Глава 7. Я молча выслушала Ирину и стала ковырять пальцем клеенку

 

Я молча выслушала Ирину и стала ковырять пальцем клеенку. Галкина протяжно вздохнула.

- Тебе плохо? - подскочила к ней Томочка.

- Голова сильно кружится, - ответила соседка. - Прямо на сторону сносит.

- Давай мы тебя уложим, - засуетилась Томочка.

- Нет, спасибо, - прошептала Ира, - лучше проводите до квартиры.

- Думаю, тебе не следует оставаться одной, - покачала головой Тамара. - Вдруг ночью хуже станет, как врача вызовешь? Правильней будет у нас переночевать.

Ирина через силу улыбнулась и прошептала:

- Если честно, мне ужасно страшно. Только что скажут ваши мужья?

- Олег уехал в командировку, - ответила я, - раньше чем через неделю не явится.

- А Сеня даже не заметит, что у нас гостья, - усмехнулась Томочка. - Он придет ближе к полуночи, а в семь утра уедет на службу.

- Так‑таки и не заметит? - с легким недоумением переспросила Ира.

Томуська кивнула:

- Один раз у нас родственник остановился, из провинции. Так Семен сообразил, что в доме лишний человек имеется, лишь в день его отъезда.

- Ничего он не сообразил, - засмеялась я, - вовсе не так дело было. Попросили Сеню: «Будь другом, отвези Николая в аэропорт». А Семен давай интересоваться: «Кого? Куда? Зачем? У нас что, Николай есть? Он кто?»

Тамарочка развела руками.

- Сеня - большой ребенок.

- Олег не лучше, - вздохнула я.

- Все‑таки Олежка адекватнее, - с некоторым сомнением возразила Томочка.

- Ну уж нет, - не согласилась я.

- Олег более аккуратный.

- Ой, не смеши!

- Ты несправедлива! - с жаром бросилась защищать Куприна Томуська.

Я прищурилась:

- Вчера вечером Олег приехал из бассейна, помнишь?

- Ну да, - кивнула Тамарочка, - вошел на кухню, сел ужинать, налил майонеза на салат, а ты на него налетела с воплем: «Не смей есть калорийный соус». Ясное дело, Олежка обиделся.

- Да не о том речь! Впрочем, если начал заниматься спортом, желая потерять вес, нечего после тренировки нажираться. Но сейчас я о другом говорю. Когда Олег пришел, я сказала ему: «Отнеси пакет сразу в ванную, иначе мокрые плавки и губка в сумке протухнут».

- Ну и что? - удивилась Томуська. - Олежка, помню, спорить не стал, мирно отправился выполнять указание жены. Раскричался он потом, услыхав про майонез.

Я засмеялась:

- Ты совершенно права, Куприн потопал в ванную. Только я следом пошла и увидела замечательную картину…

- Какую? - неожиданно проявила интерес к разговору Ирина.

- Олег взял пакет и прикрепил его прищепками к веревке. Он не вынул ни плавки, ни губку, просто прицепил пластиковый мешок и, страшно довольный собой, ушел!

Ирина даже не улыбнулась, а Томочка, покусав нижнюю губу, решила, как всегда, оправдать нашего майора:

- Ну, в принципе, ты сама виновата. Дала не правильное указание. Следовало пояснить: «Вытащи мокрое…» И так далее. Пошли, Ирочка, я тебя устрою в гостевой. Может, стоит врача вызвать? Сделает тебе успокаивающий укол…

- Спасибо, пока не надо, - прошептала Галкина.

Потом она с видимым трудом встала, сделала шажок, пошатнулась и сказала:

- Впрочем, у вас снотворного не найдется? В таблетках, я уколов боюсь.

- Зато они более действенные, - сообщила я.

- Все есть, - закивала Томочка, поддерживая Иру за локоть, - сейчас принесу отличное средство, примешь и двенадцать часов проспишь. Главное, не волнуйся. Вилка поможет, она и не в таких случаях разбиралась. Верно, подружка?

Я машинально кивнула.

- Девочки, а давайте чаю выпьем, а? Где‑то тут У меня было отличное средство от любой хандры…

Я встала, налила всем чаю, вытащила из буфета коробочку любимого шоколадного печенья, и мы дружно слопали всю пачку. Было очень вкусно… После чего Томуська, обняв Иру, увела ее из кухни. Что‑то во всей этой истории казалось мне странным. Но никак не удавалось сообразить, что именно. Хотя…

Зачем Лиза позвала Аню в свою квартиру? Если Макаркина хотела скрыть от мужа факт возврата денег Галкиным, то логичнее было бы ей самой спуститься к соседям. Лиза ведь еще предупредила Аню, что Антон может завернуть домой на обед, и просила ее не опаздывать.

Я бы, например, поостереглась звать к себе Аню в похожем случае. Мало ли что, вдруг муж и правда явится в неурочный час и застанет в квартире неприятную ему гостью? Но Лиза позвонила Ане. Лиза позвонила Ане! Лиза позвонила Ане? Стоп!

Я же была у Лизы, получается, буквально за пару минут до ее убийства. Макаркина весьма охотно рассказывала мне про крем и совершенно не проявляла беспокойства… Ну‑ка, вспоминай, Вилка, как обстояло дело!

Перед глазами мигом развернулась картина. Вот нажимаю на звонок, створка распахивается мгновенно, на пороге возникает Лиза. Она безукоризненно накрашена, волосы только что уложены и сбрызнуты лаком, тело облегает красивый спортивный костюм, совершенно новый, белоснежный. Макаркина так всегда ходит дома? При укладке, макияже и вся в белом? Она готовит борщ, не боясь запачкать красивые и явно дорогие курточку и брючки?

Ладно, едем дальше. Открыв дверь, Лиза восклицает:

- Вилка? Зачем пришла?

Немного невоспитанно задавать подобный вопрос соседке, и Макаркина понимает свою оплошность. Она тут же начинает улыбаться и говорит:

- Извини, Вилка, не ждала тебя!

В тот момент я не обратила внимания на эту ее фразу, но сейчас могу задать себе вопрос: а кого же ждала Макаркина? Отчего тщательно навела марафет? Да ни одна женщина не приблизится к плите или стиральной машине при полном параде, никто из нас не начнет пользоваться мясорубкой в белоснежном одеянии. Ладно, пусть Лиза надумала использовать свободное время для отдыха и поэтому влезла в новый костюмчик. Ну, захотелось человеку пофорсить, и все! Но накрашенные губы… Может, конечно, я ошибаюсь, но думаю, многим женщинам, как и мне, очень тяжело ходить со «штукатуркой» на личике, а тем более находиться при «полном параде» дома. Лично я не способна расслабиться с помадой на губах. Внутри включается некий мотор, в мозгу возникает мысль: раз намазалась - следовательно, пора на работу. Какая уж тут расслабуха под пледом… Понимаю, кое‑кто из дам может сейчас воскликнуть: «Экая ерунда, я, например, и спать ложусь с тушью на ресницах!»

Что ж, возможно, но я, собственно, не о том. Отчего‑то я сейчас пребывала в уверенности: Лиза приготовилась к приходу постороннего человека. Кого она ждала? Явно не меня, она же и не предполагала о моем визите. Так что, марафет был наведен для Ани? Не верю. Макаркина могла быстренько в коридоре сунуть Ане деньги, взять с той расписку и распрощаться с ней. Кстати, Лиза же мне говорила, что очень зла на Аню, ведь она только вчера узнала о том, что девушка пристает к ее мужу. Нет, похоже, Лиза ждала кого‑то другого, ситуацию с Аней она, по логике вещей, должна была разрулить походя…

Я схватила со стола бумажную салфетку и принялась методично превращать ее в груду обрывков, что частенько делаю, пребывая в задумчивости.

Итак, как же обстояло дело?

Лиза надумала остановить скандал, вытащила из личной заначки деньги и решила отдать их Ане, дабы та прекратила свару. Мужу Макаркина ничего рассказывать не хотела. То ли берегла нервы Антона, то ли предполагала, что массажист затопает ногами и закричит: «Глупее ничего не придумала? Никаких лавэ шлюхе не давать!»

Собственно, она вообще могла решить отдать деньги девчонке спонтанно, прямо сегодня. А вот насчет остального…

Думаю, Лиза выждала удобный момент, подгадала день, когда муж гарантированно не вернется домой раньше вечера, и договорилась с неким человеком о свидании. Кто он, мне неизвестно. Может, любовник Макаркиной, а может, просто друг. Но встреча должна была произойти втайне от супруга. Почему? Ну, на этот вопрос тоже нет ответа. Впрочем, если у Лизы имелся сердечный приятель, то и спрашивать нечего, ясно без слов. Лиза не посчитала встречу с Аней важным делом, хотела просто сунуть девчонке купюры. Вот по какой причине она не пошла сама к Галкиной - боялась пропустить приход очень важного для нее гостя, для которого накрасилась и разоделась.

И тут на пороге внезапно возникла госпожа Тараканова. Лиза дала мне консультацию по поводу косметики, и я спокойно вернулась к себе. Попила кофе, послонялась по квартире, почистила картошку, оделась и решила смотаться за кремом.

Так, напряжем память. Вот я влезаю в сапожки, беру ключ, поворачиваюсь к двери и, как всегда, вижу часы, специально повешенные возле вешалки… Наша Крися регулярно опаздывает в школу. Девочка очень долго вертится перед зеркалом, надевает и снимает разные шапки, мажет губы помадой, поэтому Томочка и прикрепила к стене циферблат со стрелками. Теперь наша кокетка хоть как‑то ориентируется и успевает прибежать на занятия не ко второму, а к середине первого урока.

Я тоже приобрела привычку следить за временем, покидая дом, и сейчас отлично вспомнила, в каком положении находились стрелки в момент моего ухода в торговый центр. Маленькая замерла на единице, большая дошла до цифры три. Четверть второго. Пару минут мне понадобилось на то, чтобы спуститься вниз и столкнуться с возбужденной сверх меры Аней. Значит, Ира говорила правду: ее дочка торопилась к Лизе.

Но именно в это время и случилось непоправимое. Некий гость убивает хозяйку. За что, почему… - не спрашивайте, не знаю. Потом он, забыв запереть дверь, спешно уходит. И тут появляется запыхавшаяся Аня. Вбегает в спальню, видит труп, кровь… Экзальтированная девица цепенеет, затем приходит в себя… А дальше наступает время бенефиса Веры Данильченко…

Так, так, все верно… Но теперь у меня возникли вопросы к Вере. И я, невзирая на поздний час, кинулась к лифту.

Данильченко открыла дверь и, зевая, сказала:

- О господи! Ну, у меня сегодня весь дом побывал! Чего пришла? Уже рассказывала тебе про случившееся. Нового ничего больше не произошло. Вот только Антон вернулся. Я уж и не в курсе, знал ли он про смерть жены, или его потом огорошили. Когда в глазок смотрела, вроде мужик дверь спокойно открывал, а…

- Скажи, - перебила я Веру, - ты хорошо видела Аню?

- Где? - снова зевнула Данильченко.

- В квартире у Макаркиных, - терпеливо пояснила я.

- Да как тебя сейчас.

- Она стояла близко к порогу?

- Не, у входа в спальню.

Я уставилась на Веру:

- Вроде у Макаркиных апартаменты как у тебя.

- Ага, только зеркальные, - охотно пояснила Данильченко. - У меня кухня слева, у них справа, и комнаты наоборот.

- Но коридор такой же?

- Точно.

- С поворотом?

- Верно.

- И где находилась Аня?

- Там, - ткнула пальцем в сторону входа в большую комнату Вера.

- Сделай одолжение, продемонстрируй ее позу.

- А тебе зачем? - насторожилась Данильченко. Я кашлянула и начала самозабвенно врать:

- Понимаешь, устроилась работать на телевидение, в программу «Дело». Мы снимаем фильмы о реальных происшествиях, просим свидетелей объяснить зрителям, как развивались события. Вот, хочу посмотреть, как ты будешь выглядеть в кадре. Ясно?

- Ой! - взвизгнула Вера. - Меня покажут по телику?

- Непременно, если сейчас попытаешься реконструировать произошедшее с максимальной точностью. Где ты стояла? Давай разыграем сцену в твоей квартире, порепетируем. Я - Вера Данильченко, ты - Аня…

Сплетница суетливо забегала по прихожей.

- Ага, значит, так… Я здесь… Нет, чуть левее… Во, теперь точно.

- Дверь была нараспашку?

- Не.

- А как?

- Только приотворена.

- Щель большая? Такая?

- Ну… Ага, так правильно.

- Теперь займи место Ани.

Вера исчезла из поля моего зрения.

- Не вижу тебя! - крикнула я.

- А вот так?

- Только спина и попа, головы нет.

- Верно. В точку.

- Погоди, если ты увидела лишь зад и лопатки, то отчего решила, что перед тобой Аня?

- По джинсам. Такие лишь у нее есть - розовые, на жопе надпись красными буквами «Йес». Совсем совесть молодежь потеряла, в таком дерьме ходит, тьфу!

Я вновь распахнула дверь, вошла в прихожую и сердито сказала:

- Вера, ты рассказывала про туфли в крови, измазанные руки и жуткий револьвер!

- Ага, так оно и было!

- Но сейчас выходит, что видела лишь зад и часть спины.

- Так она повернулась, - затараторила Вера. - Я тогда прямо креститься начала и все отличненько разглядела. Мыски в крови, руки Анька вытянула, пальцы растопырила…

- Стоп, покажи.

Данильченко с готовностью ринулась вперед, я снова шмыгнула на лестничную клетку, притворила дверь и приникла глазом к щели. Сначала перед взором замаячила объемистая задница Веры, обтянутая байковым халатом, потом Данильченко возникла целиком, уже лицом ко мне. Очевидно, работница метрополитена очень хотела стать звездой экрана, потому что она старалась изо всех сил, изображая Аню.

Толстые ноги Вера поставила на уровне плеч, руки вытянула вперед, пальцы раскрыла веером, глаза выпучила, рот разинула… Выглядела она удручающе противно, Данильченко явно не обладала актерскими способностями, изобразить состояние другого человека она не могла. Но меня сейчас не волновали таланты Данильченко.

- Слушай, Вера, - заинтересовалась я, снова входя в прихожую, - Аня так и стояла?

- Угу, - кивнула баба.

- Именно в этой позе?

Данильченко переместилась на сантиметр влево.

- Ну, может, чуть сюда ближе.

- А руки?

- Чего с ними? - пожала плечами свидетельница.

- Она их впереди держала?

- Ясное дело.

- Ничего не путаешь?

- У меня память золотая, - начала злиться Вера, - склерозом не страдаю. Каждый день тренируюсь, кроссворды разгадываю. Можешь назвать столицу Ливана?

- Нет, - призналась я.

- Во! А мне запросто. Бейрут.

- Я счастлива, что ты замечательно знаешь географию, но давай вернемся к нашим баранам.

- К кому? - удивилась незнакомая с классической литературой Данильченко. - Ты, Вилка, часом, не напилась? Где тут бараны? И вообще, на кого намекаешь?

- Я о твоих руках.

- Чего не нравится? Они чистые.

- Аня развела пальцы?

- Ну.

- Веером?

- Да.

- Все?

- Что «все»?

- Пальцы. Или только на одной руке?

Данильченко вздохнула:

- Тяжело с тобой, непонятливая, словно тумба! Который раз говорю: вот так она замерла, во! На роже жуть, глаза из орбит вывалились, пасть разинула, ручонки вытянула. И как только тебя на телик взяли? Вот к нам, в метро, контролером, ни за что бы не поставили. Пока ты скумекаешь, что к чему, «заяц» через турникет перескочит.

Я моргнула и очень спокойно спросила у раскипятившейся контролерши:

- А теперь объясни мне, дуре, каким образом можно удержать пистолет в растопыренных пальцах?