставился на толпу, которая радостно зашумела и жадно зашуршала охапками листьев, которые были напиханы под спортивные костюмы.

— Но наряду с этим, — продолжал Консультант по Менеджменту, — мы столкнулись с проблемой инфляции, вызванной большим количеством наличных листьев. На настоящий момент уровень инфляции весьма высок, и нынешний обменный курс листа, насколько мне известно, составляет около трех лиственных рощ за одну горошину из корабельных припасов.

Толпа тревожно зашумела. Консультант по Менеджменту поднял руку, и шум стих.

— Впрочем, эта проблема решается достаточно просто. И мы, чтобы принять меры к ее решению, и добиться скорой и успешной стабилизации курса листа, готовим широкомасштабную кампанию, первой стадией которой станет уничтожение лиственного компонента лесов, а второй — э… полное уничтожение лесов вообще. Я надеюсь, что вы признаете необходимость и разумность такого шага в сложившейся ситуации.

Толпа казалась не очень уверенной в необходимости и разумности такого шага, но через секунду-другую кто-то заметил, что это резко повысит ценность листьев, которые они успели набрать, и тогда толпа снова взорвалась аплодисментами, приветственными криками, все встали и устроили Консультанту по Менеджменту продолжительную овацию. Экономисты ожидали прибыльной осени.

— Вы все сошли с ума, — заметил Форд.

— Вы все спятили, — объяснил он.

— Да вы просто толпа свихнувшихся идиотов, — подытожил он.

Настроение толпы изменилось. То, что начиналось, как прекрасное развлечение, теперь, с точки зрения толпы, выродилось в самые обычные оскорбления, и поскольку их целью был в основном подрыв устоев зарождающейся цивилизации, слушатели быстро устали.

Уловив эту перемену, специалистка по маркетингу повернулась к Форду.

— Возможно, мой вопрос сочтут нарушением порядка ведения собрания, заявила она, — но тогда что вы делали эти полгода? Почему вы позволяете себе вмешиваться в наши дела, если вас не было видно с самого момента прибытия?

— Мы путешествовали, — сказал Форд. — Мы отправились исследовать планету.

— А… — многозначительно протянула специалистка, — с вашей точки зрения, это очень плодотворное занятие?

— Ну тогда, дорогая моя, слушайте внимательно. Мы узнали, что ожидает эту планету.

Форд сделал паузу, чтобы произвести больший эффект. Пауза пропала втуне. Толпа его не понимала.

Он продолжил.

— Что бы вы тут ни решали, не имеет абсолютно никакого значения. Вы можете жечь леса, что угодно, вы все равно ничего не измените. Ваша история уже закончилась. У вас есть всего два миллиона лет, и все тут. Через два миллиона лет с вашей расой будет покончено раз и навсегда. И это только к лучшему! Запомните это! Два миллиона лет!

Толпа раздраженно зашумела. Люди, которые так неимоверно разбогатели за одну ночь, не обязаны выслушивать подобный вздор. Возможно, если бросить парню парочку листьев, он оставит их в покое.

Впрочем, они могли не беспокоиться об этом. Форд уже ушел с поляны. Последнее, что он сделал — беспомощно покачал головой, увидев Номера Второго, который уже расстреливал из смерть-вужаса ближайшую рощицу.

Номер Второй заметил это.

— Два миллиона лет! — радостно захохотал он.

— Да ладно вам, — сказал капитан с добродушной улыбкой. — Значит, еще есть время принять ванну. Поднимите, пожалуйста, мочалку. Я, кажется, уронил ее.